..
В новом ПВ по всем признакам – весна. На злополучном дереве имелись липкие почки, а под ногами торчала светло-зеленая новорожденная травка. Чернов мысленно поблагодарил Верховного Лотерейщика за хорошую погоду почти во всех ПВ, куда бы ни попадал Вефиль и Чернов вместе с ним. Почти, кроме… Лучше не вспоминать! Там, где «кроме» – жуть жуткая. Но в целом – все, в общем, преодолимо, а значит, можно сделать вывод, что Великая Игра ведется в более-менее щадящем режиме – ведь если Герой занеможет и потеряет свои способности, то и интерес пропадет… Стало быть, бережет Чернова Самый Большой Ребенок, не станет лишний раз подвергать испытанию арктическими холодами и адским пеклом. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
Поднимаясь на холм, Чернов праздно рассматривал окрестности. Его внимание привлекла птица необычно больших размеров, парящая высоко в небе. Хотя в чистейшем, безоблачном голубом море постоянных ориентиров нет и быть не может, тем не менее Чернову казалось, что высота все-таки приличная. Это не пресловутый «птичий полет», а гораздо выше. И хвост у нее странный – вытянутый, а не распушенный, как того требуют законы аэродинамики пернатых. И размеры… Если учесть, что это существо сейчас летает именно на той высоте, какую предполагает Чернов, то при ближайшем рассмотрении оно должно напоминать самолет АН-2. Если не Як-40… В том, что это не сами названные аппараты, Чернов был в общем-то уверен, так как наблюдаемый объект изредка взмахивал крыльями, а алюминиевые чудеса отечественного самолетостроения таким гибкостям инженерами не обучены. А может, это обман зрения?.. В весеннем воздухе, изобилующим разнонаправленными течениями с непостоянными температурами, возможны и не такие эффекты. Сия богатая сентенция была некогда подарена Чернову знакомым метеорологом для произведения впечатления на различных дамочек, любящих восторгаться размерами луны среди ночи или солнца на закате. Ах, молодость, молодость, школа комсомола…
Добравшись до вершины холма, Чернов увидел Вефиль, уютно расположившийся на холме-близнеце. Еще пара километров ненапряженного бега – и он в городе. Чернов вновь взглянул на небо, большой птицы там более не наблюдалось. Улетела, растворилась в высоте, слилась с ярким, режущим глаза голубым фоном. А может, и вообще показалось…
В Вефиле Бегуну были рады. Ему, в принципе, всегда рады, хотя иногда и не особо показывают это, но сейчас у горожан настроение было на самом высоком уровне. Еще бы – новый мир приятен во всех отношениях: не пустыня, не полутемная степь, не зима, наконец.
Кармель, встретив Чернова, заключил его в объятья:
– Спасибо тебе, Бегун!
– За что? – удивился Чернов.
– За новый отрезок Пути, конечно. Здесь очень хорошо, есть вода и почва плодородная. Наши животные уже истосковались по свежей траве.
– Не меня надо благодарить, а Сущего, – сердито сказал Чернов и сразу же перевел разговор на другую тему: – А воду-то когда вы успели найти? Вроде прошло меньше одного времени?
– Родник бьет прямо на площади. Сейчас для него делают желоб и бассейн, чтобы удобно было пользоваться. Хочешь, пойдем посмотрим?
Чернов не горел желанием наблюдать за авральными плотницкими работами.
– Я лучше отдохну, Кармель.
– Конечно, конечно, как скажешь, Бегун! Прости меня, дурака, что забыл о твоей усталости. Пойдем в дом, там все готово к твоему возвращению.
Спасибо Кармелю, готово действительно было все. Еда и питье, чистая одежда и даже новая дерюжка на топчане для сна. Воспользовавшись всеми предоставленными услугами – поев, переодевшись и завалившись на топчан, – Чернов уснул на несколько часов сном усталого, но чертовски довольного собой человека.
«Я чертовски доволен собой, батенька»… Цитата?.. Или не цитата?..
Разбужен он был парадоксальным по сути и оглушительно громким криком:
– Тихо! Бегун спит!
За криком последовал грохот некоего упавшего предмета. Мотая головой и промаргиваясь – вредно спать под вечер, – Чернов вышел на улицу, где узрел следующую картину: четверо мужиков волокли несколько свежеструганых, длинных досок, которые издавали при этом характерные и совсем не тихие звуки. Рядом крутился малец, который, видимо, и требовал столь пронзительно спокойствия для Бегуна.
