У каждого имелось по мечу и кинжалу.
— Доброго вам дня! — поприветствовал их Бануин.
К нему приблизился первый из троицы. Левая глазница пустая, и Бануин заметил, что на левой руке не хватает трех пальцев. В этот момент у него случилось первое видение. Бануин видел, как мужчина бежит по полю битвы, размахивая железным мечом. На нем был синий в зеленую клетку плащ риганта. Вдруг стрела пронзила его переносицу, выбив глаз. Он споткнулся, но снова бросился на врага.
— Кто ты? — спросил подошедший, его низкий голос звучал недружелюбно.
— Ригант, как и вы. Я из Трех Ручьев.
— Я не ригант, — отозвался мужчина, — я Волчья Голова, изгнанник.
— Ты храбро сражался на Когденовом поле, за что же тебя изгнали?
— Ты знаешь меня? Нет, ты слишком молод, чтобы помнить Когден.
— Рубаха моя! — сказал второй, высокий долговязый мужчина с густой спутанной черной бородой.
Бануин посмотрел на него. Лицо незнакомца было бесстрастным, а глубоко посаженные глаза — холодными.
— А почему вдруг рубаха достанется тебе? — спросил третий, невысокий худой блондин с жидкими светлыми усами. — Она тебе явно мала.
— Я продам ее, — ответил Черная Борода, — ты можешь взять сапоги со штанами.
Почему вы это делаете? — спросил Бануин, пытаясь сдержать дрожь в голосе.
Одноглазый подошел ближе.
— Потому что мы разбойники, идиот. А теперь снимай одежду, и, возможно, мы оставим тебя в живых.
Бануин взглянул в его единственный глаз и не увидел и следа жалости. Ноги задрожали, так же, как было, когда Форвар привязал его к дереву. Сердце бешено забилось, и Бануин надеялся, что мочевой пузырь хоть сейчас не подведет его.
— Вы не оставите меня в живых, — проговорил он, — вы убьете меня, просто боитесь порезать и запачкать кровью одежду. Что вы за люди?!
— Самые последние подонки, — ответил вдруг чей-то голос.
Испуганно обернувшись, разбойники увидели светловолосого воина, ведущего сквозь деревья серого в яблоках коня. Бросив поводья, он вынул из притороченных к седлу ножен длинный меч и подошел к Бануину.
— Не убивай их, Бэйн, — взмолился Бануин, — просто отпусти.
А ты не изменился, — дружелюбно заметил Бэйн, — все такой же добрый. Просто отпустить их? А что случится со следующим человеком, который окажется на их пути? Ведь мы обрекаем его на верную смерть. Эти люди — просто подонки и заслуживают соответствующего отношения.
— Подонки! — прошипел одноглазый. — Да как ты? ..
Бэйн поднял руку:
— Прошу прощения, но я говорю со своим другом, поэтому потише, если вам дороги последние минуты вашей жалкой жизни. Внимательно посмотрите на лебедей, деревья, еще на что-нибудь. — Он обернулся к Бануину. — Почему ты хочешь оставить их в живых? Ведь они собирались тебя убить?
Бануин указал на одноглазого:
— На Когденовом поле он был героем, смелым и гордым. Тяжело раненный, он сражался до последнего. Ему выбили глаз стрелой и искалечили руку, но он держался героем вместе с остальными. Не понимаю, как он дошел до нынешней жизни, но он мог бы стать порядочным. Если ты убьешь его, то этого шанса он не получит.
Бэйн взглянул на остальных разбойников:
— А что прикажешь делать с этими? Думаешь, они тоже могут превратиться в благородных лекарей или жрецов?
— О них я ничего не знаю, но, прошу, отпусти их! Ведь они ничего не сделали.
— Почему мы его слушаем? Ведь он простой мальчишка!
— Ты прав, сукин сын, — процедил Бэйн, — мальчишка будет благодарен, если ты достанешь меч и мы положим конец пререканиям.
— Оставьте мечи! — закричал Бануин. — Пожалуйста, Бэйн, отпусти их.
Бэйн вздохнул. Он подошел к одноглазому и положил ему руку на плечо.
