После нескольких подмигиваний на табло вспыхнули ярко-красные слова:
ПУСК БАНЕ ТАР И МАЛ
ПРОЧ ГАЗЕТУ И ЖУРНАЛ.
В переводе на английский, сказал Неврастеник, это означает:
ГАЗЕТА -- НОВОГО РАЗВЕДЧИК,
ЖУРНАЛ -- ПОЛЕЗНОГО СОВЕТЧИК.
ПУСКАЙ ИБАНЕЦ СТАР И МАЛ
ПРОЧТЕТ ГАЗЕТУ И ЖУРНАЛ.
Как видите, мы и в области рекламы наступаем вам на пятки. И все-таки,
сказал Журналист, тупо уставившись на вывеску магазина АСТРОНОМ, за эти годы
у вас произошли грандиозные перемены. Вчера, например, я встречался с
Распашонкой. Он читал прекрасные стихи. Смелые. Глядите, сказал Неврастеник,
это тоже из Распашонки.
КАЖДЫЙ ИБАНЕЦ ОБЯЗАН ЗНАТЬ
НАУКУ ОДНУ
КАКУЮ?
ОТВЕТЬТЕ-КА!
ЭТА НАУКА
-- НАУК НАШИХ
МАТЬ,
ОРУЖИЕ НАШЕ
-- САМА ДУБАЛЕКТИКА!
Это пустяки, сказал Журналист. Нельзя же без этого. А без этого,
спросил Неврастеник, указывая на табло.
ДЕЛОВЫЕ КОНТАКТЫ НУЖНЫ --
ТЕРПИ.
НО ЕСЛИ ДАЖЕ
ОБОСТРЕНЬЕ УТИХНЕТ,
ИДЕОЛОГИЮ
НАШУ
ВО ВСЮ КРЕПИ
И ВОВСЮ ВОЮЙ
С ИДЕОЛОГИЕЙ
ИХНЕЙ!
Да, сказал Журналист. Это уже не шутки. Какой-то проходимец на этом
большие денежки нажил. Этот проходимец -- Ваш любимый Распашонка, сказал
Неврастеник. Может быть зайдем куда-нибудь слегка выпить? Идея, сказал
Журналист, указывая на забегаловку, над которой сверкали исполинские
разноцветные буквы КУСОЧНАЯ. Вот сюда! Уже закрывается? Странно. Еще так
рано. Тогда пошли сюда. Очередь! Часа полтора стоять! Нет, это не по мне.
Журналист задумался. Он уже не реагировал на огромный плакат в окне кафе, на
котором был изображен произносящий речь Заведующий, а под ним -- слова:
ЧТОБЫ В ПОЛИТИКЕ РАЗБИРАТЬСЯ ХОРОШО,
РЕЧЬ ЗАВЕДУЮЩЕГО ИЗУЧИ С КАРАНДАШОМ.
Неврастеник хотел сказать, что это -- тоже Распашонка. А портрет
рисовал трижды лауреат... Но ему было лень из-за такого пустяка открывать
рот. Он ждал. Пошли в Интурист, сказал Журналист. Меня туда не пустят,
сказал Неврастеник. Тогда в Националь, сказал Журналист. Там уже с открытия
нет свободных мест, сказал Неврастеник. Тогда пошли ко мне в номер, сказал
Журналист. Вы хотите, чтобы мне дело пришили, спросил Неврастеник. Вот
сволочи, сказал Журналист. У вас тут ничто не меняется! Когда Неврастеник
показал ему на табло, на котором сияли слова из новой поэмы Распашонки, он
махнул рукой. Я не читая знаю, что там будет, сказал он.
К СВЕТИЛУ ГОЛОВУ ВОЗДЕВ,
ОРУ ЕМУ ДЕВИЗ МОЙ:
ВПЕРЕД,
И НИКАКИХ ГВОЗДЕЙ,
К ПОБЕДЕ ПОЛНОЙ
ИЗМА.
ПО ЗАСЛУГАМ
Смотри, говорит Она. Троглодита и Теоретика выбрали в академию наши
друзья-соседи. Большая статья о их выдающихся научных заслугах. Господи, что
творится. Они же полнейшие ничтожества в науке! Потому и выбрали, говорит
Он. Потому и статью дали. Учителя, между прочим, в трех академиях Запада
избрали. А у нас об этом ни строчки. Почему? Потому что он стал крупной
фигурой в науке без ведома начальства. И вопреки ему. Неужели у этих
Троглодитов и Теоретиков совесть спокойна, говорит Она. Конечно, говорит Он.