– Тихо же! – опять завопил парень, но, увидев Бегуна, стоящего на крыльце и сонно улыбающегося, осекся. – Ну вот, разбудили, – протянул разочарованно.
Весело подмигнув мальчишке, Чернов подхватил доски и поволок их вместе с мужиками. Стройматериалы предназначались для того самого желоба, о котором говорил Кармель. На площади вовсю стучали топоры и молотки, летела стружка. Бодро текущий из-под камня ручеек был одет в деревянный короб и направлен в круглый бассейн. Отсюда уже по нескольким желобам вода должна направляться в разные части городка в существующие капитальные бассейны. Чернов подивился, как основательно вефильцы мастерят свои деревянные конструкции: может, всего на пару дней придется задержаться в этом ПВ, а сколько труда в водопровод вкладывается… Хотя эту основательность можно только похвалить. Чернов знал, как порой работают люди в стране, где все кругом временное и наспех сколоченное, хотя и строящееся – как все временное – надолго. Русский народ родил даже печальную поговорку о самом себе: нет ничего более постоянного, чем временное. Уродливая деревянная ярмарка в родных Сокольниках, возле метро, тоже строилась «на время», как уверяли. А стоит до сих пор.
Вспомнив о доме, Чернов автоматически затосковал. Ему периодически думалось о превратностях ПВ-переходов, в частности – об отношении времени реального, того, где он находится в данную минуту, и времени домашнего, в котором, может, уже кот сдох с голоду, а в сберкассе истерично начисляют пени за пропущенные сроки оплаты коммунальных радостей. Искренне хотелось думать о хорошем: кот жив, квартира не сгорела, пени небольшие. Тем более что не ему – с его-то заработками – печалиться о пенях… или это слово не склоняется?.. Да и логика, взращенная на благодатной почве фантастической литературы, подсказывала, что герой, путешествующий по времени, всегда возвращается в ту же самую минуту, из которой стартовал. Ну, может, опоздает на полчасика, но кот этого опоздания точно не заметит…
На площади царил комсомольско-бамовский настрой, коли уж ссылка на комсомольскую школу ранее возникала. Водопровод сочиняли всем миром. Бегуну тоже вручили топор и определили фронт работ, спросив предварительно, не против ли он. Он оказался не против. Младший помощник плотника, подмастерье Игорь Чернов, был брошен на неответственную работу: обухом топора подбивал клинышки, придающие жесткость конструкции. Встретились Асав с Керимом, которые рассказали, что посаженные накануне в подвал нехорошие, злые люди – СКЗТэшники из прошлого ПВ – пропали, остались только веревки, которые связывали их руки. Все правильно, с не подтвержденной ничем, кроме прочитанной фантастики, уверенностью ответил им Чернов, то, что принадлежит миру, то в нем и остается. Им – люди, нам – веревки. Занятно, наверное, было этим солдафонам из подвала дома разом очутиться в сумрачной пустой степи. Вот ощущений-то нахватались с непривычки…
В строительной суете Чернов заметил детей, играющих со странными предметами: у них в руках были зеленоватые ленты с явно резиновыми свойствами, шириной примерно с два пальца, которыми они звонко щелкали по всем окружающим поверхностям, а иногда и друг по дружке. Остановившись передохнуть, Чернов отловил одного дитенка и попросил посмотреть, что за штука у него такая. Дитенок охотно согласился и протянул Чернову абсолютно реальную резиновую ленту с неровными краями и темными прожилками. На вопрос, что это такое да где взял, дитенок сбивчиво рассказал, что в округе растут деревья с такими листьями и что этими штуками очень забавно играть. Чернов без зазрения совести оставил работу по подбиванию клинышков и пошел в указанном дитенком направлении. Очень интересно, думал он, в этом ПВ резина растет на деревьях… Если есть резиновые деревья, то, по логике, должны быть и бензиновые реки и бетонные горы – это одного порядка вещи. Встретятся ли?.. Занятное ПВ, однако…
Искомое дерево обнаружилось без труда. Приметой было бурное и не контролируемое никем детское оживление вокруг него. При ближайшем рассмотрении оказалось, что и впрямь вместо листьев у этого растения растут упругие длинные ленты. Нижние были уже оборваны детьми, а несколько тех, что повыше, оторвал Чернов. Ну ни дать ни взять – медицинский жгут: такой же тянущийся, по ширине похож, да и по цвету недалеко ушел. О биологическом его происхождении свидетельствуют прожилки и пигментные пятна, как у обычных листьев. Пораженный Чернов, подобно детям, начал щелкать резиновыми листьями по всему подряд, но вовремя остановился – не подобает Бегуну заниматься подобными глупостями, резины, что ли, не видал?.. Прихватив парочку лент с собой, он пошел назад, на площадь, прикидывая, как этот подарок природы можно было бы применить в местном, не пестрящем техникой быту. Кроме банальной рогатки, на ум ничего не шло.
