От земли поднимался целый букет запахов, который, казалось, можно было потрогать руками: по-весеннему плодородная влажная земля, зеленый ковер травы, нагретая солнцем кожа обуви — все благоухало, заставляя ноздри жадно раздуваться.
Хантер не нарушил тишину ни единым словом. На лице его было мирное, почти безмятежное выражение, словно никто и не думал таиться в хижине, возможно, готовя им разные сюрпризы. Потом, с видимой неохотой, он снова взялся за бинокль и отвернулся.
Сэйбл поймала себя на том, что пристально рассматривает его профиль. Лицо его вновь было настороженным, веер морщинок в углу глаза возник оттого, что Хантер щурился, боясь упустить какую-нибудь жизненно важную мелочь и тем самым дать врагу лишний шанс. «Врагу», мысленно повторила Сэйбл. Это слово относилось слишком ко многим — в сущности, ко всей армии, в том числе к коменданту Мейтланду и ее отцу. Как странно было теперь, когда они с Хантером вдвоем противостояли такому мощному противнику, вспоминать то, что составляло жизненные интересы Сэйбл Кавано несколько месяцев назад. Наряды, чепчики по последней моде, вращение в свете. Все это ушло слишком далеко, чтобы даже по-настоящему смешить.
Стала ли она личностью с тех пор? И как именно человек становится личностью? Убив, защищая чью-то жизнь, двух человек за одно утро? Или выполняя день за днем тяжелую рутинную работу? Выживая? Уже давно она поставила целью стать достойной Хантера, чтобы он мог гордиться ею так же, как она гордилась им: тем, что он выжил, и тем, что, не колеблясь, делал для этого все, что нужно, как бы сильно это ни шло вразрез с общепринятыми нормами и правилами.
Он выздоравливал душой. И она старалась помочь, чем могла, сожалея лишь о том, что ему не требуется для выздоровления кровь, которую она могла бы отдать за него.
Но для нее ли он выздоравливал? Может быть, для свободы, о которой только и мечтал?
А она мечтала отказаться от свободы ради жизни рядом с ним, до конца дней.
Очень странно было чувствовать себя полной надежды и одновременно беспомощной.
— У тебя грустный вид. Почему?
Она вздрогнула от звука его голоса, хотя тот был негромким и мягким. Хантер полулежал, глядя на нее, видимо, уже какое-то время. Сэйбл заставила себя принять непринужденный вид.
— Ну и что там происходит?
— Ни черта там не происходит!
Хантер нахмурился. Это было так не похоже на Сэйбл — держать в себе то, что ее снедало, — и эта неожиданная сдержанность обеспокоила его. Впрочем, он не собирался лезть к ней с расспросами.
Нахлобучив шляпу, он махнул рукой в сторону оврага, на дне которого они оставили лошадей.
— Значит, ты собираешься ехать прямо к хижине только потому, что за ней привязана всего одна лошадь? А если рядом сидит в засаде целый взвод?
— За то время, которое мы здесь провели, хоть один из солдат шевельнулся бы, я же не заметил никакого движения. — Спустившись в овраг, Хантер отвязал свою лошадь и повернулся к Сэйбл:
— Я поеду один, и на этот раз даже не пытайся спорить.
— Нет, я буду спорить! За кого ты меня принимаешь? Неужели я позволю тебе отправиться туда в одиночку? И нечего так свирепо шевелить бровями, я нисколечко не боюсь! К тому же теперь ты знаешь, что я умею стрелять. — Хантер слушал молча, и это подстегивало сильнее, чем бурные возражения. — Лишняя пара глаз и лишний ствол, прикрывающий спину, еще никому не вредили. Не заставляй меня думать, что ты отказываешься от помощи только потому, что это уязвит твое мужское самолюбие.
— Мое мужское самолюбие уже так уязвлено, что почти рассыпалось в прах, — усмехнулся Хантер.
— Послушай, может быть, разумнее выманить его… их… из хижины? Например, пострелять немного, с разных сторон?
— Это только привлечет всех, кто слоняется поблизости.
