– Что? Я осторожно, не бойся, ничего ценного не отрежу…
– Сэр, посмотрите назад! – потребовал Хайден, глядя куда-то за спину микробиолога. Тот обернулся, на всякий случай выставив перед собой тесак, и округлил глаза – брошенный испарившейся великаншей заплечный мешок шевелился и подпрыгивал на полу, издавая тихий, еле слышный писк.
– Мыши? – предположил Хайден, наблюдая за странным поведением холщовой торбы.
Аркаша наморщил лоб, почесал ухо рукояткой тесака и вдруг ахнул:
– Невод! Вот я дубина!
– При чем здесь… какой-то невод? – пыхтя, барон стащил-таки нагрудник (рукава они уже сняли на пару с Аркашей) и с удовольствием размял позвоночник.
– Да при том, что она во-от такущий кусок сети в этот мешочек запихала! Сам видел! И он там, внутри… исчез!
Хайден задумчиво поглядел на дергающийся мешок и сказал:
– Исчез? Или…
– …уменьшился! – победно завопил Ильин, подскакивая к торбе и осторожно заглядывая внутрь.
– Ну что там?
Барону ответил злорадствующий хохот медика и возмущенный писк изнутри мешка. На дне, путаясь в широких складках невода, подпрыгивая и грозя Аркадию кулачками, бесновалась крохотная-крохотная, вдвое меньше мизинца, людоедка!
ГЛАВА 3
Ильин задрал голову и, щурясь от солнца, посмотрел на верхушку сосны. Там, вцепившись в толстые сучья и усиленно стараясь косить под невидимку, сидел Барбуз. Вокруг дерева, роя землю копытами и свирепо фыркая, расхаживала лошадь. Да-а, людоедам сегодня насчет завтрака явно не повезло…
– Славная коняшка, – одобрительно кивнул Хайдену Аркадий. – Сам дрессировал?
– Не помню, – уже привычно отозвался барон, разглядывая окрестности. Глухие места, сплошной лес. Судя по тишине вокруг, кроме этих двух великанов здесь ни одной живой души нет.
«И как я сюда забрел? – подумал Хайден. – Местность незнакомая. Может, военный поход? Но почему тогда я – один?» Ему внезапно вспомнился старый замок. Снег на галерее. Темный неподвижный лес внизу… не этот лес.
– Странно, – вполголоса пробормотал барон и тряхнул головой. – Сэр, я думаю, нам не стоит здесь задерживаться. Солнце недавно взошло, и, если поторопимся, может, успеем засветло добраться до человеческого жилья…
– Не успеете, – робко подал голос людоед, – ближайшая деревня далеко, не один день идти надо! Это если дорогу знать…
– Хм. А ты, значит, ее знаешь? – Вирусолог секунду поразмыслил и пихнул в бок стоящего рядом барона. – Слушай, может, его к этому делу припряжем? Он местный.
– Он голодный.
– Ну давай покормим…
– Кем? Тобой, что ли? Коня не отдам, даже не намекай!
– А если к озеру сгонять, утопленничков свежих ему наловить? Ну а что, для пользы дела!
– Не надо! – тоненько пискнул Барбуз, обнимая спасительную сосну руками и ногами. – Хватит!!
– Какой памятливый, ты смотри… – Аркаша фыркнул. – Тогда, дружок, придется безвозмездно проводником поработать. В порядке… шефской помощи. Платить нам нечем, но как до людей дойдем – я тебе кого-нибудь скормлю… Спускайся!
– Он нас сожрет на первом же привале, – сквозь зубы прошипел Хайден. – Пускай сидит. Сами дойдем.
– А если заблудимся?!
– Лучше немного поплутать, чем…
– Хайден, блин, хватит осторожничать! С твоим мечом и твоей сторожевой кобылой…
– Это конь.
– Тем более. Да бедняга и так весь перетрясся, нужны мы ему, как рыбе купейный вагон… Он скорее на шишки польстится.
– Не уверен.
– Зато я уверен… Эй, скалолаз-самоучка! Слезай, бить не будем.
Конь смерил медика насмешливым взглядом и, многообещающе всхрапнув, замер под сосной в охотничьей стойке. Барбуз отчаянно замотал головой:
– Не слезу! Сначала уберите эту дикую скотину! Она меня два раза укусила за… за…
– Да?! – Аркаша с уважением крякнул. – Вот просил же я у своих в детстве лошадку, так ведь нет, хомячка подарили!
– А кто это? – Хайден свистнул.
Конь нехотя потрусил к хозяину.
– Хомяк – это, старик, такое мелкое пушистое недоразумение. Днем в опилках дрыхнет, ночью бурагозит на всю квартиру, а интеллекта – ноль целых хрен десятых. Только и знает, как есть да… мм… в общем, в отличие от соображалки, с репродуктивной функцией у него все нормально… Барбуз! Хватит там висеть, как елочная игрушка! Я тебя что, всю жизнь буду уговаривать?!