К наступлению сумерек водопровод в общих чертах был построен, а о резиновых деревьях знал каждый в городе. Взрослых, не знакомых с химией полимеров, не меньше, чем детей, забавляло щелканье резинками. Чернов, снисходительно глядя на все это, подумал, что идея с рогаткой будет воспринята на «ура», и решил утром поискать на площади, где осталось много деревянного мусора, подходящую рогулину. Таким образом, он войдет в историю Вефиля не только как Бегун, но и как изобретатель волшебного предмета, могущего быть как развлечением, так и оружием. Развивая мысль, Чернов решил еще, что неплохо было бы захватить парочку таких деревьев с собой в Путь, чтобы резина не кончалась. Надо будет погутарить с местными агрономами на предмет этого… Хотя что это он? Только что сам утверждал: принадлежащее данному миру в данном и остается. Не взять, стало быть, с собой… С этой мыслью Чернов заснул. Хоть днем и поспал, а режим соблюдать надо. Прежде чем заснуть, честно признал: мысль идиотская… Но опять недолго ему довелось нежиться в объятиях старика Морфея. В сон вкрался некий звук, который разрастался, увеличивался, становился громче, и, наконец, нестерпимое гудение подняло Чернова с топчана и заставило выглянуть на улицу. Звук шел сверху, с неба. Чернов поднял глаза и увидел дракона.
То есть он подумал, что драконы должны выглядеть именно так – длинное тело-фюзеляж с перепончатыми крыльями, невесть как находящийся в горизонтальном состоянии хвост без оперения, мощные трехпалые лапы с когтями и жуткого вида голова со змеиными глазами. Только очень большими. В немом изумлении Чернов проводил глазами пролетевшее совсем низко над Вефилем чудо природы и увидел, что и другие жители тоже – в нехилом ступоре. Чудо пошло на второй заход. Опять гудение, опять чешуйчатое пузо, опять мертвый взгляд полуметровых глаз. Чем он так гудит-то? – пришел в голову Чернову не совсем своевременный вопрос. То есть интересно было все: от биологического происхождения сего летучего ящера и возможной угрозы, которую он представляет для города, до собственно странного гудения. Будто он, в самом деле, не дракон, а и впрямь самолет АН-2 с поршневым мотором. Очередной пролет над городом выявил, что гудение исходит изо рта сего чудища, стало быть, это он так мяукает-каркает-лает… Но от этого не легче: Чернов заметил в пасти дракона какое-то свечение. Неужто он еще и огнедышащий? Предположение подтвердилось на следующем заходе. Дракон, величественно махнув крыльями, подкорректировал свой полет и, издав какое-то особо громкое гудение, изрыгнул из себя многометровый язык ярко-оранжевого пламени. Сумерки испуганно раздвинулись, уступив место рыжему свету, который на несколько секунд залил весь Вефиль. Пламя, по счастью, до крыш домов не долетело. То ли чудо природы промахнулось, то ли просто хотело продемонстрировать людишкам свои воистину сказочные возможности, но, так или иначе, дракон, видимо удовлетворенный произведенным впечатлением или, напротив, раздосадованный промахом, еще раз масштабно махнув огромными крылами и родив порыв ветра, взмыл в небо и растворился в сгущающейся ночи.
– Это что? – только и спросил Чернов у стоящего рядом Кармеля.
– Это дракон, – подтвердил очевидное Хранитель.
– Ты о нем знаешь? – Чернову казалось: Кармель имеет что сказать по этому поводу.
– Ничего не знаю. В Книге написано: такое существо называется драконом, вот и все.
– Постой, – вспомнил Чернов, – ты же мне как-то рассказывал, что какие-то огнедышащие чудища напали на ваш народ, а потом пришли люди с невидимыми сетями… Это оно?
