На одном прахе только прах такой же и наворожишь… Почти все слуги старой колдуньи, за исключением мелкого летучего беса да кошки, были бесплотные. Ну схватить кого-нибудь, напугать, даже покалечить или убить – могли, но держались исключительно на зельях. Покуда в котле нужное что кипит – и слуги у тебя есть, и защитники, и воины. А стоит котлу опустеть, так только призраки по Разлому и носятся, толку от них почти никакого. Разве что двое здоровенных хугглов, что вот этого орало-мученика притащили, – они от котла не зависят, обоих из людей делали… Жаль, магическую границу не могут пересечь, а в остальном – жаловаться не на что!
Тем временем будущее «сырье», вдоволь набегавшись по узкой камере, обессиленно плюхнулось на кучу прелой соломы и запричитало хорошо поставленным голосом:
– О Мадонна! Что будет, что будет?! Налетели, затащили, куртку порвали… И зачем я сюда пошел? О Мадонна! О Санта Мария! О, дьос мио! Карменсита, невеста моя, любовь моя, голубка моя, как я был неправ! Как я мог уйти, зачем я ушел, кто меня тянул в эти Ворота?! Ма-мочка-а, как же мне страшно! Где мое родное ранчо?! Где мой чудесный мыльный заводик?! Где моя нежная Кармен Идальго де Эспиноса Эстебан Мария у Вальдес Хуан Муан Эскобара?
– И где твои мозги, плакальщик, раз тебя от такой роскошной девицы ко мне понесло? – тихо пробормотала Белая Колдунья, не веря в такую удачу. «Карменсита» – уж не так ли называл свою зазнобушку наш герой? А это, стало быть, ее женишок… как там его?
– О Мадонна! – вновь завыл пленник, вздымая руки к потолку. – Почему ты не остановила меня?! Пропадет в застенках дитя твое, и никто не узнает, какова была его кончина… наверняка в страшных мучениях?! О-о, дьос мио, пожалейте же дурака, несчастного Педро, он не ведал, что творил! О Санта Мария! О святой Самбуччо! О, архангел Михаэль, покровитель моей дорогой мамочки, которая осталась без единственного утешения в своей седой старости!
– Вот ведь кликуша в мужском обличье! – скривилась колдунья. – Вопит час не переставая и хоть бы голос надорвал! – Она вздохнула с легким сожалением и захлопнула окошечко. – Жаль… Придется пока не убивать. Пригодиться может…
Старуха проверила тяжелый замок на двери и, опираясь на свой посох, стала выбираться наверх. В спину ей, приглушенные толстыми стенами каменного мешка, летели незатихающие стенания:
– Мамочка! Прости меня, твоего глупого сына! Молись за меня! О Мадонна! О Санта Мария! О все святые, какие только есть! Не дайте мне умере-э-эть!!
