— Надеюсь, никого не порезало стеклами. — И потом: — Профессор Хейкки будет в бешенстве, что я повесила замену окон на факультетский бюджет». Мысль эта была такой нелепой, что чародейка невольно хихикнула… хотя опасалась оказаться провидицей.
Сквозь выбитые окна в лабораторию ворвался свежий воздух, запахи молодой травы и распускающихся цветов. Но вместе с ними ноздри Пекки уловили резкую вонь разложения. Так или иначе, опыт завершился.
— Посмотрим, что у нас получилось, — отозвался Ильмаринен на невысказанную мысль.
Пекка шагнула к клетке, где прежде сидела старшая крыса. В определенном смысле она там и осталась. Чародейка кивнула сама себе, глядя на гниющий трупик, и перешла ко второй клетке, где сидела — прежде — крыса молодая. Теперь там не было ничего, кроме соломы и пары завалявшихся зерен.
— Поздравляю, моя дорогая, — промолвил Сиунтио. — Этот опыт повторяет ваш эксперимент с двумя желудями — повторяет и углубляет. А благодаря улучшенной формуле заклятия и жизненной энергии крыс — подтверждает, что мы в силах использовать данный процесс для получения магической энергии. И это еще не конец.
— Расходящиеся ряды, — проворчал Ильмаринен. — Да уж, разошлись.
— О да, — прошептала Пекка, не в силах оторвать взгляда от клеток. — Одна крыса миновала отведенный ей срок, другая вернулась к началу своего пути и раньше того. — Она ткнула пальцем в пустую клетку. — Где она теперь? Существовала ли вообще? Каково это — оказаться вот так вырванным из ткани бытия?
— Хотите выяснить? — поинтересовался Ильмаринен. — В смысле — на личном опыте?
Пекка содрогнулась всем телом.
— Силы горние, нет!!!
Еще один долгий день в череде нескончаемых дней. Слезая с подводы, которая возвращалась в город с дорожных работ, Леофсиг вяло подумал, что ему следовало бы подыскать иное место. Хотелось заглянуть в баню и освежиться, но сил сделать крюк в пару кварталов решительно не оставалось.
— Домой, — пробормотал он себе под нос. — Жрать. И в койку.
Ничто другое его сейчас не интересовало. И в первую очередь — сон. Он вполне мог повалиться и задремать прямо на мостовой, если бы не знал, что альгарвейские жандармы примут его за пьяного и поднимут пинками.
Шаг за шагом он сумел добрести в конце концов до дверей родного дома, но, уже постучавшись, услышал за дверью какой-то шум. Юноша насторожился. Все непривычное могло представлять собой угрозу — для него или для всей семьи. Если, например, к Сидроку вернулась память…
Кто-то услыхал стук, невзирая на гомон: поднялся засов, и Леофсиг смог отворить дверь. На пороге стоял Сидрок. По мясистой физиономии его расплывалась непривычная счастливая ухмылка.
— Я наконец сделал это! — объявил он.
— Ну и молодец, — — отозвался Леофсиг. — А что? Если то, о чем я подумал, надеюсь, она хорошенькая?
Его двоюродный брат расхохотался, но покачал головой.
— Нет, не это , хотя теперь и в этом недостатка не будет. Я завербовался в бригаду Плегмунда, вот что.
— А-а, — протянул Леофсиг. — Тогда не диво, что в доме такой шум — на улице слышно было. Силы горние, вы так орали — в герцогском замке услышат!
— Не удивлюсь, — согласился Сидрок. — Ну и плевать. Я решил и отступаться не стану. Чтоб силы преисподние побрали клятых ункеров и ковнян вместе с ними.
— Но ради этого воевать за Альгарве? — Леофсиг покачал головой. Он слишком устал, чтобы спорить так жарко, как хотелось бы. — Пропусти меня, а? Я убить готов за стакан вина и горячий ужин.
— Ой, — буркнул Сидрок и отступил. — Я не за Альгарве воевать собираюсь, — продолжил он, когда Леофсиг протиснулся в дверь, — а за себя. Хочу на войне побывать. Посмотреть, каково это на самом деле.
