! – спросил я, катая в руке зеленые стекляшки.
– Почему «не везет»? Мы живы, товар цел. Еще вот товара получили. – Это он о стекляшках. Оказывается, дорогая и редкая штука они. И идти за ними надо аж в Другую Землю. – А-а, Многодобрый про бури и грозы чего-то спрашивал?.. Так это нормально! После каждого Прихода они бывают. Такими вот внезапными. А через три-четыре сезона все в норму придет. Тогда и без Видящего караван можно водить. Первому каравану всегда трудно.
– Так какого хрена тебе дома не сиделось? Чего первым понесло?
– А тебе, Многодобрый?
– Ну у меня особый случай.
Не говорить же мужику, что я и сам пока не знаю, куда и на фига топаю. Типа так получилось, не виноватый я! Не поймет. Или дураком посчитает. И будет прав, как ни противно это признавать.
– И у меня случай особый. Я первым не пойду, кто-то другой пойдет… – Караванщик замолчал. Только погладил себя по животу. Задумчиво так.
– Ну конечно. И всю прибыль он сложит в свой пояс.
Моя насмешка для мужика, как гром для глубоководной рыбы.
– Ты – Видящий, не я. Что мне тебе объяснять?..
– Ага, Видящий я… с одним-то глазом.
– Прости, Многодобрый, я слышал, что есть среди Видящих те, кто выжигает себе глаз, чтобы лучше видеть.
– Спасибо, это не мой метод! Пусть я лучшим целителем буду, чем лучшим Видящим. Я не жадный: из двух зол выберу меньшее.
– Еще раз прости, Многодобрый, но говорят… – караванщик оглянулся, склонился ко мне и зашептал: – … говорят, Многомудрый не выбирает. Это его выбирают.
– Откуда ты узнал?!
Я даже про больной глаз забыл. Но он мне быстро о себе напомнил.
– Что?
– Что я… вот блин… – Прижал ладони к лицу, покачался взад-вперед, будто это могло уменьшить боль. – Ну что я – это он. Откуда узнал?
– Я не знал. А ты… Он??– И отодвигаться мужик начал Осторожно. Как от спящей змеи. А рожу его перекошенную я и сквозь пальцы разглядел.
– Да пошутил я, Идущий Первым, пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?
– Ну и шутки у тебя, Многодобрый.
Но мужика, похоже, попустило. Надо б с Крантом поговорить: чего это Многомудрого так боятся?
– Шутки мои не нравятся?.. Так болею я сейчас. Вот и шутки… Хочешь других – к колдуну сходи.
– Наш Великий третий день животом изволит болеть. Так я лучше к жене пойду. Дни одиночества начались у нее.
– Или Марлу проведай.
– У нее тоже?! Теперь понятно, почему поалы от нее шарахаются.
– А они шарахаются?
– Чуть груз не теряют. И охранники на бросок копья к ней не подходят.
– Да-а-а, «весело» день у нас начался. И обед ничего себе прошел. Кстати, мы обедать будем?
Пока глаз не дергает, и о жратве можно поговорить.
– Уже готовят, Многодобрый.
Я принюхался. Пахло дымком и свежим мясом.
– Что за дичь?
– Нашлись наши поалы. Недалеко их унесло. Ну и…
– Правильно. Не пропадать же добру. Уж лучше мы их съедим, чем кто другой. И на халяву.
– Ты самый мудрый Видящий из всех, о ком я слышал!
Караванщик опять погладил халат на животе. А под ним – я точно знаю! – широкий и туго набитый пояс прячется.
– Мужик, ты так хорошо обо мне говоришь… Не иначе еще вопрос имеется.
– Ты самый видящий из всех Видящих!..
– Короче, чего спросить хочешь?
– После обеда я хотел бы поговорить с Многовидящим о воде.
Типа ты сначала поешь, расслабься, а потом я тебя тепленького и сытого…
– До обеда еще далеко, говори.
– У нас осталось мало воды…
Похоже, словесные кружева закончились.
– То, что мало, это я уже слышал. Дальше что?
Ну обрисовал этот хитрован ситуацию. Дня четыре придется топать обратно. К тому колодцу, где мы «заправлялись» в последний раз. И столько же к другому источнику воды. Но тот уже в стороне от Дороги. Вот и думай-гадай, Первоидущий, куда направить своего поала.
