Подбородок вздернут. Шея открыта и подставляется под удар.
– Нутер, если тебе нужна моя жизнь…
– Заткнись, Крант. Убивать я тебя не стану.
У меня за спиной дышит Малек. Мой приказ он выполнил до последней буквы. Даже пальцем ко мне не прикоснулся. А мой халат, это ведь не я, так?
– А пацану сам объяснишь, чего мне вдруг приспичило на твои колени прилечь. Или он слышал наш «семейный» разговор?
– Не слышал. И ничего не видел.
– Почему-то я так и думал.
Над горизонтом лыбится серпик луны. Любопытствует, каких глупостей мы без нее наделали-наговорили. Может, помощь требуется? Эта луна – большая любительница морочить всех и вся.
– Нутер…
– Ну?
– Мне прямо сейчас объяснять?
– После Санута. И…
Желтый серп поднялся выше и стал ярче.
– Да, нутер?..
– Если Малек спрашивать будет, тогда и расскажешь.
– А что мне ему рассказать, нутер?
– Рассказывай чего хочешь. Мне по фигу.
– А может, ему неинтересно будет?..
– Не спросит, значит, не ответишь.
Санут в эту ночь быстренько отсветил свое и спать ушел. А мы – за ним. Новорожденные луны редко дольше часа по небу болтаются.
На следующее утро Первоидущий змея полетать запустил. Типа ветер злой отгонять. (Может, и весь разгонят к тому сроку, как мой тиамный браслет опустеть надумает).
Чудеса-то иногда случаются.
Вон и Крант подтвердить может.
3
– Никунэ… Странное имя.
– Это не Имя.
Девчонка качает головой и хитро так улыбается. Вроде сказать хочет, что день сегодня хороший, настроение у нее тоже хорошее, так что можно посидеть и послушать, какая глупость забрела в мою многомудрую голову. Говорить такое девчонка, понятное дело, не станет. Что такое субординация и инстинкт самосохранения, она знает, но подумать на дядю Лешу всяких гадостей – это она за милую душу и с большим удовольствием! А вдруг я наговариваю на малявку, что, если у нее просто хорошее настроение…
– Да понял я, что это не Имя. Стал бы твой наставник орать настоящее. Да еще у Дороги.
Имена, настоящие Имена, тут берегут как ключ от сейфа, где деньги лежат. Даже прозвище свое говорят не всем. В основном Уважаемыми и Многоуважаемыми друг друга обзывают. Прозвище только близкие друзья знают. Или хозяин, если таковой имеется. А вот прозвище девчонки только слепо-глухой не знает. Никунэ… Это за что же ей такое? Ждущая и всегда готовая.Да ей до этой готовности лет пять еще расти!
– Так называют всех, кто учится быть Зрящим, – сообщает девчонка и опять улыбается. Будто в мысли мои заглянула, и смешно ей от того, чего в них увидела. – Мой Наставник тоже был Никунэ. И Наставник моего Наставника. Даже Величайшую Одри когда-то называли Никунэ.
Вот теперь малявка не улыбается. А почтительно склоняет голову, прижав пальцы к глазам. Потом убирает руки от лица и заговорщицки шепчет:
– Хочешь, покажу настоящий никунэ?
– Ну…
Оглядываюсь на Кранта. Как он реагирует на это «хочешь»? Никак не реагирует. Стоит рядом и, кажется, спит с открытыми глазами.
– Ну ладно, покажи, – киваю малявке.
Она улыбается. Довольна, как слон после ведерной клизмы. Еще бы! Большой и страшный Многомудрый испугался маленькой никунэ, которая только учится быть зрящей.
– Ну давай, показывай, – не выдерживаю я.
– А мне вода нужна.
– Много?
– Глоток.
– Может, вином обойдешься?
Облом мне топать к поалу, сгружать буримс, набирать воду, опять нагружать…
– А вино невкусное.
Ну в девять лет и мне вино не казалось особо вкусным. Но идти за водой все равно в облом. Блин, а Малек на что?
– Малек!..
Пацан появляется вроде бы из воздуха.
– Никунэ нужен глоток воды. Можешь найти?
– Найду, хозяин.
Исчезает что называется на счет «раз».
