- По истечению двадцати дней один из вас должен сам - или сама -
добровольно принять компаньона. Только на личном опыте возможно
истинное понимание. Объединение с ним должно быть только временным,
если таково будет ваше желание. Таково решение Самого. Вы согласны?
Я почувствовал, что слегка задыхаюсь, но Натан даже не стал
колебаться. - Мы также являемся частью коллективной воли, - сказал он.
- Мы трое не можем решить здесь и сейчас. Мы должны вернуться на
корабль, чтобы обсудить всё с остальными.
- Слуга проводит вас, - сказал Эго с полным спокойствием. - Когда
мы можем ожидать вашего решения.
- Сегодня вечером, - уверенно ответил Натан.
Когда мы двинулись, я немного отстал, но садясь верхом - на этот
раз каждый на своё животное - в том же месте, где спешились прошлой
ночью, я начал переосмыслевать ситуацию. Нам была предоставлена
возможность бежать, если бы мы захотели. Мы могли привести своё
поспешное заключение на Землю. Но нам также предоставлялась
возможность остаться, имея двадцать свободных дней перед тем, как нас
схарчат. Если они готовились предложить нам верёвку по-длинее, могли
ли они быть чудовищами, которых забавляли наши страхи? Или они просто
пытались предоставить нам возможность повесится самим?
Мы спусткались с холма при раннем утреннем движении. Людей было
едва ли больше, чем предыдущим вечером, но теперь было дневное
освещение, и белые и жёлтые туники казались очень яркими. Впереди и
позади нас было больше запряжённых быками повозок, некоторые были
пусты, но некоторые везли группы рабочих с сельскохозяйственными
инструментами. Инструменты по большей части были деревянными - только
некоторые имели металлические лезвия и зубья.
То ли потому, что мы спускались с холма, то ли потому, что
животные непроизвольно шагали бытрее, но у нас не заняло много времени
выбраться из города. Я извлёк не слишком много нового, разглядывая
удивительные стены, поскольку оглядывался через плечо, чтобы
рассмотреть пиктограммы, проезжая через каждые ворота накануне.
Сразу за городом быки были переведены на шаг, который должно быть
был их вариантом рыси, и мы стали покрывать расстояние значительно
быстрее, чем до этого. Но даже теперь я не сомневался, чтоживотные
могли бы бежать значительнобыстрее, если бы их подогнали. На меня
произвело впечатление их сила и готовность к послушанию, но несколько
беспокоило то, каким образом это было достигнуто. До какой степени
паразит изменил их поведение? И до какой степени "компаньон", едущий
на шее моего скакуна взаимодействовал - и возможно управлялся - с
другими компаньонами других хозяев? Похоже, что это трудно будет
выяснить, если и паразит и его хозяева являлись табу.
Тёмный человек терпеливо сопровождал нас. Он не произносил ни
слова, а Натан не пытался задавать ему какие-либо вопросы. Возможно
потому, что все его мысли были сосредоточенны на возвращении на
корабль и ни начём другом, или потому, что он не мог вести своего
скакуна достаточно близко к животному темнокожего человека, чтобы
легко было поддерживать беседу.
Когда мы добрались домой, Карен, Конрад и Линда все спали, у них
не было наших проблем, если не считать того, что они могли бы быть так
любезны, чтобы лишиться сна от беспокойства за нашу судьбу. Мы не
стали сразу будить их немедленно, а сперва достали несколько тюбиков с
жидкой пищей, чтобы выдавить их сквозь фильтры. Мариэль повезло -
после внешнего обеззараживания она смогла снять свой костюм и поесть
немного настоящей пищи.
Я предоставил Натану всё рассказать остальным. Он изложил всё по
пунктам, не слишком утруждая себя коментариями и отступлениями.
Закончил он словами: - Очевидно они не опасаются нас. Они дают
нам возможность улететь, не смотря на то, чтодолжны хорошо себе
представлять, как эта ситуация видится нам. Они просят возможности
объяснить... И я не совсем уверен, относится ли "они" к людям или к
штукам, сидящим на их спинах. В любом случае, мы, возможно,
предоставим им этот шанс. Нам нужно узнать больше. Мы должны
остаться... по крайней мере, на двадцать дней.
- А затем? - Спросил Конрад.