– Не знаю. Может быть. Я сам этих чудищ не видел, я тогда еще не родился даже, но Книга описывает их по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
В новом ПВ по всем признакам – весна. На злополучном дереве имелись липкие почки, а под ногами торчала светло-зеленая новорожденная травка. Чернов мысленно поблагодарил Верховного Лотерейщика за хорошую погоду почти во всех ПВ, куда бы ни попадал Вефиль и Чернов вместе с ним. Почти, кроме… Лучше не вспоминать! Там, где «кроме» – жуть жуткая. Но в целом – все, в общем, преодолимо, а значит, можно сделать вывод, что Великая Игра ведется в более-менее щадящем режиме – ведь если Герой занеможет и потеряет свои способности, то и интерес пропадет… Стало быть, бережет Чернова Самый Большой Ребенок, не станет лишний раз подвергать испытанию арктическими холодами и адским пеклом. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить.
Поднимаясь на холм, Чернов праздно рассматривал окрестности. Его внимание привлекла птица необычно больших размеров, парящая высоко в небе. Хотя в чистейшем, безоблачном голубом море постоянных ориентиров нет и быть не может, тем не менее Чернову казалось, что высота все-таки приличная. Это не пресловутый «птичий полет», а гораздо выше. И хвост у нее странный – вытянутый, а не распушенный, как того требуют законы аэродинамики пернатых. И размеры… Если учесть, что это существо сейчас летает именно на той высоте, какую предполагает Чернов, то при ближайшем рассмотрении оно должно напоминать самолет АН-2. Если не Як-40… В том, что это не сами названные аппараты, Чернов был в общем-то уверен, так как наблюдаемый объект изредка взмахивал крыльями, а алюминиевые чудеса отечественного самолетостроения таким гибкостям инженерами не обучены. А может, это обман зрения?.. В весеннем воздухе, изобилующим разнонаправленными течениями с непостоянными температурами, возможны и не такие эффекты. Сия богатая сентенция была некогда подарена Чернову знакомым метеорологом для произведения впечатления на различных дамочек, любящих восторгаться размерами луны среди ночи или солнца на закате. Ах, молодость, молодость, школа комсомола…
Добравшись до вершины холма, Чернов увидел Вефиль, уютно расположившийся на холме-близнеце. Еще пара километров ненапряженного бега – и он в городе. Чернов вновь взглянул на небо, большой птицы там более не наблюдалось. Улетела, растворилась в высоте, слилась с ярким, режущим глаза голубым фоном. А может, и вообще показалось…
В Вефиле Бегуну были рады. Ему, в принципе, всегда рады, хотя иногда и не особо показывают это, но сейчас у горожан настроение было на самом высоком уровне. Еще бы – новый мир приятен во всех отношениях: не пустыня, не полутемная степь, не зима, наконец.
Кармель, встретив Чернова, заключил его в объятья:
– Спасибо тебе, Бегун!
– За что? – удивился Чернов.
– За новый отрезок Пути, конечно. Здесь очень хорошо, есть вода и почва плодородная. Наши животные уже истосковались по свежей траве.
– Не меня надо благодарить, а Сущего, – сердито сказал Чернов и сразу же перевел разговор на другую тему: – А воду-то когда вы успели найти? Вроде прошло меньше одного времени?
– Родник бьет прямо на площади. Сейчас для него делают желоб и бассейн, чтобы удобно было пользоваться. Хочешь, пойдем посмотрим?
Чернов не горел желанием наблюдать за авральными плотницкими работами.
– Я лучше отдохну, Кармель.
– Конечно, конечно, как скажешь, Бегун! Прости меня, дурака, что забыл о твоей усталости. Пойдем в дом, там все готово к твоему возвращению.
Спасибо Кармелю, готово действительно было все. Еда и питье, чистая одежда и даже новая дерюжка на топчане для сна. Воспользовавшись всеми предоставленными услугами – поев, переодевшись и завалившись на топчан, – Чернов уснул на несколько часов сном усталого, но чертовски довольного собой человека.
«Я чертовски доволен собой, батенька»… Цитата?.. Или не цитата?..
Разбужен он был парадоксальным по сути и оглушительно громким криком:
– Тихо! Бегун спит!
За криком последовал грохот некоего упавшего предмета. Мотая головой и промаргиваясь – вредно спать под вечер, – Чернов вышел на улицу, где узрел следующую картину: четверо мужиков волокли несколько свежеструганых, длинных досок, которые издавали при этом характерные и совсем не тихие звуки. Рядом крутился малец, который, видимо, и требовал столь пронзительно спокойствия для Бегуна.