Он не собирался принимать ее помощь. Сэйбл поняла это по тону Хантера и вздохнула, сдаваясь. Ее взгляд переместился с его лица на травянистую равнину, постепенно переходящую в леса. После продолжительного молчания Хантер не выдержал:
— Ну а теперь-то что?
— Мне страшно, Хантер. Я стараюсь не поддаваться этому, но боюсь все равно. Маленький Ястреб слишком долго оставался без женской заботы… Нет-нет, выслушай, раз уж спросил! — Она топнула ногой, досадуя на то, что слезы норовят навернуться на глаза. — Не ты ли сам говорил, что Быстрая Стрела никогда не имел дело с детьми? Кто знает, что еще жизнь приготовила нам в качестве сюрприза? Допустим, кто-нибудь напал на Быструю Стрелу из засады, и он был ранен или даже убит? Что, если Маленький Ястреб так и лежал рядом с его мертвым телом, изнемогая от крика, пока его не растерзали дикие звери? Ты и сам не знаешь, кто поджидает тебя в твоей собственной хижине. Мне страшно! Мне все время кажется, что лучше выждать подольше.
— А если там Крис и малыш? Если они ждут не дождутся, когда мы приедем? Мы будем сидеть здесь, пока не появятся солдаты и не доберутся до них первыми.
— Да, но…
Хантер поцелуем заставил ее умолкнуть. Кроме всего прочего, она боялась и за него, и это согревало душу. Из-за него она прошла через слишком многое, чтобы когда-нибудь впредь он смел винить ее за страх или излишнюю осторожность. Она была в его руках, как безумная, судорожно прижимаясь всем телом, впиваясь пальцами, кусаясь. Она целовала его так, словно это был последний их поцелуй.
— Обещай быть осторожным! — шептала она снова и снова, и Хантер невольно начал проникаться страхом, который звучал в ее голосе. — Прошу тебя, милый, прошу, будь осторожнее!
— Да ничего со мной не случится, — пытался он урезонить ее, но тщетно. Одинокая слезинка скользнула по щеке Сэйбл, но Хантер сделал вид, что не замечает этого. — А ты жди меня здесь, как и было решено. Слышишь? Жди до тех пор, пока я не подам знак. Сэйбл! Я не двинусь с места, пока не услышу согласия.
Она кивнула едва заметно, не поднимая глаз от земли, но когда он вскочил в седло, вцепилась в стремя, не давая двинуться с места. Она была совершенно вне себя.
— Ты точно не поедешь за мной?
— Я кое-чему научилась за время пути, Хантер.
Это по крайней мере было что-то. Тень обычной живости. Хантер почувствовал себя легче.
— Скоро стемнеет, Сэйбл. Держи оружие наготове — мало ли что…
Он уже сказал это дважды за день, но она все же показательным движением приподняла юбку и стиснула рукоятку ножа, лихо торчащего над голенищем высокого ботинка.
— Умница, — одобрил Хантер (в третий раз за день).
Он проверил, легко ли вынимается притороченное к седлу ружье, надел шляпу и уже собрался тронуть лошадь.
Только тут Сэйбл, молча стоявшая в стороне, встрепенулась и сделала шаг к нему.
— Я люблю тебя, Хантер Мак-Кракен, нравится тебе это или нет. Ничего не отвечай на это, просто знай — и все.
Хантер уже однажды слышал ее признание, но и на этот раз был поражен ничуть не меньше. Они посмотрели в глаза друг другу, и ему снова пришло в голову, что все это почему-то напоминает прощание навсегда.
— Для леди у тебя не слишком утонченный вкус, — выдавил он из себя жалкое подобие шутки.
— Иногда лучше махнуть рукой на утонченность.
Хантер наклонился и торопливо поцеловал ее, стремясь покончить со сценой, которая становилась для него все более тягостной. Погоняя лошадь по направлению к хижине, он постарался подавить неприятные предчувствия.