Приятно быть лентяем! Жизнь хороша, если жить ее не спеша. Не зря же какой-то умник придумал поговорку: «Зачем делать сегодня то, что может сделать за тебя другой?»
– А без воды это никунэ никак нельзя увидеть?
– Смотри.
Девчонка тычет пальцем на ближайшую груду камней. Рядом, в тени, имеется нечто настолько странное, что не сразу и поймешь, что это. Больше всего оно похоже на рыбий скелет, закопанный в землю кверху хвостом.
– А это… оно живое?
Мне достались энергичный кивок, радостная улыбка и поклон благодарности. Рука благодарящего при этом прижимается к груди, а голова три раза (не больше, но и не меньше!) склоняется в сторону дающего. Ну а свободная в это время принимает то, что дают.
В руке у девчонки оказалась чаша. Почти пустая и незнакомая. В моем хозяйстве такой точно не было. До сегодняшнего дня.
– А теперь смотри…
Щеки у нее раздуваются от воды, пустая чаша ставится на ковер, а сама девчонка крадется к камням.
Всю «рыбью косточку» облить не удалось. Ветер отнес брызги в сторону, и они стали быстро высыхать на макушке меньшего валуна. Но часть воды попала по назначению. Несколько «ребер» возле скелетного хвоста стали серо-зелеными. Такой же цвет у гибрида голубой елки и обычной. Да и сами «ребра» вроде немного потолстели.
– Н-да… забавно…
– Смотри. Смотри еще! – шепнула малявка, и попятилась.
И все-таки я упустил момент.
Кажется, только на секунду отвлекся, и вот уже на каждом зеленом ребре по крохотному желтому цветку появилось. Будто этот самый никунэ глаза приоткрыл и смотрит, чего вокруг творится: дальше ему можно спать или кормят и поят здесь уже по полной программе?..
– М-да, милая зверушка. Вот только гладить его мне что-то не хочется.
– И не надо! – дергается девчонка.
– Понятное дело, что не надо. Сломаю еще…
– Никунэ трудно сломать. Он очень крепкий. И… колючий.
– Да уж. На белого и пушистого он совсем не похож.
– Никунэ пьет не только воду, – сообщает Малек, забирая чашу.
– Вино тоже?
– И кровь, – шепчет мне в ухо девчонка и опасливо оглядывается.
Цветущий кошмарик притворяется совершенно безобидным.
– Никунэ кормится всем, что течет. – Голос у Кранта глухой и какой-то скрипучий. Словно нортор три дня молчал и вдруг сподобился. А может, и молчал. Я с ним не разговаривал в эти дни. А на болтуна он не очень похож.
– Откуда такие познания, Крант? Или это любимый цветочек норторов?
– У норторов нет таких цветов. И мы не садим ничего на землях ипш. – Сберегатель опять замолчал. Наверно, на очередные три дня. А девчонка придвинулась ко мне и зашептала в ухо:
– Говорят, никунэ вырастает там, где умер ипша. Никунэ называют еще «дыхание ипши».
– Дух ипши, – поправил ее Малек.
А я думал, пацан уже ушел. Решил, что он понес чашу туда, где взял. Умеет Малек быть незаметным.
– Откуда ты знаешь про «дух»? – Все-таки Кранту надо срочно промочить горло. Если уж мои уши «царапает» его голос, то…
– Знаю. И все. – Похоже, Мальку он тоже чего-то где-то поцарапал.
– Нутер!..
– На. Пей, – протягиваю Кранту свою чашу. – А ты иди сюда. – Смотрю на Малька и хлопаю подстилку рядом с собой. – Садись и поговори с любимым господином. Ему тоже интересно: когда это ты гулял в этих местах и зачем посадил такой дивный цветочек?
– Я не был здесь. Никогда, – шипит Малек, глядя почему-то на нортора. – И никунэ первый раз в жизни вижу.
– Откуда тогда знаешь? – Горло Крант промочил, но скрип остался.
– А ты откуда про никунэ знаешь? – отвечает Малек.
– Знаю.
– А я знаю, что кровь норторы любят больше, чем тифуру.
– Любят, – согласился Крант. Он присел слева от меня, каким-то неповторимо-бескостным движением. Поставил возле моей руки пустую чашу, облизнулся. Нагло, напоказ. – Я тоже люблю. Но и тифура сойдет, пока нет крови.
