– Линияты снова совершали набеги на наше побережье?
– Я получил указания не вступать с вами в разговор, – сказал Квиш, но Гарету показалось, что он получил ответ на свой вопрос.
Дворец стоял на самой вершине горы. Его каменные стены были богато украшены, на парапетах виднелись готовые для стрельбы пушки, развивались бело-золотые флаги, а на самой верхней точке трепетал на ветру огромный черно-зелено-белый флаг Сароса с вышитым королевским гербом, который поднимали только тогда, когда во дворце находился король.
По внутреннему двору бесцельно бродили придворные, там же стояла шеренга королевских стражников в полном вооружении.
Гарет увидел Косиру, решил, что махать рукой не стоит, и тут его провели вдоль строя солдат во дворец.
В огромных залах никого не было, кроме стражников.
Гарета провели по залу мимо потрепанных знамен, завоеванных в битвах за многие века. Перед ним бесшумно распахнулись огромные двустворчатые двери, и Гарет оказался в покоях его величества с высоким сводчатым потолком.
Кроме Гарета, Квиша и стражников в покоях находился сухонький мужчина лет шестидесяти. Борода его была седой и всклокоченной и совсем не гармонировала с мантией из горностая и украшенной драгоценными камнями короной на голове.
Гарет, не замечая, как Квиш копается с цепью, вдруг почувствовал благоговейный страх и рухнул на колени.
Цепь слетела с его рук.
– Ты можешь встать, – сказал король Алфиери странно низким, звучным голосом, – и можешь подойти к нам; Стража, лорд Квиш, оставьте нас.
– Но…
– Мы повелеваем. Этот человек – наш верный подданный и не причинит нам вреда.
Квиш и стражники поспешили прочь.
– Итак, ты – знаменитый Гарет Раднор,–сказал Алфиери.
– Благодарю вас, ваше величество, но я не знал, что знаменит.
– О, ты, несомненно, знаменит. Знаменит тем, что пиратствовал в водах линиятов, знаменит тем, что поставил нас в затруднительное положение, когда этот дважды проклятый посол пригрозил разорвать перемирие, если ты не предстанешь перед судом и не будешь наказан. Так было бы значительно проще. Мы могли бы захватить твою добычу в качестве наказания, приказать нашему лучшему палачу умертвить тебя без боли и страданий, призвать твоих непокорных людей в береговую охрану или на флот и объяснить линиятам, что произошло недоразумение. И снова воцарился бы мир. Не считай нас слабовольным человеком, Раднор. Но мы дали клятву отцу, вернувшись с войны в Ютербоге, что ни один из наших подданных не лишится жизни на войне, и не нарушали эту клятву в течение тридцати лет. Ты не знаешь, что такое война, Раднор. Хуже ничего не бывает. Гарет промолчал.
– Ты не согласен, конечно. Говори. Мы не станем убивать тебя за то, что ты скажешь. Мы могли так поступить и раньше, – с некоторой жалостью произнес Алфиери. – Когда у королей была реальная власть. Говори, в чем мы не правы.
– Не могу сказать, что вы не правы, сир,–сказал Гарет. – Но я считаю, что есть вещи похуже войны, против которых мы должны выступать, например рабство.
Алфиери поджал губы и опустил взгляд.
– С этими ублюдками линиятами трудно сохранять мир, – сказал он. – Особенно когда они требуют четвертовать корсара, а сами имеют наглость заковывать в цепи наших подданных всего в нескольких лигах отсюда и оставлять за собой только пепелища.
Гарет вспомнил, о чем говорили между собой стражники, и решил поблагодарить какого-нибудь бога, которого выберет чуть позже.
– Проклятые линияты, – продолжал Алфиери. – Кроме того, есть прошения, поданные одной знатной дамой, Принцем купцов и его друзьями, и даже некоторыми огнедышащими командирами флота. Есть, правда, этот сукин сын Квиндольфин… А теперь наши подданные бегают толпами, орут твое имя и требуют, чтобы мы что-нибудь сделали с этими работорговцами. Позволь спросить тебя, Раднор. Мне сказали, что ты – наш верный слуга.
– Это – правда, сир.
– Тогда поговорим о сокровищах, которые ты якобы захватил у линиятов. Я не думаю, что ты собираешься облегчать нам жизнь и перевезешь их сюда из того места, где они спрятаны.
Гарет промолчал.
– Гм-м, – задумчиво произнес Алфиери.–Мы так и думали. Но позволь спросить, сколько их?
