В настоящее время я ничего не мог
поделать с этим.
И, наверное, и никто другой.

Глава 13

Теперь, когда нас было трое в лаборатории, мы установили
поочерёдные перерывы для сна длительностью по восемь часов, так что
всегда рботало двое. Ранним утром следующего дня я второй раз лёг
поспать на восемь часов. Когда я проснулся, то задержался, чтобы
выпить тюбик кофе и чего-нибудь поесть.
Натан и Мариэль снова были в центральной кабине, продолжая
трудиться над своими стопками бумаг, изредка сверяясь с экраном и
компьютером. Они работали над пиктограммами, разбирая содержавшуюся в
них информацию. Это казалось долгим делом - и не таким, которое могло
принести немедленные плоды.
- Я сожалею о прошлой ночи, - сказал Натан.
- Взаимно, - пробормотал я не слишком любезно.
- Это просто потому... кажется, что ты провёл всю свою жизнь во
сне. Словно ничего из этого не является реальным для тебя, а просто
служит абстрактными рассуждениями, имеющими чисто интеллектуальное
значение. Иногда мне кажется, что мне нужно было бы прибегнуть к
экстраодинарным мерам, чтобы затавить тебя увидеть, что вё это реально
и важно.
- И что реальные проблемы должны решаться практичными методами, -
сказал я. - А мы все знаем, что означает практичное решение. Я знаю,
как всё происходит в мире, Натан. И я знаю, что всё это реально.
- Как идут дела в лаборатории?
- А как они идут всегда? Медленно. Может тебе не ходить вокруг да
около и прямо поговрить с местным об их раскрытом секрете и попытке
обмана?
- Не сейчас, - ответил он. - Нас на время отавили в покое.
Подождём.
- Чего?
- Думаю, теперь их очередь делать ход. Теперь мы знаем, что они
пытались скрыть от нас. У нас теперь есть повод не доверять им. Они
боялись того, что мы подумали бы, если бы узнали правду, и того, что
мы могли бы сделать. Сейчас... им самое время удержать нас от этого.
Путём убеждения. Они должны сделать какие-нибудь предложения. Если бы
мы вышли наружу... тогда, возможно, они подумали бы, что вовсе не
обязательно делать предложения. Быть может, они решили бы, что можно
было бы применить несколько иной способ убеждения. Пока мы остаёмся
внутри, они испытывают беспокойство.
- Очень хитроумно, - прокоментировал я. - А предположим, что ни
не явятся сюда со шлляпой в руке и не заявят, что сожалеют?
- Тогда мы подождём. И будем продолжать ждать. В лаборатории у
вас есть всё, что требуется. Со временем вы наткнётесь на что-либо,
чем мы сможем воспользоваться. О, я знаю, что на это потребуются
недели, месяцы и один только Бог знает, сколько ещё времени... и,
конечно, вы не можете и не станете давать гарантию своих результатов.
Но мы располагаем неограниченным временем. Нам даже не нужно снова
выходить наружу до тех пор, пока у нас не будет на руках всех нужных
карт. И даже, если они возобновят переговоры... мы не станем
рисковать, Алекс. Вообще.
- Мне может понадобиться выйти наружу, - сказал я хмуро.
- Зачем?
- по любой из дюжины причин. Чтобы достать ещё один образец.
Поймать несколько мышей для экспериментов на целом организме. Чтобы
собрать немного растений в качестве сырого материала для выделения
местных протеинов. Мы не можем просто делать магические пассы, ты ведь
понимаешь. Нам нужно иметь материал для работы. Не так-то просто
выполнить все намеченые операции с едва ли двумя граммами образца...
да и тот факт, что он содержится всё время изолированно от воздуха
лаборатории, тоже не слишком помогает. Мы всё время работаем сквозь
пластиковые мембраны.
- Ладно, - сказал он успокаивающе. - Мы достанем то, что тебе
нужно. Если необходимо. Я всего лишь говорю, что мы должны быть
осторожны. Мы не знаем, что может произойти, выйди мы из шлюза.
Договорённость приказала долго жить.
- Если бы они хотели сыграть злую шутку, - сказал я, - у них была
масса возможностей. Они спасли мне жизнь... Они позволили мне
вернуться сюда и рассказать вам, что я видел. Нежели тебе это кажется
началом войны? Они проджолжают думать, что могут поговорить - убедить
нас признать их точку зрения.
