- Так какого дьявола я...
- С парашютом. Развяжи ему ноги.
Она приладила ему упряжь. Он опять застонал, и она отвела
взгляд, чтобы не видеть, что делает с ним Габи.
- Он думал, что убил меня,- сказала Габи, завязывая последний
узел на повязке.- Он так считал, но я успела повернуть голову.
- Как рана?
- Не очень глубокая, но крови было дьявольски много. Я была
оглушена, и мое счастье, что я была так слаба, что была не в состоянии
двигаться после того как он... после...
У нее потекло из носа, и она вытерла его тыльной стороной руки.
- Очень скоро я потеряла сознание. Следующее, что я увидела -
это то, как он изгибался над тобой.
- Я рада, что ты вовремя пришла в себя. Спасибо, что еще раз
спасла мне жизнь.
Габи уныло посмотрела на нее, и Сирокко тут же пожалела, что не
нашла других слов, чтобы выразить свои чувства. Габи, казалось,
чувствовала личную ответственность за то, что произошло.- Это было
нелегко,- подумала Сирокко,- спокойно лежать в то время, когда
насилуют любимого тобой человека.
- Почему ты оставляешь ему жизнь?
Сирокко посмотрела на Джина, и ее охватила внезапная ярость,
она с трудом подавила ее, снова взяла себя в руки.
- Я... ты ведь знаешь, он никогда раньше не был таким.
- Я не знаю этого. Он всегда внутренне оставался отвратительным
животным, иначе как он мог сделать такое?!
- Мы все отвратительные животные, но мы сдерживаем себя, а он
больше не смог. Он разговаривал со мной, как маленький мальчик,
которому больно - не зло, а именно как больной человек, потому что он
не собирался этого делать. Что-то случилось с ним после катастрофы,
также, как что-то случилась и со мной. И с тобой.
- Но мы не пытались никого убить. Послушай, пусть отправляется
вниз с парашютом. Ладно. Но я думаю, что он должен оставить здесь
свои яйца.
Она покачала в руке нож, но Сирокко покачала головой.
- Нет. Я никогда особенно не любила его, но мы вместе работали.
Он был хорошим членом команды, а сейчас он душевнобольной, и...
Она отела сказать, что в этом есть и часть ее вины, что Джин
никогда бы не стал душевнобольным, если бы она соблюдала на корабле
спокойствие, но она не смогла сказать это...
- Я даю ему шанс ради того, которым он был. Он сказал, что у
него внизу есть друзья. Может быть, он просто бредил, а может быть,
они и в самом деле есть у него на Гее. Освободи ее руки.
Габи выполнила ее приказание. Сирокко скрипнула зубами и
толкнула Джина ногой. Он начал скользить и, казалось, не понимал, что
происходит. Он закричал, когда позади него растянулся парашют, затем
исчез за изгибом каната.
Они так и не увидели, раскрылся ли парашют. Две женщины долго
сидели молча. Сирокко боялась что-нибудь произнести. Она могла бы
разрыдаться и не смогла бы остановиться, а сейчас этому было не время.
Надо было заняться ранами и закончить путешествие.
Голова Габи была в относительном порядке. Не помешало бы
наложить швы, но все, чем они располагали, это был дезинфицирующий
раствор и перевязочный материал. На лбу у нее останется шрам.
То же самое будет и у Сирокко от удара об стеклянный пол дворца.
Останется шрам и под подбородком, который протянется до левого уха и
также поперек спины... Но ни один из порезов не был достаточно
серьезным.
Они позаботились друг о друге, взгромоздили на спины рюкзаки и
Сирокко посмотрела на вытянутый вверх канат, по которому им еще
предстояло карабкаться, прежде чем они достигнут спицы.
- Я думаю, что нам следует вернуться во дворец и отдохнуть,
прежде чем опять приступить к восхождению,- сказала она.- Пару дней,
чтобы восстановить силы.
Габи тоже посмотрела вверх.
- О, конечно. Но следующая часть пути должна быть легче.
Спустись сюда, я нашла лестницу.

Глава 20
Лестница выходила из кучи песка у самой верхней границы
стеклянного замка и стрелой тянулась вверх, пока не исчезала из вида.
Каждая ступенька была шириной в полтора метра и пятьдесят
сантиметров в высоту, казалось, она была вырезана на передней части
каната.
Пройдя немного по лестнице, Сирокко и Габи начали понимать,
что, по всей видимости, лестница принесла им мало чего хорошего. Она
изгибалась на юг, ступени становились реже. Скоро они станут
непроходимыми.
Но ступени оставались на одном уровне. Вскоре они вышли на
выступ в виде террасы, с одной стороны которого поднималась огромная
стена, а с другой был отвесный обрыв. Не было никаких перил, вообще
никакой защиты. Они прижались поближе к стене и трепетали при
каждом порыве ветра.
