На лице Азраеля был написан испуг. Испуг и удивление. Видели когда-нибудь испуганного ангела мщения? Не самое приятное зрелище в любом из миров.
– Что происходит? – спросил он. – Что со мной происходит?
– Догадайся с трех раз, – сказал я.
Он не догадался. По мере того как большая часть его тела осталась без перьев, он начал уменьшаться в размерах, съеживаться. Ноги ангела из длинных и стройных стали тонкими и кривыми, руки превратились в короткие лапки, а на голове начали пробиваться маленькие, как пародия на настоящие, рожки.
– Ты вел себя не как ангел, – сообщил я ему. – И был за это наказан. Это падение, Азраель, твое личное падение.
– Нет! – взвизгнул он голосом мелкого беса. Даже не беса, а бесенка, таким у нас в аду только уголь в тачках таскать доверяют. – Нет!
– Да, – сказал я. – Добро пожаловать в ад! Падение ангелов не ново, и ничего удивительного в нем нет, хотя лично я наблюдал подобное впервые. Правда, никто до Азраеля не падал так низко.
Тут мне в лицо снова ударил ураганный ветер, чуть не опрокинув меня навзничь. Только теперь я уже точно знал, откуда он взялся.
– Выходи, – сказал я. – Вы потерпели фиаско.
И он появился из-за края крыши, одним могучим взмахом своих гигантских крыльев поднявшись сразу на двадцать метров. Он был огромен и белоснежен, а размерами напоминал древнего дракона. И только опытный наблюдатель вроде меня мог определить истинную породу птиц, к которой он принадлежал.
– А у тебя теперь перья начнут пробиваться, да, Скагс? – спросил он. – Я что-то не вижу, чтобы ты сильно посветлел.
Мне не с чего светлеть, – сказал я. – Я своих принципов и общих правил никогда не нарушаю.
– И то верно, – сказал Голубь. – Видно, ты не сильно удивлен моим появлением?
– Я ждал тебя, – сказал я. – С той самой минуты, как понял, каким образом вам удалось скорректировать результаты жеребьевки.
А Бегемот искал заклинания, которых он мог не знать. Чары, заклятия, благословения. Мы были слишком зациклены на магии и чудесах, чтобы разглядеть столь очевидный вариант, находившийся прямо у нас перед носом.
Никакой магии не было.
Был только Голубь, вестник Сами Знаете Кого, маленькая пташка, которую никто не заметил и которая схватила одну из монет своим клювом и придерживала ее три недели только для того, чтобы подкинуть Разрушителю перед самой активацией.
– Операция вышла из-под контроля, – сказал Голубь. – Я не думал, что Азраель настолько мстителен и упрям.
– Мы все еще можем выиграть, – пискнул Азри. Своего прежнего имени он уже не заслуживал. – Убей Скагса и убей Разрушителя!
Даже пав, он не утратил своей жажды мести.
Голубь раздумывал.
Он мог убить нас обоих, потому что я был слишком слаб и беспомощен без одной руки, чтобы оказывать ему сопротивление, а Разрушитель настолько поглощен своим личным горем, что не станет даже бежать. Он просто ничего не заметит, не обратит внимания на тот момент, когда гигантский клюв расколет его голову, словно перезрелый орех.
Голубь сложил крылья и приземлился на край крыши.
– Не думаю, что это будет правильно в сложившихся обстоятельствах, – сказал он.
– Правильное решение, – констатировал знакомый мне голос, который я уже и не ожидал услышать. И в тот же момент я понял, что мир спасен и в ближайшие дни Армагеддона не предвидится. Мой командир лично прибыл на поле боя, чтобы закончить войну. – Я бы даже сказал, дьявольски правильное решение.
Архив Подземной Канцелярии
Отдел ненаписанных рукописей, которые вполне могли быть написаны
Из дневника Гоши
Запись сто семьдесят вторая
Мой разум словно отключился после гибели Марины. Это было сродни потере сознания, наверное, хотя никогда раньше я сознание не терял. Просто щелчок – и темнота, словно вилку из розетки выдернули.