Для начала он обогнул холм, на котором стояло строение, из осторожности держась под защитой хилой растительности, хотя та и не представляла собой достаточного укрытия. По открытой лужайке он прошел пешком, осмотрел лошадь, привязанную поодаль от хижины, помедлил. Возможно, Сэйбл была права и не стоило открыто входить даже в собственный дом. Быстрая Стрела никак не мог настолько забыться, чтобы позволить трубе дымить.
Хантер вынул револьвер из кобуры и взвел курок. Крадучись, он обогнул строение, поднялся на крыльцо, откуда только и можно было попасть внутрь. Кое-как пригнанные доски отчаянно скрипели. Приблизившись к двери, он занес ногу для того, чтобы распахнуть ее хорошим пинком.
Судьба не предоставила ему шанса сделать это. Изнутри раздался выстрел. Пуля расщепила тонкую древесину двери и ударила Хантера в бок, как раскаленный вертел. Он рухнул с крыльца навзничь, ударился затылком о хорошо утоптанную землю и потерял сознание. Последним, что он слышал, был громкий детский плач.
Глава 31
Сэйбл чувствовала всем своим существом, что опасность, таящаяся внутри хижины, куда больше, чем предполагали она или Хантер. Тем не менее она склонилась к гриве лошади и отпустила удила, конвульсивно сжимая в руке приготовленный револьвер.
«Он жив, он жив! После всего, что мы пережили… Нет, невозможно!»
Она следила в бинокль за тем, как Хантер приближался к хижине, и потому оказалась свидетелем случившегося. Она увидела, как он упал, и секундой позже услышала звук выстрела. С тех пор эта картина снова и снова прокручивалась в ее голове, так что временами горло сжималось, не давая дышать. Именно поэтому, не обращая внимания на голос рассудка, Сэйбл резко осадила лошадь у самого крыльца и спрыгнула с седла, склонившись над неподвижным телом Хантера. Ноги его оставались на ступеньках, руки разбросаны по сторонам, по рубашке расплылось красное пятно. Она опустилась на колени и прижала ладонь к тому месту, где продолжала струиться кровь, не замечая, что шепотом зовет Хантера по имени.
Тот не шевелился. Ни единого звука не раздавалось вокруг, за распахнутой настежь дверью хижины уже залегла легкая предсумеречная тень. Сэйбл вернулась к осмотру раны. На первый взгляд та не казалась смертельной, однако грудь Хантера не вздымалась, и это означало, что он не дышит. Кровь сочилась между пальцами, капля за каплей стекая в лужицу, уже собравшуюся на утрамбованной земле.
— Хантер! — снова позвала Сэйбл и прижалась ухом к груди, слушая биение сердца.
Она ничего не смогла расслышать — так сильно стучало ее собственное сердце. Да и было ли что слышать?
— Не умирай, Хантер!
Сухие рыдания поднялись в горле. Не доверяя слуху, Сэйбл присмотрелась, надеясь заметить движение груди, пусть даже самое слабое.
— Не смей умирать, слышишь! Не смей, черт тебя возьми! Звук взводимого курка заставил ее прикусить язык. Она скосила глаза. У самого виска маячило дуло револьвера.
— Брось его! — раздалось над головой. — Это всего лишь кусок мертвого мяса. Ну а если он еще жив, так даже лучше. Пусть помучается подольше, сволочь! Подымайся!
Сэйбл не знала, кто это и почему он так поступает, но чувствовала исходящую от него смертельную опасность. Он мог убить ее в любой момент, как убил Хантера — легко и просто, без церемоний. Но и она (это вдруг стало яснее ясного), будь у нее хоть малейший шанс, вышибла бы ему мозги не колеблясь. Более того, она сделала бы это с наслаждением.
Так как она не повиновалась немедленно, неизвестный направил дуло в голову Хантера. Сэйбл дико закричала и вскочила на ноги — только чтобы ударить по стволу, заставив оружие отклониться.
