Но
это только предположение, основанное на физических фактах. Вряд ли вы
сумеете это определить, но уверяю вас, что на данный момент гостиница
защищена отнюдь не простыми коммерческими заклинаниями и заклинаниями для
обеспечения уединенности. Перед началом конвенции специальная группа из
шести магов прошла по всему зданию, усиливая старые и накладывая новые
заклинания. Эти заклинания не могут, конечно, осложнить жизнь ясновидцам,
так как не существует способов начитать заклинания в будущее, но они
воспрепятствуют любым попыткам определить, что происходит в другой
комнате, или понять, что происходит в чужом мозгу. И прежде, чем я с
уверенностью смогу утверждать, что сэр Джеймс убит с применением черной
магии, я бы хотел поиска дополнительный фактов".
"В таком случае, - сказал я, - возникает новый вопрос: у кого имелись
причины убить его? С ним кто-нибудь ссорился?"
И тут, лорд Дарси, взгляды всех находящихся в комнате обратились на
мастера Шона. Кроме, разумеется, взгляда самого О'Лохлейна.
"Это была не ссора, - твердо сказал он. - Мы с сэром Джеймсом были
злы, но вовсе не друг на друга".
"А на кого же вы были злы?"
"На судьбу... Мы оба занимались совершенно новым колдовским эффектом
и нашли почти одинаковые заклинания, производящие его. Такое случалось в
тауматургии и раньше. Мы могли рычать и огрызаться друг на друга, но злы
были только на судьбу, допустившую такое совпадение".
"И как же протекала ваша... э-э-э... дискуссия?" - спросил я.
"Был случайный разговор в комитете. Мы беседовали, и проблема всплыла
на поверхность. Мы сравнили записи, тут все и началось. Фактически мы
спорили, кому читать доклад первым. Потом мы попросили сэра Лайона помочь
нам справиться с этой проблемой".
Я посмотрел на гроссмейстера. Он кивнул:
"Это верно. А я решил, что лучше всего будет, если они объединят свои
открытия и представят совместный доклад, подписанный обоими именами, с
подробным разъяснением того, что работа была проделана независимо друг от
друга".
"Сэр Лайон, - сказал я. - Эта работа или эти работы не будут простым
набором магических уравнений, не так ли?"
"Нет, конечно. В них будет полное объяснение эффекта. Разумеется, без
уравнений никуда не денешься, но сам текст написан на англо-французском.
Естественно, в нем содержится уйма технических терминов, профессионального
жаргона, если вас это интересует..."
"Но где же тогда работа сэра Джеймса? - спросил я. - Ее нет в
номере".
"Она у меня, - сказал Шон. - Мы с сэром Джеймсом договорились, что
первое сравнение работ сделаю я, а потом мы составим план нашего
совместного труда. Сегодня утром, в половине десятого, мы и должны были
обсудить этот план".
"А когда вы в последний раз видели сэра Джеймса Цвинге?" - спросил я.
"Вчера вечером, около десяти. Я пошел с ним в его номер, и он отдал
мне рукопись. Насколько мне известно, я был последним, кто его видел. Он
собирался заняться какой-то работой и не хотел, чтобы его беспокоили до
половины десятого".
"Ему был необходим для этой работы нож?"
"Какой нож?" - озадаченно спросил мастер Шон.
"Вы знаете какой... Один из этих больших серебряных ножей с черной
рукояткой".
"А-а-а... Вы говорите о пентакле?.. Не думаю. Он сказал, что
собирается заняться бумагами. Никаких экспериментов... Но в принципе,
думаю, это возможно".
Тогда я сказал:
"Мастер Шон, вы не будете против, если я посмотрю рукопись сэра
Джеймса?"
Подозреваю, что тут я поднес спичку к его ирландскому темпераменту.