— Он такой с самого детства, — проговорил он, — никогда его не понимал. Думаю, виной всему смешение кровей или мать-ведьма. Знаешь, когда над ним издевались дети, он никогда не мстил. Да он просто не умеет ненавидеть. Второго такого я никогда не встречал. — Бэйн снова вздохнул. — Он просто зверя во мне будит. И так, вопреки здравому смыслу, я оставлю тебя в живых. Внезапно он просиял:
— Может, ты все же хочешь сразиться со мной?
Одноглазый стряхнул руку Бэйна и подошел к Бануину.
— Я не боюсь смерти, — проговорил он, — ты мне веришь?
— Верю, — ответил Бануин.
— Хорошо, что мы тебя не убили. Неожиданно приятно вспомнить, каким я когда-то был. Думаешь, еще можно что-то изменить?
— Если только ты захочешь, — сказал Бануин.
— Боюсь, уже слишком поздно, — грустно пробормотал одноглазый.
— Он сделал знак остальным и пошел прочь. К нему тут же присоединился блондин, а Черная Борода задержался и злобно взглянул на Бэйна.
— Когда угодно, козья морда, — пообещал Бэйн.
— Карн, — позвал одноглазый. Карн неохотно пошел за остальными.
Бэйн сел на поваленное дерево и взглянул на друга:
— Мы поступили неправильно.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Бануин.
— Присматриваю за тобой, судя по всему. Еда есть?
Казалось, Бануин разводил костерок целую вечность, но наконец по сухому дереву заплясали маленькие языки пламени. Бэйн куда-то ушел, а Бануин достал из переметной сумки старый медный котел, деревянное блюдо, мешочек овса и большой ломоть вяленой солонины. Солнце пряталось за горизонт, когда Бэйн вернулся. Он присел у огня рядом с Бануином.
— Пора ехать, — сказал Бэйн.
— Уже? Но я ведь только развел огонь.
— Нет счастья в жизни, — отозвался Бэйн, — но до завтра очень хотелось бы дожить. Так что лучше седлать коней.
— Одноглазый не вернется, — возразил Бэйн, — в его душе я увидел довольно много хорошего.
— Он, может, и не вернется, а вот Черная Борода — точно, и скорее всего не один.
Бэйн вскочил на коня. Бануин собрал поклажу, надел упряжь на гнедого и вернулся к огню.
— Не туши, — посоветовал Бэйн, — лучше подбрось дров, огонь собьет грабителей со следа.
Бануин подложил в огонь дров, оседлал гнедого, и всадники помчались из леса по склону вниз к старой дороге.
Всадники все еще были в пути, когда солнце скрылось окончательно. Похолодало, подул сильный ветер. Бануин достал из-под седла плащ и, ослабив поводья, накинул плащ на плечи. Отчего-то развевающийся плащ испугал гнедого, который неожиданно встал на дыбы и выбросил Бануина из седла. Юноша больно ударился о землю, а конь стремительно понесся на юг. Бэйн, пришпорив коня, бросился в погоню. Бануин поднялся — его мутило, и сильно болела голова. Вернулся Бэйн, ведя на привязи гнедого.
Звезды и полумесяц ярко озаряли ночное небо.
— Больно? — спросил Бэйн.
— Нет, но ты не прав насчет того, что мне чужда ненависть, я начинаю ненавидеть эту скотину.
Бануин устало забрался в седло, и Бэйн повел коней прочь от дороги в заросшую деревьями лощину, где они разбили лагерь.
Бэйн развел небольшой костерок, затенив пламя двумя валунами, и скрылся за деревьями. Вскоре он вернулся.
— С дороги огня не видно, здесь мы в сравнительной безопасности.
Во второй раз Бануин достал снедь из переметной сумки. Неподалеку тек небольшой ручей, Бануин набрал воды, добавил соль и крупу и поставил на огонь.
— Ты спас мне жизнь, спасибо, — поблагодарил он наконец.
— Для того и существуют друзья, — весело отозвался Бэйн.
Они молча поели, и Бэйн лег спать, положив голову на седло и укрывшись накидкой.