Последующие несколько мгновений растянулись для нее в целую вечность. Она скользнула взглядом по Хантеру, раненному в живот, отметив про себя, что он мог еще выжить, если не умер сразу. Но, конечно, нужен был доктор, который находился по меньшей мере милях в двухстах от места происшествия. Пока эти мысли проносились в голове, Сэйбл окидывала взглядом окружающее. Револьвер Хантера валялся в нескольких дюймах от его руки, и она сомневалась, что сможет достаточно ловко перепрыгнуть через тело. Свое оружие она отшвырнула, бросившись осматривать рану Хантера, и теперь оно валялось недалеко от нижней ступеньки. Сэйбл сделала рывок в ту сторону, вытянув руки и мимоходом передернувшись — они оказались окровавленными.
Увы, ей не удалось дотянуться до револьвера. Неизвестный (очевидно, следивший за каждым ее движением) выстрелил и попал в рукоятку, заставив револьвер с силой стукнуться о ступеньку. Курок щелкнул, выстрел ушел в сторону.
Сэйбл неуклюже поднялась и повернулась. Перед ней стоял Нат Барлоу, собственной персоной. Он повел дулом револьвера:
— Шагай в дом!
— Это вы!
— Удивляешься, а, сука? — Барлоу ухмыльнулся, показав почерневшие от табака зубы, и больно ткнул ее дулом в грудь. — Делай, как я сказал, а не то здесь будут три трупа вместо двух.
Сэйбл тотчас поняла, что означают слова «три трупа вместо двух», и отчаяние ее усугубилось.
Из хижины донесся плач ребенка. Забыв обо всем, она круто повернулась к двери.
— Маленький Ястреб!
Она бросилась мимо Барлоу, но тот поймал ее за руку и грубо рванул:
— Медленнее!
Сэйбл повиновалась. Осторожно переступив через тело Хантера, она поднялась по лестнице и прошла в дом. Там ее нога наткнулась на что-то мягкое. Посмотрев вниз, Сэйбл увидела, что ткнула в бок Быструю Стрелу, валяющегося на полу в луже крови. Инстинктивно она наклонилась, чтобы узнать, жив ли он, но Барлоу безжалостно пресек эту попытку, ударив ее между лопаток рукояткой револьвера так, что Сэйбл едва не распласталась поверх тела индейца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Хантер не нарушил тишину ни единым словом. На лице его было мирное, почти безмятежное выражение, словно никто и не думал таиться в хижине, возможно, готовя им разные сюрпризы. Потом, с видимой неохотой, он снова взялся за бинокль и отвернулся.
Сэйбл поймала себя на том, что пристально рассматривает его профиль. Лицо его вновь было настороженным, веер морщинок в углу глаза возник оттого, что Хантер щурился, боясь упустить какую-нибудь жизненно важную мелочь и тем самым дать врагу лишний шанс. «Врагу», мысленно повторила Сэйбл. Это слово относилось слишком ко многим — в сущности, ко всей армии, в том числе к коменданту Мейтланду и ее отцу. Как странно было теперь, когда они с Хантером вдвоем противостояли такому мощному противнику, вспоминать то, что составляло жизненные интересы Сэйбл Кавано несколько месяцев назад. Наряды, чепчики по последней моде, вращение в свете. Все это ушло слишком далеко, чтобы даже по-настоящему смешить.
Стала ли она личностью с тех пор? И как именно человек становится личностью? Убив, защищая чью-то жизнь, двух человек за одно утро? Или выполняя день за днем тяжелую рутинную работу? Выживая? Уже давно она поставила целью стать достойной Хантера, чтобы он мог гордиться ею так же, как она гордилась им: тем, что он выжил, и тем, что, не колеблясь, делал для этого все, что нужно, как бы сильно это ни шло вразрез с общепринятыми нормами и правилами.
Он выздоравливал душой. И она старалась помочь, чем могла, сожалея лишь о том, что ему не требуется для выздоровления кровь, которую она могла бы отдать за него.
Но для нее ли он выздоравливал? Может быть, для свободы, о которой только и мечтал?
А она мечтала отказаться от свободы ради жизни рядом с ним, до конца дней.
Очень странно было чувствовать себя полной надежды и одновременно беспомощной.
