.. Или:
такие-сякие, но надо признать, что... Увы, сказал Мазила, в этом есть доля
истины. Ведь правда же, что... Это безнравственно, сказал Болтун.
Безнравственно искать недостатки у таких людей, если они даже имеются на
самом деле. Ты же фронтовик. Ты же знаешь, что кощунственно вспоминать о
том, что парень, прикрывший своим телом твой бросок вперед, мочился в
кровать и иногда ябедничал. Многое из того, что имеешь ты, -- благодаря им.
Благодаря им ты уехал туда и вернулся обратно. И можешь позволить себе
обдумывать наиболее эффективный путь своего последующего творческого
развития. Это не совсем так, сказал Мазила. Кое-чем я обязан и себе. Верно,
сказал Болтун. Но и о тебе говорят примерно то же, что о них. Еще хуже,
сказал Неврастеник. Без всяких но. Так что здесь -- общий случай, а не
индивидуальный факт, сказал Болтун. Как в свое время говорил Певец:
Он смело правду вслух сказал.
И все сполна пожал.
Ты спрятал в сторону глаза.
И плечиком пожал.
А я сказал: Ах, тот? Ловкач!
Сенсации мастак!
А ты добавил: Он стукач!
Иначе как же так?!...
Пустяк, брюзжал интеллигент.
Наив, цедил второй.
Он недопонял наш момент.
Не раскусил наш строй.
А перспективы предлагал?!
Одна другой глупей!
И кое-что он там солгал.
Меж нами, вот ей-ей!
Вот так. Один стряхнет ярмо,
Как мы встаем горой.
Ведь мы дотоле не дерьмо,
Пока Он не герой.
ОППОЗИЦИЯ ЗА РАБОТОЙ
У меня идеальные условия для творческой работы, говорит Учитель. Я
один. Служебные обязанности отнимают у меня пару часов в день. А то и того
меньше. Бумаги -- завались. Литература в моем распоряжении любая. Даже все
секретные материалы в конце концов попадают ко мне. Я их должен жечь.
Никаких предрассудков. Никакой идейной зависимости. Полная свобода. Так что
сиди себе, выдвигай гипотезы, развивай концепции. Но за все время на свободе
я не написал ни строчки. Я даже секретные материалы перестал просматривать.
Сначала было интересно. Все-таки запретный плод. Потом я убедился, что это
такая же серость и скукота, как и все то, что публикуется официально. И
ничего секретного в них нет. Пустая бессмысленная форма секретности. Для
настоящей науки это все ни к чему. Когда был Там, думал, что, как только
вырвусь на волю, буду работать день и ночь. Наверстывать потерянное. Чушь
все это. Тщеславное отчаяние покойника переиграть прошлую жизнь. Во-первых,
все то, что я мог бы написать, никто не напечатает. Во-вторых, если и
напечатают, читать не будут. В-третьих, если и прочитают, то не поймут,
исказят, разнесут, растащат. Если бы ты был Заибаном, твоя писанина сделала
бы эпоху, говорит Балда. Исключено, говорит Учитель. Заибану запрещено не
только думать в таком духе, но даже подписывать то, что в этом духе надумали
другие. Впрочем, запрещение тут не требуется. Путь в Заибаны таков, что это
получается само собой. Я мог бы разработать детальную программу
преобразований общества в интересах власть имущих, но чтобы при этом кое-что
перепало бы и прочим. Это не так уж сложно. Система разумной рационализации
напрашивается сама собой. Но не буду. Это -- пустое занятие. Никакая
рационализация тут не нужна. Оказывается, Они меньше всего заинтересованы
именно в этом. Странно? Нет. Инстинкт самосохранения. Всякая рационализация
делает более прозрачными общественные отношения. А они именно этого не
хотят. Они чувствуют себя нормально лишь в условиях путаницы и мути. Чтобы
никто ни в чем не смог разобраться. Они по самой своей сути и природе путают
карты, ибо играют по методам (и не по правилам!) фиктивной игры. Улучшенцев
Они боятся еще больше, чем оппозиционеров. Обратите внимание, из нас создали
именно группу оппозиционеров, а не группу рационализаторов. С оппозицией
легче бороться. Оппозиция явно бесперспективна. Рационализация имеет
видимость перспективы, ибо согласуется с официальной демагогией. Кстати,
самый верный способ отличить демагогию от искренних намерений, -- это
сделать попытку реализовать лозунги демагогии на деле.