Не знаю, чего Малек собирался ответить ему. Не успел он этого сделать. Я впечатал кулак в подстилку.
– Хватит собачиться, мужики. Надоел мне этот базар.
И сразу стало тихо. Я и не глядя знал, что спорщики в последний раз боднут друг друга взглядом, а потом вспомнят про дела. Важные и неотложные. Которые срочно надо выполнить. А на все остальное – положить и забыть.
«Забыть» – это правильно. Ни один из них не начинал войну Мостов и Башен. И не заканчивал ее. Устроить ипшам Варфоломеевскую ночь тоже никто из них не приказывал. В этой жизни точно не приказывал. Да и в прошлой… еще как сказать.
«В прошлой жизни я не был нортором», – сказал… нет – подумал Крант.
А я почему-то взял и услышал его. Малька рядом уже не было. Пошел, наверно, относить позаимствованную чашку. Вот так и случаются чудеса: сначала переворачиваешь весь дом вверх тормашками в поисках пропавшей вещи, что только-только была рядом, а потом находишь ее на самом видном месте. И со мной такое иногда бывало. Когда я про Малька еще ни сном, ни духом. Девчонка тоже ушла. Решила, наверно, что доброму дяде Леше с наидобрейшим дядей Крантом поговорить надо. Без свидетелей. Правильно в общем-то решила. От кого ж Крант тогда таится, от цветочка желтоглазого?
«Это земли ипш, нутер. Тут и камни слышать умеют. А цветы – видеть».
«Неужто осталось кому рассказать про услышанное-увиденное?» – Я только подумал, и тут же ответ получил:
«Остались. Я давно перестал верить, что твой слуга последний из ипш».
Крант осторожно тронул чашу, и она закачалась, как кукла-неваляшка.
– Хочешь? – Я легко поболтал кувшином. В нем тихо булькнуло.
– Хочу, – оберегатель остановил колыхание чаши. – Вино помогает…
«…говорить мыслями», – последние слова он не произнес, но я их услышал.
«А мозги прочистить оно помогает?»
«А зачем их… чистить?»
Крант даже пить не стал. Глянул на меня одним глазом и тут же на камни засмотрелся. Не решается он после ночи «рождения» в глаза мне смотреть.
«Да вот, любопытно твоему нутеру: на фига вам ипш выбивать понадобилось? И почему только ипш? Ты уж постарайся, пошевели мозгами, может, и вспомнишь чего…»
«Мне не надо вспоминать. Я и так знаю».
«Ну?..»
«Мозг ипши нельзя покорить».
«И только из-за этого устроили бойню?»
Не верилось, что из-за такого пустяка началась война.
«Да, нутер. Всех остальных можно покорить или усыпить. На время».
«Ильтов тоже?»
«Усыпить. Если их не больше трех».
«Но даже такого размена вы не хотите…»
«Нет, нутер. Мы не воюем с ильтами. А они не воюют с норторами».
«Тогда с ипшами чего схлестнулись? Совсем из ума выжили? Вряд ли у вас размен один к трем тогда получился. Дороже небось заплатить пришлось. Или до сих пор платите?»
«Платим».
«Ну и на фига было все затевать? Можешь сказать?»
Крант задумчиво посмотрел на чашу с вином, словно в ней мог плавать ответ. Потом взглянул на костер. Свет и тень сделали лицо оберегателя похожим на кованую личину.
«Ипши первыми прошли Мост и встретили Хранителей. Здесь встретили, в этом мире. И начали у них учиться. Когда норторы прошли по своему Мосту, ипши уже были первыми учениками. И могли сами стать Хранителями, когда жизнь их наставников закончится».
«А норторам не один хрен было? Или ипши наезжали на них?»
«Я… я не знаю такого. Знаю, что мозг ипши, ипши с Именем, мог убить мозг нортора».
«И все?»
«Да, нутер».
«М-да, не слабо. Ну и часто большие и злые ипши потрошили мозги бедным и беззащитным норторам?»
Крант дернулся, едва не расплескав вино. Кажется, он тоже сомневался, что норторы были такими уж бедными и беззащитными.
