Я проверял. А у них, видите, какое совпадение, детей в этой школе нет: у некоторых дети выросли и закончили школу, у других вообще нет детей, у третьих дети живут с дедушками и бабушками. В общем, своих детей у кандидатов там не было, а с массой других они обращались свободно и в самой непринуждённой обстановке. Улавливаете ситуацию?
Лорка улавливал.
- Есть у подростков этой школы и свой кумир, он шефствует у них над спортом. Умница, красавец, талантлив и честолюбив - некий Виктор Хельг. Может, знаете?
- Знаю, - рассеянно подтвердил Лорка, - знакомы по спорту. Самобытный, одарённый парень.
Соколов на секунду оживился.
- Знаете? Очень хорошо. Так вот, этот кумир в глазах школьников относится к несправедливо обиженным и оскорблённым. Я проверял - мальчишки, да и девушки, просто озлоблены, даже написали петицию в совет космонавтики. Хельга, оказывается, уже трижды выдвигали кандидатом в командиры корабля, и трижды он не набирал нужных трех четвертей голосов. Совет приходил к выводу, что он ещё не дозрел до командира - слишком дерзок и самоуверен.
- Похоже, - проговорил Лорка.
- Хельга выдвигали и в кикианскую экспедицию. И опять завалили! Я и подумал, - в голубых глазах Соколова замерцали азартные хитроватые искорки, - а что, если подростки этой школы-пансионата пронюхали о несостоявшемся назначении? Представляете их реакцию?
- Как они могли пронюхать? - устало спросил Лорка. - Даже я, нынешний кандидат в командиры, ничего толком не знаю.
- А если Виктор Хельг сам сказал об этом?
- Ну! - возмутился Федор.
- Вот вам и «ну», - сердито отозвался Соколов. - Конечно, такое случается редко, чтобы взрослый сознательно эксплуатировал детей, но случается. Последний раз, если не ошибаюсь, такое зафиксировано лет семьдесят назад.
- И вы полагаете, что ученики школы-интерната решили помочь своему кумиру? Так сказать, расчистить ему дорогу?
- А почему бы и нет? С их точки зрения, это благородная борьба за справедливость.
- И ради этого они пошли на убийство человека? На убийство Тима Корсакова?
Соколов несколько смутился и досадливо поморщился.
- Зачем утрировать? Они хотели просто вывести его из строя, как вывели из строя других кандидатов. Убийство - несчастный случай, не более.
- А они знают о гибели Тима?
- Нет, - в голосе Соколова появились заговорщицкие нотки, - но я установил, они уже не раз пытались выяснить, где Корсаков. Разными способами: через родителей, знакомых и воспитателей.
- Да, - тяжело проговорил Лорка.
Неужели судьба так несправедлива, так жестоко несправедлива к Тиму? Смерть, глупая случайная смерть. Соколов осторожно прикоснулся к руке Лорки.
- Я понимаю, вам тяжело. Но наш долг, нелёгкий долг экспертов, - беспристрастно разобраться в том, что случилось.
Лорка молчал. Истолковав это молчание как согласие, Соколов уже живее продолжал:
- Вы говорите, что знакомы с Хельгом по спорту. Какому?
- Шпага, - коротко бросил Лорка.
- Вам непременно и в самое ближайшее время нужно встретиться с Хельгом на дорожке. - В голосе Соколова теперь звучали наставительные нотки, а голубые глазки смотрели доверительно. - Посмотрите, каков Хельг сейчас в деле. Знаете, человек может говорить разные вещи: правду, неправду, полуправду, он может и ничего не говорить - молчать, и все. В поступках человек более открыт, особенно если у него не совсем чистая совесть. А после боя вы с ним поговорите по душам. Нервная и физическая разрядка, знаете ли, располагает к откровенности.
Лорка не мог сдержать иронической усмешки. Соколов мгновенно уловил её и погрустнел.
- Понимаю, вас коробят мои деловые наставления. - Эксперт вздохнул, хмуря свои белесые брови. - Но что поделаешь? Такова уж наша экспертная доля.
Он помолчал и снова перешёл на деловой тон:
- И одно условие напоследок. О нашем разговоре, особенно о подозрениях относительно Хельга, никто знать не должен. О гибели Тимура Корсакова тоже пока умолчите.
- Но ведь меня будут о нем спрашивать. - Лорка взглянул на Соколова с удивлением.
- Ну и что? Мало ли о чем спрашивают любопытные люди. Отмолчитесь, придумайте что-нибудь.
Удивление Лорки сменилось лёгким любопытством.
- Значит, я должен врать?
Соколов спокойно встретил его пристальный, тяжёлый взгляд и твёрдо сказал:
- Иногда ложь - благо.