– Я держу коня, – добавил барон. – Спускайся… Хотя, честно говоря, сэр Аркадий, мне ваша идея не нравится.
– Слушай, не злобствуй! – отмахнулся от него Ильин. – У мужика тяжелое семейное положение! С такой супругой не то что людоедом – некрофилом стать можно…
– А… где Пецилла? – замер уже начавший было слезать с дерева Барбуз. – Вы ее… убили?!
– Мне показалось или он очень на это надеется? – тихонько шепнул барону Аркаша. – Да-а, любовь… Не бойся, жива твоя благоверная! Просто несколько в весе сбросила…
– Как это?
– А вот так! – Медик, ухмыляясь, продемонстрировал зажатую в кулаке горловину чудесного мешка. – Не туда наступила наша красавица, а мы и воспользовались… Так что слезай, жертва эмансипации, праведное возмездие тебе пока не грозит.
С облегченным полувздохом громила спрыгнул на землю. Опасливо покосился на недвусмысленно прищурившегося коня и сказал шепотом:
– Я вас хоть на край земли отведу… только вы того… Пециллочку наружу не выпускайте!
– А как же это самое: «В богатстве и в бедности, в горе и в радости?» – припомнил Аркадий. – Эх ты!
– Молодой был, – вздохнул Барбуз, – глупый… Да и нрав у нее тогда был помягче… слегка.
– М-да-а, женился сам – останови товарища! – философски изрек вирусолог. Потом подумал, посмотрел на подпрыгивающий в руках мешок и затянул его горловину веревкой потуже. Так, на всякий случай…
В лесу было холодно и темно. Вековые сосны давно и накрепко переплелись ветвями, не пропуская ни единого, даже случайного солнечного лучика. Под ногами хрустели иголки. Людоед, под неусыпным надзором коня, бодро чесал по тропинке босиком – видимо, ему было не привыкать. Да и попробовал бы он остановиться! Если вас когда-нибудь кусала лошадь – вы поймете. А если нет – пробовать категорически не советуем! Непередаваемые ощущения…
– Так ты, стало быть, тоже не здешний? Жаль… – Аркадий, слегка подпрыгивая в седле, скептически разглядывал частокол елок. – Нетронутый бензопилой лес! Лоно, так сказать, матери-природы… Хайден, не знаю, как тебе, а мне лично больше по вкусу традиционные английские газоны…
– Я люблю парки, – сказал барон. – Там чисто и хвоя в сапоги не набивается… Сэр, я иду пешком уже почти целый день.
– Ну остановись, передохни, потом догонишь…
– Позвольте заметить – это все-таки МОЯ лошадь!
– И что?
– Слезай! Я устал.
– А я считай без обуви! – вцепился в седло медик. – И, между прочим, сандалию я потерял благодаря тебе! «Слезай»… нетушки! И так пятка распухла, еще мне на ежа наступить не хватало… И пожалуйста, не надо за меч хвататься, к твоему сведению, я у себя на родине не абы кто, а ценная врачебная единица!
– Я, наверное, тоже не сирота приблудная в своем королевстве! – Больше не тратя времени на споры, барон одним движением сдернул упирающегося Ильина вниз. – Но сейчас мы с тобой вообще неизвестно где. Поэтому будем ехать по очереди. Бери поводья.
– Не буду! – Стоящий на одной ноге, как цапля, Аркаша сложил руки на груди. – Я тебе не эта вот жертва чернобыльской радиации, и с голыми ногами по лесу шастать не собираюсь! На дворе не май месяц, между прочим…
– Ладно, – пожал плечами Хайден и тронул коня. – Барбуз, вперед. Наш друг решил остаться…
Аркадий с отчаянием смотрел вслед удаляющейся компании. Самолюбие боролось со здравым смыслом. Догнать или ну их? Нога постепенно затекала. Промозглая сырость лесной чащи пробирала до костей, причем весьма ощутимо – судя по погодке, тут и зима не за горами, а на нем только пляжные шорты да рубашечка с коротким рукавом! Вокруг сгущалась темнота…
…Барон зевнул и, глядя на нескончаемую вереницу кряжистых стволов, спросил:
– Барбуз, здесь водятся хищники?
– Раньше водились, – через плечо ответил людоед. – А сейчас нет. Давно уже не водятся.
– Почему? – Не то чтобы Хайдену было очень интересно. Так, просто надоело молчать.
– Там, за лесом, князья раньше жили. Где брошенное поместье. Очень, говорят, охоту любили. Что ни день – они сюда. Вот и перебили все что можно… Давненько это было, лет шесть назад… Господин, а он там один не заблудится?
«Он» – это определенно было про несговорчивого вирусолога. Барон равнодушно повел плечом:
– Не заблудится.
– Откуда вы знаете?
Вместо ответа Хайден прислушался. Где-то позади уже довольно долгое время раздавался хруст веток и неразборчивые ругательства с гинекологическим уклоном… Ждать пришлось недолго: через несколько минут злой и запыхавшийся врач, хромая на левую ногу, буквально вывалился из кустов дикого шиповника. Чувство самосохранения победило…
– Передумали? – любезно поинтересовался барон.