ГЛАВА 13
Государство Тайгет встретило четверых путников темнотой, промозглой сыростью и, как выразился Аркадий, «полнейшей антисанитарией». Дороги паршивые, улицы не убирались, по всей видимости, со времен сотворения мира, народ обтрепанный и озлобленный… Приграничные стражи попытались было слупить с товарищей вдвое больше положенного, сетуя на инфляцию и голодающих деток (судя по расценкам, этих «деток» у каждого стражника было как минимум человек пятнадцать), но не преуспели – злые и замерзшие путешественники были чужды сострадания, посему пообещали, что не поленятся дойти до другой заставы, где народ поскромнее. После чего выслушали короткую нотацию о том, что с ближним надо делиться и не жадничать, но были-таки пропущены без помех… В окрестных деревнях не нашлось ни постоялых дворов, ни трактиров, ни радушных хозяев, поэтому пришлось топать до самой столицы, увязая по уши в грязи и хлюпая покрасневшими от холода носами. На муле ехала Кармен – не заставлять же бедную девушку плестись на своих двоих… Остальные терпели и старались ругаться по себя…
К неведомому похитителю феникса у насквозь продрогшего вирусолога накопилось столько претензий, что он сам ему уже не завидовал! Мало того что еще в Базарном Городище в неприятности втравил, подонок, так пришлось потом до этого богом забытого государства добираться почти двое суток да до столицы плестись… С лошадьми ребятам откровенно не повезло: назло Хайдену Аркаша все-таки сторговался с подозрительным цыганом и приобрел живой транспорт. Надо ли говорить, что барон был прав? Лошадки, с виду такие ладные и холеные, после первого же дождя полиняли, весь лоск с них сошел, и то, что осталось, еле-еле дотелепало до границ Тайгета. Где за гроши было всучено неразборчивым стражникам… Мул ехидно фыркал и принципиально держался бодрячком, намекая на то, что скакуна лучше его не было, нет и не будет! Лир вздыхал и соглашался, Хайден костерил вирусолога последними словами, не одобряемыми церковью и приличным обществом, а сам Аркаша угрюмо молчал, потому что и сказать-то было нечего. Жалела незадачливого «покупателя» только одна Карменсита, и то, как догадывался он сам, исключительно потому, что ей не пришлось идти пешком…
Столица от своих приграничных поселков отличалась не сильно. Та же грязь, та же темень и тот же раздрай везде и во всем… Разве что более-менее приличную забегаловку тут все же найти удалось. И теперь, чуть не подравшись за столик у чадящего камина, наши путешественники, кутаясь в штопаные пледы, отогревались и отъедались. Хотя «отъедались» – это было сильно сказано!
– Как тут люди живут? – возмущался Ильин, уже полчаса безуспешно пытающийся отпилить от бифштекса хотя бы кусочек. Раздосадованно царапнул щербатым тупым ножом деревянную тарелку и локтем отодвинул ее в сторону. Он хотел есть, но то, что им подали в этом паршивом трактире как «сочный бифштекс», в пищу явно не годилось. Мало того что оно не поддавалось никаким внешним воздействиям, будь то зубы, вилка или нож, так еще и выглядело так, что, будь вирусолог менее голоден, он бы и смотреть не стал на этакую пакость…
Тяжело вздохнув, Аркаша взял в руку чашу с вином и огляделся.
Несмотря на позднее время, забегаловка была под завязку набита посетителями, причем самого низкого пошиба. Впрочем, чего стоило ожидать от подобного заведения? И ежу понятно, не для баронов с князьями оно построено… Присутствующий здесь же барон всем своим видом это подтверждал. Свой кусок мяса он сразу бросил на пол псам, заявив, что ему «здоровье дороже», и теперь мрачно жевал краюшку черствого хлеба. Не избалованный лесными скитаниями Лир проглотил все, что ему причиталось, даже не жуя, и теперь бодал стол в приступе необоримой сонливости. Кармен, закатив трактирщику грандиозный скандал, добилась, чтобы ей подали печеной картошки и яблок (они оказались подмороженные и кислые, но, по ее мнению, это было все-таки лучше, чем каменный «бифштекс»)… Одним словом, родина зловредного похитителя древних мифов оказалась еще хуже, чем он сам!
– Поесть не вышло, так хоть напьюсь с горя… – хмуро сказал Аркадий, делая глоток. – Тьфу, пакость!
Вино оказалось еще поганее бифштекса, если такое вообще было возможно…
Скорчив жуткую гримасу, медик с громким стуком поставил чашу на стол.
– Неудивительно, – отреагировал Хайден, запивая свой хлеб водой. – Что вы хотели, сэр, от подобного заведения?
– Да уж понятно, что не изысков французских кулинаров! – плюнул Аркаша, прислушиваясь к урчащему желудку, и слямзил у испанки одну картофелину. – Но могли бы хоть чуть-чуть постараться… Про сервис я молчу, но ведь это же есть невозможно! Куда только здешние начальники смотрят?
– Королям, как правило, не до этого, – пожал плечами барон, вытягивая ноги поближе к очагу.
– А здешнему, видать, вообще все до лампочки, – буркнул Ильин.