– В золоте, сир, достаточно, чтобы построить дворец, вернее, полдюжины дворцов. Золота и драгоценных камней, невиданных на Саросе, достаточно, чтобы заполнить трюмы двух кораблей так, что они пойдут ко дну. Других товаров –шелка, специй и всего прочего – хватило, чтобы заполнить трюмы еще трех трофейных кораблей, которые я отослал на север, прежде чем выступить против флота сокровищ линиятов.
Алфиери, не спуская с Гарета глаз, облизал губы.
– Мы понимаем, что вы, то есть пираты, заключили своего рода соглашение.
– Да, сир, мы называем его договором.
– Заключая этот “договор”, вы не забыли о своем монархе?
Гарет вспомнил о разделе, который он просто навязал команде.
– Конечно, ваше величество. Мы единогласно решили выделить вам шесть полных долей, больше, чем кому бы то ни было.
– Решили? – переспросил Алфиери. – Но ты же был капитаном, верно? Разве ты не мог навязать условия по своему усмотрению?
– Нет, сир. Это решение, как и все остальные, мы принимали голосованием.
Алфиери внимательно смотрел на него.
– Правильно говорят, что пираты более опасны, чем кажутся, – сказал он. – Что касается доли, четверть добычи кажется нам более уместной.
Гарет хотел было возразить, но тут же подумал, что три четверти чего-либо для свободного человека – это гораздо лучше, чем все – для мертвеца. Он поклонился:
– Мы будем польщены возможностью внести изменения в договор.
Алфиери улыбнулся:
– Ты не считаешь необходимым обсудить их со своей командой?
– Я думаю, – сказал Гарет, – учитывая сложившиеся обстоятельства, нет необходимости в такой формальности.
Алфиери кивнул и заходил по покоям.
– Толпы на улицах… золото, спрятанное на каком-то берегу… эти проклятые высокомерные работорговцы… Проклятье, нам не нравится, когда нами манипулируют! – Алфиери, казалось, не обращал на Гарета ни малейшего внимания. –Но мы всегда гордились тем, что знали, как поступать и когда.
Он подошел к стойке с алебардами и взял в руку одну из них. Гарет на мгновение встревожился. Алфиери трижды стукнул древком алебарды по каменному полу.
Гарет, который знал, что нельзя поворачиваться спиной к правителю, услышал, как открылась дверь, потом раздался голос Квиша:
– Сир?
– Можете позволить двору вернуться.
– Сир!
– Как мы уже говорили, нам не нравится, когда нами манипулируют, и еще больше нам не нравится, если мы вынуждены признать, что… не до конца понимаем ситуацию.
– Мы надеемся, что эти нарывы доведут проклятого Квиндольфина до смерти!
– Подойди, Раднор, покончим с этим делом. У нас достаточно других дел, чтобы столько времени заниматься одним-единственным пиратом.
Озадаченный Гарет последовал за Алфиери в конец комнаты, где на постаменте, на который вели несколько ступеней, стоял украшенный драгоценными камнями трон. Алфиери поднялся по ступеням и повернулся.
Гарет услышал шаги входивших в покои людей, их удивленные голоса, эхом разносившиеся под сводчатым потолком.
На спинке кресла висел огромный меч в ножнах.
– На колени, – крикнул кто-то, когда Алфиери поднял меч за перевязь, и все, включая Гарета, опустились на колени.
Меч с шорохом выскользнул из ножен, и Алфиери спустился с трона. Гарет заметил, что он нес меч легко, как человек, который знает, как с ним обращаться.
– Все могут встать, – громко произнес король Алфиери. – Кроме тебя, Гарет Раднор.
Гарет ждал, совершенно не представляя, что должно произойти.
– Признаешь ли ты нас, короля Алфиери, своим королем, единственным правителем, которому ты подчиняешься, обязуешься ли ты повиноваться любому и всем приказам, полученным от нас или от наших чиновников?
– Конечно, ваше величество.
Алфиери протянул к нему меч, и Гарет едва не вздрогнул, когда лезвие коснулось его плеч и головы.
– Встань, сэр Гарет Раднор, мой новоиспеченный Слуга.
Гарет Раднор, сэр Гарет Раднор, едва не разрыдался.
15
– Прелестно, не правда ли, сэр Гарет? – произнес маленький полный человек, указывая рукой на горизонт. Его слова были едва слышны из-за завываний ветра.
Гарет, еще не привыкший к титулу, изучал пейзаж. Каменный дом был огромным, четырехэтажным, с квадратными башнями по углам. Он был расположен в небольшой низине, защищавшей его от сильного ветра с моря. За домом стояли защищенные платанами надворные постройки, а чуть дальше раскинулся небольшой парк. Странно, но поместье не было обнесено стеной ни сзади, ни спереди, и окружала его открытая местность, обеспечивающая прекрасный обзор и… обстрел с любого направления.