«Ипши могли это сделать. И делали!»
«Ну ясно, что „делали“, раз уж „могли“. Но… вот так сразу и „делали“, как только первого нортора увидели? Или уже потом? Когда вы их мочить начали со страшной силой».
«Я… не знаю, нутер».
Половина вина осторожно выпивается. Остальное колыхается в чаше, играет с солнечными зайчиками.
«Вот и я думаю, что не сразу у вас все это закрутилось. Не пойму только: куда Хранители смотрели? Как войну эту дурацкую допустили? Если уж такими крутыми были…»
«Хранителей мало тогда осталось. Древних Хранителей. Они искали замену и покой…»
«А тут вы подсуетились. Устроили им смену караула и отправили на покой. Досрочно. Так?»
«Нутер, ипшам нельзя было становиться Хранителями! Хранители вышли из народа норторов, и только норторы…»
«Ага, понятно. Только настоящие норторы… А вода только для настоящих рыб. А все остальные могут засохнуть!»
«Нутер…»
«Чего: „нутер“? Хранители тоже считали, что только норторы могут их заменить?»
«Я… не знаю, нутер».
«Ясненько. На фига этих маразматиков спрашивать? Чего умного они сказать могут? А новое поколение выбирает новое… Кто не согласен – с вещами на выход! Так было дело?»
«Я… не знаю…»
«Ну и как, получились из норторов новые хранители Мостов?»
«Мостов больше нет, нутер».
«Ага. Сначала разрушим, а потом строить научимся. Может быть. А не получится строить, скажем, что Мосты нам и на фиг не нужны! Так?!»
«Нутер…»
«Ну чего: „нутер“, чего?! Блин, и здесь такая же беспросветная дурость… Дай сюда!»
Забрал неполную чашку, расплескав вино, налил, выпил, еще налил, еще выпил – попустило немного. Гасить всех и вся уже не хотелось. И чего, спрашивается, я на Кранта наехал? Орать на него вздумал. Пусть даже и мысленно. Да и на хрена мне эта их политика сдалась? Наворотили дел в дни минувшие, а проблемы и в сегодня еще лезут. А кто решать их будет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Нутер, если тебе нужна моя жизнь…
– Заткнись, Крант. Убивать я тебя не стану.
У меня за спиной дышит Малек. Мой приказ он выполнил до последней буквы. Даже пальцем ко мне не прикоснулся. А мой халат, это ведь не я, так?
– А пацану сам объяснишь, чего мне вдруг приспичило на твои колени прилечь. Или он слышал наш «семейный» разговор?
– Не слышал. И ничего не видел.
– Почему-то я так и думал.
Над горизонтом лыбится серпик луны. Любопытствует, каких глупостей мы без нее наделали-наговорили. Может, помощь требуется? Эта луна – большая любительница морочить всех и вся.
– Нутер…
– Ну?
– Мне прямо сейчас объяснять?
– После Санута. И…
Желтый серп поднялся выше и стал ярче.
– Да, нутер?..
– Если Малек спрашивать будет, тогда и расскажешь.
– А что мне ему рассказать, нутер?
– Рассказывай чего хочешь. Мне по фигу.
– А может, ему неинтересно будет?..
– Не спросит, значит, не ответишь.
Санут в эту ночь быстренько отсветил свое и спать ушел. А мы – за ним. Новорожденные луны редко дольше часа по небу болтаются.
На следующее утро Первоидущий змея полетать запустил. Типа ветер злой отгонять. (Может, и весь разгонят к тому сроку, как мой тиамный браслет опустеть надумает).
Чудеса-то иногда случаются.
Вон и Крант подтвердить может.
3
– Никунэ… Странное имя.
– Это не Имя.
Девчонка качает головой и хитро так улыбается. Вроде сказать хочет, что день сегодня хороший, настроение у нее тоже хорошее, так что можно посидеть и послушать, какая глупость забрела в мою многомудрую голову. Говорить такое девчонка, понятное дело, не станет. Что такое субординация и инстинкт самосохранения, она знает, но подумать на дядю Лешу всяких гадостей – это она за милую душу и с большим удовольствием! А вдруг я наговариваю на малявку, что, если у нее просто хорошее настроение…
– Да понял я, что это не Имя. Стал бы твой наставник орать настоящее. Да еще у Дороги.