Я огляделся, чтобы посмотреть не станет ли кто-нибудь спорить.
Никто не стал.
- Это зависит от того, что мы выясним за это время, - сказал я.
- Ты серьёзно рассматриваешь возможность подвергнуть одного из
нас заражению этой штуки? - Спросила Линда.
- А почему нет? - Ответил я. - Мы можем справиться с инфекцией,
если потребуется. И их верховный прав. Единственным способом, каким
мы, скорее всего, сможем понять, полностью и точно, что здесь
произошло, это испытать это.
- Надеюсь, ты вызываешься добровольцем? - Сказал Линда.
- Возможно, - сказал я, не давая себя сбить. - Если ситуация
покажется подходящей, возможно я и соглашусь.
- Ты слишком торопишься, Алекс, - вмешался Натан. - Давайте не
будем начинать карабкаться по короткой соломинке, пока не
предоставится возможность. Нам нужно решить ещё кое-что кроме этого.
- Но мы безусловно остаёмся, - сказал я. - Это уже решено.
- Не то, - возразил он. - Что нам нужно обсудить, так это - как
мы можем подступиться к выяснению того, что нас интересует. Говоря
прямо, вопрос состоит в следующем: имеем ли мы дело с чужим разумом,
манипулирующим человеческими телами, или с человеческим разумом,
который был пасивно изменён, или с человеческими разумами, котрые
находятся в содружестве с чужим разумом, или что там ещё? Я спрашиваю
не то, с кем мы имеем дело... Я спрашиваю, как мы можем выяснить это.
Последовало томительное молчание. Это был, конечно, определяющий
вопрос. Как можно отличить марионетку от свободного агента? Как можно
отличить пассивную модификацию от активного управления?
- Нам не разрешается анализировать никакой материал паразита? -
Сказала Линда, задавая вопрос для уточнения.
- Никакого вреда ни одному из хозяев, - добавил я.
- В таком случае, - сказал Конрад, - всё, что мы имеем, это
косвенные измерения и задаваемые вопросы. Можем мы использовать что-то
вроде энцефалографа, чтобы обнаружить электрическую активность внешней
массы паразита?
Я пожал плечами. - Предположим, что это является псевдо-нервной
тканью... и обладает электрической активностью. Это не скажет нам,
является ли оно независимым.
- В такоми случае, - сказал Конрад, в свою очередь пожимая
плечами, - нам остаётся только предполагать... если только мы не
приготовимся поверить в то, что они нам скажут.
- Должен быть {какой-нибудь} способ, - сказал Натан.
Мне думалось с трудом. Не было никакой начальной зацепки.
- Не имея возможности вести прямые эксперименты... - начал я
колеблясь, - ... думаю в этом случае Конрад прав. Мы должны прибегнуть
к вопросам-ответам. И наш детектор лжи, на данный момент, похоже так
же беспомощен, как и мы сами.
- Быть может, их уступки не так уж и существенны, - сказал
Конрад. - Они дают время {нам}... но они дают время и {себе}. Они
знают, что мы останемся на двадцать дней - и это могло бы дать им
двадцать дней на разработку метода проникновения на корабль, если в
этом заключается их цель.
Натан нахмурился, пытаясь сосредоточиться на хитросплетениях
ситуации. - Могло быть, - сказал он, - что предоставление возможности
нам троим вернуться сюда, было всего лишь отвлекающим маневром. Если
бы они задержали нас, Пит поднял бы корабль - вполне вероятный ход
событий - и они не добились бы никакой реальной цели. Таким же образом
они дают себе возможность придумать что-нибудь гораздо более
подходящее.
Мне не нравилось направление, которое принял разговор. У Натана
на уме были одни подозрения. Но в данных обстоятельствах, что ещё
оставалось? До тех пор, пока мы не знали, что есть что, и не могли
этого выяснить, мы должны были быть настороже от любых неожиданностей.
Мы должны были предположить, что худшее было, по крайней мере,
возможным, и разрабатывать свою стратегию в соответствии с этим.
- Сколько информации по этому предмету содержится в докладах
разведывательного отряда, Алекс? - Спросил Натан. - Предполагая, что
ты правильно выбрал возможного кандидата.
- Я уже сказал. Стандартные данные.