Гарет заметил установленные на башнях небольшие пушки.
– Бывший владелец явно предпочитал жить в безопасности, – заметил он сухо.
Полный человек нервно откашлялся.
– У лорда были враги… жаль, что он решил жить так, как жил.
– Вы имеете в виду – умереть, – сказала Косира, едва сдерживая смех.
– Да, не стоило ему так презирать короля Алфиери.
– Или, – вставила Косира, – стоило остаться в этом замке, а не возвращаться во дворец, если он собирался назвать короля идиотом, не заслуживающим не только налогов, но и лояльности.
Череп бывшего владельца земли, с ошметками плоти, до которых не успели добраться вороны, украшал один из столбов у ворот поместья.
– Не забудьте, – сказал человек, который был агентом по продаже земли, – что в стоимость входит не только эта земля, но и почти две тысячи гектаров, часть которых обработана, плюс две деревни, которые не видно отсюда, плюс поселок внизу. От реки, которую мы пересекли, когда шли к дому, и право собственности на прибрежную полосу которой также принадлежит вам, отходит канал, проходящий за домом к рыбоводному пруду. Сама река впадает в океан за этим утесом. Рыбная ловля принесет вам сотню золотых в год, поля прокормят вас, есть еще залежные земли, которые можно освоить, если вы решите выращивать что-либо на продажу. В гористой части нет отар овец, но там есть чудесные пастбища, можно также увеличить поголовье стада, сейчас составляющее сорок пять голов. В лесах есть олени, всего половина которых принадлежит королю, птица, а развлекаться можно ловлей крупной рыбы в океане. В поселке живет одна колдунья, очень миленькая, к ней хорошо относятся все жители. К сожалению, врача здесь нет.
От поселка к морю вела извилистая дорога. Рыбачьи лодки покачивались на волнах у полудюжины каменных причалов, вдоль мощенных булыжником улиц стояли ярко раскрашенные дома. В поселке были небольшие лавки, таверна и заводик по переработке рыбы.
Гарет кивнул.
– Немного напоминает наш родной поселок, – заметил Том Техиди.
– Да, – согласился Кнол Н'б'ри. – Гарет, если купишь, подумай о том, чтобы разместить пару пушек, майонов или кульверинов, чтобы простреливать все до самого берега моря, может быть, пару бомбард на набережной, чтобы защитить себя с моря, и обучить некоторых местных жителей, как с ними обращаться.
– Мне кажется, вы слишком мнительны для пиратов, – заметила спутница Н'б'ри – прелестная черноволосая девушка по имени Суэла, дочь торговца. – Кто посмеет на вас напасть, особенно если ты, Кнол, и Том Техиди построите дома по обеим сторонам от этого монстра?
Все трое посмотрели на нее, но ничего не сказали. Все понимали, зачем нужны пушки, если вспомнить о поселке, в котором все трое выросли.
Н'б'ри сообщил Гарету, что очень любит Суэлу, и не только за ее умные разговоры. Косира закатила глаза и заметила, что это и так всем видно.
Спутницей Тома Техиди была Миана, круглолицая, острая на язык и всегда веселая дочь лавочника.
– Просто поверить не могу, – сказала Суэла, надув губки, – что эти якобы храбрые воины стоят и обсуждают возможный урожай, как простые крестьяне! Я ожидала совсем другого.
– Не могу не согласиться с тобой, – сказала Косира. – Богатство превратило их в скучных консервативных типов, верно?
Не только она одна была разочарована поведением корсаров. Когда тяжело груженная флотилия вошла в порт, весь Тикао облизнулся в предвкушении небывалого в истории безумия.
Каждая доля, даже после того, как скрипящие фургоны увезли королевскую долю в сокровищницу, составляла столько денег, сколько трудолюбивый купец мог заработать лет за двадцать.
Эти деньги предстояло потратить, после того как матросы получили свои доли и договор был расторгнут.
Но случилось то, чего никто не ожидал.
Лабала пришел к Гарету, когда тот составлял документы для продажи всех кораблей, кроме “Стойкого”, который он решил оставить себе по причине, даже ему самому казавшейся столь неубедительной и сентиментальной, что он предпочитал никому о ней не говорить.
– Гарет, – сказал темнокожий великан,–никак не думал, что люди, с которыми я плавал, окажутся такими тупыми ублюдками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46