Прибежала Спекулянтка. Эй, вы, сказала она, лопухи! В ООН зарплату
дают! Айда! Мы там очередь уже заняли.
ЛЕГЕНДА
Чуть слышно командир хрипел,
А нам казалось -- гром гремел:
Мы крепко влипли, братцы.
Мы понесли большой урон.
Зажали нас со всех сторон.
Придется прорываться!
Нам выделяют в каждый сектор по квартире.
И дачные участки обещают выдать скоро.
Мест в Академию дают всего четыре.
Одно -- действительного, три еще -- членкора.
Насильно выбирать вас не имеем права.
Решайте сами добровольно только.
Сперва подумайте ответственно и здраво.
И испытанье тяжкое перенесите стойко.
Но кто-то должен тут стоять,
Удар врага в себя принять.
Решайтесь добровольно.
Как наш разгромленный отряд,
Весь институт за рядом ряд
Шагнул вперед невольно.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Я готов согласиться с тобой, говорит Мазила. Но в таком случае ты
должен признать, что в деле с Надгробием я был прав. Ты же сам оценил доклад
Хряка как одно из крупнейших явлений в развитии нашего общества. Мы все
время смешиваем разные вопросы, говорит Болтун. Одно дело -- развитие
художника, другое дело -- развитие общества, в котором он живет. Если ты
хочешь прогрессировать во втором плане, лепи Правдеца, а не Заибана. Доклад
Хряка неповторим. А все остальное не имеет никакого отношения к моральному
прогрессу общества и росту антисоциальности. Ты не хочешь лепить Правдеца.
Тебе кажется, что он соизмерим с тобой, поскольку как художник ты не меньше,
а может быть больше, чем он. Ты гений. Но ты все-таки ибанец. Ты ибанский
гений. Правдец, если даже допустить, что он посредственный художник, есть
Бог. Пусть ибанский Бог. Пусть Божок. Божонок. Полубог. Но все же он принес
в наше общество хотя бы крупицу Бога. Ладно, сказал Мазила. А ну их всех --
правдецов, хряков, Заибанов, богов, полубогов и прочих. Мне все тут
осточертело. Закончу Заибана... не бросать же его так... работа почти
закончена... сам видишь... получилось здорово... жаль бросать... закончу
Заибана и пошлю всю эту ибанскую муть ко всем чертям. Дальше жить тут
оскорбительно. Независимо от идей и намерений.
КОНЕЦ ПРОБЛЕМЫ
В ЖОПе, как и следовало ожидать, сделали сенсационное открытие.
Открытие тысячелетия, как сказал Заибан. Жоповцы изобрели витамин 3-1974, с
помощью которого стало возможно сделать
Гоголя из моголя,
Гегеля из Гоголя,
Бебеля из Бабеля,
Кобеля из кабеля,
Лирика из физика,
Гения из шизика,
И конфетку из г...а,
И даже муху из слона.
Одним словом -- из любого индивида можно сделать кого угодно и
превратить в любого другого. И делается это в течение нескольких минут.
Два-три укола, и готово. Так что мы теперь можем иметь сколько угодно
физиков, лириков, уборщиц, китайцев, дипломатов, алкоголиков, жуликов,
юристов, новаторов, гениев, генералов, друзей, кибернетиков, Депутатов,
врагов и прочего, и прочего, и прочего, сказал Заибан. И по мере надобности
можем любого человека с любой должности перебросить на любую другую. Два-три
укола, и готово. Всего несколько минут. Но именно в этих условиях особенно
возрастает руководящая роль Братии и ООН. Мы не можем всех граждан сделать
{физиками, как это хотелось бы некоторым. Рано. Если все общество будет
состоять из одних физиков, то некому будет управлять государством, бороться
с алкоголиками и преступниками, лепить бюсты вождей и заниматься
политико-воспитательной работой. А кто тогда будет охранять наши границы и
разоблачать шпионов и диверсантов? Нам нужны не только физики, но и лирики.
И дипломаты. И уборщицы. И повара. И женщины. Да, да, и женщины. Хотя наши
ученые научились собирать подрастающее поколение из отходов предприятий,
ранее засорявших окружающую среду, а мужчины перестали нуждаться в женщинах,
последние все же играют огромную роль в культурно-хозяйственной жизни нашей
страны. Нам даже нужны враги и критиканы, чтобы в борьбе с ними оттачивалось
наше всепобеждающее учение и воочию представало превосходство нашего строя
над всеми другими. Но не любые враги нам нужны. И не в любом количестве. Мы
должны соблюдать строгие пропорции и дозировку. Как говорится,
Бабы всякие нужны.
