из космоса, чётко рисуясь на фоне звёздного неба, упираясь в прозрачный иллюминатор самыми кончиками пальцев одной руки, на него смотрело человекоподобное существо. На нем не было ни шлема, ни скафандра, оно было одето в голубое спортивное трико с незатейливым орнаментом по вороту и на рукавах. Это было настолько ни на что не похоже - человек в обычной одежде в ледяной безжизненной пустыне, что Соколов, как это говорится, просто оцепенел. Космический человек, видимо, понял его состояние, потому что широко улыбнулся и приветственно помахал рукой. Только теперь Соколов узнал Игоря Дюка, в сердцах чертыхнулся и скорее упал, чем сел в кресло. Игорь беззвучно захохотал, оттолкнулся от иллюминатора и, сделав классический гребок брассом, всплыл вверх. Иллюзия того, что Дюк находится не в вакууме, а в тёмной, эффектно подсвеченной воде, была полной! Выйдя из корабельной тени, Игорь окунулся в световой поток белой звезды, вокруг его головы слабо засиял серебристый венец. Соколов догадался, что это прозрачнейший яйцевидный шлем, и окончательно все понял.
Лорка, зашедший к Соколову через минуту, нашёл его сердитым и насупленным.
- Что-нибудь случилось? - встревожился Федор. Соколов покосился на него, потом на иллюминатор и ворчливо посетовал:
- Ну что вы за народ? Не можете без фокусов!
Лорка заметил удаляющуюся фигуру Игоря, все понял и не сдержал улыбку.
- Напугал?
- Не то слово, ошарашил. Является точно какой-то джинн из бутылки. - Соколов аккуратно сложил платок, спрятал его в карман и уже заинтересованно спросил: - Что за скафандр такой? Никогда не видел и не слышал.
- Последняя модель.
Соколов хмыкнул.
- Я гляжу, у вас все последняя модель: каюты, космокатера, скафандры.
- Верно. Может быть, это и звучит помпезно, но мы - посланцы Земли, которым доверено представить её другому миру. Нас собирала в путь вся планета. Чего же удивительного, что у нас все - самое лучшее?
Соколов пожал плечами и полушутливо сказал:
- Н-да, даже мурашки бегают от ответственности. - Он помолчал, и в голосе снова зазвучали ворчливые нотки: - А почему это, уважаемый командир, вы истязали меня на Земле и на Плутоне всякой ерундой, похожей на рыцарские доспехи, а в этом новейшем скафандре потренировать не догадались?
- В этом нет необходимости.
Соколов кивнул головой на иллюминатор.
- И стало быть, Игорь будет нежиться в свете звёзд, а меня вы запихаете в бронированные латы?
Лорка засмеялся.
- И вам не чужды веяния моды? Успокойтесь, со временем и вы облачитесь в такой же элегантный костюм. Но это потом. Сейчас перед вами стоит гораздо более важная задача.
- Какая?
Лорка оценивающе оглядел Соколова и, поколебавшись, ушёл от прямого ответа.
- Вам все объяснит Тимур. - Федор дружески прикоснулся к плечу эксперта. - Он ждёт вас в кают-компании.
* * *
- Готовы ли вы? Я собираюсь пригласить на встречу с вами нашего психолога-эксперта Александра Сергеевича Соколова.
Посланец, сидевший в кресле в свободной, очень человеческой позе, помедлил, точно проверял своё внутреннее состояние.
- Да, - проговорил он наконец, - я готов.
- Простите, но могу я предварительно задать вам несколько вопросов? Вопросов не очень лёгких. Но ответ на них позволит упростить общение с вами моих товарищей.
- Пожалуйста, - с некоторой запинкой согласился посланец и уже более уверенно повторил: - Пожалуйста, задавайте.
Корсаков задумался, формулируя вопрос.
- Полагаю, земная цивилизация - не единственная, с которой вы поддерживали односторонние, а может быть, и двусторонние контакты?
- Совершенно верно.
- Из вашей записи я понял, что наши цивилизации разделяет множество препятствий и труднопреодолимых преград. Это так?
- Вы не ошиблись. Их даже больше, чем вам сейчас представляется.
- Что же заставило вас, немидов, обратить внимание именно на человечество? Чем мы, люди, заслужили такую честь?
Опершись локтями на колени и уронив кисти рук, посланец долго вглядывался в лицо Корсакова. И Тимуру было нелегко сохранить невозмутимый вид под пристальным и неуловимым взглядом пустых глазниц.