- Вот что я имею в виду: достаточно ли там данных, чтобы начали
работу по подготовке чего-либо, чтобы атаковать его. Не обязательно
вирус... может специфический яд.
Я покачал головой. - Я могу рассказать вам о ядах, котрые
разрушат почти любой вид живых тканей, - сказал я. - Но выявить
что-нибудь, что атакует только это, не затрагивая живого организма, не
возможно. Не забывайте, оно должно обладать генетической
специфичностью... Эта растительность может достаточно успешно
маскироваться под клетки своих хозяев, чтобы избежать воздействия
любых обычных антибиотиков. И раз уж мы обсуждаем этот предмет, то
нужно учитывать и ещё одно.
- Что именно?
- Не полагайтесь на нашу способность уничтожить всю эту штуку,
даже если она полностью станет на нашем пути. Имея живые образцы для
работы и ресурсы нашей лаборатории, я могу найти способ защитить
{нас}. Но для людей из города уже слишком поздно. Даже оставив в
стороне психологическую зависимость - хотя в большей или меньшей
степени она должна иметь место - является фактом, что паразит,
вероятно, в значительной степени проникает внутрь тела. Если мы найдём
что-нибудь, что избирательно убивает клетки празита, то однажды эти
люди проснулись бы утром и обнаружили, что они переполнены миллионами
мёртвых клеток, разносящихся по их организму. Их физиологические
ресурсы окажутся недостаточны для выведению их наружу. Продукты
распада были бы токсичны - оказались бы ядом для системы хозяина.
Единственный способ, каким эти люди могут избавиться от паразита - это
если бы паразита можно было бы убедить постепенно убраться самому. Но
я не вижу, как бы мы могли это устроить.
- Есть один способ, каким мы можем подступиться к проблеме, -
быстро произнёс Конрад. - Если мы найдём средство и возможность.
- Какой? - Спросил Натан.
- Мы должны найти агента - новый ген - который не уничтожал бы
паразита активно, но создавал иммунитет против начального заражения.
Если бы мы смогли связать его с вирусом носителем и распространить
среди населения, он бы защитил новорождённых детей от возможности
заражекния паразитом.
- Вы сможете сделать это? - Спросил Натан, ища у меня
подтверждения.
- {Мы могли бы} оказаться в состоянии, - согласился я. - Если бы
у нас было время - неиизмеримо больше двадцати дней. И если бы у нас
были живые клетки для работы с ними. И если бы нам немного
сопутствовала удача. Но прежде, чем встанет какой либо вопрос о нашей
возможности осуществить подобный проект, остаётся проблема, как
заставить людей сотрудничать, сознательно или безсознательно. Пока они
цепляются за свои условия жизни, у нас нет ни одного шанса... и есть,
конечно ещё один неизвестный фактор - а именно, ресурсы празита. Мы
можем быть генными инженерами, но организмы обладают собственными
способами борьбы с трудностями. Если бы каждая из этих чёрных штуковин
являлась организмом, тогда другое дело, но это не так. Каждый является
колонией миллионов организмов, с временем воспроизводства, которое,
вероятно, исчисляется часами. Это довольно внушительный резерв
потенциала для изменений... для исключительной приспособляемости. Мы
уже знаем, что каждая клетка обладает исключительной изменчивостью.
Большинство проблем, котрые мы пытаемся решить средствами нашей
лаборатории, являются простыми. В данном случае наш противник может
нанести ответный удар. И может победить. Он может оказаться в
состоянии развить свой собственный иммунитет к нашему иммунизирующему
агенту почти так же быстро, как мы сможем создать его в лаборатории.
Может быть даже быстрее.
Я оглянулся на Конрада, ища у него поддержки.
Он кивнул. - Всё это правда, - сказал он. - Природа снабдила эту
штуку всеми ресурсами, какие технология дала нам. Она может вести свои
эволюционные эксперименты не особенно заботясь о планировании, но она
имеет возможность в любом случае преуспеть в этом - возможность делать
столько попыток, что ошибки не имеют значения.
- Если эта штука такая измечивая и вдвое умнее обычных клеток, -
сказала Карен, - то как мы можем быть такими уверенными, что сможем
защитить себя от неё?
- Её ресурсы являются совершенно пассивными, - сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27