- Хорошо, - после раздумья согласился Лорка, - но одному человеку я, разумеется, расскажу обо всем - своей жене.
Соколов нахмурился.
- Институт юридических жён, - в его голосе звучали назидательные нотки и некоторое раздражение, - отменён комитетом общественных отношений полвека тому назад. Вашей женой Альтайра станет тогда, когда подарит вам дочь или сына. А пока она для вас любимая, подруга, возлюбленная, но не жена.
- Альта - моя жена, - спокойно повторил Лорка, и его зеленые глаза прищурились холодно и насмешливо. А членов этого комитета общественных отношений я бы оставил без сладкого за обедом за торопливость… Если бы они ходили в космос, а не просиживали штаны в кабинетах с видом на море, они смотрели бы на звание жены иначе. И не торопились бы его отменять.
Соколов хмыкнул, с интересом разглядывая нового, сердитого Лорку, и с некоторой снисходительностью пояснил:
- Традиции всегда умирают долго и мучительно.
- Скажите, Александр Сергеевич, - вдруг серьёзно и доброжелательно спросил Лорка, - как вы стали профессиональным экспертом?
- Должен ведь кто-то быть им!
- А семья у вас есть?
Соколов добродушно улыбнулся, его маленькие глазки совсем спрятались в полных щеках.
- А как же без семьи? Жена и трое детей - два сына и одна дочь.
- И вы храните свои дела от жены в тайне?
- От жены? - Соколов потёр себе щеку, засмеялся и с некоторым смущением сказал: - Разве от неё скроешь? Все равно догадается, а о чем не догадается - выспросит.
- Так почему же я должен что-то там скрывать от Альты?
- То есть как это почему? - Голубые глаза Соколова смотрели на Лорку простодушно. - У вас же нет детей, значит, нет ни настоящей семьи, ни настоящей жены. Незаконная она у вас, если пользоваться старой терминологией.
Лорка от души рассмеялся, а потом негромко и очень серьёзно сказал:
- Так вот, Александр Сергеевич, сразу предупреждаю вас. Конечно, не обязательно входить в детали, но кое-что мне непременно придётся рассказать. И не только жене Альте, но и некоторым друзьям. Это потребуется в интересах самого расследования. Вы уж даруйте мне право самостоятельно решать эту проблему.
Соколов ненадолго задумался, поглядывая на Лорку из-под редких белесых бровей, и без особого энтузиазма согласился:
- Ну хорошо. Будь по-вашему. И вот ещё что. - Он опять задумался, формулируя мысль. - Мне бы хотелось подробнее познакомиться с Кикой - планетой, которую вы намереваетесь посетить. Получить сведения, так сказать, из самых первых рук. Официальная информация - это, знаете ли, одно, а личное мнение человека, который собирается туда лететь, - нечто совсем другое.
- Я понимаю, - согласился Лорка. - Кику, а точнее Кикимору, открыл и обследовал Пётр Лагута.
- Кикимору? - переспросил Соколов.
- Именно. Так нарёк её Пётр Лагута. Кика - просто сокращение.
- Он что же, японец по происхождению?
- Нет, не японец. И слово это не японское.
- Ки-ки-мо-ра, - недоуменно по слогам повторил Соколов, - по-моему, типично японское слово.
- Это слово русское, сказочное. Хорошие гиперсветовики с большим стажем всегда увлекаются чем-нибудь лёгким, с художественно-гуманитарным уклоном: времени свободного достаточно, а обстановка стрессовая, там не до математического анализа и не до углублённых философских размышлений. Вот и у Лагуты было своё хобби - русские былины и сказки. А на той планете и в самом деле сказочно красиво, жутковато и с загадками. Вот Лагута и стал раздавать направо и налево фольклорные имена и названия.
Соколов слушал, глядя мимо Лорки в серое окно, вроде бы рассеянно, а на самом деле как губка впитывал все услышанное.
- Знатный он развёл там зверинец, - с доброй и грустной улыбкой рассказывал Лорка. - В лесах - шишиги, сирины; в степях - бой-туры и нетопыри.
- А Кикимора?
- Сказочная обитательница леса, гибрид сучкастого дерева и женщины-озорницы. Что-то вроде огромного богомола с головой лемура.
- И такие есть?
- Чего там только нет? Есть поющее дерево, Лагута назвал его лукомором, а есть плачущий кустарник, имя ему дадено - ракита. - Лорка вздохнул. - Помните? «В чистом поле, под ракитой богатырь лежит убитый». Лагута будто чувствовал свою судьбу, под ракитой его и нашли.
- А как он погиб?