- В таком случае, - сказал Натан, - им предоставляется
возможность возобновить переговоры, в любое удобное для них время.
Я покачал головой и вернулся к работе. Это было наиболее
безопасной и благоразумной линией поведения.
На данном этапе не приходилось ничего делать нового и ничего не
нужно было изобретать. Требовалось только снова и снова... проверять,
фиксировать в таблицы, просматривать результаты. Если паразит рос на
культуре, которая давала ему такую возможность, мы испытывали
доступные нам средства убить его. Прикончить его было не просто... Мы
не обнаружили ничего, что бы надёжно уничтожало его на человеческих
тканях, не нарушая одновременно и связей между человеческими клетками.
Но этого можно было только ожидать.
Линда начала создавать список простейших молекул, характерных для
метаболизма паразита. К несчастью, даже на этом уровне отмечались
различия между образцами выращенными на различных тканях. Клетки
{были} изменчивы метаболически. Ещё оставалась масса молекул, которые
присутствовали в каждом случае, но чем дальше бы мы продвигались в
сторону усложнения молекул, этот список должен был укорачиваться самым
драматичным образом. К тому времени, как мы подошли бы к молекулам
такой сложности и уязвимости, что они могли бы быть легко выделены для
нападения на них, могло остаться очень мало таких, которые непременно
участвовали в процессе обмена веществ этого создания, не зависимо от
того, в каких условиях оно росло. Часы летели с поразительной
скоростью. Линда отправилась со смены, а Конрад вернулся. Я
предоставил ему продолжать начатые им эксперименты, а сам подхватил
работу Линды. Ели мы не отрываясь от работы.
Мы не разговаривали. Мы не мешали друг другу. Мы достигли чего-то
похожего на идеальные рабочие взаимоотношения - внутри лаборатории, по
крайней мере. Снаружи мы рассуждали, спорили, сравнивали идеи. Внутри
- мы работали. Если мы и заговаривали друг с другом, то только, чтобы
обменяться информацией с максимальной эффективностью и минимумом
разглагольствований. Мы почти не замечали, как вращаются стрелки
часов. Я устал, но не особенно обращал на это внимание. Как только
удаётся вогнать тело и разум в определённый ритм, всё что нужно - это,
чтобы и мозг и руки были заняты. Можно продолжать так почти вечно,
впадая в своего рода транс.
Когда Линда снова появилась в дверях лаборатории, я просто решил,
что время истекло и что настала моя очередь идти спать. Я уже почти
прошёл в дверь, когда заметил, что она не была одета для работы и что
она звала также и Конрада.
- В чём дело? - Спросил я. Я глянул на часы и увидел, что ещё не
было полуночи по корабельному времени. Смена должна была длиться ещё
три часа.
- Карен вытащила меня из постели. Снаружи корабля кто-то есть. И
он не из города.
Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы вдуматься в
сказаное. Мне нужно было, фигурально выражаясь, переключить скорость,
а автоматическая коробка передач не работала.
- Не из города, - повторил я, пытаясь заставить слова самим
раскрыть своё значение.
Затем до меня дошло.
Все остальные были в главном отсеке, если не считать Пита,
который находился в отсеке управления. На экране было изображение,
передаваемое внешней камерой с повышенной чувствительностью. Она
показывала человека, который наощупь исследовал пространство,
прилегающее к воздушному шлюзу, словно в поисках дверной ручки или
щели, в которую он мог бы просунуть кончики пальцев. Его глаза были
неподвижны из-за полной темноты.
Я обошёл вокруг, давая возможность Конраду и Линде войти в
помещение, и обнаружил, что сжимаю локоть Карен.
- Он вызвал сигнал тревоги благодаря теплу своего тела,
прошептала она. - Я включила инфракрасный свет и разбудила Пита. А
затем и всех остальных, как только получили изображение и увидели...
Ей не нужно было продолжать. Было достаточно понятно, что именно
она увидела.
У человека были волосы... масса волос. Он был обнажён до пояса, и
единственное, что росло у него на теле, на сколько мы могли видеть,
были густые, курчавые волосы. И на груди и на спине. Он не был очень
крупным, но был крепким. Его мышцы были толстыми, не имеющими ни
грамма лишнего жира. Волосы на голове отросли длинными и были
перевязанны сзади потрёпанным клочком материи. Борода была коротко
подрезанна.