А потом ее кто-то вставил, и я осознал, что сижу на крыше собственного дома, а на коленях у меня лежит мертвая девушка, которую я знаю всего несколько дней. Но как она попала ко мне на колени, я не помнил.
Все мои чувства и эмоции словно умерли, осталось только восприятие. Я фиксировал происходящие события, словно цифровая камера, поставленная на запись и забытая своим владельцем. Может быть, переживания придут позже, если это «позже» когда-нибудь наступит, но в тот момент мне все было по барабану. Вот он, апофеоз истинного пофигизма!
Мизансцена на крыше несколько поменялась. Братаны имели место быть, только уже не совсем в живом состоянии, Мигеля и Азраеля в поле видимости не наблюдалось.
Имел место Скагс с отрубленной рукой, незнакомый мне высокий худощавый человек в элегантном костюме, сшитом по моде прошлого века, маленький бесенок и гигантская птица, размахом крыльев напоминающая птеродактиля, но являющаяся всего лишь увеличенной копией обычного городского голубя, из тех, которые гадят на памятники и являются вечной головной болью всех горожан.
– …дьявольски правильное решение, – сказал элегантный незнакомец и щелкнул пальцами.
Тотчас же под его седалищем оказалось роскошное кресло с резными ножками, обитое каким-то дорогим и экзотическим материалом. Он вальяжно развалился в этом кресле и закурил появившуюся из воздуха сигару. Судя по тому, как смотрел на него Скагс, передо мной было его начальство. Причем из самого верхнего эшелона власти.
– Сатана, – сказал Голубь.
Почему-то меня не удивило, что птица умеет разговаривать. Наверное, от Голубя, умудрившегося вымахать до таких размеров, можно ожидать чего угодно.
– Зови меня Князем, – сказал Сатана. – Так мне привычнее. Скагс, мальчик мой, я вижу, в наших рядах пополнение?
– Да, Князь, – сказал Скагс, хищно улыбаясь. – Думаю, мы найдем для него самую пыльную работенку во внешнем круге.
– Нет! – взвизгнул бесенок.
Странно, подумал я, почему это бесенок не хочет возвращаться в ад?
– Найдем, – сказал Князь.
– Нет! – раздался голос настолько могучий, что у меня зазвенели все внутренности. Барабанные перепонки готовы были лопнуть от невыносимой нагрузки, и в то же время казалось, что источник голоса находится непосредственно внутри моего черепа. – Будем милосердны!
– Ты бы проявился, – сказал Сатана. – А то как-то неудобно беседовать, знаешь ли.
– Хорошо.
И на крыше вдруг заполыхал огненный куст.
Не горящий куст. Горящий куст подразумевает объятое пламенем растение. Никакого растения не было и в помине, было только пламя, по форме и размерам напоминающее живую изгородь. Куст огня.
В тот же миг бесенок вспыхнул ярким белым пламенем, и три удара сердца спустя от него не осталось даже пепла.
– Впечатляет. С пиротехникой ты всегда был на короткой ноге, – сказал Сатана. – Голубчика своего тоже спалишь?
– Нет, – сказал огненный куст. – Я вижу, что он заблуждался и действовал исходя из благих намерений.
– Благие намерения ведут ко мне, – напомнил Сатана.
– Я вижу, что он хотел сделать, – сказал огненный куст. – Он хотел привлечь мое внимание к проблемам созданного мною мира и напомнить мне об ответственности, которую я сам на себя возложил и которую теперь не имею права снять. Я уделял этому миру слишком мало внимания в последние годы.
– Века, – сказал Сатана.
– Может быть, – согласился огненный куст. – Я виноват в том, что произошло с Азраелем. Я признаю свою вину. Мне не стоило бросать свои творения на произвол судьбы. Я был слишком увлечен созданием новой Вселенной, но теперь это дело забыто. Отложено на неопределенный срок. У меня слишком много дел на Земле.
