Аргентайн почувствовала мое изумление, а я почувствовал ее и засмеялся, когда мы начали снова. На этот раз мы кружили, обвивались вокруг наслаждения уже без всякой лихорадки, пуская каждое ощущение медленно плыть по протянувшимся между нами линиям контакта. И снова пришло изнеможение.
Теперь уже Аргентайн была удовлетворена, и даже больше. А меня наполняла радость, которая была больше, чем радость. Аргентайн, двигаясь медленно и осторожно, соскользнула с меня, и легла рядом, положив руку мне на грудь.
— Боже! Как хорошо… — пробормотала она. — Оставайся во мне. — Аргентайн просила лишь о том, чтобы мои мысли не уходили из ее мыслей, чтобы еще побыть вдвоем в одном, но наслаждение и расслабление тянули ее в сон, и она заснула, уже не в силах сказать хоть слово.
Я лежал на кровати, одурманенный ощущением, и когда оно отхлынуло, подумал о том, где мне найти силы, чтобы дышать. Я вспомнил о Ласуль и почувствовал, как меня снова заполняет боль. Ласуль слишком боялась меня, чтобы принять это в самую глубину свою, приблизиться к истинному единению настолько, насколько это доступно людям без Дара. Может, у нас еще оставалось время, может, я бы смог показать ей… Но в глубине мозга, куда Аргентайн никогда не проникнуть, я знал, что, даже если бы Ласуль и я стали двумя в одном теле, нам все равно никогда не стать одним мозгом.
Глава 33
Когда я проснулся, Аргентайн еще спала, а ее рука все так же обнимала меня, словно за целую ночь мы ни разу не пошевелились. Было уже далеко за полдень, но я чувствовал себя так, будто и не спал вовсе. Сон тянул меня обратно в подушки, и мне хотелось ему подчиниться. Но ведь наступил следующий день. Когда я вспомнил, что это за день, меня как будто шилом пырнули, и я понял, что спать уже не буду.
Я осторожно вывернулся из-под теплой руки Аргентайн и начал тихонько целовать ее, пока она не улыбнулась и не заморгала. Вздохнув и потянувшись, она промурлыкала: «Еще…», и глаза ее закрылись опять.
Я оделся, прилепил свежий наркотик и спустился вниз. Парочка музыкантов, пронаблюдав, как я сползаю с лестницы, закатили глаза к потолку и сделали понимающие лица. Миднайт поставил передо мной тарелку с едой и впихнул в руку чашку.
— Ешь, — сказал он. — Поддерживай силы.
Я скорчил болезненную гримасу, стараясь выглядеть счастливым. Съев пару кусков и чуть не подавившись, я отставил тарелку.
Дойдя до видеофона, я позвонил Дэрику, желая убедиться, что все устроено. Затем я позвонил Мике, чтобы быть уже вдвойне уверенным.
Закончив разговор, я вернулся в пустой клуб и сел в одиночестве. Ночь не оставила во мне никаких желаний… кроме, может быть, одного: перешагнуть сразу в завтрашний день. Немного спустя в комнату вошла завернутая в махровый халат Аргентайн и села рядом. Я почувствовал, как жаркая волна ощущения внезапно нахлынула на нее, когда наши взгляды встретились. Память Аргентайн вспыхнула воспоминанием прошедшей ночи, отчаянно сопротивляясь наступившему сейчас и все время возвращаясь назад. Но что-то в моем взгляде заставило ее вдруг отвести глаза. Лицом к лицу при свете дня прошлая ночь показалась ей слишком реальной, чтобы о ней можно было подумать.
Она попыталась сказать что-то, но не смогла. Потому что боялась — после всего… так боялась, что не призналась бы даже самой себе откуда пришел этот страх.
Я молча смотрел на нее, не отвечая на непроизнесенные ею слова, потому что где-то глубоко внутри боялся сам.
Посидев так довольно долго, Аргентайн потянулась к голове, вынула переходник и протянула его мне.
— Думаю, тебе понадобится. Постарайся не держать на виду. Мы сегодня не играем, так что… то есть я хочу сказать, что ты можешь пользоваться им всю ночь… — Аргентайн осеклась, ей стало больно.
Я взял его; почему-то вдруг онемели пальцы.
— Когда ты встречаешься с Дэриком? — Пытаясь говорить равнодушным тоном, Аргентайн рассматривала свои руки.
Я скорчил гримасу.
— Достаточно нескоро.
— Тебе нужна наша помощь хоть в чем-нибудь? — спросила Аргентайн, не отрывая глаз от своих рук.
— Примешь меня обратно?
Она чуть улыбнулась:
— В любое время.
Я промолчал, и она встала, поцеловала меня в лоб и ушла.
