На какое-то мгновение я приподнял свои защитные барьеры, проникая в его мозг, желая насладиться страхом, который, должно быть, выедает сейчас его кишки.
Страх Дэрика влился в мои мысли — тошнотворный, ослепляющий, мучительный. Я снова выплюнул его, тряхнув головой.
— Я хочу… — тут я сглотнул слюну, — я хочу, чтобы ты прекратил работать сводником. Если ты когда-нибудь приведешь Страйгеру выродка на обработку, тебе конец. Это все. — Я повернулся и пошел к выходу.
— Нет. — Его пальцы, точно наручник, сомкнулись на моем запястье. — Это не все. Не может быть все. Ты не можешь сказать мне, что ты знаешь, а потом сказать, что ничего не хочешь. Скажи, что тебе от меня надо! — Дэрик тряс меня, тело его дергалось.
Я стоял, чувствуя, как мышцы напрягаются под его пальцами.
— (Просто оставь меня в покое.)
Рука Дэрика разжалась и безвольно упала вниз. Он стоял не двигаясь, но все еще дрожал; губы были влажными, челюсть отвисла. Таким я его и оставил, вышел и закрыл за собой дверь, и мне не пришлось узнать, что он сделал потом.
Придя в офис Элнер, я притворился, что работаю, но сконцентрироваться не мог. Разговаривая с Дэриком начистоту, я сломал тонкий лед между светом и тьмой. Мои мысли расходились с окружающей меня фантастической реальностью — миром, который существовал лишь постольку, поскольку вы верили в его реальность. Я опять очутился в ночной стране, в ином мире, которому принадлежали люди, подобные Дэрику и Страйгеру… Мике и Мертвому Глазу… мне. Я сидел, уставившись в стену, и видел перед собой Старый город, где я узнал правду: свет — иллюзия, и вечна только тьма, которая существовала до рождения звезд и будет существовать еще долго после их смерти.
Я не мог заниматься делами Элнер, внезапно они показались мне бессмысленными и глупыми, как вера в человеческую природу. И начал играть с терминалом, вытаскивая новые сведения, пытаясь понять, смогу ли я обнаружить потайной лаз во внутреннее пространство Сети без помощи Мертвого Глаза. Но безуспешно. Я разобрался в работе банка памяти и переходника электромагнитных и химических процессов, которые составляли искусственные мозги Информационной Сети. Но я не смог найти, что у меня со всем этим общего. Молекулы стены имели ко мне точно такое же отношение. Покопавшись еще немного, я поставил крест на бесполезных попытках и спросил себя: есть ли смысл возвращаться в пещеру Мертвого Глаза? Но знал, что вернусь в любом случае.
День, слава Богу, подошел к концу и отпустил меня на свободу. Я сел в поезд, спустился под воду и проделал путь к дому Мертвого Глаза без проблем. Может потому, что сегодня вечером я вел себя так, словно принадлежал этому миру.
Я добрался до мозга Мертвого Глаза, и он меня впустил.
— Где твой брат? — подозрительно как всегда спросил он.
— Он там, где должен быть. — Я не попросил Мику пойти со мной в этот раз. Я посчитал, что нам обоим будет лучше, если я справлюсь сам, пусть и рискуя на этих улицах шкурой.
Мертвый Глаз расслабился, скорчив болезненную гримасу, которая, впрочем, означала, что он успокоился. Я забыл, что его глаз выглядит как дерьмо. И, передавая ему терминал, постарался забыть об этом опять.
— Я закончил.
— (Посмотрим.)
Я впустил его в свою голову, давая ему возможность самому убедиться, что в моем мозгу аккуратно скопирована вся информация.
Он кивнул.
— (Думаешь, ты готов?)
Я пожал плечами и поневоле вспомнил свои сегодняшние неудачные попытки.
— (Ты не веришь, что это будет работать), — подумал он, читая мое колебание. — (Потому что ты уже пробовал), — Мертвый Глаз неожиданно рассмеялся ржавым от долгого молчания, скрипучим смехом, и я понял, что он догадался.
— (Покажи, что ты сделал.) — Он кивнул на стоящий в углу комнаты терминал.
Я подошел к терминалу, сел и прикрепил на лоб провода. Потом оглянулся на него.
Он кивнул; его мысли, вскочив мне за закорки, понукали меня. Я сделал то же, что и сегодня днем, пытаясь вылепить нечто настоящее и узнаваемое из безжизненных потоков… Опять неудача.
— (Нет! Нет!) — громко крикнул он внутри меня и оборвал контакты. — Ты все делаешь не так! — сорвался он на обычную речь, когда раздражение проломило его контроль. Внезапный резкий звук больно ударил мне в уши.