Кармен согласно кивнула:
– Точно! Правителя видно по тому, как живут его подданные! Здесь же такой свинарник, что…
– Ты потише, – предостерег барон. – В Тайгете диктатура. За поношение власти можно и схлопотать…
– Было б за что! – фыркнул Аркадий. – А то за правду…
Сидящий прямо на полу возле камина одноглазый старик-побирушка обернулся к ним и сказал:
– Не видит наш король правды. А то давно бы уже порядок навел!
– Это что ж ему мешает, интересно? – криво улыбнулся вирусолог.
– Гордыня мешает, – серьезно и спокойно ответил нищий. – Гордыня да честолюбие. Только война нескончаемая на уме, больше ни до чего ему дела нет.
– Война? – испугалась Кармен. – Так тут еще и война?!
– Нет, красавица, сейчас пока затишье, – слегка улыбнулся старикашка, – а так-то постоянно! У нашего любимого диктатора Эндлесс как гвоздь в… не при вас будет сказано! Почти что каждый год одно и то же: всех молодых парней в солдаты забривают – и на войну. А толку? Где нам тягаться с Сигизмундом… В последней войне столько потеряли, что вспомнить страшно!
– Давно это было? – сочувственно спросила девушка.
– Давно… лет пять назад… – припомнил побирушка. – И ведь до того позорно проиграли! Четверть армии еще на границе эндлесской срезали Сигизмундовы вассалы. На что после этого можно было надеяться? Так нет, диктатор Наорд не отступил, приграничных баронов кое-как перерезал – кого смог, конечно, и на столицу пошел…
Барон вздрогнул. Он снова увидел перед собой родной замок. Опущенный мост. Туманное февральское утро. И конных всадников с натянутыми луками, вылетающих из леса… Вот туча стрел поднялась в воздух. Конь испуганно заржал и шарахнулся назад. Скачущая впереди серая в яблоках лошадка вскинулась, всадница на ней вскрикнула и выпустила из рук поводья…
– Эллис! – закричал Хайден, вскакивая.
Аркаша вскочил следом:
– Хайд, ты что?!
– Мой замок… – словно безумный, метался по трактиру Хайден, ничего не видя, кроме стеной вставших перед глазами страшных воспоминаний. – Мои люди… Моя… моя жена… Они с нас тогда начали! Никого в живых не осталось, я один да кучка слуг… А Эллис… Они ее убили… За что?!
– Хайд, сядь! – Вирусолог вцепился в друга обеими руками, но удержать его было трудно. – Отдай меч! Отдай, шарахнутый, заденешь кого-нибудь!
– Задену! – просвистел сквозь зубы не помнящий себя сэр Эйгон. – Тогда не смог… Сейчас смогу… Я вспомнил! Тайгет вспомнил, Наорда вспомнил, тварь эту белобрысую, что кинжал тогда бросил, пять лет назад, – все вспомнил! А сейчас пойду во дворец, и вспоминать они уже меня будут!!
– Хайд, успокойся!
Аркаша заметил краем глаза, как сбившиеся в кучу у входных дверей посетители расступились, пропуская в трактир одинаково одетых людей. Шестеро мужчин, вроде как в форме, только без каких-либо знаков различия. С таким же хвостиком, как у давешнего вора. Полицаи как пить дать! Ну Хайден, умник, нашел где орать про дворец! Сейчас всех заметут…
– Что здесь происходит? – осведомился первый из вошедших.
Медик, насколько возможно было, загораживая собой взбесившегося барона, изобразил на физиономии картинку «от улыбки треснуло лицо» и быстро заговорил:
– Ваше благородие, не обращайте внимания! Перебрал маленько, вот с ума сходит… Мы сейчас уйдем! Кармен, Лир, быстро хватайте этого психопата и тащите отсюда…
– Я сам пойду! – рявкнул Хайден. – Прямо во дворец! И своим мечом напишу на лбу у вашего диктатора имя каждого, кто испустил дух, защищая мой замок! Чтобы, даже если и выживет, впредь поостерегся ручищи свои поганые к святым землям Эндлесса протягивать!