Имена, настоящие Имена, тут берегут как ключ от сейфа, где деньги лежат. Даже прозвище свое говорят не всем. В основном Уважаемыми и Многоуважаемыми друг друга обзывают. Прозвище только близкие друзья знают. Или хозяин, если таковой имеется. А вот прозвище девчонки только слепо-глухой не знает. Никунэ… Это за что же ей такое? Ждущая и всегда готовая.Да ей до этой готовности лет пять еще расти!
– Так называют всех, кто учится быть Зрящим, – сообщает девчонка и опять улыбается. Будто в мысли мои заглянула, и смешно ей от того, чего в них увидела. – Мой Наставник тоже был Никунэ. И Наставник моего Наставника. Даже Величайшую Одри когда-то называли Никунэ.
Вот теперь малявка не улыбается. А почтительно склоняет голову, прижав пальцы к глазам. Потом убирает руки от лица и заговорщицки шепчет:
– Хочешь, покажу настоящий никунэ?
– Ну…
Оглядываюсь на Кранта. Как он реагирует на это «хочешь»? Никак не реагирует. Стоит рядом и, кажется, спит с открытыми глазами.
– Ну ладно, покажи, – киваю малявке.
Она улыбается. Довольна, как слон после ведерной клизмы. Еще бы! Большой и страшный Многомудрый испугался маленькой никунэ, которая только учится быть зрящей.
– Ну давай, показывай, – не выдерживаю я.
– А мне вода нужна.
– Много?
– Глоток.
– Может, вином обойдешься?
Облом мне топать к поалу, сгружать буримс, набирать воду, опять нагружать…
– А вино невкусное.
Ну в девять лет и мне вино не казалось особо вкусным. Но идти за водой все равно в облом. Блин, а Малек на что?
– Малек!..
Пацан появляется вроде бы из воздуха.
– Никунэ нужен глоток воды. Можешь найти?
– Найду, хозяин.
Исчезает что называется на счет «раз».
Приятно быть лентяем! Жизнь хороша, если жить ее не спеша. Не зря же какой-то умник придумал поговорку: «Зачем делать сегодня то, что может сделать за тебя другой?»
– А без воды это никунэ никак нельзя увидеть?
– Смотри.
Девчонка тычет пальцем на ближайшую груду камней. Рядом, в тени, имеется нечто настолько странное, что не сразу и поймешь, что это. Больше всего оно похоже на рыбий скелет, закопанный в землю кверху хвостом.
– А это… оно живое?
Мне достались энергичный кивок, радостная улыбка и поклон благодарности. Рука благодарящего при этом прижимается к груди, а голова три раза (не больше, но и не меньше!) склоняется в сторону дающего. Ну а свободная в это время принимает то, что дают.
В руке у девчонки оказалась чаша. Почти пустая и незнакомая. В моем хозяйстве такой точно не было. До сегодняшнего дня.
– А теперь смотри…
Щеки у нее раздуваются от воды, пустая чаша ставится на ковер, а сама девчонка крадется к камням.
Всю «рыбью косточку» облить не удалось. Ветер отнес брызги в сторону, и они стали быстро высыхать на макушке меньшего валуна. Но часть воды попала по назначению. Несколько «ребер» возле скелетного хвоста стали серо-зелеными. Такой же цвет у гибрида голубой елки и обычной. Да и сами «ребра» вроде немного потолстели.
– Н-да… забавно…
– Смотри. Смотри еще! – шепнула малявка, и попятилась.
И все-таки я упустил момент.
Кажется, только на секунду отвлекся, и вот уже на каждом зеленом ребре по крохотному желтому цветку появилось. Будто этот самый никунэ глаза приоткрыл и смотрит, чего вокруг творится: дальше ему можно спать или кормят и поят здесь уже по полной программе?..
– М-да, милая зверушка. Вот только гладить его мне что-то не хочется.
– И не надо! – дергается девчонка.
– Понятное дело, что не надо. Сломаю еще…
– Никунэ трудно сломать. Он очень крепкий. И… колючий.
– Да уж. На белого и пушистого он совсем не похож.