Бануину спать не хотелось, он тихо сидел у костра, подбрасывая в огонь прутики и наблюдая за танцующим пламенем. Он был сильно расстроен и досадовал на себя. Случай с грабителями лишний раз подтвердил, как он не похож на риганта. Ему даже в голову не пришло надеть на пояс охотничий нож. Страх парализовал Бануина, и он был почти готов просить пощады.
Бануин взглянул на спящего Бэйна. Его приезд сбил грабителей с толку, а веселая уверенность напугала их. Бануину показалось, что его друг излучает силу и решительность.
«Он должен быть лидером, а не изгнанником, скрывающимся от закона», — подумал он.
С другой стороны, Бануин знал, что Бэйн всю свою жизнь неуклонно шел по этому пути. Под маской беспечности и веселья скрывалась бесконечная горечь и злоба, которые вынуждали его бунтовать против признанных авторитетов и наживать врагов среди тех, кто мог быть другом.
«Кто знает, может, так получилось потому, что у Бэйна нет отца? — подумал Бануин. — Или это не имеет значения? »
Бануин вспомнил о Форваре, мальчишке, который издевался над ним в детстве. Юноша не мог его ненавидеть. Отец и два дяди Форвара погибли от рук солдат Камня на Когденовом поле. Бануин понимал, что мальчик возненавидел Город и все, связанное с ним. На самом деле Форвар не презирал Бануина, но тот казался ему олицетворением Камня. Преследуя и мучая Бануина, он выплескивал затаенную боль и горечь утрат.
Бануин все понимал, но от этого не становилось легче. Он пытался поговорить с Форваром, но всепоглощающая ненависть сделала того глухим к словам Бануина.
Два года назад ненависть Форвара достигла апогея. Бануин гулял по холмам возле леса Древа Желаний, когда Форвар с приятелями возвращался с купания в Ригуанском водопаде. Завидев Бануина, парни бросились за ним, крича и улюлюкая. Бануин со всех ног помчался в Три Ручья, но бегал он плохо, и его тут же догнали, повалили наземь и избили. Уже теряя сознание, он увидел, как Форвар достал нож. Бануин помнил, как мертвенный ужас охватил его. Он взглянул в перекошенное от злобы лицо Форвара и прочел в нем смертельный приговор.
Взметнулся занесенный нож, но тут на Бануина упала тень, мимо пронеслось что-то темное, раздался страшный звук тяжелого удара и сильный треск. Бануин приоткрыл глаза — рядом стоял Бэйн с тяжелым поленом в руках. Форвар лежал на земле, его шея была странно вывернута. Сильно дрожа, Бануин попытался подняться на колени. Форвар был мертв, а его друзья стояли рядом, онемев от ужаса.
— Ты убил его, — прошептал Гуин, младший брат Форвара.
Бэйн отшвырнул перепачканную кровью дубинку, повернулся к Бануину и рывком поднял его на ноги:
— Ты сильно ранен?
Бануин молчал, не в силах оторвать глаз от трупа.
Суд из девяти присяжных под председательством лорда Браэфара провел полное расследование и постановил, что смерть наступила в результате несчастного случая. Форвар погиб вследствие необоснованного нападения на Бануина. Бэйн лишил его жизни непредумышленно, чтобы помешать Форвару убить Бануина.
Костер догорел, и Бануин собрался спать.
Он проснулся на заре и растолкал Бэйна, тот только заворчал и перевернулся на другой бок. Бануин зевнул и поднялся.
— Ты так крепко спал, — сказал он Бэйну.
— Я обычно засыпаю с трудом, но сегодня мне приснился замечательный сон. Там были те близняшки…
— Прошу тебя, — с шутливой строгостью взмолился Бануин, — никаких фантазий до завтрака.
Бэйн фыркнул, пошел к ручью и, сняв бледно-зеленую рубаху, окатил голову и грудь водой. Потом они позавтракали сушеными фруктами и мясом, оседлали лошадей и стали выбираться из лощины. Бэйн насвистывал веселую мелодию и, казалось, был в отличном настроении. Он погнал своего коня прочь с тропинки.
— Кажется, по тропе легче взобраться на холм, — предположил Бануин.
— В обход будет быстрее.
— Тогда, ты можешь пойти в обход, — сказал Бануин, не сходя с тропы.