– Эндлесс, – коротко бросил «полицай» и, не обращая внимания на сунувшегося к нему с очередными объяснениями Аркадия, приказал остальным пяти: – Взять!
– За что, товарищ командир?! – взревел Ильин. – Это же пьяные бредни! Он вообще к Эндлессу никакого отношения не имеет! Наслушался тут не пойми чего, вот башню и сорвало! Ей-богу!
– Это я отношения не имею?! – снова прорвало барона. – Все мои предки там жили! И живут! И никогда я от своего имени открещиваться не стану!
– Ну все… – схватился за голову медик. – Теперь точно дождется Вильгельм Заколебатель!
– Я – Хайден Эйгон, потомственный барон Эйгон Эндлесский, и горжусь этим! А вам, собакам, я вот что скажу…
Окончания монолога доблестного сэра «собаки» ждать не стали. Тривиально дали барону в морду, отобрали меч и молча поволокли на выход…
– А ну стоять! – в свою очередь рассвирепел Аркадий, хватаясь за оружие. – Какого черта?! Во всем мире свобода слова!
На его вопли никто не отреагировал. Пришлось становиться в дверях, сжав в руках новый меч.
– Я повторяю: отпустите его! Что, не видно – не в себе человек?! И не нервируйте меня, мне уже негде прятать трупы!!
Главарь «великолепной пятерки» невозмутимо поднял глаза на вирусолога и спросил, не повышая голоса:
– Аркадий?
– Что? – замер тот.
– Это ваше имя? Вижу, что ваше. Пойдете с нами. Прямой приказ правителя Наорда.
– Да пусть он своим приказом подавится! Отпусти моего друга, сволочь, пока я сам тебя не взял железной рукой за нужное место…
– Нас шестеро, – все так же спокойно сказал командир маленького отряда. – Вас двое. Вы все равно пойдете с нами, Аркадий. Уберите оружие… Диктатор велел не применять силу, но я имею право на любые действия, способствующие четкому выполнению приказа.
– А Хайден? – тихо сказал Ильин, понимая, что сделать действительно ничего не сможет.
– За принародные оскорбления и прямые угрозы в адрес правителя – в тюрьму, – ответил мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Тем временем будущее «сырье», вдоволь набегавшись по узкой камере, обессиленно плюхнулось на кучу прелой соломы и запричитало хорошо поставленным голосом:
– О Мадонна! Что будет, что будет?! Налетели, затащили, куртку порвали… И зачем я сюда пошел? О Мадонна! О Санта Мария! О, дьос мио! Карменсита, невеста моя, любовь моя, голубка моя, как я был неправ! Как я мог уйти, зачем я ушел, кто меня тянул в эти Ворота?! Ма-мочка-а, как же мне страшно! Где мое родное ранчо?! Где мой чудесный мыльный заводик?! Где моя нежная Кармен Идальго де Эспиноса Эстебан Мария у Вальдес Хуан Муан Эскобара?
– И где твои мозги, плакальщик, раз тебя от такой роскошной девицы ко мне понесло? – тихо пробормотала Белая Колдунья, не веря в такую удачу. «Карменсита» – уж не так ли называл свою зазнобушку наш герой? А это, стало быть, ее женишок… как там его?
– О Мадонна! – вновь завыл пленник, вздымая руки к потолку. – Почему ты не остановила меня?! Пропадет в застенках дитя твое, и никто не узнает, какова была его кончина… наверняка в страшных мучениях?! О-о, дьос мио, пожалейте же дурака, несчастного Педро, он не ведал, что творил! О Санта Мария! О святой Самбуччо! О, архангел Михаэль, покровитель моей дорогой мамочки, которая осталась без единственного утешения в своей седой старости!