— Ну, а как же тогда мне…
— (Ты ищешь живое. Это неживое!) — оборвали меня его мысли. — Это система, ты, земляной червяк, — сказал он, медленно и четко, точно я был круглым болваном. — Всего лишь система. Кроме нее, здесь ты никого не найдешь.
— Я знаю, но…
— Ни хрена ты не знаешь, малыш. Мои записи не рассказали тебе всего. Ты не понял важную часть…
— (Подожди), — подумал я, — (не говори. У меня на хвосте легионеры Центавра, и я не уверен, что за мной не шпионят.)
Мертвый Глаз нахмурился, но согласился.
— (Хрен с ними… Они не могут слышать нас…) — В любом случае, думать ему нравилось больше. Мне тоже.
— (В Сети нет никого, похожего на тебя или на меня, понимаешь? Смотри.) — Он показал мне:
Сеть не использовала ни один из тех видов энергии, которые использовал когда-либо я. Мне удалось опознать лишь нейротермические схемы — потоки раскаленных нейронов, поскольку именно так псионы общаются с другими людьми. Сейчас мне предстояло научиться видеть новую часть спектра и узнавать новые виды структур. (Это не придет к тебе само — ты должен добраться до него… Ты когда-нибудь ловил случайные электромагнитные сигналы в набитой охраной зоне?)
Я кивнул, вспоминая ту свистящую «белую» комнату, через которую недавно прошел.
— (Это значит, что твой талант — широкого диапазона. С этим у тебя проблем нет… но, для начала, ты должен прекратить искать лишнее.) — Вот почему я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из псионов делал это раньше: им и в голову-то никогда не приходило так работать. — (Даже люди, использующие эту систему, однажды попав внутрь, превращаются в замкнутые узоры электромагнитных потоков. Люди исчезают, остаются одни волны. Сеть состоит из биллионов мышей…)
— Что?
— (Заткнись. Мыши — они же люди, голова садовая. Биллионы и биллионы мышей, работающих параллельно в одно и то же время, натренированных нажимать нужную кнопку, регистрироваться в системе и отключаться от нее…) — Человек разлагает входящую информацию на элементы; складывает из элементов новые узоры, снова и снова изменяя старые… подчиняясь приказам. (Командные борты устанавливают правила, которые и сцеживаются вниз. Мышь следует им. Она съедает свои пилюли, срет и идет домой.) Им никогда не представить себе могущества системы, частью которой они являются; но в то же самое время без них система не может существовать. Человеческий мозг ограничен в своих функциях, но зато он дешевое, маневренное и надежное оборудование. Мозгов всегда вдоволь. И когда они связаны вместе в одну сеть, сплавлены, сплетены в гигантском суперисточнике информации в единое целое, то слабые, тщедушные, вялые человеческие интеллекты превращаются в не что большее…
— (Сверхбытие), — подумал я, вспоминая то, что говорила Элнер. — (Со своей экосистемой. С суперинтеллектами…)
— (Точно.) — Мертвый Глаз удивленно посмотрел на меня и кивнул. — (Вот облегченье-то!)
— (Что?)
— (Ты не настолько глуп, как я думал.)
Я раздосадованно закатил глаза.
— (Но корпорации-то в реальности существуют в Сети? Ты вправду их видел? Они разговаривают друг с другом, грызутся, как в реальном мире?)
Мертвый Глаз недовольно фыркнул:
— (Я же сказал, что существуют, разве нет? Но они не похожи на тебя или меня, они не играют в кости, черт побери.)
— (А как насчет шахмат?) — спросил я, слегка рассердившись.
Он ухмыльнулся:
— (Они общаются, обмениваются информацией, но очень вяло, поскольку они слишком большие — расползлись на расстояния многих световых лет, и их реальное время течет медленно. У них есть лица — в зависимости от того, кто стоит во главе правления, и от численности населения сети. Они не взаимодействуют со мной напрямую. Я знаю их субсистемы гораздо лучше их самих.)
— (Ты знаешь их?..) — спросил я, подумав, уж не лично ли он их знает.
— (Да. Там, внутри, на миллионах промежуточных уровней циркулирует всякий хлам. И ты как крыса в кладовой — бери что хочешь.) — Предполагается, что субсистемы имеют границы, находятся под контролем; но некоторые из них настолько сложны и запутанны, что фактически они ведут беседы с Мертвым Глазом «на стороне», выполняя в то же самое время свои запрограммированные функции. — (Они становятся одинокими. И чем больше у них независимости, тем сильнее риск: они как раковые опухоли, и, если они высунут голову, то тут же подвернется какой-нибудь чувствительный контролер и их лоботомирует.)