– Ладно, давай думать вместе. Логически…
– Как?! – Караванщик в седле подпрыгнул. Будто укусило его седло.
– Короче, просвети меня, одноглазого… Как там у нас римусо проходил?
– Так, так, потом через Дорогу. – И Первоидущий изобразил замысловатую траекторию.
– Колодец, что возле Дороги, он мог зацепить?
– Мог. Римусо быстро бегает. То, что мы прошли четыре дня, он…
– Так, с этим мне ясно. А до другого колодца он мог дотянуться?
– Нет. Он не с той стороны…
– Ну и в чем вопрос?
Караванщик еще раз ощупал пояс под халатом.
– Скажи, Многовидящий, а ты видишьтам что-нибудь?
«Там» – это значит вправо от Дороги и четыре дня прямо к горизонту.
– Честно? Ни хрена я там не вижу.
– Вот и хорошо! Значит, идем к оазису.
Оазис я увидел через четыре дня. Обоими глазами.
Боль ушла.
Мой одноцветный мир
Всеми красками вдруг засверкал!
25
– Да, я звал тебя, Идущий Первым. Знаю, у тебя много дел. Но, думаю, тебе будет интересно: здесь цветет Тиама.
– Откуда ты?..
– Вижу.
Мужик резко сел на землю. И стал, как рыба на берегу, хватать ртом воздух.
– Эй, чего это с тобой? Ноги или сердце?..
Склонился к Первоидущему, а тот от меня на заднице отползает. Еще и смотрит так, будто я его покусать могу.
– Спокойно. Все остаются на местах. Слышишь? Никто тебя не обидит. Не бойся. Говори, чего случилось? Говори…
Не знаю, сколько я болтал эту ерундень, но мужик таки успокоился. Тереть халат о землю перестал. И в глазах какой-то осмысленный блеск появился.
– Ну а теперь, может, поговорим?..
Караванщик кивнул.
– Тогда я слушаю.
– Прости, Много… – остаток приветствия заглушил кашель. Кашлял не я. – Мне говорили, что увидеть цветок Тиамы и остаться живым может только его служитель.
– Ну и?.. – все еще не въехал я.
– Ты видел цветок и ты живой.
– Ну? – Пусть он сам скажет. Если решится. Делать чужую работу я не собираюсь.
Решился. Вдохнул побольше воздуха и… прошептал:
– Ты служишь ему.
Смелый мужик. И сообразительный.
– Ну служу. Дальше чего?
– Давно?
Кажется, караванщик ждал, что я стану все отрицать. Я его еще раз удивил. Наверно, от неожиданности он и ляпнул свое «давно?».
– Давно служу. Еще до встречи с тобой.
– Как же ты…
– Идущий Первым, мы будем дело делать или мою биографию обсуждать? Учти, ветер может и перемениться.
– Ветер?..
– Тиама ведь пахнет. Нанюхаемся, и тогда всем писец.
– И тебе?
– Я видел цветок другого Тиамы.
– А как же ты узнал про?.. – Мужик начал подниматься.
– Лепестки в ручье.
Большой белый лепесток качался на воде. А в нем, как в лодке, расположились маленькая желтая птичка и черный жучок. Птица не взлетела, когда лепесток поднесло ближе к нам. Жук тоже не двигался.
– Видишь?
Караванщик зажмурился:
– Нет. Не хочу.
– Не бойся. Один взгляд не сделает тебя его слугой.
– Не хочу.
В голосе прибавилось твердости. Или упрямства.
– Не хочешь как хочешь. Но прикажи не пить из этого ручья.
Я остался один. Течение колыхало «кораблик смерти», а тот зацепился за тонкие травинки, торчащие из воды. На берег быстро выбралась ящерка и замерла, не добежав до моих сапог. Еще две ее сестрички вылезли из воды. Метров за десять от меня. Эти спрятались в кустах. Ниже по течению весьма активно шевелилась трава. А на камнях мелькало то синее, то коричневое тельце. Кажется, там кто-то спешно эвакуировался из воды. Может, еще не слишком поздно.
– Много… уважаемый…
Вернулся Первоидущий. Вид у него был настолько озабоченный, что мужик забыл бояться.
– Та-ак, похоже, кто-то нахлебался воды…
Я не спросил, но мне ответили:
– Двое рабов и пятеро поалов.