– Это верно, – сказал Сатана. – Давай поговорим о деле. Поскольку обе стороны, заключившие пари, мертвы, можем мы его аннулировать?
– Да.
– Чудесно. Как будем решать вопрос с Разрушителем?
– Вопрос уже решен. Он сделал свой выбор. Он более не Разрушитель, если сам того не пожелает.
– Я готов оставить его в покое. А ты?
– Да. Его жизнь и смерть отныне будут протекать на общих основаниях, и Суд будет справедлив. Его будут судить только за то, что он сделал в этой жизни, не принимая во внимание прошлые воплощения, когда он служил тебе.
– Договорились, – сказал Князь. – Кстати, мальчики тут немного набезобразничали, если ты еще не заметил, но начал все твой. Тебе и прибираться.
– Согласен. Все павшие невинные жертвы будут воскрешены. Все разрушения устранены. Прошу только об одном, этих (тут тела пацанов вспыхнули тем же ослепительным пламенем, что и бесенок минутой ранее) забери с собой сразу. Не стоит терять времени на Суд, пусть их наказание начнется уже сегодня.
– Легко и непринужденно, – сказал Князь. – Вампира не вернешь? Он, между прочим, за правое дело бился.
– Нет, об этом даже не проси. Я не буду воскрешать создание, лишенное души.
– Нет так нет, – сказал Князь. – С Голубчиком твоим что будем делать?
– Я сам его накажу.
Голубь в момент уменьшился до подобающих птице его калибра размеров, взмахнул крыльями и исчез, взлетев, как американский истребитель «харриер», вертикально вверх.
– Тогда все вопросы можно считать улаженными, –сказал Князь. – Приятно было снова поговорить. Пойдем, Скагс.
– Еще увидимся.
– Вот в этом я никогда не сомневался, – сказал Князь, щелкнул пальцами и исчез вместе со Скагсом, его топором, отрубленной рукой и креслом.
И тут я осознал, что на крыше, кроме меня и огненного куста, никого не осталось. Поправка: осталась Марина – и она, о чудо, зашевелилась на моих руках. Кровь исчезала с ее лица, а страшная рана от пистолетной пули затягивалась сама собой.
– Спасибо, – сказал я.
Я осторожно переложил ее голову со своих колен и встал. Мне показалось, что разговаривать с огненным кустом сидя будет с моей стороны верхом неприличия.
– Самое малое, что я мог сделать после того, что натворили мои сотрудники. Я вынужден принести тебе свои извинения, смертный. Так не должно было быть.
– Да ничего, – сказал я. – Принято. С подбором персонала всегда проблемы.
– Ваша память, твоя и твоей подруги, о событиях последних дней будет стерта, – сказал огненный куст. –Смертные не должны помнить таких вещей.
– Но я сохраню из всего этого хоть что-нибудь?
– Да, сохранишь. Ты сохранишь нечто более драгоценное, чем обычная память. Я благословляю вас, дети мои.
– Но мы с ней знакомы всего пару дней…
– Смертный, ты забыл, где заключаются браки.
– О, – сказал я. – Полагаю, если моя память все равно будет стерта, нет никакого смысла задавать тебе вопросы?
– Я знаю, о чем ты хочешь спросить.
– И что бы ты ответил, если бы я спросил?
– Я бы не ответил.
– Понятно, – сказал я.
– Теперь, когда мы закончили со всякими формальностями, я хотел бы задать вопрос тебе, – сказал огненный куст. – Я создал вас, людей, по своему образу и подобию, наделил вас душой и свободой выбора, тем, что делает вас уникальными существами в этом мире, но со временем я перестал вас понимать. Твоя жизнь, жизнь, которую я тебе подарил, всего лишь миг по сравнению с вечностью, которая тебя ожидает, но ты цепляешься за этот миг с непонятным для меня упорством, даже несмотря на то что тебе был предложен выбор, который, на моей памяти, никогда не предлагался ни одному смертному. И вот ты получил свой желаемый миг. Так скажи: что же ты будешь с ним делать?
