- Не считайте меня бессердечным. Но я эксперт и порой увлекаюсь делом больше, чем нужно.
«Да, ты профессионал», - с горечью и уважением подумал Лорка, постепенно оттаивая. Видимо, Соколов заметил это. Он помолчал, постукивая короткими сильными пальцами по столу, и уже рассудительно и деловито продолжал:
- Знаете, уж очень мудрёна ваша инопланетная версия. Тайные галактические агенты на Земле, а мы не догадываемся об этом! Кто они - невидимки, бесплотные духи? И решают они, вы уж простите, слишком малокалиберные задачи.
Лорка не сдержал улыбки - Соколов говорил ему почти то же самое, что в своё время сам Лорка говорил Игорю Дюку. Соколов же, подавшись вперёд, осторожно спросил:
- А что, если во всей этой кикианской истории нет ни мудрёной тайны, ни замысловатости, ни происков инопланетной цивилизации, а одна только пошлость и мещанство?
- Не совсем понимаю.
Некоторое время Соколов молча смотрел на Лорку, поджав губки и хитровато щуря голубые глазки. И вдруг сказал:
- Совет рекомендовал вам нового напарника вместо Тимура. Знаете об этом?
- Не знаю, - медленно ответил Лорка. Ему не хотелось показывать, как больно резанул его этот простой вопрос, как бы ставивший точку над гибелью друга. - Кто он?
- Виктор Хельг. Рекомендация мягкая: вы сами должны решить - годится он в помощники и содру-ги командира экспедиции или нет. Но рекомендация есть рекомендация.
- Все-таки Виктор, - в глубоком раздумье повторил Лорка и поднял глаза на эксперта. - Наверное, вы решили воскресить подростковый вариант?
Словно защищаясь, Соколов выставил перед собой маленькие сильные ладошки.
- О нет! Ту версию мы похоронили окончательно. Но когда кандидатура Хельга упрямо и уже явно всплыла снова, мне пришла в голову интересная мысль, - маленькие глазки Соколова обрели мечтательное выражение. - Такие таинственные и вместе с тем перспективные, многообещающие планеты, как Кика, открываются раз в столетие, не чаще.
- Ну и что?
Соколов снисходительно улыбнулся.
- А то, что командиру кикианской экспедиции да и его помощнику в случае удачи уготована вечная слава - бессмертие в человеческой истории. Как Христофору Колумбу, Юрию Гагарину, Ростиславу Лодыгину или Ивану Лобову.
- Что из того? - Лорка был само терпение.
Соколов вздохнул. Он посмотрел на космонавта со странным, непривычным для себя выражением - почти любовно и вместе с тем с сожалением.
- Добры вы слишком, Федор, а потому, вы уж простите меня, в чем-то наивны. Будете постарше - почерствеете.
Лорка усмехнулся, а Соколов продолжал:
- Вы же сами говорили, что Виктор Хельг болен славой. А ведь в этой болезни есть что-то древнее, мещанское. Если настоящий человек ждёт славу спокойно, как естественную благодарность других людей, то мещанин этой славы жаждет, активно её домогается, а уж заслужил он это право или нет - дело десятое. И вдруг такая возможность - Кика! Для мещанина упустить такую возможность - значит стать несчастным, казниться и скрипеть зубами от досады всю остальную жизнь. Он постарается сделать все возможное и невозможное, чтобы ухватить капризную фортуну за хвост.
Соколов умолк, ожидая реплики, но и Лорка молчал. Странно, он думал сейчас не о своём друге Тимуре, не о Викторе и даже не об экспедиции на Кику. Он думал о том, что прожил длинную - ему ведь уже сорок, - интересную, богатую приключениями жизнь, а ни разу всерьёз не задумался о вечной проблеме мещанства, которое тайно сопутствует всему истинно великому. Самолюбие и себялюбие, скромность и трусость, мужество и показное геройство, любовь и интрижка, гордость и высокомерие - несть числа этим таким разным внутренне и так иной раз похожим внешне понятиям. Да, рядом с истинными идеалами человека и человечности неизменно следуют их мишурные, яркие, но трухлявые и мерзостные двойники. Подобно тому, как с благородным шампиньоном соседствует лжешампиньон - смертельно ядовитая бледная поганка. Удивительно живуча эта ядовитая мишура.
- Что же вы мне ответите?
Лорка не сразу оторвался от своих мыслей.
- Я могу только повториться. Да, Виктор Хельг болен славой. Но он прямой, честный парень. Я не думаю, что он способен на двурушничество, а тем более на подлость.
На круглом розовом лице Соколова ясно отразилось недоумение.
- Вот видите, вы не думаете, - пробормотал он, хмуря свои редкие белесые брови. - А есть у вас стопроцентная уверенность?