Папы всякие важны.
Теперь мы преодолели все проблемы и трудности роста. Теперь мы бросим
все силы на ширли-мырли. Пора!... Но во всем надо знать меру и не вырываться
слишком далеко вперед. А то может произойти то, что произошло с недавно
скончавшимся Заперангом-17. Он лечился гипнозом от моченедержания. И
залечился до такой степени, что не смог мочиться даже днем. И лопнул от
мочеизлияния в мозг. Так что мы должны развернуть всенародную борьбу против
чрезмерного потребления ширлей-мырлей. Как говорится
Если обедаешь после еды,
Не избежать тебе крупной беды.
ЛЕГЕНДА
Почему ты с теми не сбежал?
Почему? Плечами я пожал.
Я за эту землю воевал.
За нее я коченел в мороз.
За нее я без куска околевал.
С потрохами я в нее, как говорится, врос.
Не по пьянке из себя слезу давлю,
От воспоминаний умилясь.
Я и так одну тебя люблю,
Моя суженая серая земля.
Мне расстаться с ней невмоготу.
Легче без жены и без детей.
Легче пусть живьем зароют тут.
Пусть хоть горсть навоза будет ей.
ОБМЕН ОПЫТОМ
Наша система власти, сказал Глапоид, проделала длительную эволюцию.
Можно схематично выделить три этапа. Первый этап -- давить всех, кто
подвернулся под руку, и давить так, чтобы все это видели я чувствовали, что
настанет и их черед. Второй этап -- давить, но по выбору и так, чтобы все
думали, будто мы не давим, а охраняем достижения и воспитываем
заблуждающихся. Это гуманистический демократический период. Он не оправдал
себя, так как злонамеренные элементы вообразили, будто мы, на самом деле,
гуманисты и демократы, и начали такое вытворять, что пришлось временно
вернуться к первому этапу. Третий этап -- сделать так, чтобы давить было
некого. Это самый разумный период. Он продолжается до сих пор. Он сочетает в
себе достоинства первого и второго. Поскольку никто не подавляется, власть
проявляет свою глубоко гуманистическую и демократическую сущность. А
поскольку все понимают, что мы при поддержке народа не допустим до такого
состояния, когда надо принимать меры, мы подлинная власть. Мы даже внесли в
конституцию пункт, по которому каждый подибанец имеет право критиковать
действия властей, причем преследование его карается законом. И этот пункт
свято соблюдается. Критикуют, спросил Заперанг. Что Вы, ответил Глапоид.
Никому и в голову не приходит, что это возможно. Просто не было еще ни
одного случая, чтобы представители власти карались за зажим критики действий
властей и за преследование критикующих.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Скоро все кончится, сказал Мазила. Зачем нам кривить душой друг перед
другом! Ответь с полной откровенностью: что толкнуло тебя на тот жизненный
путь, который ты прошел? Однажды, сказал Болтун, я удивился несоответствию
между официальной демагогией о нашей жизни и самой реальной жизнью. И
захотел узнать, является это законом нашей жизни или нет и почему так
происходит. И с каждым годом хотел этого сильнее. И чем лучше понимал суть
дела, тем больше хотел этого. Вот и все. И ты узнал, спросил Мазила. Узнал,
сказал Болтун. И чем же этот закон обусловлен, спросил Мазила. Ничем, сказал
Болтун. Ложный вопрос. Утверждение, фиксирующее, этот закон, можно вывести
как теорему из более фундаментальных положений Шизофреника. И никаких иных
оснований, обоснований, объяснений тут нет. Вообще, требование объяснений и
обоснований в таких случаях свидетельствует о полном непонимании сути дела.
А дальше, спросил Мазила. Дальше нет ничего, сказал Болтун. Я узнал то, что
хотел. Я узнал больше того, что хотел. Я узнал все. И больше не хочу знать
ничего. Мне скучно. Неужели все, спросил Мазила. А как же электрон? Он же
вроде неисчерпаем? Знание электрона не есть знание, сказал Болтун. Наука
вообще не дает знания после того, как стала притчей во языцех. В лучшем
случае наука дает веру. Причем -- ложную и безнравственную. А чаще --
заблуждение. А не кажется тебе, что твой жизненный мотив был эгоистичен,
спросил Мазила. Нет, сказал Болтун. Среди тех законов нашей жизни, которые я
узнал, есть такие: когда люди вопят, что они пекутся о благе народа, они
пекутся, в первую очередь или вообще, о своем благе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
такие-сякие, но надо признать, что... Увы, сказал Мазила, в этом есть доля
истины. Ведь правда же, что... Это безнравственно, сказал Болтун.
