Я думаю, бои соберут как минимум четыре тысячи зрителей. Персис согласился отдать десятую часть всей выручки тем восьми гладиаторам, которые согласятся участвовать. Получается, участникам остается примерно двести золотых.
— Ты имеешь в виду тех из восьмерки, которые останутся в живых? — уточнил смуглый узколицый гладиатор в глубине комнаты.
— Да, Горен, тем, кто выживет, — согласился Свирепый. — Гонорар погибших достанется семьям погибших или тем, кого они назовут до начала поединка.
— Это справедливо, — сказал Телорс, — у меня есть бывшая жена и две дочери. Если я… э-э-э… проиграю, пусть они получат мою долю.
— Она ведь бросила тебя, — фыркнул Полон, — она и медяка не стоит.
Телорс не обратил на его слова никакого внимания.
— Они выставят против нас чемпионов?
— Чемпионов не будет, — пообещал Свирепый, — только молодые, неопытные гладиаторы. Но речь идет о цирке Палантес, а они не держат трусов. Все их гладиаторы были солдатами и хорошо проявили себя в показательных выступлениях.
— Что ты сам думаешь об этом, Свирепый? — спросил коренастый мужчина с коротко подстриженными волосами и сломанным носом.
— Я против, Торис, но если семеро согласятся, я буду восьмым. Тут есть еще одно: цирк Оризис в этом году снова стал убыточным, и денег на зимнее жалованье нет. В прошлом году некоторые из вас подрабатывали в доках и на лесоповале в горах. В этом году из-за плохого урожая работу в городе будут искать примерно шесть тысяч рабочих. Найти работу будет очень трудно. Если мы примем предложение Палантеса, каждый сразу получит половину зимней зарплаты.
— Я не буду в этом участвовать, — сказал узколицый Горен, — я не выступаю на больших аренах уже десять лет. Еще тогда я понимал, что уже недостаточно быстр и силен, чтобы выдержать еще один сезон. Сейчас я на десять лет старше и уж точно не быстрее. Умирать на песке не хочется.
— Твоя позиция понятна, — сказал Свирепый, — и я полностью ее разделяю. Она основана на здравом смысле. Никто из нас уже не молод.
— Он очень молод, — заявил Полон, показывая на Бэйна.
— Он еще не готов, — вмешался Свирепый, — и не участвует в этом голосовании. Мне кажется, нам всем нужно задуматься над словами Горена. Мы далеко не в лучшей форме, и Палантес никогда не сделал бы такого предложения без предварительной подготовки. Они наверняка посылали разведчиков посмотреть на нас. Я считаю, что если мы согласимся, то немногие доживут до получения выигрыша. А теперь давайте проголосуем. Кто за то, чтобы отклонить это предложение?
Он поднял руку, и его примеру тут же последовал Горен. Остальные сидели очень тихо, и Бэйн подумал, что им неловко. Свирепый опустил руку.
— Кто за?
Руки подняли тринадцать гладиаторов.
— Хорошо. А теперь поставим другой вопрос: кто согласен участвовать?
Никто не пошевелился. Свирепый улыбнулся и покачал головой. Гладиаторам стало стыдно.
— Я буду участвовать, — заявил Полон, — всем известно, как мне нужны деньги.
— Я тоже буду, — присоединился Телорс.
Руку подняли еще пять гладиаторов, включая плосконосого Ториса.
— Очень не хочется снова клянчить работу зимой.
С минуту все молчали, а затем Телорс взглянул на Свирепого.
— А зачем это нужно тебе, брат? — спросил он. — Конечно же, ферма не приносит огромных доходов, но ведь тебе есть на что жить.
Свирепый пожал плечами:
— У Палантеса есть перспективный новичок, им кажется, что если он убьет меня, то его шансы возрастут.
— Значит, все дело в гордости? — спросил Горен. — Или ты считаешь себя бессмертным?
— Надеюсь, я это выясню, — заверил его Свирепый.
Обсуждение продолжалось еще некоторое время, и вскоре Свирепый распустил гладиаторов, и они гуськом вышли из дома. Последним шел Телорс, он подошел к Свирепому и пожал ему руку.
— Тяжелое время, брат, — грустно сказал он.
Когда все разошлись, Свирепый сел на широкий стул, выпил холодного отвара, а затем взглянул на Бэйна.
— Вот она, реальность, парень, — проговорил он, — рабский труд в доках или мучительная смерть на арене.
— Тогда зачем это нужно? — спросил Бэйн.
У каждого своя причина.