Незаслуженные награды люди принимают с гораздо большим удовольствием, чем
заслуженные. Если награда заслужена, значит человек сделал дело, и об этом
знают. А сделанное дело и известность об этом само по себе уже укрепляет
социальную позицию человека. Награда только констатирует это и может быть
чуть-чуть усиливает. Очень частый случай поэтому, когда к заслуженным
наградам люди относятся равнодушно. Это не поза. Это искренне, представь
себе. Более того, люди меньше переживают, если их лишают заслуженных наград,
чем если им не удается получить незаслуженные награды, которые вот-вот
должны были им дать. Назови мне хотя бы одного настоящего ученого, которого
провалили в академию и которого вследствие этого хватил бы инфаркт. А когда
проваливают ничтожества, те все без исключения после этого отправляются в
больницу. Незаслуженная награда сама по себе укрепляет социальную позицию
человека. А людям ведь больше ничего в таких случаях и не надо. Неужели мы
все такие, говорит Она. Нет, не все, говорит Он. Большинство вообще не
допускается до такого уровня социальности. Им просто не Дают стать такими.
Очень немногие воюют с собой и одерживают какие-то победы. Человек в высоком
смысле слова есть социальный индивид, победивший в себе нормального
социального индивида. Это -- продукт культуры. Нечто, выводимое
искусственно. Естественный человек -- это Хозяин, Троглодит, Теоретик,
Претендент, Сотрудник, Социолог и прочие наши знакомые за редким
исключением. Ты в эту компанию не входишь, говорит Она. Разумеется, нет,
говорит Он. И Учитель нет. И Болтун нет. И даже отчасти Неврастеник. И что
же с вами будет, спрашивает Она. Будут систематически истреблять, говорит
Он, пока не появится какая-то форма защиты и самозащиты. И она появится,
спрашивает Она. Из законов этого общества она не следует, говорит Он. Если
появится, то случайно.
БРАТИЯ
Братия, говорит Клеветник, занимает особое положение в ибанском
обществе в том смысле, что это не есть обособленная социальная группа или
скопление таких групп. Социальные группы образует лишь братийный аппарат,
подчиняющийся общим социальным законам общества. Члены Братии как социальные
индивиды являются членами внебратийных социальных ячеек, существуют и
действуют в этих ячейках. Если член Братии есть работник аппарата Братии, он
входит в соответствующие социальные группы не в качестве члена Братии, а в
качестве работника этой группы, выполняющей какие-то деловые функции. Член
Братии -- не профессия. Это -- отобранный по определенным правилам рабочий,
инженер, учитель, ученый, писатель и т.п., который призван сыграть в
обществе определенную роль. Что это за роль?
Почти все лица, исполняющие власть во всех ячейках общества (по крайней
мере -- в жизненно важных), отбираются из членов Братии. В крайнем случае
они рассматриваются как будущие члены Братии и обычно вступают в нее. Так
что члены Братии -- это множество индивидов, из которых отбирается власть
любого рода. Это резерв власти.
Рядовые члены Братии, далее, служат основой для иерархии братийных
органов вплоть до высших сфер, т.е. аппарата Братии. Если сами они не
образуют особые социальные группы, то формируемый на этой основе и
отбираемый из них аппарат Братии -- это есть система особого рода социальных
групп. Она есть высшая власть в стране на всех уровнях иерархии власти. Ей
принадлежит вся полнота власти. Когда говорят о различии братийной и
хозяйственной власти в Ибанске и даже о конфликтах между ними, то проявляют
полное непонимание сути ибанской власти. Никакой особой хозяйственной власти
нет. Есть хозяйственные функции власти, поручаемые особого рода
организациям. А власть одна -- власть Братии, ибо хозяйственная власть сама
образуется из членов Братии. Иное дело -- сам аппарат власти есть
совокупность лиц и организаций, живущих по общим социальным законам. Здесь
бывают конфликты. Они бывают даже между различными группами самого
братийного аппарата. И даже между различными членами одних и тех же групп.
Но это не касается принципиальной сути и структуры власти.
Внутри социальных групп члены Братии образуют добровольную и надежную
опору власти как по линии братийной иерархии, так и по линии иерархии власти
с точки зрения организации дела. Собственно говоря, несовпадение системы
социальной организации общества и системы деловой его организации и создает
условия для такого своеобразного явления власти, как Братия.
Классики в свое время говорили, что при полном изме Государство и
Братия отомрут. Не хочу обсуждать этот вопрос. Замечу лишь одно. Опыт
истории Ибанска говорит о том, что скорее отомрут фиктивные формы власти
вроде так называемых выборных органов, которые являются чистой бутафорией
для пропаганды, чем Братия. Что касается отмирания Братии как политической
организации, то тут я полностью согласен с классиками. С одним лишь
коррективом: Братия в Ибанске давно уже не является политической
организацией. К этому вопросу я вернусь в дальнейшем.