— На опушке леса он натянул вожжи и в ужасе взглянул вниз. У самой тропы, оросив кровью траву, лежал человек с перерезанным горлом. Чернобородый Карн. Его глаза были открыты и слепо смотрели в утреннее небо.
— Бэйн подъехал к другу.
— Он вернулся этой ночью, а с ним двое других.
— Двое других?
— Угу. Они сбежали, но ты оказался прав: одноглазого сними не было.
— Значит, ты убил Черную Бороду и спокойно лег спать?
— Я устал. Ты что, не спишь, когда устаешь? Что же я должен был сделать? Разбудить тебя, когда они появились? Зачем? Я очень тебя люблю, Бануин, но ты не умеешь драться. А стоило ли тебя будить, когда они уже убрались?
Бануин с трудом оторвал глаза от трупа, подстегнул гнедого и поехал вверх по тропе. Бэйн двинулся следом:
— Хочешь узнать, что мне приснилось?
— Не хочу, — отрезал Бануин. — Ты убил человека, и это ничего для тебя не значит?!
— А что это должно для меня значить? Они вернулись, чтобы убить нас. Ты бы предпочел, чтобы убили тебя?
Бануин натянул поводья и глубоко вдохнул, чтобы дать выход гневу. Он посмотрел на друга и увидел в его глазах искреннее недоумение.
— Конечно же, я рад, что мы живы. Но дело не в том, что ты убил Черную Бороду, Бэйн, а в том, что это тебя ничуть не трогает. У него, может, остались жена и дети. Может, он когда-то был хорошим человеком и смог бы снова стать таким. Но теперь у него уже никогда не будет этой возможности. Его тело станет добычей стервятников, а потом — червей.
Бэйн рассмеялся:
— Он был просто куском дерьма, загрязняющим жизнь. На земле будет гораздо лучше без него.
— Возможно, тут ты прав, — согласился Бануин, — но я боюсь, что ты убиваешь слишком поспешно. Тебе нравится убивать. Того и гляди, от твоей руки падет добрый любящий человек.
Бэйн пожал плечами:
— Я убиваю лишь тех, кто сам напал на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
— Доброго вам дня! — поприветствовал их Бануин.
К нему приблизился первый из троицы. Левая глазница пустая, и Бануин заметил, что на левой руке не хватает трех пальцев. В этот момент у него случилось первое видение. Бануин видел, как мужчина бежит по полю битвы, размахивая железным мечом. На нем был синий в зеленую клетку плащ риганта. Вдруг стрела пронзила его переносицу, выбив глаз. Он споткнулся, но снова бросился на врага.
— Кто ты? — спросил подошедший, его низкий голос звучал недружелюбно.
— Ригант, как и вы. Я из Трех Ручьев.
— Я не ригант, — отозвался мужчина, — я Волчья Голова, изгнанник.
— Ты храбро сражался на Когденовом поле, за что же тебя изгнали?
— Ты знаешь меня? Нет, ты слишком молод, чтобы помнить Когден.
— Рубаха моя! — сказал второй, высокий долговязый мужчина с густой спутанной черной бородой.
Бануин посмотрел на него. Лицо незнакомца было бесстрастным, а глубоко посаженные глаза — холодными.
— А почему вдруг рубаха достанется тебе? — спросил третий, невысокий худой блондин с жидкими светлыми усами. — Она тебе явно мала.
— Я продам ее, — ответил Черная Борода, — ты можешь взять сапоги со штанами.
Почему вы это делаете? — спросил Бануин, пытаясь сдержать дрожь в голосе.
Одноглазый подошел ближе.
— Потому что мы разбойники, идиот. А теперь снимай одежду, и, возможно, мы оставим тебя в живых.
Бануин взглянул в его единственный глаз и не увидел и следа жалости. Ноги задрожали, так же, как было, когда Форвар привязал его к дереву. Сердце бешено забилось, и Бануин надеялся, что мочевой пузырь хоть сейчас не подведет его.
— Вы не оставите меня в живых, — проговорил он, — вы убьете меня, просто боитесь порезать и запачкать кровью одежду. Что вы за люди?!
— Самые последние подонки, — ответил вдруг чей-то голос.