– Тихо же! – опять завопил парень, но, увидев Бегуна, стоящего на крыльце и сонно улыбающегося, осекся. – Ну вот, разбудили, – протянул разочарованно.
Весело подмигнув мальчишке, Чернов подхватил доски и поволок их вместе с мужиками. Стройматериалы предназначались для того самого желоба, о котором говорил Кармель. На площади вовсю стучали топоры и молотки, летела стружка. Бодро текущий из-под камня ручеек был одет в деревянный короб и направлен в круглый бассейн. Отсюда уже по нескольким желобам вода должна направляться в разные части городка в существующие капитальные бассейны. Чернов подивился, как основательно вефильцы мастерят свои деревянные конструкции: может, всего на пару дней придется задержаться в этом ПВ, а сколько труда в водопровод вкладывается… Хотя эту основательность можно только похвалить. Чернов знал, как порой работают люди в стране, где все кругом временное и наспех сколоченное, хотя и строящееся – как все временное – надолго. Русский народ родил даже печальную поговорку о самом себе: нет ничего более постоянного, чем временное. Уродливая деревянная ярмарка в родных Сокольниках, возле метро, тоже строилась «на время», как уверяли. А стоит до сих пор.
Вспомнив о доме, Чернов автоматически затосковал. Ему периодически думалось о превратностях ПВ-переходов, в частности – об отношении времени реального, того, где он находится в данную минуту, и времени домашнего, в котором, может, уже кот сдох с голоду, а в сберкассе истерично начисляют пени за пропущенные сроки оплаты коммунальных радостей. Искренне хотелось думать о хорошем: кот жив, квартира не сгорела, пени небольшие. Тем более что не ему – с его-то заработками – печалиться о пенях… или это слово не склоняется?.. Да и логика, взращенная на благодатной почве фантастической литературы, подсказывала, что герой, путешествующий по времени, всегда возвращается в ту же самую минуту, из которой стартовал. Ну, может, опоздает на полчасика, но кот этого опоздания точно не заметит…
На площади царил комсомольско-бамовский настрой, коли уж ссылка на комсомольскую школу ранее возникала. Водопровод сочиняли всем миром. Бегуну тоже вручили топор и определили фронт работ, спросив предварительно, не против ли он. Он оказался не против. Младший помощник плотника, подмастерье Игорь Чернов, был брошен на неответственную работу: обухом топора подбивал клинышки, придающие жесткость конструкции. Встретились Асав с Керимом, которые рассказали, что посаженные накануне в подвал нехорошие, злые люди – СКЗТэшники из прошлого ПВ – пропали, остались только веревки, которые связывали их руки. Все правильно, с не подтвержденной ничем, кроме прочитанной фантастики, уверенностью ответил им Чернов, то, что принадлежит миру, то в нем и остается. Им – люди, нам – веревки. Занятно, наверное, было этим солдафонам из подвала дома разом очутиться в сумрачной пустой степи. Вот ощущений-то нахватались с непривычки…
В строительной суете Чернов заметил детей, играющих со странными предметами: у них в руках были зеленоватые ленты с явно резиновыми свойствами, шириной примерно с два пальца, которыми они звонко щелкали по всем окружающим поверхностям, а иногда и друг по дружке. Остановившись передохнуть, Чернов отловил одного дитенка и попросил посмотреть, что за штука у него такая. Дитенок охотно согласился и протянул Чернову абсолютно реальную резиновую ленту с неровными краями и темными прожилками. На вопрос, что это такое да где взял, дитенок сбивчиво рассказал, что в округе растут деревья с такими листьями и что этими штуками очень забавно играть. Чернов без зазрения совести оставил работу по подбиванию клинышков и пошел в указанном дитенком направлении. Очень интересно, думал он, в этом ПВ резина растет на деревьях… Если есть резиновые деревья, то, по логике, должны быть и бензиновые реки и бетонные горы – это одного порядка вещи. Встретятся ли?.. Занятное ПВ, однако…
Искомое дерево обнаружилось без труда. Приметой было бурное и не контролируемое никем детское оживление вокруг него. При ближайшем рассмотрении оказалось, что и впрямь вместо листьев у этого растения растут упругие длинные ленты. Нижние были уже оборваны детьми, а несколько тех, что повыше, оторвал Чернов. Ну ни дать ни взять – медицинский жгут: такой же тянущийся, по ширине похож, да и по цвету недалеко ушел. О биологическом его происхождении свидетельствуют прожилки и пигментные пятна, как у обычных листьев. Пораженный Чернов, подобно детям, начал щелкать резиновыми листьями по всему подряд, но вовремя остановился – не подобает Бегуну заниматься подобными глупостями, резины, что ли, не видал?.. Прихватив парочку лент с собой, он пошел назад, на площадь, прикидывая, как этот подарок природы можно было бы применить в местном, не пестрящем техникой быту. Кроме банальной рогатки, на ум ничего не шло.