- Может быть, отложить обсуждение этого вопроса на более поздний срок? - наконец спросил посланец.
- Почему?
Посланец замялся, обдумывая свой, очевидно, нелёгкий ответ. И в этот момент догадка, бродившая в мозгу Тимура, обрела наконец сознательные формы.
- Вы жалеете нас? - в упор, грубовато спросил он.
Посланец медленно откинулся на спинку кресла.
- Да. Мы жалеем вас, - сказал он и, несмотря на мягкость тона, в нем слышалось нечто уверенное, похожее на упрямство. - Но мы и восхищаемся вами.
Корсаков молчал, не зная, как реагировать на эту фразу, а посланец негромко, без эмоциональных нажимов и акцентов продолжал:
- Нас восхищает ваше неуёмное стремление к вселенскому самоутверждению, но мы скорбим, замечая, как вы наивны и беспомощны в бытовых, житейских делах. Нас трогает ваше упрямство, с которым вы пытаетесь сбросить бремя животного прошлого, но пугает странное бессилие перед грубыми голосами древних инстинктов. Мы понимаем и разделяем человеческую готовность к самопожертвованию во имя счастья других, но нас настораживает глухая вражда, которая вдруг и по мелочным поводам вспыхивает между отдельными людьми. Нас страшит тревожное соседство, в котором расцветает любовь и ненависть мужчин и женщин. Струны этих накалённых чувств спутываются иногда в такой клубок, что распутать его невозможно - его можно лишь рассечь или уничтожить, а за этой мучительной операцией всегда стоит трагическое потрясение. Как нам не пожалеть вас и не пожелать большей простоты и ясности в общении друг с другом? - Приглядываясь к погруженному в раздумье Корсакову, посланец добавил совсем тихо: - Мы понимаем - вы другие, совсем другие. Было бы глупо мерить ваше добро и зло, вашу радость и ваше горе нашими, немидскими мерками. Но разве можно запретить сострадать вам и восхищаться вами?
Глава 28
Соколов сидел напротив посланца невозмутимый, приветливый, с лёгкой улыбкой на круглом румяном лице, но такая раскрепощенность давалась ему нелегко.
Почти машинально обмениваясь с посланцем приветственными, самыми обычными фразами, Соколов вдруг профессиональной цепкостью подметил, что тот похож на Виктора Хельга. Сходство не было полным, далеко не таким, каким оно бывает, скажем, у родных братьев и сестёр, но некоторые «фамильные» черты просматривались хорошо. Со свойственной ему прямотой Соколов сказал об этом посланцу.
- Это вынужденный шаг, - ответил тот. - Мне приходится максимально экономить время, а копировать некоего конкретного человека проще, чем создавать обобщённый тип. Но у каждого человека я заимствую, в конце концов, то, что помогает мне понять человечество в целом.
- Так-так. - Соколов сцепил руки на животе и на секунду прикрыл свои голубые глазки. - Вы не обидитесь, если я задам вам несколько прямых и совершенно откровенных вопросов?
- Собственно, я и пригласил вас для этого.
- Вот как? - Соколов прямо, без улыбки, более того - очень серьёзно заглянул в глаза посланца. - Кто вы?
- Я посланец немидов, - после некоторой паузы ответил собеседник эксперта. - По-моему, вы осведомлены об этом.
- Да, но вы же сами говорили, что вы и не человек, и не немид, а нечто третье.
- Совершенно верно. Пока лишь на таком, модельном уровне возможно прямое общение между нашими цивилизациями.
- Значит, вы не немид, - вслух подумал Соколов и снова поднял глаза на посланца. - Вы не немид, но тем не менее делаете ответственные заявления, к чему-то обязывающие человечество вообще и экипаж этого корабля в частности. Не будучи немидом, вы выступаете полномочным представителем чужой, незнакомой нам, великой цивилизации, ими созданной.
- Вы, - посланец не сразу сформулировал свою мысль, - не доверяете мне?
Соколов отмахнулся досадливым движением головы.
- Доверяете - не то слово! Где гарантия, что, не будучи немидом, вы правильно усвоили и точно излагаете то, что эти разумные хотели сообщить нам? Где гарантия, что неточности и ошибки в передаче иновселенской информации исключительной важности не приведут к нежелательным последствиям, которые для нашего корабля могут приобрести фатальный характер?
Посланец склонил голову, по губам его скользнула лёгкая улыбка.
- Понимаю! Вы хотите, чтобы я, образно говоря, вручил вам свои верительные грамоты?