Испуганно обернувшись, разбойники увидели светловолосого воина, ведущего сквозь деревья серого в яблоках коня. Бросив поводья, он вынул из притороченных к седлу ножен длинный меч и подошел к Бануину.
— Не убивай их, Бэйн, — взмолился Бануин, — просто отпусти.
А ты не изменился, — дружелюбно заметил Бэйн, — все такой же добрый. Просто отпустить их? А что случится со следующим человеком, который окажется на их пути? Ведь мы обрекаем его на верную смерть. Эти люди — просто подонки и заслуживают соответствующего отношения.
— Подонки! — прошипел одноглазый. — Да как ты? ..
Бэйн поднял руку:
— Прошу прощения, но я говорю со своим другом, поэтому потише, если вам дороги последние минуты вашей жалкой жизни. Внимательно посмотрите на лебедей, деревья, еще на что-нибудь. — Он обернулся к Бануину. — Почему ты хочешь оставить их в живых? Ведь они собирались тебя убить?
Бануин указал на одноглазого:
— На Когденовом поле он был героем, смелым и гордым. Тяжело раненный, он сражался до последнего. Ему выбили глаз стрелой и искалечили руку, но он держался героем вместе с остальными. Не понимаю, как он дошел до нынешней жизни, но он мог бы стать порядочным. Если ты убьешь его, то этого шанса он не получит.
Бэйн взглянул на остальных разбойников:
— А что прикажешь делать с этими? Думаешь, они тоже могут превратиться в благородных лекарей или жрецов?
— О них я ничего не знаю, но, прошу, отпусти их! Ведь они ничего не сделали.
— Почему мы его слушаем? Ведь он простой мальчишка!
— Ты прав, сукин сын, — процедил Бэйн, — мальчишка будет благодарен, если ты достанешь меч и мы положим конец пререканиям.
— Оставьте мечи! — закричал Бануин. — Пожалуйста, Бэйн, отпусти их.
Бэйн вздохнул. Он подошел к одноглазому и положил ему руку на плечо.
— Он такой с самого детства, — проговорил он, — никогда его не понимал. Думаю, виной всему смешение кровей или мать-ведьма. Знаешь, когда над ним издевались дети, он никогда не мстил. Да он просто не умеет ненавидеть. Второго такого я никогда не встречал. — Бэйн снова вздохнул. — Он просто зверя во мне будит. И так, вопреки здравому смыслу, я оставлю тебя в живых. Внезапно он просиял:
— Может, ты все же хочешь сразиться со мной?
Одноглазый стряхнул руку Бэйна и подошел к Бануину.
— Я не боюсь смерти, — проговорил он, — ты мне веришь?
— Верю, — ответил Бануин.
— Хорошо, что мы тебя не убили. Неожиданно приятно вспомнить, каким я когда-то был. Думаешь, еще можно что-то изменить?
— Если только ты захочешь, — сказал Бануин.
— Боюсь, уже слишком поздно, — грустно пробормотал одноглазый.
— Он сделал знак остальным и пошел прочь. К нему тут же присоединился блондин, а Черная Борода задержался и злобно взглянул на Бэйна.
— Когда угодно, козья морда, — пообещал Бэйн.
— Карн, — позвал одноглазый. Карн неохотно пошел за остальными.
Бэйн сел на поваленное дерево и взглянул на друга:
— Мы поступили неправильно.
— Что ты здесь делаешь? — спросил Бануин.
— Присматриваю за тобой, судя по всему. Еда есть?
Казалось, Бануин разводил костерок целую вечность, но наконец по сухому дереву заплясали маленькие языки пламени. Бэйн куда-то ушел, а Бануин достал из переметной сумки старый медный котел, деревянное блюдо, мешочек овса и большой ломоть вяленой солонины. Солнце пряталось за горизонт, когда Бэйн вернулся. Он присел у огня рядом с Бануином.
— Пора ехать, — сказал Бэйн.
— Уже? Но я ведь только развел огонь.
— Нет счастья в жизни, — отозвался Бэйн, — но до завтра очень хотелось бы дожить. Так что лучше седлать коней.
— Одноглазый не вернется, — возразил Бэйн, — в его душе я увидел довольно много хорошего.