– И они уже?..
– Рабы подохли до моего прихода, а смерть поалов я видел. Это… – Караванщик отвел глаза, скрипнул зубами. – Пусть так же подохнут мои враги!
Мертвые поалы – это плохо. Если грузовые – придется распределять их поклажу между остальными. И терять время, которого у нас нет. Если верховые, тоже не очень хорошо. Пешком по пустыне далеко не уйдешь.
– Блин, а как мой Солнечный?!
– Его не поили.
– Слава богу!
– Много… уважаемый, это не все.
– Ну? Чего еще?
Никаких трагедий я, признаться, больше не ждал. Но караванщик «обрадовал» меня:
– Я приказал набрать воды…
– И набрали из этого ручья?!
– И из этого тоже.
– Блин!
– И это не все.
– Говори.
Это слово я выдохнул уже с рычанием. Мужик дернулся, но остался на месте.
– Все буримсы сложили вместе. И я не знаю, оставлять их или…
– Надеешься, только этот ручей отравлен?
– Не знаю. Но без воды мы…
Договаривать он не стал. И так ясно, что без воды нам всем хана.
– А с колдуном ты говорил?
– Мудрейший склоняется перед силой Тиамы и не станет беспокоить его по такому ничтожному…
Ясненько, наш рыжий в это дело решил не вмешиваться. Мудрый в общем-то поступок. Кто не делает ни фига, тот и не ошибается.
– Идущий, а на сколько нам хватит воды? Без этих мешков.
– На день.
– А если уполовинить норму? Это реально?
– Да. Я уже взял половину нормы. День. И не все переживут его.
– И за этот день мы до следующего колодца не дойдем, я правильно понимаю?
– Да, Много…
– Сколько до него?
– Пять дней. Если удача будет с нами.
– Знаешь, Идущий, чего-то затылок у меня ломит. С утра. Наверно, к буре.
– Блин! – (Интересно, мужику просто слово понравилось, или он понял, чего оно означает.)
– Понятное дело, что блин, – согласился я. – Похоже, то еще попадалово. Ладно, идем, посмотрим на эти мешки. Может, придумаем чего-нибудь.
– Я уже думал.
– Пробовать?
– Да.
– А рабов хватит?
– Если яд во всех буримсах…
– … То останемся без рабов и без воды, так?
– Да, Многомудрый.
Мужик таки сказал это. Не ожидал, что он решится.
– Вот что, Первоидущий, не надо вешать на меня этот титул!
– Но ты служитель Ти…
– Идущий Первым! Ты этого не говорил! Я этого не слышал! Все понятно?
– Да, Много… добрый и уважаемый.
– Так уже лучше. Идем к твоей воде. Пока без тебя ее не начали пробовать.
– Без приказа не начнут, – уверенно заявил караванщик.
– Я и такой приказ не спешил бы выполнять.
– Ты ослушался бы приказа?!
– А вдруг последует команда «отставить!»… – объяснил я.
Мужик настолько удивился, что на секунду забылся. И то, что на ручей смотреть он не хочет, тоже запамятовал. Плывущий вниз лепесток мы провожали в четыре глаза.
Караванщик оказался прав: никто не рвался в герои. Рабы сидели на корточках и отдыхали. В тенечке. Поскольку никакого другого приказа не получили. Чуть дальше, но тоже в тени, лежали мешки с водой. Буримсы. Лучшие буримсы делают из шкуры (или из кожи?) стумы. Вода в таком мешке может сезон храниться. А в самом дешевом уже через день задыхается.
За четыре дня мы почти все буримсы от воды освободили. А когда смогли наполнить, то какой-то «гений» их в кучу сложил. Вместо того чтоб сразу на поалов грузить. С одной стороны – хорошо, – разгружать не придется, а с другой… те же яйца, только в профиль. Отравленную воду все равно надо как-то отделять.
В куч-амале буримсы были всякие. И не меньше половины – стумных.
Да, убытки кому-то светят неслабые. Плюс три грузовых поала… Плохо дело. Хотя могло быть и хуже. Пять грузовых, к примеру. И, судя по следам, нелегко эти звери умирали. Очень нелегко.
– Никого не зашибло?
– Нет. У двоих только пальцы…
– Опять?! Поводья отпускать надо быстрее. И когда только эти кретины научатся?