– Молчи, источник стресса! – зло зыркнул в его сторону Аркадий. – Тоже мне рыцарь, благородство аж через край хлещет… Бросить человека одного…
– Сам захотел.
– …на произвол судьбы…
– Да что с тобой сделается?
– …посреди ночи, в незнакомом лесу…
– Еще вечер!
– И все равно это последнее скотство! – Ильин сердито стряхнул с шорт хвойные иголки и, усевшись на старый пень, потребовал: – Снимай сапоги. Ноги по самую задницу стер на здешних колдобинах…
– Босиком ходить полезнее. – Разуваться барону не хотелось. – Вон, посмотри на Барбуза! Даже не устал…
– Хайден, сволочь! Кончай издеваться! Расселся со всеми удобствами, еще и лаптей для товарища ему жалко! Снимай!
– А если не сниму?
– В грызло штативом дам!!
– Куда-куда?
– Продемонстрировать?! – взревел вирусолог.
Хайден ухмыльнулся и, пожав плечами, стянул сапоги:
– Держи, босяк…
– Сам хорош, ночной кошмар парикмахера… – бурчал Аркаша, выбрасывая в кусты «убитую» до состояния рваной стельки сандалию и натягивая непривычно узкую обувь. – Черт подери, обычно видения бывают приятного характера… У всех все как у людей, а мне даже глюк и тот попался злой судьбой по голове шваркнутый!
– Пойдемте, – поторопил Барбуз. – Темнеет.
– Куда уж темней-то? – озираясь, пробормотал Аркадий, поднимаясь с пенька и беря коня под уздцы. – И так сплошная жуть… Я, кстати, вам говорил, что темноты боюсь?
– Нет.
– Считай, что сказал… Барбуз, у тебя случайно какого-нибудь сухарика за пазухой не завалялось? Есть охота!
Людоед, подумав, принялся рыться в котомке (разрешили взять из пещеры, предварительно проверив на волшебственность. К разочарованию медика, этот мешок был самым что ни на есть обычным). Спустя минуту, широко улыбнувшись, Барбуз протянул вирусологу горсть чего-то, отдаленно напоминающего испорченные залежалые сухофрукты:
– Вот!
– Это чего еще такое? – Ильин уцепил один сморщенный лепесток и с недоверием попробовал на зуб.
– Уши! – радостно возвестил великан. – Сушеные! Только мне оставь, с утра не ел… ты что?
– Бэ-э-э!!!
– Господин, что это с ним? – удивился Барбуз, провожая взглядом стремительно ныряющего в заросли орешника Аркадия.
– Наверное, он не любит уши… – невозмутимо отозвался Хайден. – Человеческие?
– Конечно!
– У-у… бэ-э… Хайд, козел!! Прекрати сейчас же-э…
– Мужские или женские? – как ни в чем не бывало продолжал барон, открывший в себе еще одно качество – ехидство, в коем и практиковался, невзирая на проклятия из кустов. – Или и те и другие?
– В основном мужские. – Людоед пошевелил пальцем горстку своих запасов. – Они хрустят лучше и опять же по размеру…
– У-у… бэ-э… заткнитесь, извращенцы поганые-э… – Бедного медика выворачивало наизнанку. – Барбуз, блин… ты сразу сказать не мог?! У-у… прощай, вчерашний ужин…
– Так ты и не спрашивал! – простодушно развел руками людоед. – Сразу – пробовать!
– У-у!! И обед туда же…
– А что, не вкусно? – с невинным любопытством свесился с коня Хайден.
Аркаша, уже не то что зеленый, а экзотического оттенка самой бледной поганки, придушенно проклекотал:
– Аристократ… вшивый! Если б не желудок, я бы тебе… я бы… гос-споди, ну мне же уже нечем!
– Барбуз еще не все доел, – «успокоил» несчастного бесчувственный барон, – так что…
– А вы хотите? – от всей души предложил щедрый людоед, сунув Хайдену прямо под нос открытую ладонь со своими «деликатесами». – Нате вот которое побольше! А… Господин, куда вы?
Из зарослей орешника, вперемежку с характерными звуками, донеслось:
– Аркадий… Я был неправ!
– Дык… у-у…
– П-простите… меня!
– Лады, за… замяли… только этого умника предупреди…
– Сейчас, закончу… у-у… возьму меч… ох, святой Ал-ланий! И предупрежу так…
– Не надо! – Великан, искренне не понимая, за что ему такие угрозы, попятился. – Я больше не буду! Я клянусь! А уши я уже вот… доел… недосоленные. Не любит меня Пецилла, когда любят – пересаливают, а эти такие пресные, что…
– У-у-у!! Хайден! Он издевается над нами, да?!
– Не знаю… Но это ненадолго… у-у… это пока я на ноги не встал…
– Простите!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45