К наступлению сумерек водопровод в общих чертах был построен, а о резиновых деревьях знал каждый в городе. Взрослых, не знакомых с химией полимеров, не меньше, чем детей, забавляло щелканье резинками. Чернов, снисходительно глядя на все это, подумал, что идея с рогаткой будет воспринята на «ура», и решил утром поискать на площади, где осталось много деревянного мусора, подходящую рогулину. Таким образом, он войдет в историю Вефиля не только как Бегун, но и как изобретатель волшебного предмета, могущего быть как развлечением, так и оружием. Развивая мысль, Чернов решил еще, что неплохо было бы захватить парочку таких деревьев с собой в Путь, чтобы резина не кончалась. Надо будет погутарить с местными агрономами на предмет этого… Хотя что это он? Только что сам утверждал: принадлежащее данному миру в данном и остается. Не взять, стало быть, с собой… С этой мыслью Чернов заснул. Хоть днем и поспал, а режим соблюдать надо. Прежде чем заснуть, честно признал: мысль идиотская… Но опять недолго ему довелось нежиться в объятиях старика Морфея. В сон вкрался некий звук, который разрастался, увеличивался, становился громче, и, наконец, нестерпимое гудение подняло Чернова с топчана и заставило выглянуть на улицу. Звук шел сверху, с неба. Чернов поднял глаза и увидел дракона.
То есть он подумал, что драконы должны выглядеть именно так – длинное тело-фюзеляж с перепончатыми крыльями, невесть как находящийся в горизонтальном состоянии хвост без оперения, мощные трехпалые лапы с когтями и жуткого вида голова со змеиными глазами. Только очень большими. В немом изумлении Чернов проводил глазами пролетевшее совсем низко над Вефилем чудо природы и увидел, что и другие жители тоже – в нехилом ступоре. Чудо пошло на второй заход. Опять гудение, опять чешуйчатое пузо, опять мертвый взгляд полуметровых глаз. Чем он так гудит-то? – пришел в голову Чернову не совсем своевременный вопрос. То есть интересно было все: от биологического происхождения сего летучего ящера и возможной угрозы, которую он представляет для города, до собственно странного гудения. Будто он, в самом деле, не дракон, а и впрямь самолет АН-2 с поршневым мотором. Очередной пролет над городом выявил, что гудение исходит изо рта сего чудища, стало быть, это он так мяукает-каркает-лает… Но от этого не легче: Чернов заметил в пасти дракона какое-то свечение. Неужто он еще и огнедышащий? Предположение подтвердилось на следующем заходе. Дракон, величественно махнув крыльями, подкорректировал свой полет и, издав какое-то особо громкое гудение, изрыгнул из себя многометровый язык ярко-оранжевого пламени. Сумерки испуганно раздвинулись, уступив место рыжему свету, который на несколько секунд залил весь Вефиль. Пламя, по счастью, до крыш домов не долетело. То ли чудо природы промахнулось, то ли просто хотело продемонстрировать людишкам свои воистину сказочные возможности, но, так или иначе, дракон, видимо удовлетворенный произведенным впечатлением или, напротив, раздосадованный промахом, еще раз масштабно махнув огромными крылами и родив порыв ветра, взмыл в небо и растворился в сгущающейся ночи.
– Это что? – только и спросил Чернов у стоящего рядом Кармеля.
– Это дракон, – подтвердил очевидное Хранитель.
– Ты о нем знаешь? – Чернову казалось: Кармель имеет что сказать по этому поводу.
– Ничего не знаю. В Книге написано: такое существо называется драконом, вот и все.
– Постой, – вспомнил Чернов, – ты же мне как-то рассказывал, что какие-то огнедышащие чудища напали на ваш народ, а потом пришли люди с невидимыми сетями… Это оно?
– Не знаю. Может быть. Я сам этих чудищ не видел, я тогда еще не родился даже, но Книга описывает их по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58