– Они не из моих погонщиков.
– Я рад за тебя, Первоидущий.
– Спасибо, Много… добрый. – Тяжело дался мужику этот мой титул. Но скажи он тот, что вертится у него на языке, и начнется паника. Все равно что крикнуть «бомба!» в переполненном автобусе. Побегут все и сразу во все стороны. Здесь почему-то считают, что служитель Тиамы так же опасен, как и Тиама во время цветения. Умные люди не так суеверны. Они могут даже находиться в обществе служителя. Какое-то время. Но между его прикосновением и харакири выбирают почему-то харакири.
– Идущий Первым, а ты позаботился о товарах?
– Их уже перегружают на моих поалов. Да будут неутомимы их ноги и крепка спина!
– На твоих? За часть товара или процент с продажи? – Сначала спросил, потом подумал: а оно мне надо? Ну делает мужик свой маленький бизнес. Как может. Ну и пусть себе…
Лицо караванщика стало подозрительно задумчивым.
– Скажи, Многодобрый, ты в прошлой жизни был купцом или Первоидущим?
– А ты? В этой?
– Первоидущий не может продавать товары…
– Но что мешает ему везти свои товары в своем караване?
– Ничего, но…
– А если у Первоидущего есть знакомый купец в караване, с одним поалом груза, то что помешает купцу продать еще два груза, если Идущий Первым его очень попросит?
– Ничего, Многодобрый, совсем ничего. Но ни один Первоидущий не берет с собой знакомогокупца…
– Почему?
– Не знаю. Никто не делал этого. И не делает.
– Что, сдаете весь товар оптом и за полцены?
Мужик горестно вздохнул:
– Иногда три части из пяти отдавать приходится.
– Фигово. Но, думаю, ты станешь первым, кто сделает по-другому.
– Если удача не отвернется от меня. И от всех нас. Многоуважаемый, что ты будешь делать с водой?
«Я?! Делать?..» Хваткий, однако, мужик. С таким характером он далеко может пойти. Если не остановят. Интересно, а чего я с этого буду иметь? Кроме обычной платы…
– Что делать, Идущий Первым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
– Почему «не везет»? Мы живы, товар цел. Еще вот товара получили. – Это он о стекляшках. Оказывается, дорогая и редкая штука они. И идти за ними надо аж в Другую Землю. – А-а, Многодобрый про бури и грозы чего-то спрашивал?.. Так это нормально! После каждого Прихода они бывают. Такими вот внезапными. А через три-четыре сезона все в норму придет. Тогда и без Видящего караван можно водить. Первому каравану всегда трудно.
– Так какого хрена тебе дома не сиделось? Чего первым понесло?
– А тебе, Многодобрый?
– Ну у меня особый случай.
Не говорить же мужику, что я и сам пока не знаю, куда и на фига топаю. Типа так получилось, не виноватый я! Не поймет. Или дураком посчитает. И будет прав, как ни противно это признавать.
– И у меня случай особый. Я первым не пойду, кто-то другой пойдет… – Караванщик замолчал. Только погладил себя по животу. Задумчиво так.
– Ну конечно. И всю прибыль он сложит в свой пояс.
Моя насмешка для мужика, как гром для глубоководной рыбы.
– Ты – Видящий, не я. Что мне тебе объяснять?..
– Ага, Видящий я… с одним-то глазом.
– Прости, Многодобрый, я слышал, что есть среди Видящих те, кто выжигает себе глаз, чтобы лучше видеть.
– Спасибо, это не мой метод! Пусть я лучшим целителем буду, чем лучшим Видящим. Я не жадный: из двух зол выберу меньшее.
– Еще раз прости, Многодобрый, но говорят… – караванщик оглянулся, склонился ко мне и зашептал: – … говорят, Многомудрый не выбирает. Это его выбирают.
– Откуда ты узнал?!
Я даже про больной глаз забыл. Но он мне быстро о себе напомнил.
– Что?
– Что я… вот блин… – Прижал ладони к лицу, покачался взад-вперед, будто это могло уменьшить боль. – Ну что я – это он. Откуда узнал?
– Я не знал. А ты… Он??– И отодвигаться мужик начал Осторожно. Как от спящей змеи. А рожу его перекошенную я и сквозь пальцы разглядел.