"Не понимаю, какое отношение к делу имеет рукопись! - сказал он
раздраженно. - Я работал над этой темой три года. Ничего хорошего нет в
том, что сэр Джеймс дублировал меня, но я не собирался разглашать
содержание работы до тех пор, пока не буду готов к докладу".
И тут гроссмейстер сэр Лайон сказал:
"Я не могу настаивать, чтобы вы показали эти бумаги, мастер Шон. Не
могу я просить вас продемонстрировать и сам процесс. Но я чувствую, что
это может иметь значение".
Мастер Шон открыл было рот и тут же закрыл его. Через несколько
секунд он, наконец, произнес:
"Ладно, все равно доклад уже представлен в программе конвенции. Моя
работа называлась "Методы оперирования недоступных органов". Свою сэр
Джеймс назвал "Хирургическое рассечение внутренних органов без вскрытия
брюшной полости"..."
И тут мастер Нетли проскрипел:
"Вы подразумеваете метод контроля над лезвием внутри замкнутого
пространства?... Поразительно! - Он отошел от Шона на пару шагов. - Так
вот что он имел в виду, когда кричал!"
В тот момент я впервые узнал, что крик мастера Джеймса не был простым
восклицанием. Он произнес слова, и все сошлись на том, что он крикнул:
"МАСТЕР ШОН! ПОМОГИТЕ!"
Маркиз Лондонский во время всего рассказа сидел с закрытыми глазами.
- Удовлетворительно, - сказал он. Потом открыл глаза и посмотрел на
лорда Дарси. - Теперь, - прогремел он, - вы понимаете, почему я был
вынужден отдать приказ об аресте мастера Шона О'Лохлейна по подозрению в
убийстве мастера Джеймса Цвинге?
4
Лорд Дарси долго и пристально смотрел в глаза маркиза. Тот отвечал
ему не менее твердым взглядом.
- Понятно, - сказал наконец лорд Дарси. - И подобную улику вы
посчитали решающей? - Слово "улику" он выговорил с явным сарказмом.
- Нет, конечно! - Маркиз рубанул тюленьим ластом воздух. -
Разумеется, в таком состоянии я не стану направлять дело в Верховный
суд... Но если бы у меня имелась хоть одна улика, мастера Шона уже не
подозревали бы, а обвинили в предумышленном убийстве.
- Понятно, - повторил лорд Дарси ледяным тоном. - Должен ли я
считать, что от меня как раз и ждут таких улик?
Маркиз Лондонский на четверть дюйма приподнял и опустил плечи:
- Честно говоря, мне все равно. Однако я понимаю вашу личную
заинтересованность в этом деле и, разумеется, вы можете рассчитывать на
любую помощь со стороны моей службы в расследовании, которое вознамеритесь
предпринять.
- Даже так? - сказал лорд Дарси. - Отлично! Я принимаю ваше
гостеприимство и сотрудничество... Не освободите ли вы мастера Шона под
его поручительство до тех пор, пока не будут найдены решающие улики?
Маркиз нахмурился, и впервые в его голосе послышалось откровенное
неудовольствие:
- Вы не хуже меня знаете, что человек, арестованный по подозрению в
совершении уголовного преступления, не может быть освобожден под
собственное поручительство! Таков королевский закон, и я не в силах
изменить его.
- Да-да, конечно, - пробормотал лорд Дарси. - Конечно... Но надеюсь,
я все-таки могу поговорить с мастером Шоном?
- Разумеется. Он в Тауэре [Тауэр - замок-крепость в Лондоне, одна из
королевских резиденций (с конца XI до XVII века), главная государственная
тюрьма (до 1820 года), затем (в нашей реальности) - музей]. Я
распорядился, чтобы ему было удобно. Можете навестить его в любое время.
Лорд Дарси поднялся:
- Премного вам обязан, милорд. В таком случае, я немедленно займусь
делом. Вы позволите мне удалиться?