— Я имел в виду тебя. Свирепый глубоко вздохнул:
— Без меня не будет никакого турнира. Мое имя до сих пор имеет вес, и тот, кто меня убьет, станет знаменитым. — Он откинулся на стуле. — ЦИРК Палантес — самый большой и богатый. За последние двадцать лет они семнадцать раз приобретали Гладиаторов Года — лучших из лучших. Сначала меня, потом Волтана, а сейчас Бракуса. Но для поддержания престижа цирку Палантес нужны новые бойцы — сильные, здоровые парни. Бракусу скоро тридцать, и, говорят, в последнем бою его сильно порезали. Так что им нужно опробовать новичков, подготовить их к шуму толпы, страху и напряжению. А что может быть лучше, чем возить их по пограничным городам и стравливать с усталыми стариками, которые уже подзабыли, как нужно бороться за свою жизнь?
— Это жестоко.
— Да, согласен.
Гладиатор провел рукой по липу и повязал красный шелковый шарф.
«Без него он выглядит старше», — подумал Бэйн.
— Итак, — сказал Свирепый, — как тебе сегодняшнее утро?
— Было довольно трудно. Я… долго болел и ослаб сильнее, чем я думал.
Свирепый кивнул:
— Я тут думал о тебе, Бэйн. Месяца три назад до нас дошли слухи, что два Рыцаря Камня были убиты за морем вовремя исполнения смертельного приговора генералу Аппиусу. Третий рыцарь привел приговор в исполнение и во время казни убил молодого дикаря, который и расправился с его товарищами. Дело было в Ассии. А ты как раз прибыл из Ассии. Правильно ли будет предположить, что молодой дикарь не погиб?
— Правильно.
— Он сражался, чтобы спасти генерала Камня, по крайней мере так говорят. Зачем он это делал?
— Потому, что ему нравился генерал. Возможно, потому, что он полюбил дочь генерала.
Свирепый промолчал.
— Он спас дочь генерала?
— Нет, он прибыл в тот самый момент, когда ее сердце пронзил кинжал.
— Он знал имя убийцы?
— Тогда не знал.
— А сейчас знает?
— Да, сейчас знает.
— Правильным ли будет предположить, что этот парень отыщет Волтана и попытается отомстить?
Бэйн взглянул в глубокие карие глаза Свирепого:
— А что ты думаешь?
— Мне кажется, что Волтан — лучший из всех, кого я видел. Он жуткий и какой-то сверхъестественный. Он умеет запугивать противников, словно удав кроликов, будто гипнотизирует их, так что они становятся или неуклюжими, или безрассудными.
— Почему он покинул арену? Свирепый пожал плечами:
— Не нашлось достойных соперников. А Наладемус, старейшина Города, предложил ему стать главой рыцарского ордена. Волтан принял предложение и получил титул, поместья в Тургоне и возможность безнаказанно убивать.
— Он увидит, какими будут последствия, — проговорил Бэйн, — я…
— Ни слова больше, парень! — оборвал его Свирепый. — Ничего не желаю об этом слышать. Если тот дикарь захочет разыскать Волтана, надеюсь, у него хватит ума сначала набраться опыта и умений. Это все, что я хотел сказать.
— К чему такая осторожность? — спросил Бэйн.
— Времена сейчас непростые — повсюду шпионы. Одни шпионят на Джасарея, другие на Наладемуса. Меня не интересуют ни религия, ни политика, поэтому я живу спокойно. Не желаю ни лгать, ни участвовать в заговорах. Чем меньше мне известно, тем лучше для всех.
Пять дней Свирепый заставлял Бэйна выполнять все более изнурительные упражнения. Теперь во время ежедневного забега на шесть миль Бэйн надевал на лодыжки и запястья ремни, обвешанные свинцовыми гирьками. Почти всегда Бэйн работал на износ. Наутро шестого дня после обязательного забега, на этот раз в низком темпе и без дополнительных нагрузок, Свирепый повел Бэйна в дом.
— На сегодня тренировок хватит, — объявил он. Бэйн попытался скрыть облегчение.
— А почему? — спросил он.
— Телу нужно некоторое время, чтобы оправиться от больших нагрузок, так что сегодня день отдыха. Пять дней для тренировки, один — для отдыха.
— Неужели все гладиаторы соблюдают режим?
— Нет, — признался Свирепый, — большинство полагается на собственную силу и опыт. Телорс бегает каждый день, а остальные, — Свирепый развел руками, — не видят причины заставлять себя.
— Но ведь ты заставляешь.
— Да, заставляю, всегда заставлял.
Небо нахмурилось, повалил снег. На ферме было пусто: Кара на уроках, а слуги еще не пришли,
— Тебе придется подумать о доспехах, — сказал Свирепый. — Персис предложит тебе свою помощь, но у него дешевый оружейник и доспехи некачественные. У тебя есть деньги?
— Да,
Тогда скажи Персису, что сам найдешь оружейника. Я рекомендую Окторуса, он один из лучших. Тебе понадобится хороший нагрудник, наголенники, бронзовый килт с кожаными вставками, нарукавники и шлем.