Лорка иронично полюбопытствовал:
- А вы сами можете быть уверены на сто процентов в том, что касается человеческих взаимоотношений?
- Вот видите, - будто и не слыша Лорки, недовольно повторил Соколов. - И потом вы говорите, что Хельг не способен на подлость. Охотно допускаю, что на прямую подлость такой парень действительно не способен. Но он может быть косвенно к ней причастен.
- Не совсем понимаю.
Соколов вздохнул, в его голосе послышались менторские нотки:
- Вы знаете, что такое протекционизм? Здоровый, принципиальный протекционизм - явление не только неизбежное, но и нужное - например, за вас горой стоит Ревский. Он готов отстаивать вашу кандидатуру где угодно и перед кем угодно. И это прекрасно!
Соколов передохнул.
- Но есть и двуличный, мещанский протекционизм. Это когда папы, мамы, друзья и близкие готовы лопнуть, но помочь своему протеже, а уж заслуживает он протекции или нет - дело десятое.
Видя, что Лорка собирается возразить, Соколов замотал головой, на его румяном лице появилось страдальческое выражение.
- Знаю, знаю! Такие случаи редки, даже исключительны. Но ведь исключительна и цепочка несчастий с кандидатами в экспедицию на Кику! Мы не можем, не имеем права упускать из виду такую возможность. Разве есть, например, гарантия, что некто без ведома Виктора Хельга или при его молчаливом попустительстве не пытается протащить его в экспедицию ради грядущей славы, которой он так жаждет?
- Кто? - устало спросил Лорка. - У Виктора нет ни отца, ни матери, они погибли, когда он был ещё мальчишкой.
В голубых глазах Соколова появилось хитроватое выражение.
- А вы знаете, что Виктор очень дружен с Эллой Дюк?
- Что? Да она лет на двадцать его старше!
Соколов сокрушённо вздохнул.
- Бог мой! Элла - женщина без возраста, неужели это не понятно?
Это была правда, и Лорка невольно призадумался.
- А почему между вашим другом Игорем и Эллой вдруг произошёл разрыв? - вкрадчиво спросил он. - Ведь они по-своему крепко любили друг друга. А если говорить честно, я не встречал женщины умнее Эллы Дюк. Она одна стоит целой тайной организации! И уж если такая женщина поставит себе задачу протащить возлюбленного в экспедицию, никакие препятствия её не остановят.
- Будет вам фантазировать, - добродушно сказал Лорка.
- Так уж и фантазировать? Вы же любите и знаете мировую литературу и историю, Федор. Вспомните леди Макбет и госпожу Помпадур, вспомните о вековечной загадке женской натуры. Да, сейчас этот женский комплекс в полной мере проявляется редко: не та жизнь, нет стимулов и экстремальных обстоятельств. Но в определённых условиях этот бесовский синдром может и нынче вспыхнуть со страшной силой.
Лорка смотрел на эксперта с некоторым удивлением, он ещё не видел его таким. Наверное, Соколов почувствовал его взгляд, а потому без паузы перешёл на деловой тон:
- Пусть это звучит напыщенно, но мы с вами, Федор, стоим на страже устоев общечеловеческой морали. Мы должны быть бдительны, дотошны, а если нужно - беспощадны.
- А равно умны и деликатны, - философски добавил Лорка.
- Это само собой разумеется, - отмахнулся Соколов. - Вам нужно обязательно встретиться с Эллой Дюк, на вас вся надежда, Федор. Я, грешный, пробовал говорить с ней, но вся моя дипломатия разбилась о неё как о скалу.
Он мельком взглянул на Лорку и медленно поднялся на ноги.
- У меня есть для вас ещё одна новость. Я расскажу по пути.
По широкой пологой лестнице они спустились к эскалатору, и здесь, под старой липой, Соколов приостановился.
- Тело Тимура найдено, Федор, - сказал он, не глядя на Лорку.
Федор молчал, хмуря брови. Соколов мельком взглянул на него, вздохнул и вдруг, хлопнув себя по бедру, убеждённо проговорил:
- И что-то тут не то!
Лорка мгновенно насторожился.
- Вы о чем?
- Я о Тимуре. Что-то они темнят.
- Кто они?
Под холодным, «тигриным» взглядом Лорки Соколов поёжился.
- Врачи. Чего-то они недоговаривают.
- Что они могут недоговаривать?
- Откуда я могу знать? - вдруг рассердился Соколов. - Но недоговаривают, это точно. Я, знаете, очень чуток на фальшь, на полуправду, на умолчание. - Он взглянул на Лорку и хитренько улыбнулся. - Вот и вы что-то недоговариваете, верно?