- Можете идти, Дарси. Лорд Бонтриомф проводит вас до дверей. - Маркиз
Лондонский грузно встал из-за стола и, не сказав больше ни слова, покинул
кабинет.
Лорд Дарси тоже молчал, пока не оказался у входной двери. А перед
тем, как шагнуть на улицу, сказал:
- Милорд маркиз любит развлекаться играми, Бонтриомф.
- Э-э-э... возможно... Да, любит. - Бонтриомф помолчал. - Я уверен,
вы сумеете разобраться с этим делом, Дарси.
- Думаю, сумею. Не удивляйтесь ничему.
- Не буду... До встречи, Дарси!
- До свидания. Увидимся завтра утром.
Мастер Шон О'Лохлейн, сидя в уютной камере древней крепости,
известной миру под названием "Тауэр", больше не злился. Даже на судьбу...
Теперь его душу заполняло чувство, похожее сразу и на решимость, и на
терпение. Он знал, что лорд Дарси не оставит в беде своего помощника, а
потому его заключение носит сугубо номинальный характер.
Днем, когда его заподозрили в убийстве, он ощутил некоторый удар по
самолюбию, поскольку ему не разрешили взять с собой в Тауэр саквояж.
Впрочем, все верно: если уж согласиться с тем, что запереть волшебника -
само по себе нелегкое дело, то давать ему при этом магические атрибуты
было бы и вообще непроходимой глупостью.
Но стражи Тауэра ошибались, полагая, что без своих инструментов
волшебник беспомощен, как малое дитя. Они не знали, что мастер Шон давно
уже начитал на свой саквояж одно небольшое заклинание. Заклинание это
способствовало выполнению нижеследующего условия: "Инструменты волшебника
не могут быть надолго отделены от хозяина без его воли". В результате,
заклинание вызвало к жизни цепочку, казалось бы, совершенно не связанных
друг с другом событий.
Саквояж был заперт в комнате мастера Шона в Королевском управлении
стражи, дабы оставаться там до тех пор, пока окончательно не решится
судьба его хозяина. Так приказал шеф-мастер стражи в момент ареста Шона.
Подчиняясь велению закона, мастер Шон отдал шефу свой ключ. Но, в отличие
от комнаты покойного мастера Джеймса Цвинге, на замок комнаты мастера Шона
О Лохлейна не было начитано никаких специальный заклинаний. И потому,
когда одна из горничных, обходя в час пополудни номера на предмет уборки,
сунула в замочную скважину свой ключ, замок открылся.
Было вполне естественно, что Бриджит Курвиль, проникнув в очередную
комнату, осматривала ее, чтобы решить, какие меры следует принять для
восстановления порядка. Осмотрела она и комнату мастера Шона.
Все чисто, подумала она. Кровать не застелена, но так всегда и
бывает. Нет, что ни говори, а эти волшебники очень опрятны. Мусор и
бутылки не разбрасывают. Да и не пьют много, я думаю. Иначе какие бы они
были волшебники!
Она прибралась - застелила постель, повесила чистые полотенца,
положила новый кусок мыла, словом, выполнила все то, что от нее требовала
ее профессия.
Конечно, Бриджит Курвиль видела разукрашенный магическими символами
саквояж. Такие во время проведения конвенции находились почти в каждой
комнате. Но сознательно она не обратила на него ни малейшего внимания.
Зато подсознание шепнуло ей, что саквояжа здесь быть ни в коем случае
не должно.
Можно утверждать, что Бриджит Курвиль и не думала, что делает, когда
она взяла саквояж, выставила его в коридор и, закрыв дверь, отправилась к
следующей комнате.
В час пятнадцать слуга с кухни - восемнадцатилетний парень, заботой
которого была доставка гостям заказанных в номера обедов, обнаружил
стоящий в коридоре саквояж. Не задумываясь, парень взял его и отнес вниз.
Он оставил саквояж на стойке для багажа рядом с парадным входом и тут же
забыл о нем.