ГИМН ЧЛЕНУ
Как ни мозгуй, что ни толкуй,
Ведется с неких пор.
Опора нашей жизни... Член.
И нет других опор.
Как ни мозгуй, что ни толкуй,
Бумажку подписать
Идешь в контору. Занят... Член.
Извольте подождать.
Как ни мозгуй, что ни толкуй,
Пора и отдыхать.
Прилег -- трясет за жопу... Член.
Шагай голосовать!
Как ни мозгуй, что ни толкуй,
Не грех и наградить.
Берет анкету тот же... Член.
Придется отклонить!
Как ни мозгуй, что ни толкуй,
Ты книжку накатал.
Принес в печать -- все тот же... Член
В два счета раздолбал.
Как ни мозгуй, что ни толкуй,
Не худо бы в Париж.
Принес бумаги -- снова... Член.
Кричит, да ты дуришь!
Как ни мозгуй, что ни толкуй,
С кем речь ни заводи,
Как, говорят, так ты не... Член?
Чего ж ты ждешь? Иди!
Кто автор гимна, неизвестно. Есть предположение, что Певец. Но по
мнению Сотрудника, который лично курировал следствие по делу Крикуна, почти
все безобразные стихи политического содержания сочинил Крикун. Но доказать
это Сотрудник не смог, так как сам Крикун свое авторство не признавал, а
многие официально признанные поэты не отказывались, когда слухи приписывали
авторство им.
Не может быть, чтоб ты не... Член!
Ты, братец, не муди!
НАУКИ
Неестественные науки занимают в Ибанске особое положение. Рядовые
ибанцы не знают и не понимают их содержания, хотя учат их всю жизнь, и
потому юмористически называют их общественными науками. Специалисты тоже их
не понимают, но зато знают их содержание. И раз уж они связались с ними до
гробовой доски, они серьезно называют их общественными науками. К тому же
последние дают им хлеб насущный. А когда этот хлеб обретает для них зримые
формы ученой степени, высокой должности, приличного оклада, огромного
гонорара, бесплатной квартиры, почетного безделья и даже бог весть за что
пришедшей известности, неестественные науки для них становятся
сверхъестественными. Для юмора места тут не остается. Если хотите
иронизировать, то для этого есть Запад, где общественные науки находятся в
состоянии полного маразма, ибо служат не передовому классу пролетариев, а
загнивающему империализму. Их и науками-то там называть нельзя. Начальство
Ибанска тоже называет неестественные науки общественными. Но теперь в этом
слове звучит предостережение и угроза. Угроза по адресу всех тех, кто
подлежит действию законов общественных наук. Ибанское начальство все делает
согласно этим законам. Если оно что-то сотворило такое, что кажется не
совсем того, так знайте же, это -- согласно общественной науке. Погодите,
мерзавцы, сами поймете, что делалось это для вашего же блага. Да иначе было
нельзя. Наука! Мы тут ни при чем. Законы! С них и спрашивайте. Угроза по
адресу своих же специалистов. Что же это вы, братцы! Деньги вам платим. И
немалые. А вы все на месте топчетесь. Обобщайте же, дармоеды, нашу передовую
практику! Двигайте вперед нашу и без того передовую теорию! Сколько раз вам
надо повторять, что надо творчески, творчески, творчески...
Общественные науки Ибанска братийны. Этим они отличаются от
естественных наук, которые в Ибанске тоже в некотором роде братийны, но не
так, как общественные. Насчет естественных наук еще можно поспорить. А в
отношении общественных никаких споров быть не может. Они братийны во всех
возможных смыслах.
Они братийны в том смысле, что в них число членов Братии не меньше, чем
в самом аппарате Братии и в Органах, которые считают общественные науки
своим светским филиалом. Они братийны также в том смысле, что отражают
интересы классов. Заграничные общественные науки отражают интересы
эксплуататорских классов, и потому они вовсе не науки. Ибанские общественные
науки отражают интересы пролетариата, руководимого им беднейшего
крестьянства и перешедшей на их сторону и руководимой ими обоими трудовой
интеллигенции, И потому они науки. Правда, пролетариата в Ибанске уже нет.
Беднейшего крестьянства тем более. Примкнувшую было к ним интеллигенцию в
свое время повывели, а новая интеллигенция вроде бы уже и не интеллигенция,
а просто трудящиеся на благо. В Ибанске теперь все трудящиеся, за
исключением Правдеца, Певца, Мазилы, Двурушника и других отдельных
отщепенцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63