Соколов не принял лёгкого тона и остался совершенно серьёзным.
- Совершенно верно. В этом дипломатическом акте был глубокий смысл. С одной стороны, они снимали всякое сомнение в личности посла, с другой - подтверждали его ответственнейшее право одному говорить от лица целого государства и выражать его волю.
- Так вот что вас беспокоит!
- Да, - твёрдо заявил Соколов, - меня беспокоит именно это. Я убеждён, что девиз «Подвергай все сомнению» правомерен не только в рамках науки, в сфере общения человека с природой, но и на любом другом ответственном уровне контактов. А инопланетные разумные контакты, как мне представляется, являют собой высшую степень ответственности.
Посланец молчал, опустив голову. Поколебавшись, Соколов беспощадно добавил:
- Я поднимаю все эти вопросы ещё и потому, что многие прежние встречи людей и немидов кончались для моих сородичей трагически. Погиб Пётр Лагута, первооткрыватель планеты Кика, пострадали и другие поселенцы этой планеты. Федор Лорка в разговоре с вами уже поднимал этот аспект наших взаимоотношений. Вы ушли от объяснений, попросив отсрочки, и получили её. Думаю, что настало время объясниться откровенно.
- Вы задаёте трудные вопросы, - сказал посланец.
Соколов вздохнул, усмехнулся, щуря свои маленькие хитроватые глазки, и доверительно сказал:
- Полагаю, именно за эту способность меня и включили в состав экспедиции. Больше как будто не за что.
Посланец вежливо улыбнулся и задумался.
- Хорошо, я отвечу на ваши трудные вопросы. С одним условием: этот разговор пока останется между нами.
- Я не могу обещать этого! - решительно заявил эксперт.
- Пока, - подчеркнул посланец. - И потом, все секреты, которые я сообщу вам, носят личный характер - касаются меня и не имеют отношения к общению наших цивилизаций в целом.
Соколов откровенно удивился, поёрзал в кресле, поразмышлял и наконец решил:
- Хорошо, на таких условиях я готов помолчать. - Он окинул посланца взглядом, в котором теперь было нечто профессиональное, и добавил успокоительно, но с оттенком грусти: - Это далеко не первый личный секрет, о котором мне придётся узнать.
- Тяжела доля эксперта?
- Тяжела. Но и доля посланца, я думаю, не легче?
- Не легче.
Они посмеялись, а потом посланец деловито, без эмоций пояснил, как обстоят дела с его официальным и неофициальным статусом в земном мире и в мире немидов. Соколов был потрясён.
- Я не верю вам! - быстро сказал он, хотя сердцем уже поверил, лишь разум его ещё сопротивлялся.
- К сожалению, все именно так.
- Неужели не было другого, более гуманного выхода?
- Мы торопились, ведь вы могли попасть в беду.
- Но это жестоко!
- Что значит жестокость по отношению к одному, когда речь идёт о благоденствии многих? А потом, после неудач на Кике мы чувствовали себя в долгу перед людьми.
- И ничего, совсем ничего нельзя сделать?
- Ничего.
Соколов замолчал, потом достал из кармана большой платок и, не стесняясь присутствия посланца, вытер сначала один глаз, затем другой, бормоча:
- Что поделаешь! К старости некоторые люди становятся сентиментальными. - И, спрятав платок в карман, деловито спросил: - Чем я могу помочь вашей миссии?
- Доверием!
Глава 29
Вернувшись на корабль и переодевшись, Игорь зашёл к Лорке. Федор сидел в кресле, погруженный в глубокое, спокойное раздумье.
- Присаживайся, - рассеянно сказал он товарищу и снова, как это говорится, отрешился от мира сего.
Игорь сел и некоторое время разглядывал хорошо знакомое ему тяжёлое лицо с непривычно глубокими складками возле рта и морщинками на лбу.
- Лорка, - проговорил он наконец, - я готов поклясться, что у нас есть гравитоконтакт с Кикой.
Федор удивлённо вскинул голову, но удивление тут же сменилось лукавством, замерцавшим в его зелёных глазах.
- Я знал, что рано или поздно, но ты догадаешься об этом сам.
- Но это же виктория, как восклицали древние! Победа! Слава! - Дюк запнулся, закусил губу и после паузы спросил: - Но почему вы с Тимуром окружили контакт тайной? Теперь уже и Соколов знает?
- Знает.
- Тайна - требование кикиан?
- Верно. Но не кикиан - немидов.