Хеннели Грейм, шеф-мастер стражи города Лондона, закончив осмотр
места преступления, появился внизу без пяти два. Он остановился у дверей и
увидел на багажной стойке саквояж. Заметив на ручке инициалы "_Ш_О_Л_", он
автоматически прихватил его с собой. По дороге он зашел в Тауэр,
перемолвился парой слов с главным надзирателем крепости и ушел, даже и не
вспомнив о принесенном предмете.
Саквояж оставался незамеченным в приемной главного надзирателя до без
четверти три. За это время множество людей входило в приемную и выходило
из нее. Нет ничего удивительно в том, что никто из них не видел саквояж:
ни один посетитель не собирался идти в _н_у_ж_н_о_м_ направлении.
В два сорок пять надзиратель, отвечающий за камеру, в которой
содержался мастер Шон О'Лохлейн, выйдя после доклада главному надзирателю,
наконец обратил внимание на разукрашенный символами предмет.
Если бы он уходил со службы или направлялся вместо башни Святого
Томаса в Среднюю башню, он бы тоже не заметил саквояжа - заклинание отвело
бы ему глаза. Но судьба вела его в башню Святого Томаса, и потому он взял
саквояж и, поднявшись по винтовой лестнице, пошел к камере мастера Шона.
Он отпер дверь и вежливо постучал:
- Мастер Шон! Это я, надзиратель Линзи.
- Входи, парень, входи, - весело ответил мастер Шон.
Дверь открылась. Увидев в руке надзирателя саквояж, мастер Шон
подавил улыбку и спросил:
- Чем могу быть полезен?
- Я должен узнать, что вы пожелаете на обед, мастер, - почтительно
сказал Линзи и рассеяно поставил саквояж на пол.
- Мне все равно, мой добрый страж, - ответил Шон. - Что бы ни
предложил главный надзиратель, мне все подойдет.
Линзи улыбнулся:
- Благодарю вас, мастер. - Он понизил голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
это только предположение, основанное на физических фактах. Вряд ли вы
сумеете это определить, но уверяю вас, что на данный момент гостиница
защищена отнюдь не простыми коммерческими заклинаниями и заклинаниями для
обеспечения уединенности. Перед началом конвенции специальная группа из
шести магов прошла по всему зданию, усиливая старые и накладывая новые
заклинания. Эти заклинания не могут, конечно, осложнить жизнь ясновидцам,
так как не существует способов начитать заклинания в будущее, но они
воспрепятствуют любым попыткам определить, что происходит в другой
комнате, или понять, что происходит в чужом мозгу. И прежде, чем я с
уверенностью смогу утверждать, что сэр Джеймс убит с применением черной
магии, я бы хотел поиска дополнительный фактов".
"В таком случае, - сказал я, - возникает новый вопрос: у кого имелись
причины убить его? С ним кто-нибудь ссорился?"
И тут, лорд Дарси, взгляды всех находящихся в комнате обратились на
мастера Шона. Кроме, разумеется, взгляда самого О'Лохлейна.
"Это была не ссора, - твердо сказал он. - Мы с сэром Джеймсом были
злы, но вовсе не друг на друга".
"А на кого же вы были злы?"
"На судьбу... Мы оба занимались совершенно новым колдовским эффектом
и нашли почти одинаковые заклинания, производящие его. Такое случалось в
тауматургии и раньше. Мы могли рычать и огрызаться друг на друга, но злы
были только на судьбу, допустившую такое совпадение".
"И как же протекала ваша... э-э-э... дискуссия?" - спросил я.
"Был случайный разговор в комитете. Мы беседовали, и проблема всплыла
на поверхность. Мы сравнили записи, тут все и началось. Фактически мы
спорили, кому читать доклад первым. Потом мы попросили сэра Лайона помочь
нам справиться с этой проблемой".