Лорка припомнил терпковатое вино Ревского, свой глупый прыжок в овраг, дерево-рогатину, с любопытством заглянул в простодушные голубые глазки Соколова.
- Да неужели?
- Представьте себе. Таите что-то, убеждён. Голову готов положить на плаху, как говаривали в старину.
- Таить можно не только плохое, - мягко заметил Лорка.
- Верно! Но почему бы вам не поделиться со мной - хорошим или плохим, какая разница? - Соколов говорил просительно, даже заискивающе. - Любая тайна - тяжесть на душе. Откройтесь, и легче будет.
- Экий вы дипломат, Александр Сергеевич.
Соколов грустно взглянул на него.
- Уж какой я дипломат, - он достал большой платок и аккуратно вытер лицо и шею, - эксперт. Да ещё профессиональный.
Глава 8
Сначала Лорка хотел договориться о встрече с Эллой заранее, но, хорошенько подумав, отказался от этой мысли. Конечно же Элла начнёт гадать, зачем Федору понадобилась эта встреча, выберет для себя определённую роль и будет её разыгрывать с таким увлечением и искренностью, что разобраться, где правда, а где вымысел, будет совершенно невозможно.
А «случайно» встретиться с Эллой было совсем не трудно. Она жёстко выдерживала трудовую дисциплину, заканчивая свой рабочий день в один и тот же час. И все-таки встреча едва не сорвалась. Хотя Лорка заблаговременно подошёл к институту энергопроблем, его отвлёк разговором знакомый, и Федор заметил Эллу в самый последний момент, когда она уже скрывалась за поворотом аллеи. Но узнал её Лорка сразу: тонкая точёная фигура, туго обтянутая мягкой тканью, небольшая голова, гордо посаженная на длинную шею, лёгкая походка, которую вовсе не портила едва уловимая нарочитость движений бёдер и кистей рук. Походка у Эллы, как и многое другое, была глубоко продумана, многократно примерена и тщательно отрепетирована.
Лорка извинился перед знакомым, прибавил шагу, легко догнал её и, поравнявшись, сказал приветливо:
- Здравствуй, Элла.
- Лорка! - Она привычно, ослепительно улыбнулась. - Рада тебя видеть.
Наверное, она и правда была рада встретить его. Их связывали добрые отношения, что было совершенно естественно, ведь речь шла об отношениях с женой товарища по космической работе.
У Эллы были нежные, но определённые, будто выгравированные черты лица, большие удлинённые глаза, тонкие брови. В пышных вьющихся каштановых волосах - крупный изумруд, привезённый со Стикса, - подарок Игоря. Лорка невольно задержал на нем взгляд. Элла сразу заметила это и погрустнела.
- Вот так, Федор, - сказала она философски-меланхолично своим хорошо поставленным голосом. И легко коснулась густо-зеленого камня кончиками длинных пальцев. Как и все движения Эллы, это движение рукой было законченно, изящно и чуточку нарочито.
Лорка подумал, что если он сейчас заговорит об Игоре, то скорее всего Элла продолжит развивать философско-меланхоличную линию, ей нравилась эта роль - об этом красноречиво говорил зелёный камень, и откровенности не получится. Поэтому он отложил разговор и попросил:
- Можно я провожу тебя?
Почти не поворачивая головы, она провела по нему взглядом.
- Проводи.
- Может быть, перекусим?
- Что ты! На кого я стану похожа, если буду трапезничать по пять раз в день? Если не возражаешь, давай просто посидим.
- А почему я должен возражать? - Лорка оглянулся в поисках скамьи, но Элла, притронувшись к его руке, предложила:
- Спустимся к озеру, там прохладнее.
Этот парк, прилегающий к институту, был конечно же хорошо знаком Элле. Она свернула с аллеи, пересекла ленту эскалатора и вывела Лорку на крутую тропу, выбитую прямо в земле. Федор галантно предложил ей руку, но Элла шлёпнула по его широкой ладони и легко сбежала вниз. Она бежала то прямо, то поворачиваясь левым боком, то правым, удерживая равновесие раскинутыми в стороны руками, - это был даже не бег, а непринуждённый танец-импровизация.
В чёрную прозрачную воду озера грустно смотрелись старые-престарые желтеющие ветлы. На воде застыли увядшие листья и лебеди, белизна которых по контрасту с водой казалась до оскомины режущей. Двигалось, устало плыло куда-то лишь отражённое, а поэтому тусклое, стёртое небо.
- Садись, - сказала Элла, взглядом показывая на место рядом с собой на скамье. И спросила: - Нравится?
- Жуть! Вот только замка не хватает. И чтоб в окошке юная дева с распущенными волосами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46