– Да пошутил я, Идущий Первым, пошутил. Ты что, шуток не понимаешь?
– Ну и шутки у тебя, Многодобрый.
Но мужика, похоже, попустило. Надо б с Крантом поговорить: чего это Многомудрого так боятся?
– Шутки мои не нравятся?.. Так болею я сейчас. Вот и шутки… Хочешь других – к колдуну сходи.
– Наш Великий третий день животом изволит болеть. Так я лучше к жене пойду. Дни одиночества начались у нее.
– Или Марлу проведай.
– У нее тоже?! Теперь понятно, почему поалы от нее шарахаются.
– А они шарахаются?
– Чуть груз не теряют. И охранники на бросок копья к ней не подходят.
– Да-а-а, «весело» день у нас начался. И обед ничего себе прошел. Кстати, мы обедать будем?
Пока глаз не дергает, и о жратве можно поговорить.
– Уже готовят, Многодобрый.
Я принюхался. Пахло дымком и свежим мясом.
– Что за дичь?
– Нашлись наши поалы. Недалеко их унесло. Ну и…
– Правильно. Не пропадать же добру. Уж лучше мы их съедим, чем кто другой. И на халяву.
– Ты самый мудрый Видящий из всех, о ком я слышал!
Караванщик опять погладил халат на животе. А под ним – я точно знаю! – широкий и туго набитый пояс прячется.
– Мужик, ты так хорошо обо мне говоришь… Не иначе еще вопрос имеется.
– Ты самый видящий из всех Видящих!..
– Короче, чего спросить хочешь?
– После обеда я хотел бы поговорить с Многовидящим о воде.
Типа ты сначала поешь, расслабься, а потом я тебя тепленького и сытого…
– До обеда еще далеко, говори.
– У нас осталось мало воды…
Похоже, словесные кружева закончились.
– То, что мало, это я уже слышал. Дальше что?
Ну обрисовал этот хитрован ситуацию. Дня четыре придется топать обратно. К тому колодцу, где мы «заправлялись» в последний раз. И столько же к другому источнику воды. Но тот уже в стороне от Дороги. Вот и думай-гадай, Первоидущий, куда направить своего поала.
– Ладно, давай думать вместе. Логически…
– Как?! – Караванщик в седле подпрыгнул. Будто укусило его седло.
– Короче, просвети меня, одноглазого… Как там у нас римусо проходил?
– Так, так, потом через Дорогу. – И Первоидущий изобразил замысловатую траекторию.
– Колодец, что возле Дороги, он мог зацепить?
– Мог. Римусо быстро бегает. То, что мы прошли четыре дня, он…
– Так, с этим мне ясно. А до другого колодца он мог дотянуться?
– Нет. Он не с той стороны…
– Ну и в чем вопрос?
Караванщик еще раз ощупал пояс под халатом.
– Скажи, Многовидящий, а ты видишьтам что-нибудь?
«Там» – это значит вправо от Дороги и четыре дня прямо к горизонту.
– Честно? Ни хрена я там не вижу.
– Вот и хорошо! Значит, идем к оазису.
Оазис я увидел через четыре дня. Обоими глазами.
Боль ушла.
Мой одноцветный мир
Всеми красками вдруг засверкал!
25
– Да, я звал тебя, Идущий Первым. Знаю, у тебя много дел. Но, думаю, тебе будет интересно: здесь цветет Тиама.
– Откуда ты?..
– Вижу.
Мужик резко сел на землю. И стал, как рыба на берегу, хватать ртом воздух.
– Эй, чего это с тобой? Ноги или сердце?..
Склонился к Первоидущему, а тот от меня на заднице отползает. Еще и смотрит так, будто я его покусать могу.
– Спокойно. Все остаются на местах. Слышишь? Никто тебя не обидит. Не бойся. Говори, чего случилось? Говори…
Не знаю, сколько я болтал эту ерундень, но мужик таки успокоился. Тереть халат о землю перестал. И в глазах какой-то осмысленный блеск появился.
– Ну а теперь, может, поговорим?..
Караванщик кивнул.
– Тогда я слушаю.
– Прости, Много… – остаток приветствия заглушил кашель. Кашлял не я. – Мне говорили, что увидеть цветок Тиамы и остаться живым может только его служитель.
– Ну и?.. – все еще не въехал я.