Я посмотрел на гроссмейстера. Он кивнул:
"Это верно. А я решил, что лучше всего будет, если они объединят свои
открытия и представят совместный доклад, подписанный обоими именами, с
подробным разъяснением того, что работа была проделана независимо друг от
друга".
"Сэр Лайон, - сказал я. - Эта работа или эти работы не будут простым
набором магических уравнений, не так ли?"
"Нет, конечно. В них будет полное объяснение эффекта. Разумеется, без
уравнений никуда не денешься, но сам текст написан на англо-французском.
Естественно, в нем содержится уйма технических терминов, профессионального
жаргона, если вас это интересует..."
"Но где же тогда работа сэра Джеймса? - спросил я. - Ее нет в
номере".
"Она у меня, - сказал Шон. - Мы с сэром Джеймсом договорились, что
первое сравнение работ сделаю я, а потом мы составим план нашего
совместного труда. Сегодня утром, в половине десятого, мы и должны были
обсудить этот план".
"А когда вы в последний раз видели сэра Джеймса Цвинге?" - спросил я.
"Вчера вечером, около десяти. Я пошел с ним в его номер, и он отдал
мне рукопись. Насколько мне известно, я был последним, кто его видел. Он
собирался заняться какой-то работой и не хотел, чтобы его беспокоили до
половины десятого".
"Ему был необходим для этой работы нож?"
"Какой нож?" - озадаченно спросил мастер Шон.
"Вы знаете какой... Один из этих больших серебряных ножей с черной
рукояткой".
"А-а-а... Вы говорите о пентакле?.. Не думаю. Он сказал, что
собирается заняться бумагами. Никаких экспериментов... Но в принципе,
думаю, это возможно".
Тогда я сказал:
"Мастер Шон, вы не будете против, если я посмотрю рукопись сэра
Джеймса?"
Подозреваю, что тут я поднес спичку к его ирландскому темпераменту.
"Не понимаю, какое отношение к делу имеет рукопись! - сказал он
раздраженно. - Я работал над этой темой три года. Ничего хорошего нет в
том, что сэр Джеймс дублировал меня, но я не собирался разглашать
содержание работы до тех пор, пока не буду готов к докладу".
И тут гроссмейстер сэр Лайон сказал:
"Я не могу настаивать, чтобы вы показали эти бумаги, мастер Шон. Не
могу я просить вас продемонстрировать и сам процесс. Но я чувствую, что
это может иметь значение".
Мастер Шон открыл было рот и тут же закрыл его. Через несколько
секунд он, наконец, произнес:
"Ладно, все равно доклад уже представлен в программе конвенции. Моя
работа называлась "Методы оперирования недоступных органов". Свою сэр
Джеймс назвал "Хирургическое рассечение внутренних органов без вскрытия
брюшной полости"..."
И тут мастер Нетли проскрипел:
"Вы подразумеваете метод контроля над лезвием внутри замкнутого
пространства?... Поразительно! - Он отошел от Шона на пару шагов. - Так
вот что он имел в виду, когда кричал!"
В тот момент я впервые узнал, что крик мастера Джеймса не был простым
восклицанием. Он произнес слова, и все сошлись на том, что он крикнул:
"МАСТЕР ШОН! ПОМОГИТЕ!"
Маркиз Лондонский во время всего рассказа сидел с закрытыми глазами.
- Удовлетворительно, - сказал он. Потом открыл глаза и посмотрел на
лорда Дарси. - Теперь, - прогремел он, - вы понимаете, почему я был
вынужден отдать приказ об аресте мастера Шона О'Лохлейна по подозрению в
убийстве мастера Джеймса Цвинге?
4
Лорд Дарси долго и пристально смотрел в глаза маркиза. Тот отвечал
ему не менее твердым взглядом.
- Понятно, - сказал наконец лорд Дарси. - И подобную улику вы
посчитали решающей? - Слово "улику" он выговорил с явным сарказмом.