Затем выступ начал превращаться в тоннель.
Это происходило постепенно. Справа все еще было открытое
пространство, но стена начала изгибаться над их головами. Под канат,
извиваясь, тянулась тропа.
Сирокко пыталась представить себе, как это должно быть: все
время подъем, но винтообразный, вокруг наружной части каната.
После очередных двух тысяч шагов они оказались в кромешной
тьме.
- Лестница,- бормотала Габи.- Они построили это сооружение и
приставили лестницу.
Они остановились, чтобы достать свои лампы. Габи наполнила
свою и подрезала фитиль. Время от времени они будут зажигать их. Габи
и Сирокко надеялись, что у них хватит масла, пока они отсюда
выберутся.
- Наверное, это были здоровые ребята,- предположила Сирокко.
Она чиркнула спичкой и поднесла ее к фитилю.- Наиболее
вероятно, что произошло что-то непредвиденное, что они потеряли силу.
- Да, и я рада, что они здесь,- согласилась с ней Габи.
- Наверное они были здесь все время, но ниже все покрыто землей,
это значит, что здесь долго никого не было. И выросшие деревья должно
быть претерпели мутацию.
Габи подняла лампу и посмотрела сначала вперед, затем назад, где
еще был виден клин света. Глаза ее сузились.
- Смотри, похоже, что мы движемся под углом. Лестница
изгибается вдоль наружной части, затем прорезается налево и входит в
тоннель.
Сирокко задумалась и пришла к выводу, что Габи права.
- Похоже, что мы можем оказаться в самом центре.
- О, да? Помнишь место ветров? Весь ветер проходит где-нибудь
здесь.
- Если бы этот тоннель вел к этому месту, то мы бы уже об этом
знали. Нас бы уже выдуло.
Габи посмотрела на уходящую в высоту лестницу, на которую
падали блики от горевшей лампы, потом принюхалась.
- Здесь довольно таки тепло. Интересно, не станет ли жарче?
- Нет иного пути узнать это, как только идти вперед.
- Угу...- Габи покачнулась и лампа чуть не выпала у нее из рук.
- С тобой все в порядке? - спросила Сирокко, положив ей на плечо
руку.
- Да, я... нет, черт побери! Нет.- Она прислонилась спиной к
теплой стене тоннеля.- У меня кружится голова и подгибаются колени.
Она вытянула вперед свободную руку и посмотрела на нее; рука слегка
дрожала.
- Наверное, одного дня отдыха было недостаточно.- Сирокко
внимательно посмотрела на Габи, оглядела коридор тоннеля и
нахмурилась: - Я надеялась до отдыха выйти на другую сторону и
вернуться на вершину каната.
- Я смогу.
- Нет,- решила Сирокко,- я сама не очень хорошо себя чувствую.
Вопрос состоит в том, делать ли нам привал здесь, в коридоре, где так
жарко, или выйти наружу?
Габи оглянулась на длинный спуск позади них.
- Я не против немного попотеть.
Хотя было невыносимо жарко, надо было подумать о костре. Они
не дебатировали этот вопрос. Сирокко достала из рюкзака Джина
небольшие веточки и мох и принялась разводить костер. Вскоре,
потрескивая, разгорелось небольшое пламя. Она изредка подбрасывала
туда небольшие веточки, разбивая убогий лагерь. Они разостлали
подстилки, вынули миски и ножи, продукты для ужина.
Хорошая команда,- подумала Сирокко, сгорбившись наблюдая
как Габи нарезает кубиками овощи в оставшееся со вчерашнего дня
кипящее жаркое. Руки у Габи были маленькие и проворные, под ногти
набилась коричневая грязь. Они больше не могли тратить воду для
мытья.
Габи вытерла тыльной стороной ладони лоб и посмотрела на
Сирокко. Она неуверенно улыбнулась. Когда Сирокко улыбнулась ей в
ответ, улыбка Габи стала шире. Один глаз у нее почти полностью
закрывала повязка. Она опустила в похлебку ложку и громко сербнула.
- Эту редиску лучше хрумкать сырой,- сказала она.- Давай твою
тарелку.
Она щедро налила добавку и они опершись спинами друг о друга
ели.
Было очень вкусно. Слушая потрескивание костра и стук ложек о
деревянные тарелки, Сирокко была рада расслабиться и ни о чем не
думать.
- У тебя нету соли?
Сирокко порылась в рюкзаке и нашла мешочек с солью, а кроме
того, две завернутые в листья забытые конфеты. Она протянула одну
Габи и рассмеялась, увидев, как загорелись у той глаза. Она отставила
свою тарелку и развернула конфету, засахаренную фрукту, поднесла ее к
носу и понюхала. Она пахла слишком хорошо, чтобы так сразу съесть ее.