– Ты видел цветок и ты живой.
– Ну? – Пусть он сам скажет. Если решится. Делать чужую работу я не собираюсь.
Решился. Вдохнул побольше воздуха и… прошептал:
– Ты служишь ему.
Смелый мужик. И сообразительный.
– Ну служу. Дальше чего?
– Давно?
Кажется, караванщик ждал, что я стану все отрицать. Я его еще раз удивил. Наверно, от неожиданности он и ляпнул свое «давно?».
– Давно служу. Еще до встречи с тобой.
– Как же ты…
– Идущий Первым, мы будем дело делать или мою биографию обсуждать? Учти, ветер может и перемениться.
– Ветер?..
– Тиама ведь пахнет. Нанюхаемся, и тогда всем писец.
– И тебе?
– Я видел цветок другого Тиамы.
– А как же ты узнал про?.. – Мужик начал подниматься.
– Лепестки в ручье.
Большой белый лепесток качался на воде. А в нем, как в лодке, расположились маленькая желтая птичка и черный жучок. Птица не взлетела, когда лепесток поднесло ближе к нам. Жук тоже не двигался.
– Видишь?
Караванщик зажмурился:
– Нет. Не хочу.
– Не бойся. Один взгляд не сделает тебя его слугой.
– Не хочу.
В голосе прибавилось твердости. Или упрямства.
– Не хочешь как хочешь. Но прикажи не пить из этого ручья.
Я остался один. Течение колыхало «кораблик смерти», а тот зацепился за тонкие травинки, торчащие из воды. На берег быстро выбралась ящерка и замерла, не добежав до моих сапог. Еще две ее сестрички вылезли из воды. Метров за десять от меня. Эти спрятались в кустах. Ниже по течению весьма активно шевелилась трава. А на камнях мелькало то синее, то коричневое тельце. Кажется, там кто-то спешно эвакуировался из воды. Может, еще не слишком поздно.
– Много… уважаемый…
Вернулся Первоидущий. Вид у него был настолько озабоченный, что мужик забыл бояться.
– Та-ак, похоже, кто-то нахлебался воды…
Я не спросил, но мне ответили:
– Двое рабов и пятеро поалов.
– И они уже?..
– Рабы подохли до моего прихода, а смерть поалов я видел. Это… – Караванщик отвел глаза, скрипнул зубами. – Пусть так же подохнут мои враги!
Мертвые поалы – это плохо. Если грузовые – придется распределять их поклажу между остальными. И терять время, которого у нас нет. Если верховые, тоже не очень хорошо. Пешком по пустыне далеко не уйдешь.
– Блин, а как мой Солнечный?!
– Его не поили.
– Слава богу!
– Много… уважаемый, это не все.
– Ну? Чего еще?
Никаких трагедий я, признаться, больше не ждал. Но караванщик «обрадовал» меня:
– Я приказал набрать воды…
– И набрали из этого ручья?!
– И из этого тоже.
– Блин!
– И это не все.
– Говори.
Это слово я выдохнул уже с рычанием. Мужик дернулся, но остался на месте.
– Все буримсы сложили вместе. И я не знаю, оставлять их или…
– Надеешься, только этот ручей отравлен?
– Не знаю. Но без воды мы…
Договаривать он не стал. И так ясно, что без воды нам всем хана.
– А с колдуном ты говорил?
– Мудрейший склоняется перед силой Тиамы и не станет беспокоить его по такому ничтожному…
Ясненько, наш рыжий в это дело решил не вмешиваться. Мудрый в общем-то поступок. Кто не делает ни фига, тот и не ошибается.
– Идущий, а на сколько нам хватит воды? Без этих мешков.
– На день.
– А если уполовинить норму? Это реально?
– Да. Я уже взял половину нормы. День. И не все переживут его.
– И за этот день мы до следующего колодца не дойдем, я правильно понимаю?
– Да, Много…
– Сколько до него?
– Пять дней. Если удача будет с нами.
– Знаешь, Идущий, чего-то затылок у меня ломит. С утра. Наверно, к буре.
– Блин! – (Интересно, мужику просто слово понравилось, или он понял, чего оно означает.)
– Понятное дело, что блин, – согласился я. – Похоже, то еще попадалово. Ладно, идем, посмотрим на эти мешки. Может, придумаем чего-нибудь.