— У тебя грустный вид. Почему?
Она вздрогнула от звука его голоса, хотя тот был негромким и мягким. Хантер полулежал, глядя на нее, видимо, уже какое-то время. Сэйбл заставила себя принять непринужденный вид.
— Ну и что там происходит?
— Ни черта там не происходит!
Хантер нахмурился. Это было так не похоже на Сэйбл — держать в себе то, что ее снедало, — и эта неожиданная сдержанность обеспокоила его. Впрочем, он не собирался лезть к ней с расспросами.
Нахлобучив шляпу, он махнул рукой в сторону оврага, на дне которого они оставили лошадей.
— Значит, ты собираешься ехать прямо к хижине только потому, что за ней привязана всего одна лошадь? А если рядом сидит в засаде целый взвод?
— За то время, которое мы здесь провели, хоть один из солдат шевельнулся бы, я же не заметил никакого движения. — Спустившись в овраг, Хантер отвязал свою лошадь и повернулся к Сэйбл:
— Я поеду один, и на этот раз даже не пытайся спорить.
— Нет, я буду спорить! За кого ты меня принимаешь? Неужели я позволю тебе отправиться туда в одиночку? И нечего так свирепо шевелить бровями, я нисколечко не боюсь! К тому же теперь ты знаешь, что я умею стрелять. — Хантер слушал молча, и это подстегивало сильнее, чем бурные возражения. — Лишняя пара глаз и лишний ствол, прикрывающий спину, еще никому не вредили. Не заставляй меня думать, что ты отказываешься от помощи только потому, что это уязвит твое мужское самолюбие.
— Мое мужское самолюбие уже так уязвлено, что почти рассыпалось в прах, — усмехнулся Хантер.
— Послушай, может быть, разумнее выманить его… их… из хижины? Например, пострелять немного, с разных сторон?
— Это только привлечет всех, кто слоняется поблизости.
Он не собирался принимать ее помощь. Сэйбл поняла это по тону Хантера и вздохнула, сдаваясь. Ее взгляд переместился с его лица на травянистую равнину, постепенно переходящую в леса. После продолжительного молчания Хантер не выдержал:
— Ну а теперь-то что?
— Мне страшно, Хантер. Я стараюсь не поддаваться этому, но боюсь все равно. Маленький Ястреб слишком долго оставался без женской заботы… Нет-нет, выслушай, раз уж спросил! — Она топнула ногой, досадуя на то, что слезы норовят навернуться на глаза. — Не ты ли сам говорил, что Быстрая Стрела никогда не имел дело с детьми? Кто знает, что еще жизнь приготовила нам в качестве сюрприза? Допустим, кто-нибудь напал на Быструю Стрелу из засады, и он был ранен или даже убит? Что, если Маленький Ястреб так и лежал рядом с его мертвым телом, изнемогая от крика, пока его не растерзали дикие звери? Ты и сам не знаешь, кто поджидает тебя в твоей собственной хижине. Мне страшно! Мне все время кажется, что лучше выждать подольше.
— А если там Крис и малыш? Если они ждут не дождутся, когда мы приедем? Мы будем сидеть здесь, пока не появятся солдаты и не доберутся до них первыми.
— Да, но…
Хантер поцелуем заставил ее умолкнуть. Кроме всего прочего, она боялась и за него, и это согревало душу. Из-за него она прошла через слишком многое, чтобы когда-нибудь впредь он смел винить ее за страх или излишнюю осторожность. Она была в его руках, как безумная, судорожно прижимаясь всем телом, впиваясь пальцами, кусаясь. Она целовала его так, словно это был последний их поцелуй.
— Обещай быть осторожным! — шептала она снова и снова, и Хантер невольно начал проникаться страхом, который звучал в ее голосе. — Прошу тебя, милый, прошу, будь осторожнее!
— Да ничего со мной не случится, — пытался он урезонить ее, но тщетно. Одинокая слезинка скользнула по щеке Сэйбл, но Хантер сделал вид, что не замечает этого. — А ты жди меня здесь, как и было решено. Слышишь? Жди до тех пор, пока я не подам знак. Сэйбл! Я не двинусь с места, пока не услышу согласия.
