Затем дыхание вернулось ко мне, и я с жадностью вдохнул
воздух. Я чувствовал себя так, словно меня только что избили, но я
также испытывал и пьянящее ощущение - облегчение от того, что остался
в живых.
Мне удалось свалить в сторону тело волка и сесть.
Схватка закончилась. Противник полностью бежал. Я насчитал шесть
тел, включая одно рядом с собой, и первого, который всё ещё был там,
где упал, вертясь во все стороны в беспомощных попытках извлечь стрелу
из своего плеча.
Я не знал, кто из лучников послал стрелу, спасшую мне жизнь. Я
громко произнёс "Спасибо", обращаясь ко всем из них. Я не смог
совладать с некоторой умеренностью своей благодарности из-за мысли, не
была ли стрела пущена чисто рефлекторно. Быть может, если бы у них
было время подумать, они бы посчитали более безопасным позволить твари
прикончить меня. Это была паршивая мысль, но я и чувствовал себя всё
ещё весьма паршиво.
Слуга, казалось, не шевельнул и мускулом. Он мог быть полностью
осведомлён обо всём. Быки, также, были теперь совершенно спокойны. Они
выполнили свою работу, тщательно и эффективно.
Я чувствовал себя помятым, но не больше, чем до того, как волк
свалился на меня. Не было сомнения, что я ушибся во время падения. Но
в остальном, со мной всё было в порядке. Мне предстояла не слишком
удобная езда верхом домой - если предполагать, что мне не прийдётся
идти пешком - но это я мог выдержать.
Слуга вышел из своего транса, и я увидел, что чёрная сетка больше
не просматривалась на шее быка под мохнатой шерстью. Всё перешло в
чёрную паутину под серебристую тунику. Слуга не казался увеличившимся,
но когда поднимался на ноги, то выглядел крайне уставшим. Вероятно, он
находился на грани физического истощения. Вся энергия, необходимая для
всасывания компаньона с раненного животного, обеспечивалась {его}
системой. Паразит не обладал собственными резервами.
Я посмотрел на быка.
Он был абсолютно неподвижен. Мёртв.
Эвтаназия без пули - последний подарок милосердия уходящего
компаньона.
Я посмотрел в осунувшееся лицо Слуги и сказал ещё раз:
- Сожалею.
Больше, похоже, сказать было нечего.

Глава 11

Они предоставили мне одно из оставшихся верховых животных в
товремя как двое из лучников сели вдвоём. На этот раз я не делал
никаких попыток подъехать к Слуге. Мне не нужно было этого делать. На
этот раз он сам хотел поговорить со мной, и это он сам отстал для
этого.
- Было нежелательно, чтобы ты видел то, что увидал сегодня, -
сказал он. Теперь была его очередь делать провокационные заявления. Он
просто хотел узнать, какие именно выводы я сделал из знания, что
коммуны паразитов могут соединяться.
- И я едва не был убит за это, - упрекнул я.
- Стрела не была пущена, - подчеркнул он. - А другая стрела
спасла тебе жизнь несколькими мгновениями позже.
- Вы собираетесь позволить мне вернуться на корабль? - Спросил я
хмуро.
- Ты свободен, - проинформировал меня Слуга. - Я должен
действовать так, как верю решит Сам. Если я ошибаюсь... тогда я буду
наказан. Но я не могу заставлять тебя прийти в город на то время, пока
принимается решение.
- Что представляет собой наказание? - Поинтересовался я.
- Это не важно, - ответил он. Я не был с этим согласен. Если
принятие ошибочного решения влекло за собой наказание, это означало
некоторую степень независимости личности от Самого. Суть наказания
могла сказать мне кое-что о степени проступка. Но если он не был
расположен говорить об этом, не было никакого смысла настаивать.
- Почему вы старались держать в секрете тот факт, что все поросли
являются частью одной и той же супер-личности? - Спросил я вместо
этого.