— Он, может, и не вернется, а вот Черная Борода — точно, и скорее всего не один.
Бэйн вскочил на коня. Бануин собрал поклажу, надел упряжь на гнедого и вернулся к огню.
— Не туши, — посоветовал Бэйн, — лучше подбрось дров, огонь собьет грабителей со следа.
Бануин подложил в огонь дров, оседлал гнедого, и всадники помчались из леса по склону вниз к старой дороге.
Всадники все еще были в пути, когда солнце скрылось окончательно. Похолодало, подул сильный ветер. Бануин достал из-под седла плащ и, ослабив поводья, накинул плащ на плечи. Отчего-то развевающийся плащ испугал гнедого, который неожиданно встал на дыбы и выбросил Бануина из седла. Юноша больно ударился о землю, а конь стремительно понесся на юг. Бэйн, пришпорив коня, бросился в погоню. Бануин поднялся — его мутило, и сильно болела голова. Вернулся Бэйн, ведя на привязи гнедого.
Звезды и полумесяц ярко озаряли ночное небо.
— Больно? — спросил Бэйн.
— Нет, но ты не прав насчет того, что мне чужда ненависть, я начинаю ненавидеть эту скотину.
Бануин устало забрался в седло, и Бэйн повел коней прочь от дороги в заросшую деревьями лощину, где они разбили лагерь.
Бэйн развел небольшой костерок, затенив пламя двумя валунами, и скрылся за деревьями. Вскоре он вернулся.
— С дороги огня не видно, здесь мы в сравнительной безопасности.
Во второй раз Бануин достал снедь из переметной сумки. Неподалеку тек небольшой ручей, Бануин набрал воды, добавил соль и крупу и поставил на огонь.
— Ты спас мне жизнь, спасибо, — поблагодарил он наконец.
— Для того и существуют друзья, — весело отозвался Бэйн.
Они молча поели, и Бэйн лег спать, положив голову на седло и укрывшись накидкой.
Бануину спать не хотелось, он тихо сидел у костра, подбрасывая в огонь прутики и наблюдая за танцующим пламенем. Он был сильно расстроен и досадовал на себя. Случай с грабителями лишний раз подтвердил, как он не похож на риганта. Ему даже в голову не пришло надеть на пояс охотничий нож. Страх парализовал Бануина, и он был почти готов просить пощады.
Бануин взглянул на спящего Бэйна. Его приезд сбил грабителей с толку, а веселая уверенность напугала их. Бануину показалось, что его друг излучает силу и решительность.
«Он должен быть лидером, а не изгнанником, скрывающимся от закона», — подумал он.
С другой стороны, Бануин знал, что Бэйн всю свою жизнь неуклонно шел по этому пути. Под маской беспечности и веселья скрывалась бесконечная горечь и злоба, которые вынуждали его бунтовать против признанных авторитетов и наживать врагов среди тех, кто мог быть другом.
«Кто знает, может, так получилось потому, что у Бэйна нет отца? — подумал Бануин. — Или это не имеет значения? »
Бануин вспомнил о Форваре, мальчишке, который издевался над ним в детстве. Юноша не мог его ненавидеть. Отец и два дяди Форвара погибли от рук солдат Камня на Когденовом поле. Бануин понимал, что мальчик возненавидел Город и все, связанное с ним. На самом деле Форвар не презирал Бануина, но тот казался ему олицетворением Камня. Преследуя и мучая Бануина, он выплескивал затаенную боль и горечь утрат.
Бануин все понимал, но от этого не становилось легче. Он пытался поговорить с Форваром, но всепоглощающая ненависть сделала того глухим к словам Бануина.
Два года назад ненависть Форвара достигла апогея. Бануин гулял по холмам возле леса Древа Желаний, когда Форвар с приятелями возвращался с купания в Ригуанском водопаде. Завидев Бануина, парни бросились за ним, крича и улюлюкая. Бануин со всех ног помчался в Три Ручья, но бегал он плохо, и его тут же догнали, повалили наземь и избили. Уже теряя сознание, он увидел, как Форвар достал нож. Бануин помнил, как мертвенный ужас охватил его. Он взглянул в перекошенное от злобы лицо Форвара и прочел в нем смертельный приговор.