– А что еще можно сделать с мигом? – спросил я. – Я его проживу.
– Удовлетворительный ответ, – сказал огненный куст. – Может быть, ты этого пока не понимаешь, но ты ответил и на свой вопрос.
Огненный куст вдруг вырос в размерах – впрочем, в последнее время все окружающие меня существа выказывали склонность к подобной тенденции спонтанного роста, – и меня окружила стена огня. Как же так, подумал я, ведь они обещали оставить меня в покое. Это что же, совсем никому в этом мире веры нет?
И тогда огненное кольцо, в центре которого находилась моя скромная персона, сомкнулось, и мир для меня исчез в ослепительно-белом сиянии.
Архив Подземной Канцелярии
Отрывки из ненаписанных воспоминаний Бегемота
Тема: Все хорошо, что хорошо кончается
Все хорошо, что хорошо кончается. Слышишь, что я говорю?
А поди скажи, что все закончилось не так хорошо, как могло бы.
Армагеддона не случилось, апокалипсиса тоже, да и Судный День отодвинулся на неопределенный период. Мир, и мы вместе с ним. отделались легким испугом.
Все получили по заслугам, и жизнь вошла в свою обычную колею.
Азраель пал так низко, как только может пасть ангел, и был уничтожен собственным начальством.
О том, что Князь самолично башку Асгароту оторвал, ты уже и так знаешь, я об этом рассказывал.
Потерянный Разрушитель так и остался потерянным, он выразил желание, чтобы его оставили в покое, и было решено ему не препятствовать. Куда он попал после смерти? Да ведь с той поры не так уж много времени прошло, он еще тот мир топчет. Да я за ним особо и не слежу.
Сам Знаешь Кто понял, что слишком долго пренебрегал собственноручно возложенными на него обязанностями, и вернулся к делам этого мира, бросив свою недостроенную Вселенную, так что план Голубя сработал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Что происходит? – спросил он. – Что со мной происходит?
– Догадайся с трех раз, – сказал я.
Он не догадался. По мере того как большая часть его тела осталась без перьев, он начал уменьшаться в размерах, съеживаться. Ноги ангела из длинных и стройных стали тонкими и кривыми, руки превратились в короткие лапки, а на голове начали пробиваться маленькие, как пародия на настоящие, рожки.
– Ты вел себя не как ангел, – сообщил я ему. – И был за это наказан. Это падение, Азраель, твое личное падение.
– Нет! – взвизгнул он голосом мелкого беса. Даже не беса, а бесенка, таким у нас в аду только уголь в тачках таскать доверяют. – Нет!
– Да, – сказал я. – Добро пожаловать в ад! Падение ангелов не ново, и ничего удивительного в нем нет, хотя лично я наблюдал подобное впервые. Правда, никто до Азраеля не падал так низко.
Тут мне в лицо снова ударил ураганный ветер, чуть не опрокинув меня навзничь. Только теперь я уже точно знал, откуда он взялся.
– Выходи, – сказал я. – Вы потерпели фиаско.
И он появился из-за края крыши, одним могучим взмахом своих гигантских крыльев поднявшись сразу на двадцать метров. Он был огромен и белоснежен, а размерами напоминал древнего дракона. И только опытный наблюдатель вроде меня мог определить истинную породу птиц, к которой он принадлежал.
– А у тебя теперь перья начнут пробиваться, да, Скагс? – спросил он. – Я что-то не вижу, чтобы ты сильно посветлел.
Мне не с чего светлеть, – сказал я. – Я своих принципов и общих правил никогда не нарушаю.
– И то верно, – сказал Голубь. – Видно, ты не сильно удивлен моим появлением?
– Я ждал тебя, – сказал я. – С той самой минуты, как понял, каким образом вам удалось скорректировать результаты жеребьевки.