Безнравственно искать недостатки у таких людей, если они даже имеются на
самом деле. Ты же фронтовик. Ты же знаешь, что кощунственно вспоминать о
том, что парень, прикрывший своим телом твой бросок вперед, мочился в
кровать и иногда ябедничал. Многое из того, что имеешь ты, -- благодаря им.
Благодаря им ты уехал туда и вернулся обратно. И можешь позволить себе
обдумывать наиболее эффективный путь своего последующего творческого
развития. Это не совсем так, сказал Мазила. Кое-чем я обязан и себе. Верно,
сказал Болтун. Но и о тебе говорят примерно то же, что о них. Еще хуже,
сказал Неврастеник. Без всяких но. Так что здесь -- общий случай, а не
индивидуальный факт, сказал Болтун. Как в свое время говорил Певец:
Он смело правду вслух сказал.
И все сполна пожал.
Ты спрятал в сторону глаза.
И плечиком пожал.
А я сказал: Ах, тот? Ловкач!
Сенсации мастак!
А ты добавил: Он стукач!
Иначе как же так?!...
Пустяк, брюзжал интеллигент.
Наив, цедил второй.
Он недопонял наш момент.
Не раскусил наш строй.
А перспективы предлагал?!
Одна другой глупей!
И кое-что он там солгал.
Меж нами, вот ей-ей!
Вот так. Один стряхнет ярмо,
Как мы встаем горой.
Ведь мы дотоле не дерьмо,
Пока Он не герой.
ОППОЗИЦИЯ ЗА РАБОТОЙ
У меня идеальные условия для творческой работы, говорит Учитель. Я
один. Служебные обязанности отнимают у меня пару часов в день. А то и того
меньше. Бумаги -- завались. Литература в моем распоряжении любая. Даже все
секретные материалы в конце концов попадают ко мне. Я их должен жечь.
Никаких предрассудков. Никакой идейной зависимости. Полная свобода. Так что
сиди себе, выдвигай гипотезы, развивай концепции. Но за все время на свободе
я не написал ни строчки. Я даже секретные материалы перестал просматривать.
Сначала было интересно. Все-таки запретный плод. Потом я убедился, что это
такая же серость и скукота, как и все то, что публикуется официально. И
ничего секретного в них нет. Пустая бессмысленная форма секретности. Для
настоящей науки это все ни к чему. Когда был Там, думал, что, как только
вырвусь на волю, буду работать день и ночь. Наверстывать потерянное. Чушь
все это. Тщеславное отчаяние покойника переиграть прошлую жизнь. Во-первых,
все то, что я мог бы написать, никто не напечатает. Во-вторых, если и
напечатают, читать не будут. В-третьих, если и прочитают, то не поймут,
исказят, разнесут, растащат. Если бы ты был Заибаном, твоя писанина сделала
бы эпоху, говорит Балда. Исключено, говорит Учитель. Заибану запрещено не
только думать в таком духе, но даже подписывать то, что в этом духе надумали
другие. Впрочем, запрещение тут не требуется. Путь в Заибаны таков, что это
получается само собой. Я мог бы разработать детальную программу
преобразований общества в интересах власть имущих, но чтобы при этом кое-что
перепало бы и прочим. Это не так уж сложно. Система разумной рационализации
напрашивается сама собой. Но не буду. Это -- пустое занятие. Никакая
рационализация тут не нужна. Оказывается, Они меньше всего заинтересованы
именно в этом. Странно? Нет. Инстинкт самосохранения. Всякая рационализация
делает более прозрачными общественные отношения. А они именно этого не
хотят. Они чувствуют себя нормально лишь в условиях путаницы и мути. Чтобы
никто ни в чем не смог разобраться. Они по самой своей сути и природе путают
карты, ибо играют по методам (и не по правилам!) фиктивной игры. Улучшенцев
Они боятся еще больше, чем оппозиционеров. Обратите внимание, из нас создали
именно группу оппозиционеров, а не группу рационализаторов. С оппозицией
легче бороться. Оппозиция явно бесперспективна. Рационализация имеет
видимость перспективы, ибо согласуется с официальной демагогией. Кстати,
самый верный способ отличить демагогию от искренних намерений, -- это
сделать попытку реализовать лозунги демагогии на деле.
Прибежала Спекулянтка. Эй, вы, сказала она, лопухи! В ООН зарплату
дают! Айда! Мы там очередь уже заняли.