Он понял, что я имею в виду, не смотря на то, что термин был
первым, какой пришёл мне в голову. - Потому, что мы знали, что такая
мысль испугает вас даже больше, чем всё то, что вы видели до сих пор,
- сказал он. - Мы зхнали, что кажемся вам чужими, что наши компаньоны
кажутся вам отвратительными паразитами, питающимися нашим веществом,
проникающими в наши тела и в наш разум. Мы понимали, что даже если ваш
корабль и не располагает возможностями уничтожить Самого, то у Земли
они есть. Было - и есть - жизнено необходимо, чтобы мы убедили вас в
том, что случившееся с нами в этом мире не является злом - что это, в
действительности, приблизило нас к Богу. Пока вы рассматривали
компаньонов, как отдельные личности, имелся занчительный шанс того,
что вы могли усмотреть в них симбиотов и что вы могли найти в себе
смелость рискнуть одному или двум из вас проверить на собственом
опыте. Мы опасались, что если бы вы узнали всю правду... что
существует только один компаньон, который является компаньоном всем
нам... вы смотрели бы на ситуацию иначе и посчитали бы компаньона
гораздо более опасным. На личностном уровне вы видели в поросли нечто
такое, с чем можно справиться. Но теперь, когда вы видите одно
огромное создание, пугающее своими размерами, вы можете больше не
увидеть в нём нечто такое, с чем могли бы справиться, если бы
потребовалось. Ваш страх возрастёт... и шансы на то, что вы
согласитесь на условия, сопутствовавшие нашему разрешению, станут
гораздо меньше. Ведь это правда, разве нет?
- Да, - признал я. - Это правда. Я мог бы морально подготовиться
к тому, чтобыпозволить паразиту расти на себе... но я не подвергну
себя давлению тысяч посторонних разумов, физически подключённых к
моему. Я не хочу терять всё, что составляет моё я. Не вижу никакой
возможности, чтобы я собрался включить свою личность в цепочку, вроде
этой.
- Ты ошибаешься, - сказал он. - Ты никак не можешь понять. Без
того, чтобы ощутить это на себе, невозможно узнать... не просто правду
о {нас}... но правду о гораздо более важном.
- Вы когда-нибудь задумывались о том, что ваш Бог может быть
чем-то чёрным, тянущимся миллионом щупалец к вашим разумам,
манипулирующим вами ради своей выгоды... обманывающим вас? - Это был
грубый вопрос, но мне представилось, что время было подходящим, чтобы
его задать.
- Ты не понимаешь, - повторил он.
Он был прав. Не просто в том смысле, что его заявление было
правдой, но в ощущении, что всё в нём пребывало в согласии с его
верой. Он был абсолютно уверен в своей собственной правоте, и любая
атака на неё, любые вопросы, просто отскакивали прочь. Вне всякого
сомнения она была непоколебима. Его взгляд на мир являлся замкнутой,
самодостаточной системой. Большинство религиозных систем являются
таковыми. Они делают себя неузвимыми перед зравым смыслом, не принимая
его во внимание даже в образе мыслей. {Вера} - вот что необходимо...
здравый смысл - это всего лишь способ обманывать себя. Даже если факты
противоречат всем ощущениям, даже в этом случае всегда есть выход.
Неисповедимы пути Господни.
Все боги так поступают. Есть только один способ, каким они могут
действовать.
Их религиозность, вероятно, была жизненно важной. Вера в Бога
является элементарной формой обезличивания - осознания ответственности
перед гипотетическим Другим. В данном случае процесс происходил
несколько иначе... Если потеря личностного и ответственность перед
реальным Другим стала фактором жизни, значит это и есть Бог. Больше
нет необходимости его выдумывать. Он существует.
- Ты говоришь, что вы прибыли сюда, чтобы узнать о нас, - сказал
темнокожий человек. - Всё, о чём мы просим, это - чтобы вы сделали это
- единственным возможным способом. Вы должны открыться для познания
Самого, вы должны присоединиться к Самому. Тогда вы узнаете. Тогда вы
поймёте. Ваши мысли отягощены теперь ночными кошмарами. Если вы не
можете справиться с этими кошмарами, тогда все мы идём к катастрофе.
Вы не можете продвинуться вперёд, думая в рмках своих узких
предубеждений. Вы {должны} узнать, чтобы понять.
Все эти обычные рассуждения просто влетали в одно ухо и вылетали
в другое. Я слыхал это всё и раньше. Это был расхожая байка, кочующая
по истории человечества. Верь, как мы, и ты будешь спасён. Ооставайся
таким, каким ты есть сейчас, и ты обречён на вечное проклятие.
Присоединяйся к нам... иначе неменуемы схватка, война, катастрофа. Это
был призыв, который никогда не менялся, воззвание верующего к
сомневающемуся.