– Вот ведь кликуша в мужском обличье! – скривилась колдунья. – Вопит час не переставая и хоть бы голос надорвал! – Она вздохнула с легким сожалением и захлопнула окошечко. – Жаль… Придется пока не убивать. Пригодиться может…
Старуха проверила тяжелый замок на двери и, опираясь на свой посох, стала выбираться наверх. В спину ей, приглушенные толстыми стенами каменного мешка, летели незатихающие стенания:
– Мамочка! Прости меня, твоего глупого сына! Молись за меня! О Мадонна! О Санта Мария! О все святые, какие только есть! Не дайте мне умере-э-эть!!
ГЛАВА 13
Государство Тайгет встретило четверых путников темнотой, промозглой сыростью и, как выразился Аркадий, «полнейшей антисанитарией». Дороги паршивые, улицы не убирались, по всей видимости, со времен сотворения мира, народ обтрепанный и озлобленный… Приграничные стражи попытались было слупить с товарищей вдвое больше положенного, сетуя на инфляцию и голодающих деток (судя по расценкам, этих «деток» у каждого стражника было как минимум человек пятнадцать), но не преуспели – злые и замерзшие путешественники были чужды сострадания, посему пообещали, что не поленятся дойти до другой заставы, где народ поскромнее. После чего выслушали короткую нотацию о том, что с ближним надо делиться и не жадничать, но были-таки пропущены без помех… В окрестных деревнях не нашлось ни постоялых дворов, ни трактиров, ни радушных хозяев, поэтому пришлось топать до самой столицы, увязая по уши в грязи и хлюпая покрасневшими от холода носами. На муле ехала Кармен – не заставлять же бедную девушку плестись на своих двоих… Остальные терпели и старались ругаться по себя…
К неведомому похитителю феникса у насквозь продрогшего вирусолога накопилось столько претензий, что он сам ему уже не завидовал! Мало того что еще в Базарном Городище в неприятности втравил, подонок, так пришлось потом до этого богом забытого государства добираться почти двое суток да до столицы плестись… С лошадьми ребятам откровенно не повезло: назло Хайдену Аркаша все-таки сторговался с подозрительным цыганом и приобрел живой транспорт. Надо ли говорить, что барон был прав? Лошадки, с виду такие ладные и холеные, после первого же дождя полиняли, весь лоск с них сошел, и то, что осталось, еле-еле дотелепало до границ Тайгета. Где за гроши было всучено неразборчивым стражникам… Мул ехидно фыркал и принципиально держался бодрячком, намекая на то, что скакуна лучше его не было, нет и не будет! Лир вздыхал и соглашался, Хайден костерил вирусолога последними словами, не одобряемыми церковью и приличным обществом, а сам Аркаша угрюмо молчал, потому что и сказать-то было нечего. Жалела незадачливого «покупателя» только одна Карменсита, и то, как догадывался он сам, исключительно потому, что ей не пришлось идти пешком…
Столица от своих приграничных поселков отличалась не сильно. Та же грязь, та же темень и тот же раздрай везде и во всем… Разве что более-менее приличную забегаловку тут все же найти удалось. И теперь, чуть не подравшись за столик у чадящего камина, наши путешественники, кутаясь в штопаные пледы, отогревались и отъедались. Хотя «отъедались» – это было сильно сказано!
– Как тут люди живут? – возмущался Ильин, уже полчаса безуспешно пытающийся отпилить от бифштекса хотя бы кусочек. Раздосадованно царапнул щербатым тупым ножом деревянную тарелку и локтем отодвинул ее в сторону. Он хотел есть, но то, что им подали в этом паршивом трактире как «сочный бифштекс», в пищу явно не годилось. Мало того что оно не поддавалось никаким внешним воздействиям, будь то зубы, вилка или нож, так еще и выглядело так, что, будь вирусолог менее голоден, он бы и смотреть не стал на этакую пакость…
Тяжело вздохнув, Аркаша взял в руку чашу с вином и огляделся.