- Нет, конечно! - Маркиз рубанул тюленьим ластом воздух. -
Разумеется, в таком состоянии я не стану направлять дело в Верховный
суд... Но если бы у меня имелась хоть одна улика, мастера Шона уже не
подозревали бы, а обвинили в предумышленном убийстве.
- Понятно, - повторил лорд Дарси ледяным тоном. - Должен ли я
считать, что от меня как раз и ждут таких улик?
Маркиз Лондонский на четверть дюйма приподнял и опустил плечи:
- Честно говоря, мне все равно. Однако я понимаю вашу личную
заинтересованность в этом деле и, разумеется, вы можете рассчитывать на
любую помощь со стороны моей службы в расследовании, которое вознамеритесь
предпринять.
- Даже так? - сказал лорд Дарси. - Отлично! Я принимаю ваше
гостеприимство и сотрудничество... Не освободите ли вы мастера Шона под
его поручительство до тех пор, пока не будут найдены решающие улики?
Маркиз нахмурился, и впервые в его голосе послышалось откровенное
неудовольствие:
- Вы не хуже меня знаете, что человек, арестованный по подозрению в
совершении уголовного преступления, не может быть освобожден под
собственное поручительство! Таков королевский закон, и я не в силах
изменить его.
- Да-да, конечно, - пробормотал лорд Дарси. - Конечно... Но надеюсь,
я все-таки могу поговорить с мастером Шоном?
- Разумеется. Он в Тауэре [Тауэр - замок-крепость в Лондоне, одна из
королевских резиденций (с конца XI до XVII века), главная государственная
тюрьма (до 1820 года), затем (в нашей реальности) - музей]. Я
распорядился, чтобы ему было удобно. Можете навестить его в любое время.
Лорд Дарси поднялся:
- Премного вам обязан, милорд. В таком случае, я немедленно займусь
делом. Вы позволите мне удалиться?
- Можете идти, Дарси. Лорд Бонтриомф проводит вас до дверей. - Маркиз
Лондонский грузно встал из-за стола и, не сказав больше ни слова, покинул
кабинет.
Лорд Дарси тоже молчал, пока не оказался у входной двери. А перед
тем, как шагнуть на улицу, сказал:
- Милорд маркиз любит развлекаться играми, Бонтриомф.
- Э-э-э... возможно... Да, любит. - Бонтриомф помолчал. - Я уверен,
вы сумеете разобраться с этим делом, Дарси.
- Думаю, сумею. Не удивляйтесь ничему.
- Не буду... До встречи, Дарси!
- До свидания. Увидимся завтра утром.
Мастер Шон О'Лохлейн, сидя в уютной камере древней крепости,
известной миру под названием "Тауэр", больше не злился. Даже на судьбу...
Теперь его душу заполняло чувство, похожее сразу и на решимость, и на
терпение. Он знал, что лорд Дарси не оставит в беде своего помощника, а
потому его заключение носит сугубо номинальный характер.
Днем, когда его заподозрили в убийстве, он ощутил некоторый удар по
самолюбию, поскольку ему не разрешили взять с собой в Тауэр саквояж.
Впрочем, все верно: если уж согласиться с тем, что запереть волшебника -
само по себе нелегкое дело, то давать ему при этом магические атрибуты
было бы и вообще непроходимой глупостью.
Но стражи Тауэра ошибались, полагая, что без своих инструментов
волшебник беспомощен, как малое дитя. Они не знали, что мастер Шон давно
уже начитал на свой саквояж одно небольшое заклинание. Заклинание это
способствовало выполнению нижеследующего условия: "Инструменты волшебника
не могут быть надолго отделены от хозяина без его воли". В результате,
заклинание вызвало к жизни цепочку, казалось бы, совершенно не связанных
друг с другом событий.
Саквояж был заперт в комнате мастера Шона в Королевском управлении
стражи, дабы оставаться там до тех пор, пока окончательно не решится
судьба его хозяина. Так приказал шеф-мастер стражи в момент ареста Шона.