Она кивнула едва заметно, не поднимая глаз от земли, но когда он вскочил в седло, вцепилась в стремя, не давая двинуться с места. Она была совершенно вне себя.
— Ты точно не поедешь за мной?
— Я кое-чему научилась за время пути, Хантер.
Это по крайней мере было что-то. Тень обычной живости. Хантер почувствовал себя легче.
— Скоро стемнеет, Сэйбл. Держи оружие наготове — мало ли что…
Он уже сказал это дважды за день, но она все же показательным движением приподняла юбку и стиснула рукоятку ножа, лихо торчащего над голенищем высокого ботинка.
— Умница, — одобрил Хантер (в третий раз за день).
Он проверил, легко ли вынимается притороченное к седлу ружье, надел шляпу и уже собрался тронуть лошадь.
Только тут Сэйбл, молча стоявшая в стороне, встрепенулась и сделала шаг к нему.
— Я люблю тебя, Хантер Мак-Кракен, нравится тебе это или нет. Ничего не отвечай на это, просто знай — и все.
Хантер уже однажды слышал ее признание, но и на этот раз был поражен ничуть не меньше. Они посмотрели в глаза друг другу, и ему снова пришло в голову, что все это почему-то напоминает прощание навсегда.
— Для леди у тебя не слишком утонченный вкус, — выдавил он из себя жалкое подобие шутки.
— Иногда лучше махнуть рукой на утонченность.
Хантер наклонился и торопливо поцеловал ее, стремясь покончить со сценой, которая становилась для него все более тягостной. Погоняя лошадь по направлению к хижине, он постарался подавить неприятные предчувствия.
Для начала он обогнул холм, на котором стояло строение, из осторожности держась под защитой хилой растительности, хотя та и не представляла собой достаточного укрытия. По открытой лужайке он прошел пешком, осмотрел лошадь, привязанную поодаль от хижины, помедлил. Возможно, Сэйбл была права и не стоило открыто входить даже в собственный дом. Быстрая Стрела никак не мог настолько забыться, чтобы позволить трубе дымить.
Хантер вынул револьвер из кобуры и взвел курок. Крадучись, он обогнул строение, поднялся на крыльцо, откуда только и можно было попасть внутрь. Кое-как пригнанные доски отчаянно скрипели. Приблизившись к двери, он занес ногу для того, чтобы распахнуть ее хорошим пинком.
Судьба не предоставила ему шанса сделать это. Изнутри раздался выстрел. Пуля расщепила тонкую древесину двери и ударила Хантера в бок, как раскаленный вертел. Он рухнул с крыльца навзничь, ударился затылком о хорошо утоптанную землю и потерял сознание. Последним, что он слышал, был громкий детский плач.
Глава 31
Сэйбл чувствовала всем своим существом, что опасность, таящаяся внутри хижины, куда больше, чем предполагали она или Хантер. Тем не менее она склонилась к гриве лошади и отпустила удила, конвульсивно сжимая в руке приготовленный револьвер.
«Он жив, он жив! После всего, что мы пережили… Нет, невозможно!»
Она следила в бинокль за тем, как Хантер приближался к хижине, и потому оказалась свидетелем случившегося. Она увидела, как он упал, и секундой позже услышала звук выстрела. С тех пор эта картина снова и снова прокручивалась в ее голове, так что временами горло сжималось, не давая дышать. Именно поэтому, не обращая внимания на голос рассудка, Сэйбл резко осадила лошадь у самого крыльца и спрыгнула с седла, склонившись над неподвижным телом Хантера. Ноги его оставались на ступеньках, руки разбросаны по сторонам, по рубашке расплылось красное пятно. Она опустилась на колени и прижала ладонь к тому месту, где продолжала струиться кровь, не замечая, что шепотом зовет Хантера по имени.