Игорь сбросил ногу с колена, приглядываясь к Лорке.
- Немиды? Кто они? Откуда?
- Те самые разумные, которые использовали Кику как промежуточный пункт для контактов с нами. Контактов, кончавшихся так трагически.
Повисла долгая пауза.
- Я вижу, ты не шутишь, - проговорил наконец Игорь.
Не отвечая на эту реплику, Федор спросил:
- А как ты представляешь себе не гравитоконтакт, а саму встречу с немидами?
Лицо Игоря вытянулось, в нем прописались непроницаемые и загадочные - ацтекские черты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Лорка, зашедший к Соколову через минуту, нашёл его сердитым и насупленным.
- Что-нибудь случилось? - встревожился Федор. Соколов покосился на него, потом на иллюминатор и ворчливо посетовал:
- Ну что вы за народ? Не можете без фокусов!
Лорка заметил удаляющуюся фигуру Игоря, все понял и не сдержал улыбку.
- Напугал?
- Не то слово, ошарашил. Является точно какой-то джинн из бутылки. - Соколов аккуратно сложил платок, спрятал его в карман и уже заинтересованно спросил: - Что за скафандр такой? Никогда не видел и не слышал.
- Последняя модель.
Соколов хмыкнул.
- Я гляжу, у вас все последняя модель: каюты, космокатера, скафандры.
- Верно. Может быть, это и звучит помпезно, но мы - посланцы Земли, которым доверено представить её другому миру. Нас собирала в путь вся планета. Чего же удивительного, что у нас все - самое лучшее?
Соколов пожал плечами и полушутливо сказал:
- Н-да, даже мурашки бегают от ответственности. - Он помолчал, и в голосе снова зазвучали ворчливые нотки: - А почему это, уважаемый командир, вы истязали меня на Земле и на Плутоне всякой ерундой, похожей на рыцарские доспехи, а в этом новейшем скафандре потренировать не догадались?
- В этом нет необходимости.
Соколов кивнул головой на иллюминатор.
- И стало быть, Игорь будет нежиться в свете звёзд, а меня вы запихаете в бронированные латы?
Лорка засмеялся.
- И вам не чужды веяния моды? Успокойтесь, со временем и вы облачитесь в такой же элегантный костюм. Но это потом. Сейчас перед вами стоит гораздо более важная задача.
- Какая?
Лорка оценивающе оглядел Соколова и, поколебавшись, ушёл от прямого ответа.
- Вам все объяснит Тимур. - Федор дружески прикоснулся к плечу эксперта. - Он ждёт вас в кают-компании.
* * *
- Готовы ли вы? Я собираюсь пригласить на встречу с вами нашего психолога-эксперта Александра Сергеевича Соколова.
Посланец, сидевший в кресле в свободной, очень человеческой позе, помедлил, точно проверял своё внутреннее состояние.
- Да, - проговорил он наконец, - я готов.
- Простите, но могу я предварительно задать вам несколько вопросов? Вопросов не очень лёгких. Но ответ на них позволит упростить общение с вами моих товарищей.
- Пожалуйста, - с некоторой запинкой согласился посланец и уже более уверенно повторил: - Пожалуйста, задавайте.
Корсаков задумался, формулируя вопрос.
- Полагаю, земная цивилизация - не единственная, с которой вы поддерживали односторонние, а может быть, и двусторонние контакты?
- Совершенно верно.
- Из вашей записи я понял, что наши цивилизации разделяет множество препятствий и труднопреодолимых преград. Это так?
- Вы не ошиблись. Их даже больше, чем вам сейчас представляется.
- Что же заставило вас, немидов, обратить внимание именно на человечество? Чем мы, люди, заслужили такую честь?
Опершись локтями на колени и уронив кисти рук, посланец долго вглядывался в лицо Корсакова. И Тимуру было нелегко сохранить невозмутимый вид под пристальным и неуловимым взглядом пустых глазниц.
- Может быть, отложить обсуждение этого вопроса на более поздний срок? - наконец спросил посланец.
- Почему?
Посланец замялся, обдумывая свой, очевидно, нелёгкий ответ. И в этот момент догадка, бродившая в мозгу Тимура, обрела наконец сознательные формы.
- Вы жалеете нас? - в упор, грубовато спросил он.
Посланец медленно откинулся на спинку кресла.
- Да. Мы жалеем вас, - сказал он и, несмотря на мягкость тона, в нем слышалось нечто уверенное, похожее на упрямство. - Но мы и восхищаемся вами.