– Я уже думал.
– Пробовать?
– Да.
– А рабов хватит?
– Если яд во всех буримсах…
– … То останемся без рабов и без воды, так?
– Да, Многомудрый.
Мужик таки сказал это. Не ожидал, что он решится.
– Вот что, Первоидущий, не надо вешать на меня этот титул!
– Но ты служитель Ти…
– Идущий Первым! Ты этого не говорил! Я этого не слышал! Все понятно?
– Да, Много… добрый и уважаемый.
– Так уже лучше. Идем к твоей воде. Пока без тебя ее не начали пробовать.
– Без приказа не начнут, – уверенно заявил караванщик.
– Я и такой приказ не спешил бы выполнять.
– Ты ослушался бы приказа?!
– А вдруг последует команда «отставить!»… – объяснил я.
Мужик настолько удивился, что на секунду забылся. И то, что на ручей смотреть он не хочет, тоже запамятовал. Плывущий вниз лепесток мы провожали в четыре глаза.
Караванщик оказался прав: никто не рвался в герои. Рабы сидели на корточках и отдыхали. В тенечке. Поскольку никакого другого приказа не получили. Чуть дальше, но тоже в тени, лежали мешки с водой. Буримсы. Лучшие буримсы делают из шкуры (или из кожи?) стумы. Вода в таком мешке может сезон храниться. А в самом дешевом уже через день задыхается.
За четыре дня мы почти все буримсы от воды освободили. А когда смогли наполнить, то какой-то «гений» их в кучу сложил. Вместо того чтоб сразу на поалов грузить. С одной стороны – хорошо, – разгружать не придется, а с другой… те же яйца, только в профиль. Отравленную воду все равно надо как-то отделять.
В куч-амале буримсы были всякие. И не меньше половины – стумных.
Да, убытки кому-то светят неслабые. Плюс три грузовых поала… Плохо дело. Хотя могло быть и хуже. Пять грузовых, к примеру. И, судя по следам, нелегко эти звери умирали. Очень нелегко.
– Никого не зашибло?
– Нет. У двоих только пальцы…
– Опять?! Поводья отпускать надо быстрее. И когда только эти кретины научатся?
– Они не из моих погонщиков.
– Я рад за тебя, Первоидущий.
– Спасибо, Много… добрый. – Тяжело дался мужику этот мой титул. Но скажи он тот, что вертится у него на языке, и начнется паника. Все равно что крикнуть «бомба!» в переполненном автобусе. Побегут все и сразу во все стороны. Здесь почему-то считают, что служитель Тиамы так же опасен, как и Тиама во время цветения. Умные люди не так суеверны. Они могут даже находиться в обществе служителя. Какое-то время. Но между его прикосновением и харакири выбирают почему-то харакири.
– Идущий Первым, а ты позаботился о товарах?
– Их уже перегружают на моих поалов. Да будут неутомимы их ноги и крепка спина!
– На твоих? За часть товара или процент с продажи? – Сначала спросил, потом подумал: а оно мне надо? Ну делает мужик свой маленький бизнес. Как может. Ну и пусть себе…
Лицо караванщика стало подозрительно задумчивым.
– Скажи, Многодобрый, ты в прошлой жизни был купцом или Первоидущим?
– А ты? В этой?
– Первоидущий не может продавать товары…
– Но что мешает ему везти свои товары в своем караване?
– Ничего, но…
– А если у Первоидущего есть знакомый купец в караване, с одним поалом груза, то что помешает купцу продать еще два груза, если Идущий Первым его очень попросит?
– Ничего, Многодобрый, совсем ничего. Но ни один Первоидущий не берет с собой знакомогокупца…
– Почему?
– Не знаю. Никто не делал этого. И не делает.
– Что, сдаете весь товар оптом и за полцены?
Мужик горестно вздохнул:
– Иногда три части из пяти отдавать приходится.
– Фигово. Но, думаю, ты станешь первым, кто сделает по-другому.
– Если удача не отвернется от меня. И от всех нас. Многоуважаемый, что ты будешь делать с водой?
«Я?! Делать?..» Хваткий, однако, мужик. С таким характером он далеко может пойти. Если не остановят. Интересно, а чего я с этого буду иметь? Кроме обычной платы…
– Что делать, Идущий Первым?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83