Единственной проблемой было то, что почти всегда {были} борьба,
война, катастрофа. И уже сейчас я мог предвидеть, что ситуация здечь
на Аркадии идёт к радикальной А-катастрофе. "Дедал" против Города
Солнца. Генная инженерия против всемогущего паразита.
Последний раз, когда я слыхал байку, подобную той, что предложил
мне Слуга, это был призыв от имени возрождавшихся неохристиан,
высказанный мальчишкой, которого звали Питер, и который был моим
сыном. Как только прозвучал призыв, мы потеряли друг друга. За ним
последовал спор, так же легко и естественно, как ночь следует за днём.
Теперь мы с ним были совершенно чужими друг другу. Это произхошло
почти за одну ночь. Единственным путём избежать даже такого
сравнительно крошечного несчастья, как это, была бы полная капитуляция
с моей стороны. Я оказался неспособным на это. Я был не способен
отказаться от своего мира и принять веру в качестве замены здравого
смысла. Гораздо меньше я был способен капитулировать перед тем, о чём
просил меня Слуга в своём миссионерском запале во имя Самого. Не было
никакого спосособа, никакого вообще, чтобы я согласился подвергнуть
свой разум риску, позволив ему раствориться в некой объединённой
массе.
А если так, то каков был шанс избежать катастрофы?
{Они}, очевидно, продолжали сохранять надежду. Стрела не была
пущена. Другая спасла мне жизнь. Я был волен вернуться на корабль,
неся с собой и плохие новости и настоятельный призыв. Но это у
верующих надежда всегда умирает последней. Поскольку они считают себя
правыми, и в глубине души они верят, что и все остальные должны видеть
их правоту. Упорный отказ разделить их веру, в конце концов, начинает
казаться им обычным упрямством, которое они готовы наказать... из
самых чистых побуждений.
Я отчаянно пытался найти надежду, которая была бы под стать
надежде Слуги.
Но я, несчастный сомневающийся, не мог найти её.
Просто казалось, что её нет.
Я вернулся на "Дедал" поздно вечером, сразу с наступлением
темноты. Я стянул в шлюзе свой порванный костюм и с готовностью
подвергся полной - и довольно неприятной - процедуре обеззараживания.
Затем одел новый костюм. Я был уверен, что он не был необходим, но
ради того, чтобы не пренебречь даже малейшим шансом, а также для
спокойствия остальных это казалось наиболее правильным.
Меня ждал не совсем комитет по встрече. В главном отсеке
находились только трое - Натан и Мариэль, которые сидели перед
стопками бумаг, и Пит Ролвин, который потягивал кофе. Однако, они
прекратили свои дела, когда я вошёл внутрь.
- Привет, Алекс, - сказал Натан. - Путешествие прошло нормально?
- Нет, - сказал я.
- Нашёл что-нибудь на корабле?
- Ничего. - Я сел.
- Что случилось с твоей ногой? - Спросила Мариэль.
- Я свалился со своей лошадки... прямо на рог. Но это ерунда.
Тошлько пощипало немного во время обеззараживания.
Её глаза заглянули в мои, пронизывая насквозь. Она отодвинула
свои бумаги в сторону.
- Я позову остальных, - сказала она.
Её тон сказал Натану, что сейчас было не время слушать в пол-уха.
Он положил свою ручку и начал собирать бумаги в стопку.
- Дашь мне немного кофе, Пит? - Сказал я. - В тюбике. Мне
нравится слишкам сёрбать... Уж лучше я продавлю его сквозь фильтр.
Он протянул мне тюбик. Мариэль привела из лаборатории Конрада и
Линду. Они выглядели так, словно долго и напряжённо работали. Карен
появилась со стороны отсека управления.
Я вкратце изложил им всю историю, не беспокоя особенными
живописными подробностями. Главное внимание я уделил тому, что имело
первостатейное значение. Выводы они могли с таким же успехом сделать
сами. Это должны были быть те же выводы, которые пришли мне в голову
утром. Я больше не был так уверен, что это были правильные выводы, но
они были достаточно очевидными.
- Они были глупцами, полагая, что смогут скрыть это от нас, -
сказал Натан, когда я закончил.
- Почему же, - ответил я. - Если бы не случайность...
- Мы бы и сами догадались, - сказал он уверенно. - Это было
совершенно очевидно, всё указывало на это. Если бы не естественная
предубеждённость в наших рассуждениях, мы бы всё увидели в правильном
свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27