Он отвернулся от гладкой наружной стенки корабля, словно
прислушиваясь к какому-то звуку, раздавшемуся где-то вблизи, и мы
увидели всю его спину. На ней не было ни малейшего следа чёрной
паутины.
Кончиками пальцев он нащупал край воздушного шлюза и попытался
просунуть ногти в щель - глупое, бесполезное движение, но которое в
определённой степени выдавало нам его намерения.
- Похоже, - сказал Конрад спокойно, - что паразит, в конечном
счёте, добрался не до всех.
- Ты сказал, что не видел никаких следов, - шепнул мне Натан.
- Не видел, - заверил я его. - Но что это джоказывает? Нельзя
делать вывод из отсутствия доказательств.
Он знал это так же хорошо, как и я. Я посмотрел на него и увидел,
что его брови нахмурились. Он был обеспокоен. Это было нечто, чего он
не предвидел. Горожане сказали ему, что за пределами города людей не
было. Я не обнаружил ничего, что позволяло бы предположить, что они
могли существовать. Подозрение, приходящее ему на ум, было достаточно
очевидно.
Не было ли это хитростью?
- Эти волосы не могли отрасти за одну ночь, - сказал я. - И мне
не верится, что люди города могут запросто снять свою поросль, как
если бы она была просто грязной рубахой.
- Впусти его в шлюз, - сказала Карен. - Нам вовсе не нужно
пускать его куда-либо дальше. Мы можем разговаривать через интерком.
Но впусти его... Он нервничает. Они могут наблюдать за кораблём.
- А лучники они хорошие, - сказал я. - Я бы не стал рассчитывать,
что темнота помешает им.
- Вы когда-нибудь слыхали о Троянском Коне? - Возразил Натан.
- Мне он не кажется греком, - сказала Карен.
- Хорошо, - быстро сказал Натан. - Скажите Питу впустить его.
Я легко мог возмутиться его автоматическим взятием командования
на себя в данной ситуации, но я не стал этого делать. Он принимал
единственно возможное решение.
Мы наблюдали, как на заросшем лице человека отразилось удивление,
когда внешний люк скользнул в свою выемку. Он отпрыгнул назад и
показалось, что он едва не развернулся и не убежал. Но он справился со
своими рефлексами не более чем после секундного размышления и
практически впрыгнул в помещение через отверстие.
Карен крикнула Питу, и наружная дверь снова закрылась.
Изображение на экране изменилось. Он на секунду померк, затем стал
отображать только темноту. Затем Пит включил в шлюзе свет, и мы
увидели, как посетитель закрыл руками глаза, чтобы защититься от
сияния. Он сжался в своего рода оборонительную позицию. Как только он
смог выносить сияние света, он украдкой огляделся сквозь пальцы.
Натан подключил микрофон к панели под экраном и набрал комбинацию
на клавиатуре, чтобы соединить его с динамиком, расположенным в стене
дезинфекционного помещения.
- Ты меня слышишь? - Спросил он.
Ответ был совершенно очевидно утвердительным. При звуке человек в
шлюзе подпрыгнул, словно перепуганный заяц. Он посмотрел вверх, и его
глаза почти сразу остановились на динамике. Камера была расположенна
прямо над ним, поэтому казалось, что он смотрит с экрана прямо на нас.
Его волосы были тёмно каштановыми, почти чёрными. Кожа была загорелой
и лоснящейся. Штаны, которые были его единственой одеждой кроме
мокасин на ногах, были сделаны из шкуры одного из животных, которых мы
называли быками.
Прежде, чем ответить, он бросил ещё один взгляд вокруг - на
указательные стрелки, на органы управления дезинфекционной камеры, на
шкафчики, где хранились различные части оборудования и костюмы. Но
ничего не тронул.
- Я тебя слышу, - сказал он.
- Мы можем тебя видеть при помощи камеры, - сказал Натан. -
Боюсь, что тебе нас нельзя увидеть. Но возле громкоговорителя есть
микрофон. Мы можем отчётливо тебя слышать. Я не могу позволить тебе
пройти дальше. Не пытайся действовать органами управления внутренней
двери - они зблокированны из комнаты управления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27