А Бегемот искал заклинания, которых он мог не знать. Чары, заклятия, благословения. Мы были слишком зациклены на магии и чудесах, чтобы разглядеть столь очевидный вариант, находившийся прямо у нас перед носом.
Никакой магии не было.
Был только Голубь, вестник Сами Знаете Кого, маленькая пташка, которую никто не заметил и которая схватила одну из монет своим клювом и придерживала ее три недели только для того, чтобы подкинуть Разрушителю перед самой активацией.
– Операция вышла из-под контроля, – сказал Голубь. – Я не думал, что Азраель настолько мстителен и упрям.
– Мы все еще можем выиграть, – пискнул Азри. Своего прежнего имени он уже не заслуживал. – Убей Скагса и убей Разрушителя!
Даже пав, он не утратил своей жажды мести.
Голубь раздумывал.
Он мог убить нас обоих, потому что я был слишком слаб и беспомощен без одной руки, чтобы оказывать ему сопротивление, а Разрушитель настолько поглощен своим личным горем, что не станет даже бежать. Он просто ничего не заметит, не обратит внимания на тот момент, когда гигантский клюв расколет его голову, словно перезрелый орех.
Голубь сложил крылья и приземлился на край крыши.
– Не думаю, что это будет правильно в сложившихся обстоятельствах, – сказал он.
– Правильное решение, – констатировал знакомый мне голос, который я уже и не ожидал услышать. И в тот же момент я понял, что мир спасен и в ближайшие дни Армагеддона не предвидится. Мой командир лично прибыл на поле боя, чтобы закончить войну. – Я бы даже сказал, дьявольски правильное решение.
Архив Подземной Канцелярии
Отдел ненаписанных рукописей, которые вполне могли быть написаны
Из дневника Гоши
Запись сто семьдесят вторая
Мой разум словно отключился после гибели Марины. Это было сродни потере сознания, наверное, хотя никогда раньше я сознание не терял. Просто щелчок – и темнота, словно вилку из розетки выдернули.
А потом ее кто-то вставил, и я осознал, что сижу на крыше собственного дома, а на коленях у меня лежит мертвая девушка, которую я знаю всего несколько дней. Но как она попала ко мне на колени, я не помнил.
Все мои чувства и эмоции словно умерли, осталось только восприятие. Я фиксировал происходящие события, словно цифровая камера, поставленная на запись и забытая своим владельцем. Может быть, переживания придут позже, если это «позже» когда-нибудь наступит, но в тот момент мне все было по барабану. Вот он, апофеоз истинного пофигизма!
Мизансцена на крыше несколько поменялась. Братаны имели место быть, только уже не совсем в живом состоянии, Мигеля и Азраеля в поле видимости не наблюдалось.
Имел место Скагс с отрубленной рукой, незнакомый мне высокий худощавый человек в элегантном костюме, сшитом по моде прошлого века, маленький бесенок и гигантская птица, размахом крыльев напоминающая птеродактиля, но являющаяся всего лишь увеличенной копией обычного городского голубя, из тех, которые гадят на памятники и являются вечной головной болью всех горожан.
– …дьявольски правильное решение, – сказал элегантный незнакомец и щелкнул пальцами.
Тотчас же под его седалищем оказалось роскошное кресло с резными ножками, обитое каким-то дорогим и экзотическим материалом. Он вальяжно развалился в этом кресле и закурил появившуюся из воздуха сигару. Судя по тому, как смотрел на него Скагс, передо мной было его начальство. Причем из самого верхнего эшелона власти.
– Сатана, – сказал Голубь.
Почему-то меня не удивило, что птица умеет разговаривать. Наверное, от Голубя, умудрившегося вымахать до таких размеров, можно ожидать чего угодно.
– Зови меня Князем, – сказал Сатана. – Так мне привычнее. Скагс, мальчик мой, я вижу, в наших рядах пополнение?