– Никунэ пьет не только воду, – сообщает Малек, забирая чашу.
– Вино тоже?
– И кровь, – шепчет мне в ухо девчонка и опасливо оглядывается.
Цветущий кошмарик притворяется совершенно безобидным.
– Никунэ кормится всем, что течет. – Голос у Кранта глухой и какой-то скрипучий. Словно нортор три дня молчал и вдруг сподобился. А может, и молчал. Я с ним не разговаривал в эти дни. А на болтуна он не очень похож.
– Откуда такие познания, Крант? Или это любимый цветочек норторов?
– У норторов нет таких цветов. И мы не садим ничего на землях ипш. – Сберегатель опять замолчал. Наверно, на очередные три дня. А девчонка придвинулась ко мне и зашептала в ухо:
– Говорят, никунэ вырастает там, где умер ипша. Никунэ называют еще «дыхание ипши».
– Дух ипши, – поправил ее Малек.
А я думал, пацан уже ушел. Решил, что он понес чашу туда, где взял. Умеет Малек быть незаметным.
– Откуда ты знаешь про «дух»? – Все-таки Кранту надо срочно промочить горло. Если уж мои уши «царапает» его голос, то…
– Знаю. И все. – Похоже, Мальку он тоже чего-то где-то поцарапал.
– Нутер!..
– На. Пей, – протягиваю Кранту свою чашу. – А ты иди сюда. – Смотрю на Малька и хлопаю подстилку рядом с собой. – Садись и поговори с любимым господином. Ему тоже интересно: когда это ты гулял в этих местах и зачем посадил такой дивный цветочек?
– Я не был здесь. Никогда, – шипит Малек, глядя почему-то на нортора. – И никунэ первый раз в жизни вижу.
– Откуда тогда знаешь? – Горло Крант промочил, но скрип остался.
– А ты откуда про никунэ знаешь? – отвечает Малек.
– Знаю.
– А я знаю, что кровь норторы любят больше, чем тифуру.
– Любят, – согласился Крант. Он присел слева от меня, каким-то неповторимо-бескостным движением. Поставил возле моей руки пустую чашу, облизнулся. Нагло, напоказ. – Я тоже люблю. Но и тифура сойдет, пока нет крови.
Не знаю, чего Малек собирался ответить ему. Не успел он этого сделать. Я впечатал кулак в подстилку.
– Хватит собачиться, мужики. Надоел мне этот базар.
И сразу стало тихо. Я и не глядя знал, что спорщики в последний раз боднут друг друга взглядом, а потом вспомнят про дела. Важные и неотложные. Которые срочно надо выполнить. А на все остальное – положить и забыть.
«Забыть» – это правильно. Ни один из них не начинал войну Мостов и Башен. И не заканчивал ее. Устроить ипшам Варфоломеевскую ночь тоже никто из них не приказывал. В этой жизни точно не приказывал. Да и в прошлой… еще как сказать.
«В прошлой жизни я не был нортором», – сказал… нет – подумал Крант.
А я почему-то взял и услышал его. Малька рядом уже не было. Пошел, наверно, относить позаимствованную чашку. Вот так и случаются чудеса: сначала переворачиваешь весь дом вверх тормашками в поисках пропавшей вещи, что только-только была рядом, а потом находишь ее на самом видном месте. И со мной такое иногда бывало. Когда я про Малька еще ни сном, ни духом. Девчонка тоже ушла. Решила, наверно, что доброму дяде Леше с наидобрейшим дядей Крантом поговорить надо. Без свидетелей. Правильно в общем-то решила. От кого ж Крант тогда таится, от цветочка желтоглазого?
«Это земли ипш, нутер. Тут и камни слышать умеют. А цветы – видеть».
«Неужто осталось кому рассказать про услышанное-увиденное?» – Я только подумал, и тут же ответ получил:
«Остались. Я давно перестал верить, что твой слуга последний из ипш».
Крант осторожно тронул чашу, и она закачалась, как кукла-неваляшка.
– Хочешь? – Я легко поболтал кувшином. В нем тихо булькнуло.
– Хочу, – оберегатель остановил колыхание чаши. – Вино помогает…
«…говорить мыслями», – последние слова он не произнес, но я их услышал.
«А мозги прочистить оно помогает?»