Несмотря на позднее время, забегаловка была под завязку набита посетителями, причем самого низкого пошиба. Впрочем, чего стоило ожидать от подобного заведения? И ежу понятно, не для баронов с князьями оно построено… Присутствующий здесь же барон всем своим видом это подтверждал. Свой кусок мяса он сразу бросил на пол псам, заявив, что ему «здоровье дороже», и теперь мрачно жевал краюшку черствого хлеба. Не избалованный лесными скитаниями Лир проглотил все, что ему причиталось, даже не жуя, и теперь бодал стол в приступе необоримой сонливости. Кармен, закатив трактирщику грандиозный скандал, добилась, чтобы ей подали печеной картошки и яблок (они оказались подмороженные и кислые, но, по ее мнению, это было все-таки лучше, чем каменный «бифштекс»)… Одним словом, родина зловредного похитителя древних мифов оказалась еще хуже, чем он сам!
– Поесть не вышло, так хоть напьюсь с горя… – хмуро сказал Аркадий, делая глоток. – Тьфу, пакость!
Вино оказалось еще поганее бифштекса, если такое вообще было возможно…
Скорчив жуткую гримасу, медик с громким стуком поставил чашу на стол.
– Неудивительно, – отреагировал Хайден, запивая свой хлеб водой. – Что вы хотели, сэр, от подобного заведения?
– Да уж понятно, что не изысков французских кулинаров! – плюнул Аркаша, прислушиваясь к урчащему желудку, и слямзил у испанки одну картофелину. – Но могли бы хоть чуть-чуть постараться… Про сервис я молчу, но ведь это же есть невозможно! Куда только здешние начальники смотрят?
– Королям, как правило, не до этого, – пожал плечами барон, вытягивая ноги поближе к очагу.
– А здешнему, видать, вообще все до лампочки, – буркнул Ильин.
Кармен согласно кивнула:
– Точно! Правителя видно по тому, как живут его подданные! Здесь же такой свинарник, что…
– Ты потише, – предостерег барон. – В Тайгете диктатура. За поношение власти можно и схлопотать…
– Было б за что! – фыркнул Аркадий. – А то за правду…
Сидящий прямо на полу возле камина одноглазый старик-побирушка обернулся к ним и сказал:
– Не видит наш король правды. А то давно бы уже порядок навел!
– Это что ж ему мешает, интересно? – криво улыбнулся вирусолог.
– Гордыня мешает, – серьезно и спокойно ответил нищий. – Гордыня да честолюбие. Только война нескончаемая на уме, больше ни до чего ему дела нет.
– Война? – испугалась Кармен. – Так тут еще и война?!
– Нет, красавица, сейчас пока затишье, – слегка улыбнулся старикашка, – а так-то постоянно! У нашего любимого диктатора Эндлесс как гвоздь в… не при вас будет сказано! Почти что каждый год одно и то же: всех молодых парней в солдаты забривают – и на войну. А толку? Где нам тягаться с Сигизмундом… В последней войне столько потеряли, что вспомнить страшно!
– Давно это было? – сочувственно спросила девушка.
– Давно… лет пять назад… – припомнил побирушка. – И ведь до того позорно проиграли! Четверть армии еще на границе эндлесской срезали Сигизмундовы вассалы. На что после этого можно было надеяться? Так нет, диктатор Наорд не отступил, приграничных баронов кое-как перерезал – кого смог, конечно, и на столицу пошел…
Барон вздрогнул. Он снова увидел перед собой родной замок. Опущенный мост. Туманное февральское утро. И конных всадников с натянутыми луками, вылетающих из леса… Вот туча стрел поднялась в воздух. Конь испуганно заржал и шарахнулся назад. Скачущая впереди серая в яблоках лошадка вскинулась, всадница на ней вскрикнула и выпустила из рук поводья…
– Эллис! – закричал Хайден, вскакивая.
Аркаша вскочил следом:
– Хайд, ты что?!
– Мой замок… – словно безумный, метался по трактиру Хайден, ничего не видя, кроме стеной вставших перед глазами страшных воспоминаний. – Мои люди… Моя… моя жена… Они с нас тогда начали! Никого в живых не осталось, я один да кучка слуг… А Эллис… Они ее убили… За что?!