- Глупо погиб, поторопился себя реабилитировать. По результатам обследования Лагуты высший совет дал добро на организацию первого кикианского поселения. Полтора года оно благоденствовало и процветало. А через полтора года погиб первый поселянин, когда лесом возвращался на базу с дальней точки. Обследование показало - паралич сердца. Через неделю погиб второй, потом третий. Никаких телесных повреждений, паралич сердца и выражение ужаса на лице.
Соколов поёжился, хмыкнул.
- И что же?
- Поселение ликвидировали. Лагута - человек честный и принципиальный. Он чувствовал себя виновным в гибели трех человек и попросил разрешения на повторное обследование планеты. Кто бы посмел ему отказать? Сразу же после прибытия на Кику он в одиночку отправился в тот лес, где погибали люди.
- Почему в одиночку?
- Несчастья происходили только с одиночками. Лагута решил разом покончить с тайной Кики. И был найден мёртвым под ракитой. Тоже паралич сердца, только на лице не ужас, а улыбка.
В маленьких глазках Соколова заискрился интерес.
- Видимо, он разгадал тайну!
Лорка мрачно улыбнулся.
- Разгадал.
Соколов оглядел Лорку, оглядел неторопливо, с ног до головы.
- А теперь вы туда? - спросил он с любопытством.
- Теперь мы.
- Н-да, - Соколов проговорил это весьма многозначительно, вытирая платком лоб и щеки, - хочется вам позавидовать, да, может быть, лучше посочувствовать?
- Что ж, спасибо и за то и за другое, Александр Сергеевич.
Глава 3
Заканчивая свой утренний туалет, Лорка надел светлую тёплую куртку из мягкой кожистой ткани, похожей на замшу. Легко и непринуждённо, как первоклассный танцор, он прошагал в прихожую и возле вешалки-гардероба прочитал рекомендации по верхней одежде, которые выдавались автоматикой в соответствии с погодой. Коррективов он вводить не стал. Механическая рука подала ему из открывшейся в стене ниши сначала плащ, а затем и шляпу, по широким полям которой надлежало стекать возможному дождю. Засветив зеркало, Лорка, скептически щуря свои зеленые кошачьи глаза, вгляделся в своё отражение. Повёл могучими плечами и усмехнулся.
- Может быть, ты просто трусишь, командир? - спросил он вполголоса у зеркала. - Признавайся, тут нет никого постороннего.
Он протянул руку, чтобы ущипнуть своего зеркального двойника за нос, но тот, конечно, тоже протянул свою руку. Лорка прищёлкнул пальцами и засмеялся.
Шляпа ему определённо не нравилась. Он надевал её и так и эдак, и по-всякому было плохо. В конце концов он снял её, нахлобучил на механическую руку, которая не замедлила переправить её в нишу, и, обернувшись, спросил, повысив голос:
- Альта, ты скоро?
- Скоро, - ответил чистый грудной голос.
- Я подожду тебя на воздухе.
- Хорошо.
Щёлкнув запором, Лорка вышел из дома и остановился на площадке широкого полукруглого крыльца.
Мир спал. Неподвижный влажный воздух казался густым, как кисель: сделай шаг - и увязнешь, запутаешься в зыбкой полупрозрачной трясине. Но это лишь казалось; несмотря на свою влажность, воздух был лёгким и тёплым, как дыхание.
Сбежав по ступеням крыльца, Лорка миновал голый кустарник, вышел на шероховатую пружинистую дорожку, очень ловко имитированную под песчаную аллейку. И остановился, поджидая жену.
Деревья тоже спали, плавая в тумане, похожем на молоко, разбавленное водой. Поблизости это были ещё настоящие деревья со стволами и ветвями, можно даже было угадать осеннюю пестроту тяжёлых листьев. А дальше деревья быстро теряли реальные очертания, превращаясь в ажурные абстрактные орнаменты. Спали и птицы. И только звонкая, чистая, как детский голос, капель оживляла этот влажный мир, погруженный в светлую дрёму.
- Лорка! - послышался голос Альты - две глубокие ноты, первая повыше, а вторая пониже.
Лорка огляделся, ему почудилось, что голос её прозвучал над самым его ухом, и тихонько откликнулся:
- Ау!
Он отчётливо слышал звуки шагов Альты, хотя её совсем не было видно за туманом и кустарником. Можно было угадать, как она сбежала по ступеням, сделала несколько замедленных шагов по земле, а потом деловито зашагала по дорожке. Этот чудной воздух-студень, воздух-дыхание был удивительно звукопроницаем. Теперь Федору стала ясна загадка чеканного звона капели, хотя всего-то с ветки кустарника срывались и падали в лужицу серые бусинки воды. Лужица недовольно морщилась, а сухой лист-кораблик приветливо кланялся на игрушечных волнах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46