Подчиняясь велению закона, мастер Шон отдал шефу свой ключ. Но, в отличие
от комнаты покойного мастера Джеймса Цвинге, на замок комнаты мастера Шона
О Лохлейна не было начитано никаких специальный заклинаний. И потому,
когда одна из горничных, обходя в час пополудни номера на предмет уборки,
сунула в замочную скважину свой ключ, замок открылся.
Было вполне естественно, что Бриджит Курвиль, проникнув в очередную
комнату, осматривала ее, чтобы решить, какие меры следует принять для
восстановления порядка. Осмотрела она и комнату мастера Шона.
Все чисто, подумала она. Кровать не застелена, но так всегда и
бывает. Нет, что ни говори, а эти волшебники очень опрятны. Мусор и
бутылки не разбрасывают. Да и не пьют много, я думаю. Иначе какие бы они
были волшебники!
Она прибралась - застелила постель, повесила чистые полотенца,
положила новый кусок мыла, словом, выполнила все то, что от нее требовала
ее профессия.
Конечно, Бриджит Курвиль видела разукрашенный магическими символами
саквояж. Такие во время проведения конвенции находились почти в каждой
комнате. Но сознательно она не обратила на него ни малейшего внимания.
Зато подсознание шепнуло ей, что саквояжа здесь быть ни в коем случае
не должно.
Можно утверждать, что Бриджит Курвиль и не думала, что делает, когда
она взяла саквояж, выставила его в коридор и, закрыв дверь, отправилась к
следующей комнате.
В час пятнадцать слуга с кухни - восемнадцатилетний парень, заботой
которого была доставка гостям заказанных в номера обедов, обнаружил
стоящий в коридоре саквояж. Не задумываясь, парень взял его и отнес вниз.
Он оставил саквояж на стойке для багажа рядом с парадным входом и тут же
забыл о нем.
Хеннели Грейм, шеф-мастер стражи города Лондона, закончив осмотр
места преступления, появился внизу без пяти два. Он остановился у дверей и
увидел на багажной стойке саквояж. Заметив на ручке инициалы "_Ш_О_Л_", он
автоматически прихватил его с собой. По дороге он зашел в Тауэр,
перемолвился парой слов с главным надзирателем крепости и ушел, даже и не
вспомнив о принесенном предмете.
Саквояж оставался незамеченным в приемной главного надзирателя до без
четверти три. За это время множество людей входило в приемную и выходило
из нее. Нет ничего удивительно в том, что никто из них не видел саквояж:
ни один посетитель не собирался идти в _н_у_ж_н_о_м_ направлении.
В два сорок пять надзиратель, отвечающий за камеру, в которой
содержался мастер Шон О'Лохлейн, выйдя после доклада главному надзирателю,
наконец обратил внимание на разукрашенный символами предмет.
Если бы он уходил со службы или направлялся вместо башни Святого
Томаса в Среднюю башню, он бы тоже не заметил саквояжа - заклинание отвело
бы ему глаза. Но судьба вела его в башню Святого Томаса, и потому он взял
саквояж и, поднявшись по винтовой лестнице, пошел к камере мастера Шона.
Он отпер дверь и вежливо постучал:
- Мастер Шон! Это я, надзиратель Линзи.
- Входи, парень, входи, - весело ответил мастер Шон.
Дверь открылась. Увидев в руке надзирателя саквояж, мастер Шон
подавил улыбку и спросил:
- Чем могу быть полезен?
- Я должен узнать, что вы пожелаете на обед, мастер, - почтительно
сказал Линзи и рассеяно поставил саквояж на пол.
- Мне все равно, мой добрый страж, - ответил Шон. - Что бы ни
предложил главный надзиратель, мне все подойдет.
Линзи улыбнулся:
- Благодарю вас, мастер. - Он понизил голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40