Тот не шевелился. Ни единого звука не раздавалось вокруг, за распахнутой настежь дверью хижины уже залегла легкая предсумеречная тень. Сэйбл вернулась к осмотру раны. На первый взгляд та не казалась смертельной, однако грудь Хантера не вздымалась, и это означало, что он не дышит. Кровь сочилась между пальцами, капля за каплей стекая в лужицу, уже собравшуюся на утрамбованной земле.
— Хантер! — снова позвала Сэйбл и прижалась ухом к груди, слушая биение сердца.
Она ничего не смогла расслышать — так сильно стучало ее собственное сердце. Да и было ли что слышать?
— Не умирай, Хантер!
Сухие рыдания поднялись в горле. Не доверяя слуху, Сэйбл присмотрелась, надеясь заметить движение груди, пусть даже самое слабое.
— Не смей умирать, слышишь! Не смей, черт тебя возьми! Звук взводимого курка заставил ее прикусить язык. Она скосила глаза. У самого виска маячило дуло револьвера.
— Брось его! — раздалось над головой. — Это всего лишь кусок мертвого мяса. Ну а если он еще жив, так даже лучше. Пусть помучается подольше, сволочь! Подымайся!
Сэйбл не знала, кто это и почему он так поступает, но чувствовала исходящую от него смертельную опасность. Он мог убить ее в любой момент, как убил Хантера — легко и просто, без церемоний. Но и она (это вдруг стало яснее ясного), будь у нее хоть малейший шанс, вышибла бы ему мозги не колеблясь. Более того, она сделала бы это с наслаждением.
Так как она не повиновалась немедленно, неизвестный направил дуло в голову Хантера. Сэйбл дико закричала и вскочила на ноги — только чтобы ударить по стволу, заставив оружие отклониться.
Последующие несколько мгновений растянулись для нее в целую вечность. Она скользнула взглядом по Хантеру, раненному в живот, отметив про себя, что он мог еще выжить, если не умер сразу. Но, конечно, нужен был доктор, который находился по меньшей мере милях в двухстах от места происшествия. Пока эти мысли проносились в голове, Сэйбл окидывала взглядом окружающее. Револьвер Хантера валялся в нескольких дюймах от его руки, и она сомневалась, что сможет достаточно ловко перепрыгнуть через тело. Свое оружие она отшвырнула, бросившись осматривать рану Хантера, и теперь оно валялось недалеко от нижней ступеньки. Сэйбл сделала рывок в ту сторону, вытянув руки и мимоходом передернувшись — они оказались окровавленными.
Увы, ей не удалось дотянуться до револьвера. Неизвестный (очевидно, следивший за каждым ее движением) выстрелил и попал в рукоятку, заставив револьвер с силой стукнуться о ступеньку. Курок щелкнул, выстрел ушел в сторону.
Сэйбл неуклюже поднялась и повернулась. Перед ней стоял Нат Барлоу, собственной персоной. Он повел дулом револьвера:
— Шагай в дом!
— Это вы!
— Удивляешься, а, сука? — Барлоу ухмыльнулся, показав почерневшие от табака зубы, и больно ткнул ее дулом в грудь. — Делай, как я сказал, а не то здесь будут три трупа вместо двух.
Сэйбл тотчас поняла, что означают слова «три трупа вместо двух», и отчаяние ее усугубилось.
Из хижины донесся плач ребенка. Забыв обо всем, она круто повернулась к двери.
— Маленький Ястреб!
Она бросилась мимо Барлоу, но тот поймал ее за руку и грубо рванул:
— Медленнее!
Сэйбл повиновалась. Осторожно переступив через тело Хантера, она поднялась по лестнице и прошла в дом. Там ее нога наткнулась на что-то мягкое. Посмотрев вниз, Сэйбл увидела, что ткнула в бок Быструю Стрелу, валяющегося на полу в луже крови. Инстинктивно она наклонилась, чтобы узнать, жив ли он, но Барлоу безжалостно пресек эту попытку, ударив ее между лопаток рукояткой револьвера так, что Сэйбл едва не распласталась поверх тела индейца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73