– Да, Князь, – сказал Скагс, хищно улыбаясь. – Думаю, мы найдем для него самую пыльную работенку во внешнем круге.
– Нет! – взвизгнул бесенок.
Странно, подумал я, почему это бесенок не хочет возвращаться в ад?
– Найдем, – сказал Князь.
– Нет! – раздался голос настолько могучий, что у меня зазвенели все внутренности. Барабанные перепонки готовы были лопнуть от невыносимой нагрузки, и в то же время казалось, что источник голоса находится непосредственно внутри моего черепа. – Будем милосердны!
– Ты бы проявился, – сказал Сатана. – А то как-то неудобно беседовать, знаешь ли.
– Хорошо.
И на крыше вдруг заполыхал огненный куст.
Не горящий куст. Горящий куст подразумевает объятое пламенем растение. Никакого растения не было и в помине, было только пламя, по форме и размерам напоминающее живую изгородь. Куст огня.
В тот же миг бесенок вспыхнул ярким белым пламенем, и три удара сердца спустя от него не осталось даже пепла.
– Впечатляет. С пиротехникой ты всегда был на короткой ноге, – сказал Сатана. – Голубчика своего тоже спалишь?
– Нет, – сказал огненный куст. – Я вижу, что он заблуждался и действовал исходя из благих намерений.
– Благие намерения ведут ко мне, – напомнил Сатана.
– Я вижу, что он хотел сделать, – сказал огненный куст. – Он хотел привлечь мое внимание к проблемам созданного мною мира и напомнить мне об ответственности, которую я сам на себя возложил и которую теперь не имею права снять. Я уделял этому миру слишком мало внимания в последние годы.
– Века, – сказал Сатана.
– Может быть, – согласился огненный куст. – Я виноват в том, что произошло с Азраелем. Я признаю свою вину. Мне не стоило бросать свои творения на произвол судьбы. Я был слишком увлечен созданием новой Вселенной, но теперь это дело забыто. Отложено на неопределенный срок. У меня слишком много дел на Земле.
– Это верно, – сказал Сатана. – Давай поговорим о деле. Поскольку обе стороны, заключившие пари, мертвы, можем мы его аннулировать?
– Да.
– Чудесно. Как будем решать вопрос с Разрушителем?
– Вопрос уже решен. Он сделал свой выбор. Он более не Разрушитель, если сам того не пожелает.
– Я готов оставить его в покое. А ты?
– Да. Его жизнь и смерть отныне будут протекать на общих основаниях, и Суд будет справедлив. Его будут судить только за то, что он сделал в этой жизни, не принимая во внимание прошлые воплощения, когда он служил тебе.
– Договорились, – сказал Князь. – Кстати, мальчики тут немного набезобразничали, если ты еще не заметил, но начал все твой. Тебе и прибираться.
– Согласен. Все павшие невинные жертвы будут воскрешены. Все разрушения устранены. Прошу только об одном, этих (тут тела пацанов вспыхнули тем же ослепительным пламенем, что и бесенок минутой ранее) забери с собой сразу. Не стоит терять времени на Суд, пусть их наказание начнется уже сегодня.
– Легко и непринужденно, – сказал Князь. – Вампира не вернешь? Он, между прочим, за правое дело бился.
– Нет, об этом даже не проси. Я не буду воскрешать создание, лишенное души.
– Нет так нет, – сказал Князь. – С Голубчиком твоим что будем делать?
– Я сам его накажу.
Голубь в момент уменьшился до подобающих птице его калибра размеров, взмахнул крыльями и исчез, взлетев, как американский истребитель «харриер», вертикально вверх.
– Тогда все вопросы можно считать улаженными, –сказал Князь. – Приятно было снова поговорить. Пойдем, Скагс.
– Еще увидимся.
– Вот в этом я никогда не сомневался, – сказал Князь, щелкнул пальцами и исчез вместе со Скагсом, его топором, отрубленной рукой и креслом.