ЛЕГЕНДА
Чуть слышно командир хрипел,
А нам казалось -- гром гремел:
Мы крепко влипли, братцы.
Мы понесли большой урон.
Зажали нас со всех сторон.
Придется прорываться!
Нам выделяют в каждый сектор по квартире.
И дачные участки обещают выдать скоро.
Мест в Академию дают всего четыре.
Одно -- действительного, три еще -- членкора.
Насильно выбирать вас не имеем права.
Решайте сами добровольно только.
Сперва подумайте ответственно и здраво.
И испытанье тяжкое перенесите стойко.
Но кто-то должен тут стоять,
Удар врага в себя принять.
Решайтесь добровольно.
Как наш разгромленный отряд,
Весь институт за рядом ряд
Шагнул вперед невольно.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Я готов согласиться с тобой, говорит Мазила. Но в таком случае ты
должен признать, что в деле с Надгробием я был прав. Ты же сам оценил доклад
Хряка как одно из крупнейших явлений в развитии нашего общества. Мы все
время смешиваем разные вопросы, говорит Болтун. Одно дело -- развитие
художника, другое дело -- развитие общества, в котором он живет. Если ты
хочешь прогрессировать во втором плане, лепи Правдеца, а не Заибана. Доклад
Хряка неповторим. А все остальное не имеет никакого отношения к моральному
прогрессу общества и росту антисоциальности. Ты не хочешь лепить Правдеца.
Тебе кажется, что он соизмерим с тобой, поскольку как художник ты не меньше,
а может быть больше, чем он. Ты гений. Но ты все-таки ибанец. Ты ибанский
гений. Правдец, если даже допустить, что он посредственный художник, есть
Бог. Пусть ибанский Бог. Пусть Божок. Божонок. Полубог. Но все же он принес
в наше общество хотя бы крупицу Бога. Ладно, сказал Мазила. А ну их всех --
правдецов, хряков, Заибанов, богов, полубогов и прочих. Мне все тут
осточертело. Закончу Заибана... не бросать же его так... работа почти
закончена... сам видишь... получилось здорово... жаль бросать... закончу
Заибана и пошлю всю эту ибанскую муть ко всем чертям. Дальше жить тут
оскорбительно. Независимо от идей и намерений.
КОНЕЦ ПРОБЛЕМЫ
В ЖОПе, как и следовало ожидать, сделали сенсационное открытие.
Открытие тысячелетия, как сказал Заибан. Жоповцы изобрели витамин 3-1974, с
помощью которого стало возможно сделать
Гоголя из моголя,
Гегеля из Гоголя,
Бебеля из Бабеля,
Кобеля из кабеля,
Лирика из физика,
Гения из шизика,
И конфетку из г...а,
И даже муху из слона.
Одним словом -- из любого индивида можно сделать кого угодно и
превратить в любого другого. И делается это в течение нескольких минут.
Два-три укола, и готово. Так что мы теперь можем иметь сколько угодно
физиков, лириков, уборщиц, китайцев, дипломатов, алкоголиков, жуликов,
юристов, новаторов, гениев, генералов, друзей, кибернетиков, Депутатов,
врагов и прочего, и прочего, и прочего, сказал Заибан. И по мере надобности
можем любого человека с любой должности перебросить на любую другую. Два-три
укола, и готово. Всего несколько минут. Но именно в этих условиях особенно
возрастает руководящая роль Братии и ООН. Мы не можем всех граждан сделать
{физиками, как это хотелось бы некоторым. Рано. Если все общество будет
состоять из одних физиков, то некому будет управлять государством, бороться
с алкоголиками и преступниками, лепить бюсты вождей и заниматься
политико-воспитательной работой. А кто тогда будет охранять наши границы и
разоблачать шпионов и диверсантов? Нам нужны не только физики, но и лирики.
И дипломаты. И уборщицы. И повара. И женщины. Да, да, и женщины. Хотя наши
ученые научились собирать подрастающее поколение из отходов предприятий,
ранее засорявших окружающую среду, а мужчины перестали нуждаться в женщинах,
последние все же играют огромную роль в культурно-хозяйственной жизни нашей
страны. Нам даже нужны враги и критиканы, чтобы в борьбе с ними оттачивалось
наше всепобеждающее учение и воочию представало превосходство нашего строя
над всеми другими. Но не любые враги нам нужны. И не в любом количестве. Мы
должны соблюдать строгие пропорции и дозировку. Как говорится,
Бабы всякие нужны.