Я сел, обрадованный, что снова остался один, и ненавидя каждую секунду одиночества. Я не знал, почему так тяжело было ждать, тяжело было думать о вечере. Я все устроил, прикрыл свою задницу, убедился, что у меня есть дублер. Я даже не зависел ни от какой механической связи, если мне потребовалась бы помощь. У меня имелся мой Дар, в отличном рабочем состоянии. Меня слегка побьют, но и только. Ничего страшного, я смогу это вынести. Это была моя игра, громы вызывал я. Но все же мои кишки переворачивались при одной лишь мысли о том, что произойдет вечером. Может быть потому, что я думал, будто мне уже никогда не придется поступать так с самим собой.
Кнопка связи на браслете внезапно ожила, заставив меня подпрыгнуть. Я слушал сигнал, пытаясь решить, следует мне отвечать через модуль или через общественную линию. Сейчас меня страшили любые звонки. Наконец я отправился в холл.
Когда я ответил на вызов, лицо, появившееся на экране, так изумило меня, что несколько секунд я не мог подобрать ему имени.
— Натан Испланески, — представилось лицо, как будто понимая, что я его не узнал.
Я молчал, не зная, что говорить.
— Элнер рассказала мне о вашей… ссоре с Та Мингами. Она беспокоится о вас, — сказал Испланески таким тоном, словно он тоже беспокоился обо мне. Неужели Элнер посвятила его в детали? Что творится у него в уме?
— Она просила вас позвонить? — спросил я, еще не разобравшись, что во мне перевешивает — удивление или возмущение.
— Нет, я позвонил вам, поскольку хочу, чтобы вы знали, что я не забыл ваши слова.
— Какие?
Испланески слегка удивился и смутился:
— Об Агентстве Труда.
— О! Это, — усмехнулся я, опуская глаза.
— Элнер объяснила, что у вас были свои причины. И я хотел бы услышать их.
Я поднял голову.
— А смысл? — Мне вдруг захотелось разбить экран, но, сжав кулаки, я сдержался.
Испланески не ответил на вопрос.
— Может, вы встретитесь со мной?
— Не могу.
— Не могу? — повторил он, видно, посчитав, что он ослышался.
Помедлив секунду, Испланески предложил:
— А что если я приду туда? Или встретимся где-нибудь еще. Где сами скажете.
— Вы серьезно?
— Да.
— Не могу. Есть тут одно дело… И я не знаю, где я окажусь после всего этого.
— Что-то более для вас важное?
— Да. — Меня опять начало трясти, и я чуть было не приказал аппарату выключиться, но, передумав, добавил: — Послушайте, я перезвоню вам — когда смогу. Как только смогу.
— Ладно. Я буду ждать.
— Скажите Элнер… Скажите ей, что я думаю, все получится.
Оборвав связь, я прислонился к стене, ожидая, пока пройдет дрожь. Почувствовав, что уже могу двигаться, я вышел из Пургатория, ничего никому не сказав, и направился в город к Дэрику.
Снаружи городское убежище Дэрика выглядело каким-то залакированным и безликим, заповедной территорией випа, которая, вероятно, скрывала в себе тайн не меньше, чем ее хозяин.
Я долго простоял в сумраке аллеи, стараясь заставить себя подняться ко входу. Мика обещал меня подстраховывать, но и следа его нигде видно не было. Мне пришлось поверить ему на слово, так же как поверить и в то, что со мной не случится ничего страшного и непоправимого. Но, когда я шел через пахнущие ванилью лужайки к дому Дэрика, я уже не верил ни в то ни в другое.
Дверь открылась, когда я шагнул на отполированную террасу, отвечая за запрос охраны допуском, который дал мне Дэрик. Он ждал внутри. Увидев меня, он махнул мне дрожащей рукой, чтобы я заходил.
— Ради всех святых! Что ты так долго делал снаружи? — прошипел он, когда дверь задраилась, отрезая нас от внешнего мира. — В этом муравейнике любой уже мог тебя заметить.
— Никто не видел, — сказал я. — Никто. Даже сканеры охраны не видели меня, как им приказал код. Были приняты все меры предосторожности. Я огляделся в полумраке, пряча дрожащие руки в карманы куртки. Аскетизм этого дома Та Минга выглядел как безликость медицинской клиники.
— Страйгера здесь нет.
— Конечно нет, — все так же раздраженно ответил Дэрик. — Еще рано. Проходи.
Дэрику хотелось играть роль хозяина примерно так же, как мне — роль гостя, но я последовал за ним по длинному наклонному коридору в керамическую полость гостиной. В центре ее, в цилиндре света, идущего ниоткуда, стоял круглый, покрытый эмалью стол, окруженный низкими сиденьями. Я сел за стол напротив Дэрика.
— Как Аргентайн? — спросил он почти вежливо.
— Удовлетворена, — ответил я, чтобы раздражить его.
Дэрик нахмурился, плеснул себе из графина чего-то горячительного и залпом выпил.