«А зачем их… чистить?»
Крант даже пить не стал. Глянул на меня одним глазом и тут же на камни засмотрелся. Не решается он после ночи «рождения» в глаза мне смотреть.
«Да вот, любопытно твоему нутеру: на фига вам ипш выбивать понадобилось? И почему только ипш? Ты уж постарайся, пошевели мозгами, может, и вспомнишь чего…»
«Мне не надо вспоминать. Я и так знаю».
«Ну?..»
«Мозг ипши нельзя покорить».
«И только из-за этого устроили бойню?»
Не верилось, что из-за такого пустяка началась война.
«Да, нутер. Всех остальных можно покорить или усыпить. На время».
«Ильтов тоже?»
«Усыпить. Если их не больше трех».
«Но даже такого размена вы не хотите…»
«Нет, нутер. Мы не воюем с ильтами. А они не воюют с норторами».
«Тогда с ипшами чего схлестнулись? Совсем из ума выжили? Вряд ли у вас размен один к трем тогда получился. Дороже небось заплатить пришлось. Или до сих пор платите?»
«Платим».
«Ну и на фига было все затевать? Можешь сказать?»
Крант задумчиво посмотрел на чашу с вином, словно в ней мог плавать ответ. Потом взглянул на костер. Свет и тень сделали лицо оберегателя похожим на кованую личину.
«Ипши первыми прошли Мост и встретили Хранителей. Здесь встретили, в этом мире. И начали у них учиться. Когда норторы прошли по своему Мосту, ипши уже были первыми учениками. И могли сами стать Хранителями, когда жизнь их наставников закончится».
«А норторам не один хрен было? Или ипши наезжали на них?»
«Я… я не знаю такого. Знаю, что мозг ипши, ипши с Именем, мог убить мозг нортора».
«И все?»
«Да, нутер».
«М-да, не слабо. Ну и часто большие и злые ипши потрошили мозги бедным и беззащитным норторам?»
Крант дернулся, едва не расплескав вино. Кажется, он тоже сомневался, что норторы были такими уж бедными и беззащитными.
«Ипши могли это сделать. И делали!»
«Ну ясно, что „делали“, раз уж „могли“. Но… вот так сразу и „делали“, как только первого нортора увидели? Или уже потом? Когда вы их мочить начали со страшной силой».
«Я… не знаю, нутер».
Половина вина осторожно выпивается. Остальное колыхается в чаше, играет с солнечными зайчиками.
«Вот и я думаю, что не сразу у вас все это закрутилось. Не пойму только: куда Хранители смотрели? Как войну эту дурацкую допустили? Если уж такими крутыми были…»
«Хранителей мало тогда осталось. Древних Хранителей. Они искали замену и покой…»
«А тут вы подсуетились. Устроили им смену караула и отправили на покой. Досрочно. Так?»
«Нутер, ипшам нельзя было становиться Хранителями! Хранители вышли из народа норторов, и только норторы…»
«Ага, понятно. Только настоящие норторы… А вода только для настоящих рыб. А все остальные могут засохнуть!»
«Нутер…»
«Чего: „нутер“? Хранители тоже считали, что только норторы могут их заменить?»
«Я… не знаю, нутер».
«Ясненько. На фига этих маразматиков спрашивать? Чего умного они сказать могут? А новое поколение выбирает новое… Кто не согласен – с вещами на выход! Так было дело?»
«Я… не знаю…»
«Ну и как, получились из норторов новые хранители Мостов?»
«Мостов больше нет, нутер».
«Ага. Сначала разрушим, а потом строить научимся. Может быть. А не получится строить, скажем, что Мосты нам и на фиг не нужны! Так?!»
«Нутер…»
«Ну чего: „нутер“, чего?! Блин, и здесь такая же беспросветная дурость… Дай сюда!»
Забрал неполную чашку, расплескав вино, налил, выпил, еще налил, еще выпил – попустило немного. Гасить всех и вся уже не хотелось. И чего, спрашивается, я на Кранта наехал? Орать на него вздумал. Пусть даже и мысленно. Да и на хрена мне эта их политика сдалась? Наворотили дел в дни минувшие, а проблемы и в сегодня еще лезут. А кто решать их будет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83