— А кольчуга?
— На арене не разрешается ни кольчуга, ни защитный браслет на шею. Во время смертельных боев не носят даже нагрудники. Смертельный поединок должен быть кровавым. Именно это и нужно толпе. Ничто так не радует зрителей, как вид храбреца, упавшего навзничь, и чтобы из проткнутой яремной вены хлестала кровь.
— Ты всегда так презирал свое ремесло? — спросил Бэйн.
— Всегда, — заявил Свирепый. — И это было не ремесло, я вышел на арену только потому, что не мог заработать на жизнь иначе. Но полюбить бои я так и не смог.
К полудню снег поутих, и Бэйн, оседлав коня, отправился по указанному Свирепым адресу в кузницу Окторуса. Кузница находилась в двух милях к северу от Гориазы в небольшом селении из двадцати домов, построенных возле гарнизонных укреплений. Неподалеку дети играли в снежки, один из снежков подлетел очень близко к коню Бэйна, конь испугался и чуть не поскользнулся на льду.
— Прости! — прокричал рыжеволосый мальчик.
Бэйн усмехнулся и повел коня в загон около кузницы. Навстречу ему вышел парень, который взял коня, и спросил у Бэйна, останется ли он на ночь.
В кузнице было очень жарко, горели два угольных горнила и несколько человек били молотами по докрасна раскаленному металлу. Бэйн позвал Окторуса, и один из кузнецов показал на дверь в дальнем конце кузницы. Бэйн взмок, пока дошел до нее.
За дверью оказалась целая галерея доспехов, шлемов и оружия — длинные мечи, топоры, копья и пики. В конце галереи сидел старик, старательно начищавший красивый шлем с позолоченными наушниками.
Бэйн приблизился, и старик поднял глаза. Он до сих пор был прекрасно сложен — толстая шея, массивные предплечья. У него были синевато-серые глаза и темные, без седины волосы.
— Чего тебе надо? — спросил старик.
— Мне нужны доспехи.
— Тогда езжай обратно в Гориазу, тамошние мастера будут тебе по карману.
— Мне говорили, что вы лучший.
— Я и правда лучший, — заверил Окторус, — но лучшее всегда дороже, и у меня нет времени на пустые разговоры с нищим чужеземцем.
Бэйн засмеялся:
— Свирепый предупреждал, что ты сварливый старый ублюдок и что я должен делать скидку из уважения к твоему мастерству.
Окторус отложил шлем, аккуратно поставив его на ткань.
— Ну, если тебя послал Свирепый, тогда ты не можешь быть таким бедным, как кажешься, — заявил он. Посмотрев на короткий меч Бэйна, он презрительно фыркнул: — Ну, судя по твоему штыку, ты не особо притязателен.
— До сих пор он хорошо служил мне.
Наверное, в драках с дикарями, у которых и доспехов то нет. Три удара об один из моиx нагрудников — и эта… м-м-м… вещь либо притупится, либо сломается. Итак, что ты хочешь?
Бэйн рассказал. Окторус слушал не перебивая. Затем он подвел Бэйна к западной стене и показал несколько нагрудников и шлемов, подробно комментируя достоинства и недостатки каждого.
— Этот нагрудник выдержит удар летящего копья, — сказал он, — но он слишком тяжелый для арены, ты не сможешь в нем быстро двигаться. А вот в этом можно ездить верхом, но опытный нападающий пробьет его без труда. Давай примерим несколько, чтобы почувствовать, как они сидят,
Примерно через час Бэйн выбрал полированный железный шлем и нагрудник с чеканкой в виде грудных мышц и солнечного сплетения, пару бронзовых наголенников и железный со стальной каймой меч.
— С тебя двадцать пять золотых, — сказал Окторус.
— Не думал, что вместе с доспехами я покупаю и кузницу, — пробормотал Бэйн, открывая кошелек и высыпая на ладонь содержимое.
— Ты еще можешь передумать, — предупредил Окторус.
Бэйн улыбнулся.
— Мне нравится твоя работа, она стоит этих денег, — сказал он, отсчитывая монеты.
— Персис вернет тебе восемь золотых, — пообещал старик, — именно столько, как я понимаю, он обычно платит за доспехи. Я пришлю тебе доспехи, а сейчас мы выпьем, чтобы отпраздновать сделку.
Окторус провел его через галерею в дом. Они посидели у огня, угощаясь брагой.
— Итак, ты будешь участвовать в этом идиотском смертельном поединке? — спросил Окторус.
— Нет, Свирепый говорит, я еще не готов. Окторус покачал головой.
— Никто и не бывает до конца готовым, — заявил он. — а сам участвовал в двенадцати таких поединках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63