Взметнулся занесенный нож, но тут на Бануина упала тень, мимо пронеслось что-то темное, раздался страшный звук тяжелого удара и сильный треск. Бануин приоткрыл глаза — рядом стоял Бэйн с тяжелым поленом в руках. Форвар лежал на земле, его шея была странно вывернута. Сильно дрожа, Бануин попытался подняться на колени. Форвар был мертв, а его друзья стояли рядом, онемев от ужаса.
— Ты убил его, — прошептал Гуин, младший брат Форвара.
Бэйн отшвырнул перепачканную кровью дубинку, повернулся к Бануину и рывком поднял его на ноги:
— Ты сильно ранен?
Бануин молчал, не в силах оторвать глаз от трупа.
Суд из девяти присяжных под председательством лорда Браэфара провел полное расследование и постановил, что смерть наступила в результате несчастного случая. Форвар погиб вследствие необоснованного нападения на Бануина. Бэйн лишил его жизни непредумышленно, чтобы помешать Форвару убить Бануина.
Костер догорел, и Бануин собрался спать.
Он проснулся на заре и растолкал Бэйна, тот только заворчал и перевернулся на другой бок. Бануин зевнул и поднялся.
— Ты так крепко спал, — сказал он Бэйну.
— Я обычно засыпаю с трудом, но сегодня мне приснился замечательный сон. Там были те близняшки…
— Прошу тебя, — с шутливой строгостью взмолился Бануин, — никаких фантазий до завтрака.
Бэйн фыркнул, пошел к ручью и, сняв бледно-зеленую рубаху, окатил голову и грудь водой. Потом они позавтракали сушеными фруктами и мясом, оседлали лошадей и стали выбираться из лощины. Бэйн насвистывал веселую мелодию и, казалось, был в отличном настроении. Он погнал своего коня прочь с тропинки.
— Кажется, по тропе легче взобраться на холм, — предположил Бануин.
— В обход будет быстрее.
— Тогда, ты можешь пойти в обход, — сказал Бануин, не сходя с тропы.
— На опушке леса он натянул вожжи и в ужасе взглянул вниз. У самой тропы, оросив кровью траву, лежал человек с перерезанным горлом. Чернобородый Карн. Его глаза были открыты и слепо смотрели в утреннее небо.
— Бэйн подъехал к другу.
— Он вернулся этой ночью, а с ним двое других.
— Двое других?
— Угу. Они сбежали, но ты оказался прав: одноглазого сними не было.
— Значит, ты убил Черную Бороду и спокойно лег спать?
— Я устал. Ты что, не спишь, когда устаешь? Что же я должен был сделать? Разбудить тебя, когда они появились? Зачем? Я очень тебя люблю, Бануин, но ты не умеешь драться. А стоило ли тебя будить, когда они уже убрались?
Бануин с трудом оторвал глаза от трупа, подстегнул гнедого и поехал вверх по тропе. Бэйн двинулся следом:
— Хочешь узнать, что мне приснилось?
— Не хочу, — отрезал Бануин. — Ты убил человека, и это ничего для тебя не значит?!
— А что это должно для меня значить? Они вернулись, чтобы убить нас. Ты бы предпочел, чтобы убили тебя?
Бануин натянул поводья и глубоко вдохнул, чтобы дать выход гневу. Он посмотрел на друга и увидел в его глазах искреннее недоумение.
— Конечно же, я рад, что мы живы. Но дело не в том, что ты убил Черную Бороду, Бэйн, а в том, что это тебя ничуть не трогает. У него, может, остались жена и дети. Может, он когда-то был хорошим человеком и смог бы снова стать таким. Но теперь у него уже никогда не будет этой возможности. Его тело станет добычей стервятников, а потом — червей.
Бэйн рассмеялся:
— Он был просто куском дерьма, загрязняющим жизнь. На земле будет гораздо лучше без него.
— Возможно, тут ты прав, — согласился Бануин, — но я боюсь, что ты убиваешь слишком поспешно. Тебе нравится убивать. Того и гляди, от твоей руки падет добрый любящий человек.
Бэйн пожал плечами:
— Я убиваю лишь тех, кто сам напал на меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63