Она раскусила ее пополам и рот наполнился ароматом абрикос и
сладкого крема.
Габи была просто на грани истерики, видя как наслаждается
Сирокко.
Сирокко съела вторую половинку, затем стала бросать жадные
взгляды на конфету Габи, которую та положила рядом с собой. Габи изо
всех сил старалась не рассмеяться.
- Если ты собираешься оставить это на завтрак, то тебе придется
не спать всю ночь.
- О, не беспокойся. У меня просто достаточно манер, чтобы знать,
что десерт надо есть ~после~ обеда.
Минут пять она разворачивала конфету, затем еще минут пять
изучала ее, не обращая внимания на ужимки Сирокко. Сирокко походила
на кокер-спаниэля за обеденным столом и на бездомную женщину перед
витриной кондитерской лавки, у нее перехватило дыхание, когда Габи
наконец положила конфету в рот.
Они смеялись до колик в животе. Габи, очевидно, была на седьмом
небе от счастья, от оказанного ей внимания; лицо ее пылало от смеха и
возбуждения, глаза искрились.
- Почему она не могла просто расслабиться и наслаждаться?
Мысли Сирокко, видно, отразились на ее лице, потому что Габи
моментально посерьезнела. Она коснулась руки Сирокко и
вопросительно на нее посмотрела, затем медленно покачала головой.
Никто из них не решился заговорить, но Габи своим видом говорила
красноречивее всяких слов:
- Тебе нечего опасаться меня.
Сирокко улыбнулась, Габи ответила ей тем же. Они дохлебали
похлебку, держа тарелки около ртов и не заботясь о манерах.
Но все уже было не так. Габи молчала, скоро ее руки начали
дрожать и тарелка со стуком выпала на ступеньки. Задыхаясь, она
принялась рыдать. Она слепо нащупывала руку Сирокко у себя на плече.
Затем она подогнула коленки и сжала кулаки под подбородком,
зарывшись лицом под шею Сирокко и продолжала рыдать.
- О, как мне плохо, как плохо!
- Так разрядись, выплачься.- Сирокко прижалась щекой к
коротковолосой черной головке, очень хорошенькой, и начала ерошить
ей волосы, потом приподняла за подбородок лицо Габи и начала
смотреть, куда бы поцеловать ее, выискивая неприкрытый повязкой
участок. Она уже собиралась поцеловать Габи в щеку, но в последний
момент передумала, хотя засомневалась, стоит ли это делать, и
поцеловала ее в губы. Они были влажные и теплые.
Габи посмотрела на нее долгим взглядом, громко шмыгнула и
снова уткнулась лицом в плечо Сирокко. Она зарылась в ямку около шеи
и затихла. Ни дрожи, ни рыданий.
- Как ты можешь быть такой сильной? - спросила Сирокко. Голос
ее звучал приглушенно, но близко.
- А как ты можешь быть такой смелой? Ты спасла мне жизнь.
- Нет,- покачала головой Габи,- я не это имею в виду. Если бы
тебя не было рядом, я бы сошла с ума. А ты даже не плачешь.
- Я так легко не плачу.
- Изнасилование это легко? - Габи снова поискала глаза Сирокко.
- Боже, мне причинили такую боль! Меня оскорбил и Джин, и ты.
И я не знаю, кто из вас хуже!
- Габи, я бы занялась любовью с тобой, если бы знала, что это
поможет. Но я тоже страдаю. Физически.
- Это не так,- покачала головой Габи, это не то, чего я от тебя
хочу, даже если бы ты чувствовала себя здоровой. Если ты "могла бы", то
это нехорошо. Я не Джин, и мне легче страдать, чем получать любовь
таким образом. Достаточно того, что я люблю тебя.
- Что ей сказать? Что сказать? Надо сказать правду,- решила
Сирокко.
- Я не знаю, полюблю ли я тебя когда-нибудь тоже. Такой
любовью. Но так помоги мне,- она наклонилась к Габи и быстро
вытерла ей нос.- Так помоги мне,- продолжала она,- ведь ты мой
лучший друг из тех, что я когда-либо имела.
Габи кротко выдохнула.
- Мне сейчас это необходимо.- Сирокко подумала, что Габи
сейчас опять заплачет, но этого не случилось. Она коротко обняла
Сирокко и поцеловала ее в шею.
- Жизнь тяжелая штука, правда? - тихо спросила она.
- Да, это так. Давай спать.
Они расположились на трех ступенях; Габи растянулась на самой
верхней, Сирокко металась и ворочалась на следующей и последние
красные угольки костра тлели на нижней ступеньке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44