– Хайд, сядь! – Вирусолог вцепился в друга обеими руками, но удержать его было трудно. – Отдай меч! Отдай, шарахнутый, заденешь кого-нибудь!
– Задену! – просвистел сквозь зубы не помнящий себя сэр Эйгон. – Тогда не смог… Сейчас смогу… Я вспомнил! Тайгет вспомнил, Наорда вспомнил, тварь эту белобрысую, что кинжал тогда бросил, пять лет назад, – все вспомнил! А сейчас пойду во дворец, и вспоминать они уже меня будут!!
– Хайд, успокойся!
Аркаша заметил краем глаза, как сбившиеся в кучу у входных дверей посетители расступились, пропуская в трактир одинаково одетых людей. Шестеро мужчин, вроде как в форме, только без каких-либо знаков различия. С таким же хвостиком, как у давешнего вора. Полицаи как пить дать! Ну Хайден, умник, нашел где орать про дворец! Сейчас всех заметут…
– Что здесь происходит? – осведомился первый из вошедших.
Медик, насколько возможно было, загораживая собой взбесившегося барона, изобразил на физиономии картинку «от улыбки треснуло лицо» и быстро заговорил:
– Ваше благородие, не обращайте внимания! Перебрал маленько, вот с ума сходит… Мы сейчас уйдем! Кармен, Лир, быстро хватайте этого психопата и тащите отсюда…
– Я сам пойду! – рявкнул Хайден. – Прямо во дворец! И своим мечом напишу на лбу у вашего диктатора имя каждого, кто испустил дух, защищая мой замок! Чтобы, даже если и выживет, впредь поостерегся ручищи свои поганые к святым землям Эндлесса протягивать!
– Эндлесс, – коротко бросил «полицай» и, не обращая внимания на сунувшегося к нему с очередными объяснениями Аркадия, приказал остальным пяти: – Взять!
– За что, товарищ командир?! – взревел Ильин. – Это же пьяные бредни! Он вообще к Эндлессу никакого отношения не имеет! Наслушался тут не пойми чего, вот башню и сорвало! Ей-богу!
– Это я отношения не имею?! – снова прорвало барона. – Все мои предки там жили! И живут! И никогда я от своего имени открещиваться не стану!
– Ну все… – схватился за голову медик. – Теперь точно дождется Вильгельм Заколебатель!
– Я – Хайден Эйгон, потомственный барон Эйгон Эндлесский, и горжусь этим! А вам, собакам, я вот что скажу…
Окончания монолога доблестного сэра «собаки» ждать не стали. Тривиально дали барону в морду, отобрали меч и молча поволокли на выход…
– А ну стоять! – в свою очередь рассвирепел Аркадий, хватаясь за оружие. – Какого черта?! Во всем мире свобода слова!
На его вопли никто не отреагировал. Пришлось становиться в дверях, сжав в руках новый меч.
– Я повторяю: отпустите его! Что, не видно – не в себе человек?! И не нервируйте меня, мне уже негде прятать трупы!!
Главарь «великолепной пятерки» невозмутимо поднял глаза на вирусолога и спросил, не повышая голоса:
– Аркадий?
– Что? – замер тот.
– Это ваше имя? Вижу, что ваше. Пойдете с нами. Прямой приказ правителя Наорда.
– Да пусть он своим приказом подавится! Отпусти моего друга, сволочь, пока я сам тебя не взял железной рукой за нужное место…
– Нас шестеро, – все так же спокойно сказал командир маленького отряда. – Вас двое. Вы все равно пойдете с нами, Аркадий. Уберите оружие… Диктатор велел не применять силу, но я имею право на любые действия, способствующие четкому выполнению приказа.
– А Хайден? – тихо сказал Ильин, понимая, что сделать действительно ничего не сможет.
– За принародные оскорбления и прямые угрозы в адрес правителя – в тюрьму, – ответил мужчина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45