Папы всякие важны.
Теперь мы преодолели все проблемы и трудности роста. Теперь мы бросим
все силы на ширли-мырли. Пора!... Но во всем надо знать меру и не вырываться
слишком далеко вперед. А то может произойти то, что произошло с недавно
скончавшимся Заперангом-17. Он лечился гипнозом от моченедержания. И
залечился до такой степени, что не смог мочиться даже днем. И лопнул от
мочеизлияния в мозг. Так что мы должны развернуть всенародную борьбу против
чрезмерного потребления ширлей-мырлей. Как говорится
Если обедаешь после еды,
Не избежать тебе крупной беды.
ЛЕГЕНДА
Почему ты с теми не сбежал?
Почему? Плечами я пожал.
Я за эту землю воевал.
За нее я коченел в мороз.
За нее я без куска околевал.
С потрохами я в нее, как говорится, врос.
Не по пьянке из себя слезу давлю,
От воспоминаний умилясь.
Я и так одну тебя люблю,
Моя суженая серая земля.
Мне расстаться с ней невмоготу.
Легче без жены и без детей.
Легче пусть живьем зароют тут.
Пусть хоть горсть навоза будет ей.
ОБМЕН ОПЫТОМ
Наша система власти, сказал Глапоид, проделала длительную эволюцию.
Можно схематично выделить три этапа. Первый этап -- давить всех, кто
подвернулся под руку, и давить так, чтобы все это видели я чувствовали, что
настанет и их черед. Второй этап -- давить, но по выбору и так, чтобы все
думали, будто мы не давим, а охраняем достижения и воспитываем
заблуждающихся. Это гуманистический демократический период. Он не оправдал
себя, так как злонамеренные элементы вообразили, будто мы, на самом деле,
гуманисты и демократы, и начали такое вытворять, что пришлось временно
вернуться к первому этапу. Третий этап -- сделать так, чтобы давить было
некого. Это самый разумный период. Он продолжается до сих пор. Он сочетает в
себе достоинства первого и второго. Поскольку никто не подавляется, власть
проявляет свою глубоко гуманистическую и демократическую сущность. А
поскольку все понимают, что мы при поддержке народа не допустим до такого
состояния, когда надо принимать меры, мы подлинная власть. Мы даже внесли в
конституцию пункт, по которому каждый подибанец имеет право критиковать
действия властей, причем преследование его карается законом. И этот пункт
свято соблюдается. Критикуют, спросил Заперанг. Что Вы, ответил Глапоид.
Никому и в голову не приходит, что это возможно. Просто не было еще ни
одного случая, чтобы представители власти карались за зажим критики действий
властей и за преследование критикующих.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Скоро все кончится, сказал Мазила. Зачем нам кривить душой друг перед
другом! Ответь с полной откровенностью: что толкнуло тебя на тот жизненный
путь, который ты прошел? Однажды, сказал Болтун, я удивился несоответствию
между официальной демагогией о нашей жизни и самой реальной жизнью. И
захотел узнать, является это законом нашей жизни или нет и почему так
происходит. И с каждым годом хотел этого сильнее. И чем лучше понимал суть
дела, тем больше хотел этого. Вот и все. И ты узнал, спросил Мазила. Узнал,
сказал Болтун. И чем же этот закон обусловлен, спросил Мазила. Ничем, сказал
Болтун. Ложный вопрос. Утверждение, фиксирующее, этот закон, можно вывести
как теорему из более фундаментальных положений Шизофреника. И никаких иных
оснований, обоснований, объяснений тут нет. Вообще, требование объяснений и
обоснований в таких случаях свидетельствует о полном непонимании сути дела.
А дальше, спросил Мазила. Дальше нет ничего, сказал Болтун. Я узнал то, что
хотел. Я узнал больше того, что хотел. Я узнал все. И больше не хочу знать
ничего. Мне скучно. Неужели все, спросил Мазила. А как же электрон? Он же
вроде неисчерпаем? Знание электрона не есть знание, сказал Болтун. Наука
вообще не дает знания после того, как стала притчей во языцех. В лучшем
случае наука дает веру. Причем -- ложную и безнравственную. А чаще --
заблуждение. А не кажется тебе, что твой жизненный мотив был эгоистичен,
спросил Мазила. Нет, сказал Болтун. Среди тех законов нашей жизни, которые я
узнал, есть такие: когда люди вопят, что они пекутся о благе народа, они
пекутся, в первую очередь или вообще, о своем благе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63