Корсаков молчал, не зная, как реагировать на эту фразу, а посланец негромко, без эмоциональных нажимов и акцентов продолжал:
- Нас восхищает ваше неуёмное стремление к вселенскому самоутверждению, но мы скорбим, замечая, как вы наивны и беспомощны в бытовых, житейских делах. Нас трогает ваше упрямство, с которым вы пытаетесь сбросить бремя животного прошлого, но пугает странное бессилие перед грубыми голосами древних инстинктов. Мы понимаем и разделяем человеческую готовность к самопожертвованию во имя счастья других, но нас настораживает глухая вражда, которая вдруг и по мелочным поводам вспыхивает между отдельными людьми. Нас страшит тревожное соседство, в котором расцветает любовь и ненависть мужчин и женщин. Струны этих накалённых чувств спутываются иногда в такой клубок, что распутать его невозможно - его можно лишь рассечь или уничтожить, а за этой мучительной операцией всегда стоит трагическое потрясение. Как нам не пожалеть вас и не пожелать большей простоты и ясности в общении друг с другом? - Приглядываясь к погруженному в раздумье Корсакову, посланец добавил совсем тихо: - Мы понимаем - вы другие, совсем другие. Было бы глупо мерить ваше добро и зло, вашу радость и ваше горе нашими, немидскими мерками. Но разве можно запретить сострадать вам и восхищаться вами?
Глава 28
Соколов сидел напротив посланца невозмутимый, приветливый, с лёгкой улыбкой на круглом румяном лице, но такая раскрепощенность давалась ему нелегко.
Почти машинально обмениваясь с посланцем приветственными, самыми обычными фразами, Соколов вдруг профессиональной цепкостью подметил, что тот похож на Виктора Хельга. Сходство не было полным, далеко не таким, каким оно бывает, скажем, у родных братьев и сестёр, но некоторые «фамильные» черты просматривались хорошо. Со свойственной ему прямотой Соколов сказал об этом посланцу.
- Это вынужденный шаг, - ответил тот. - Мне приходится максимально экономить время, а копировать некоего конкретного человека проще, чем создавать обобщённый тип. Но у каждого человека я заимствую, в конце концов, то, что помогает мне понять человечество в целом.
- Так-так. - Соколов сцепил руки на животе и на секунду прикрыл свои голубые глазки. - Вы не обидитесь, если я задам вам несколько прямых и совершенно откровенных вопросов?
- Собственно, я и пригласил вас для этого.
- Вот как? - Соколов прямо, без улыбки, более того - очень серьёзно заглянул в глаза посланца. - Кто вы?
- Я посланец немидов, - после некоторой паузы ответил собеседник эксперта. - По-моему, вы осведомлены об этом.
- Да, но вы же сами говорили, что вы и не человек, и не немид, а нечто третье.
- Совершенно верно. Пока лишь на таком, модельном уровне возможно прямое общение между нашими цивилизациями.
- Значит, вы не немид, - вслух подумал Соколов и снова поднял глаза на посланца. - Вы не немид, но тем не менее делаете ответственные заявления, к чему-то обязывающие человечество вообще и экипаж этого корабля в частности. Не будучи немидом, вы выступаете полномочным представителем чужой, незнакомой нам, великой цивилизации, ими созданной.
- Вы, - посланец не сразу сформулировал свою мысль, - не доверяете мне?
Соколов отмахнулся досадливым движением головы.
- Доверяете - не то слово! Где гарантия, что, не будучи немидом, вы правильно усвоили и точно излагаете то, что эти разумные хотели сообщить нам? Где гарантия, что неточности и ошибки в передаче иновселенской информации исключительной важности не приведут к нежелательным последствиям, которые для нашего корабля могут приобрести фатальный характер?
Посланец склонил голову, по губам его скользнула лёгкая улыбка.
- Понимаю! Вы хотите, чтобы я, образно говоря, вручил вам свои верительные грамоты?
Соколов не принял лёгкого тона и остался совершенно серьёзным.
- Совершенно верно. В этом дипломатическом акте был глубокий смысл. С одной стороны, они снимали всякое сомнение в личности посла, с другой - подтверждали его ответственнейшее право одному говорить от лица целого государства и выражать его волю.
- Так вот что вас беспокоит!
- Да, - твёрдо заявил Соколов, - меня беспокоит именно это. Я убеждён, что девиз «Подвергай все сомнению» правомерен не только в рамках науки, в сфере общения человека с природой, но и на любом другом ответственном уровне контактов. А инопланетные разумные контакты, как мне представляется, являют собой высшую степень ответственности.