— Ну что ты тут кровью истекаешь? — сказал я. — Аргентайн для тебя ничего не значит. Как и все остальные.
Его голова дернулась вверх. Боль-ярость-ревность, разъедающие его нутро, были вполне правдоподобными.
— Ты, — ткнул он дрожащим пальцем в мою сторону, — нуль без палочки! Не тебе меня судить. Ты еще будешь в моем собственном доме рассказывать мне, что я чувствую, хочу или думаю!
Я вздрогнул, когда его бешенство цапнуло когтями мои обнаженные нервы. Я стал наблюдать за стоящим перед Дэриком подносом с графином и чашками. Поднос медленно двигался по кругу, точно дрейфующий материк, подчиняясь приказу, идущему из самого сердца стола. Мои пальцы ощущали слабую вибрацию, которая, рождаясь прямо под поверхностью стола, обычной на первый взгляд, незаметно пододвигала поднос ко мне.
Я смотрел на него как загипнотизированный.
— Тарелочная тектоника, — пробурчал Дэрик, и я, не удержавшись, хмыкнул вслух. Мои пальцы мелко завибрировали, выбивая из стола глухой дробный звук.
Дэрик, уже взяв себя в руки, смотрел на меня с выражением любопытства/отвращения на лице.
— Пошел ты, джентльмен Дэрик, — сказал я.
— Выпей, — предложил он, когда поднос с графином дополз до меня и остановился.
Я наполнил стакан, и, когда поднес его ко рту, напряжение в Дэрике скакнуло вверх. Я быстро взглянул на него, увидел, как он отпивает из своего стакана, и почувствовал, как его организм реагирует на атаку высококачественного алкоголя.
Посторонних примесей в жидкости не было. Дэрик расслабился, хотя я еще ничего не пил. Ему было все равно, пью я или нет.
Я сделал глоток. Жидкость, охладив мне рот, обожгла пищевод и убила боль в желудке. Мне стало хорошо. Правда, в моем состоянии, выпей я даже яд, мне тоже было бы хорошо. Я сделал еще глоток.
И тут у меня закружилась голова. Стены комнаты поплыли, набирая скорость, а я застыл, ничего не понимая.
— Напиток же был безопасный… Как?.. — выдавил я из себя слова, показавшиеся мне самой длинной речью в моей жизни.
— Стакан, — улыбнулся Дэрик, пожимая плечами. Лицо его стало расплываться и таять. — Нужно, чтобы все выглядело как надо, ну, ты знаешь, для Страйгера. Верь мне.
Я ему не поверил.
Через секунду я упал головой на стол.
Очухавшись, я понял, что нахожусь где-то в другом месте. Я лежал лицом на грязном ребристом полу, острые выступы больно резали щеку. Я поднял голову, заморгал. Болела голова. Свет здесь был абсолютно белый, непохожий на сумрак той комнаты, где мы с Дэриком прятались от ненависти друг друга. Комната представляла собой квадратную коробку с одним тяжелым уродливым креслом и массивной металлической кроватью. Единственная дверь была закрыта. И ни одного окна. Откуда-то доносился звук работающего вентилятора: хриплый, с одышкой, механический вой, как будто сама атмосфера этого места убивала машину. Сначала я решил, что я в Старом городе. Потом — что у меня ночной кошмар.
В этом кошмаре я оказался не один. У двери, прислонясь к ней спиной, стоял Дэрик, а рядом с ним Страйгер, запрятанный в целом ворохе грязно-коричнево-серой невообразимой одежды, и мне даже пришлось дотронуться до его мозга, чтобы убедиться, что это не галлюцинация.
— Вот, — сказал Дэрик, обращаясь ко мне, или к Страйгеру, или к нам обоим. — Вот он.
Я попробовал приподняться, но снова упал лицом вниз, потому что мои руки были закручены назад и скованы наручниками. Я перекатился на бок и, помогая себе ногами, встал. И тут одна ступня резко подвернулась, и я опять чуть не упал. Они привязали меня за лодыжку к кровати.
— Ты сука, — сказал я Дэрику, и удушающая паника в моем голосе была настоящей.
Он улыбнулся. Все должно выглядеть как надо, — просигналило мне едва заметное движение его плеч.
— Привет, Кот, — сказал Страйгер голосом мягким и почти теплым, как будто мы вели обычный разговор, как будто я не стоял здесь, точно овца на заклание и Страйгер начал стаскивать с себя бесформенное пальто с капюшоном, которое делало его вдвое толще. Моя куртка и ботинки исчезли. На мне остались только рубашка и джинсы — не очень-то надежная защита. Я вспомнил про переходник. Я положил его в куртку, а куртки в комнате не было. Я похолодел и стал лихорадочно собирать мозги в кучу, посылая вызов и стараясь не думать о том, что произойдет, если я не получу ответа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73