— (Если все это существует там, внутри, то почему никто не знает? Почему техника не знает, что там происходит? Или члены правлений со всем их усилением?)
— (Многие подозревают, но не могут доказать, поскольку не могут выбраться из инфраструктуры. За деревьями леса не видят. Они — лишь электромагнитные волны и больше ничего, как я уже сказал. Они вынуждены играть по своим собственным правилам, иначе система остановится. Иногда их субсистемы выделывают такие фокусы, каких они и не ожидали получить. Вот как много они знают. Они пытаются контролировать утечку. Но не могут видеть настоящей картины.)
— (Ты говоришь, что мы — можем.)
Интересно, что отдала бы Элнер, чтобы присутствовать при нашем разговоре… и чего будет стоить киберам получение доказательств того, что их подозрения оправдались… Тут я перестал задавать себе лишние вопросы. Мертвый Глаз был прав: система могла выдать выродкам вроде нас умопомрачительные штуки.
Мертвый Глаз согласно кивнул, отвечая лишь на те мысли, которые я показал ему.
— (Нам не придется играть по их правилам.)
— (А эти штуки могут нас видеть?)
— (Некоторые могут. Но большая часть того, что находится в Сети, слепа и не видит нас по той же самой причине, по которой и ты не видишь их сейчас. Но как только ты перестанешь считать себя безмозглым калекой, ты можешь перепрограммироваться и прочесть их, увидеть частные субсистемы: тела, руки, кишки, иммунные системы. Они такого с тобой сделать не могут.) — Вот почему мы будем в безопасности; вот как мы сможем пройти сквозь стены их охраны! — (Некоторые из них достаточно оснащены, чтобы увидеть тебя, но ты гуляешь в их плоскости, и это вроде им нравится. Ты — призрак в их логове. Однако это палка о двух концах: ты можешь смотреть, но не можешь трогать — можешь получать любую нужную тебе информацию, но ты не в силах изменить найденное. Это мог бы сделать тик, но ты — нет… Правда, тик не может забраться в систему.)
— (Это все, что мне нужно — просто прочесть. Скажи, как начать.)
— (Пока что сиди. Молча.) — Мертвый Глаз толкнул меня обратно в кресло. — (Я еще не перешел к самой впечатляющей части. О лабиринте имеешь представление?)
— (Да), — подумал я. — (Полагаю, да. Нечто запутанное. Полное тупиков.)
Мертвый Глаз выдавил из себя хриплый смешок:
— (Был когда-нибудь там?)
— (Нет.)
— (Будешь. Этот лабиринт принадлежит самому дьяволу. Получить то, что хочешь, — вовсе не самое трудное; самое трудное — найти то, что ищешь, а главное — найти выход обратно. Потому что здешние стены постоянно передвигаются. Найти черный ход у Смерта будет нелегко. Поэтому-то мы идем вместе — это удваивает мои шансы вернуться.)
— (Что произойдет, если мы заблудимся?)
— (Просто будем сидеть здесь.) — Мертвый Глаз поморщился. — (Вероятно, будем сидеть, пока не умрем. Ты готов?..)
— (Да… Конечно.)
Он не спросил, не передумал ли я. Вероятно, это завлекательное занятие. Он пододвинул стул и сел рядом со мной.
— (Возьми меня за руку), — покосившись на меня, подумал он, имея в виду простой сеанс связи. — (Делай все, что делаю я. И не прерывай контакт, что бы ни случилось. Понял?)
Я кивнул, обрадовавшись, что мне нужно просто держать связь, а не соучаствовать. Его мозг не был таким уж привлекательным, чтобы мне захотелось проникнуть туда поглубже.
Мертвый Глаз приложил один провод к своему лбу, другой — к моему.
— (Зачем нам провода? Я думал, мы не собираемся использовать систему.)
— (Мы и не будем. Но они помогут тебе почуять то, что ты ищешь. Что-то вроде камертона или прибора слежения.)
Когда мое подсознание заполнилось жужжанием радиопомех открытой линии приема, я почувствовал, как Мертвый Глаз начал колдовать над своим мозгом. Я попробовал сделать то же самое, скопировать фигуры незнакомого мне танца, когда Мертвый Глаз охладил свои мысли, перейдя на новые частоты. Я спросил себя, как ему удалось открыть это… найти ответ, просто поделившись своим мозгом, почувствовать наслаждение, когда все ощущения тускнеют, расплываются и замирают, и мир, породивший сознание, начинает проваливаться куда-то. Он так хотел найти иной мир, отличный от того, в котором жил он и где его никто бы не беспокоил, что наконец добился своего: вывернул мозг наизнанку и спрятался в электронной скорлупе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73