Посланец молчал, опустив голову. Поколебавшись, Соколов беспощадно добавил:
- Я поднимаю все эти вопросы ещё и потому, что многие прежние встречи людей и немидов кончались для моих сородичей трагически. Погиб Пётр Лагута, первооткрыватель планеты Кика, пострадали и другие поселенцы этой планеты. Федор Лорка в разговоре с вами уже поднимал этот аспект наших взаимоотношений. Вы ушли от объяснений, попросив отсрочки, и получили её. Думаю, что настало время объясниться откровенно.
- Вы задаёте трудные вопросы, - сказал посланец.
Соколов вздохнул, усмехнулся, щуря свои маленькие хитроватые глазки, и доверительно сказал:
- Полагаю, именно за эту способность меня и включили в состав экспедиции. Больше как будто не за что.
Посланец вежливо улыбнулся и задумался.
- Хорошо, я отвечу на ваши трудные вопросы. С одним условием: этот разговор пока останется между нами.
- Я не могу обещать этого! - решительно заявил эксперт.
- Пока, - подчеркнул посланец. - И потом, все секреты, которые я сообщу вам, носят личный характер - касаются меня и не имеют отношения к общению наших цивилизаций в целом.
Соколов откровенно удивился, поёрзал в кресле, поразмышлял и наконец решил:
- Хорошо, на таких условиях я готов помолчать. - Он окинул посланца взглядом, в котором теперь было нечто профессиональное, и добавил успокоительно, но с оттенком грусти: - Это далеко не первый личный секрет, о котором мне придётся узнать.
- Тяжела доля эксперта?
- Тяжела. Но и доля посланца, я думаю, не легче?
- Не легче.
Они посмеялись, а потом посланец деловито, без эмоций пояснил, как обстоят дела с его официальным и неофициальным статусом в земном мире и в мире немидов. Соколов был потрясён.
- Я не верю вам! - быстро сказал он, хотя сердцем уже поверил, лишь разум его ещё сопротивлялся.
- К сожалению, все именно так.
- Неужели не было другого, более гуманного выхода?
- Мы торопились, ведь вы могли попасть в беду.
- Но это жестоко!
- Что значит жестокость по отношению к одному, когда речь идёт о благоденствии многих? А потом, после неудач на Кике мы чувствовали себя в долгу перед людьми.
- И ничего, совсем ничего нельзя сделать?
- Ничего.
Соколов замолчал, потом достал из кармана большой платок и, не стесняясь присутствия посланца, вытер сначала один глаз, затем другой, бормоча:
- Что поделаешь! К старости некоторые люди становятся сентиментальными. - И, спрятав платок в карман, деловито спросил: - Чем я могу помочь вашей миссии?
- Доверием!
Глава 29
Вернувшись на корабль и переодевшись, Игорь зашёл к Лорке. Федор сидел в кресле, погруженный в глубокое, спокойное раздумье.
- Присаживайся, - рассеянно сказал он товарищу и снова, как это говорится, отрешился от мира сего.
Игорь сел и некоторое время разглядывал хорошо знакомое ему тяжёлое лицо с непривычно глубокими складками возле рта и морщинками на лбу.
- Лорка, - проговорил он наконец, - я готов поклясться, что у нас есть гравитоконтакт с Кикой.
Федор удивлённо вскинул голову, но удивление тут же сменилось лукавством, замерцавшим в его зелёных глазах.
- Я знал, что рано или поздно, но ты догадаешься об этом сам.
- Но это же виктория, как восклицали древние! Победа! Слава! - Дюк запнулся, закусил губу и после паузы спросил: - Но почему вы с Тимуром окружили контакт тайной? Теперь уже и Соколов знает?
- Знает.
- Тайна - требование кикиан?
- Верно. Но не кикиан - немидов.
Игорь сбросил ногу с колена, приглядываясь к Лорке.
- Немиды? Кто они? Откуда?
- Те самые разумные, которые использовали Кику как промежуточный пункт для контактов с нами. Контактов, кончавшихся так трагически.
Повисла долгая пауза.
- Я вижу, ты не шутишь, - проговорил наконец Игорь.
Не отвечая на эту реплику, Федор спросил:
- А как ты представляешь себе не гравитоконтакт, а саму встречу с немидами?
Лицо Игоря вытянулось, в нем прописались непроницаемые и загадочные - ацтекские черты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46