И тут я осознал, что на крыше, кроме меня и огненного куста, никого не осталось. Поправка: осталась Марина – и она, о чудо, зашевелилась на моих руках. Кровь исчезала с ее лица, а страшная рана от пистолетной пули затягивалась сама собой.
– Спасибо, – сказал я.
Я осторожно переложил ее голову со своих колен и встал. Мне показалось, что разговаривать с огненным кустом сидя будет с моей стороны верхом неприличия.
– Самое малое, что я мог сделать после того, что натворили мои сотрудники. Я вынужден принести тебе свои извинения, смертный. Так не должно было быть.
– Да ничего, – сказал я. – Принято. С подбором персонала всегда проблемы.
– Ваша память, твоя и твоей подруги, о событиях последних дней будет стерта, – сказал огненный куст. –Смертные не должны помнить таких вещей.
– Но я сохраню из всего этого хоть что-нибудь?
– Да, сохранишь. Ты сохранишь нечто более драгоценное, чем обычная память. Я благословляю вас, дети мои.
– Но мы с ней знакомы всего пару дней…
– Смертный, ты забыл, где заключаются браки.
– О, – сказал я. – Полагаю, если моя память все равно будет стерта, нет никакого смысла задавать тебе вопросы?
– Я знаю, о чем ты хочешь спросить.
– И что бы ты ответил, если бы я спросил?
– Я бы не ответил.
– Понятно, – сказал я.
– Теперь, когда мы закончили со всякими формальностями, я хотел бы задать вопрос тебе, – сказал огненный куст. – Я создал вас, людей, по своему образу и подобию, наделил вас душой и свободой выбора, тем, что делает вас уникальными существами в этом мире, но со временем я перестал вас понимать. Твоя жизнь, жизнь, которую я тебе подарил, всего лишь миг по сравнению с вечностью, которая тебя ожидает, но ты цепляешься за этот миг с непонятным для меня упорством, даже несмотря на то что тебе был предложен выбор, который, на моей памяти, никогда не предлагался ни одному смертному. И вот ты получил свой желаемый миг. Так скажи: что же ты будешь с ним делать?
– А что еще можно сделать с мигом? – спросил я. – Я его проживу.
– Удовлетворительный ответ, – сказал огненный куст. – Может быть, ты этого пока не понимаешь, но ты ответил и на свой вопрос.
Огненный куст вдруг вырос в размерах – впрочем, в последнее время все окружающие меня существа выказывали склонность к подобной тенденции спонтанного роста, – и меня окружила стена огня. Как же так, подумал я, ведь они обещали оставить меня в покое. Это что же, совсем никому в этом мире веры нет?
И тогда огненное кольцо, в центре которого находилась моя скромная персона, сомкнулось, и мир для меня исчез в ослепительно-белом сиянии.
Архив Подземной Канцелярии
Отрывки из ненаписанных воспоминаний Бегемота
Тема: Все хорошо, что хорошо кончается
Все хорошо, что хорошо кончается. Слышишь, что я говорю?
А поди скажи, что все закончилось не так хорошо, как могло бы.
Армагеддона не случилось, апокалипсиса тоже, да и Судный День отодвинулся на неопределенный период. Мир, и мы вместе с ним. отделались легким испугом.
Все получили по заслугам, и жизнь вошла в свою обычную колею.
Азраель пал так низко, как только может пасть ангел, и был уничтожен собственным начальством.
О том, что Князь самолично башку Асгароту оторвал, ты уже и так знаешь, я об этом рассказывал.
Потерянный Разрушитель так и остался потерянным, он выразил желание, чтобы его оставили в покое, и было решено ему не препятствовать. Куда он попал после смерти? Да ведь с той поры не так уж много времени прошло, он еще тот мир топчет. Да я за ним особо и не слежу.
Сам Знаешь Кто понял, что слишком долго пренебрегал собственноручно возложенными на него обязанностями, и вернулся к делам этого мира, бросив свою недостроенную Вселенную, так что план Голубя сработал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75