— Это потому, что ты на войне еще не был, — отозвался Леофсиг, вспоминая вонь из распоротых животов — и запах собственного страха.
— Ты прям как мой отец талдычишь, — презрительно бросил Сидрок.
— Он тоже на войне не был, так что сам не знает, о чем говорит, — ответил Леофсиг не без удовольствия — ему давно хотелось сказать о дяде Хенгисте нечто подобное. — А я был. И знаю. И скажу: ты просто в уме повредился.
— А что хочешь, то и говори. Ломаного гроша не стоят ваши уговоры. Все бумаги я уже подписал, — ответил Сидрок. — А кому не нравится, тот пускай подавится.
Леофсигу хотелось забить кузену в глотку его слова, но гораздо больше ему хотелось есть и спать. А без Сидрока в доме будет гораздо спокойней.
— Ну, будь по-твоему, — ответил он и, пройдя по коридору, свернул налево, в кухню.
Сестра и мать суетились у очага.
— Я слышала, как вы с ним спорили, — театральным шепотом сообщила Эльфрида. — Воевать за Мезенцио после всего, что сотворили рыжики с нашей страной! Подумать только! Ты его отговорил?
— Нет, мама, — ответил Леофсиг и налил себе немного вина. — И знаешь что? Я не очень-то и пытался.
— Вот и молодец! — Конберга шепотом говорить не собиралась. — Я не пожалею, если он уберется из нашего дома, и молчать вы меня не заставите. От него одни беды. Если альгарвейцы готовы его принять под крылышко — пускай забирают, не жалко.
Сидрок, впустив в дом Леофсига, должно быть, вернулся в гостиную, потому что оттуда вновь донеслись крики: они с дядей Хенгистом устроили знатную свару. Леофсиг склонил голову к плечу, прислушиваясь — самые смачные обороты он намеревался взять на вооружение, — и едва не прозевал, как мать сказала:
— Вот, я тебе оставила на печи котелок горячей воды — помыться.
С некоторой неохотой юноша вернулся в реальность.
— О… спасибо… — пробормотал он, понадеявшись, что голос его звучит не слишком рассеянно.
Конберга поставила посреди кухни таз, и они с Эльфридой вышли, чтобы юноша мог помыться без стеснения.
— Если начнет пригорать — сними посудину с огня, — велела сестра, выходя.
— Ладно.
Леофсиг налил в кипяток холодной воды и принялся тщательно оттирать въевшуюся грязь. В бане мытье получилось бы лучше, чем над тазиком, при помощи тряпки, зато тащиться лишних несколько кварталов не пришлось.
В кухню заглянул отец. Леофсиг не знал, давно ли Хестан дома, но спрашивать не пришлось.
— Ты уже слышал новость?
— О да! — Леофсиг кивнул. — Вся округа, должно быть, уже наслышана, кроме разве что того глухого старого пня, что живет в третьем доме от нас.
Хестан усмехнулся и тут же помрачнел.
— Было бы смешно, когда бы смешно было… ну, ты понимаешь. Сидрок никого не желает слушать, к большому моему сожалению.
— Твоему и дяди Хенгиста и больше ничьему, — ответил Леофсиг, заглушая очередную вспышку ругани из гостиной. — И по твоим же словам я рассудил, что ты сам будешь рад спровадить Сидрока куда подальше.
Отец снова вздохнул.
— Был бы рад. Силы горние, да я был рад… пока он в самом деле не собрался уходить. После этого… трудно смотреть, как твой родич совершает, как ты понимаешь, огромную ошибку.
— Если он уйдет, Эалстану будет безопасней, — напомнил Леофсиг.
— Верно, — согласился отец, — но пока Сидрок вроде не собирался вспоминать, что между ними случилось. Я всегда опасался сообщить Эалстану, что он может вернуться домой, да он теперь и не захочет, должно быть, если придется волочить за собой эту девушку…
— Ванаи, — подсказал Леофсиг, вспомнив, как изумился, когда Эалстан назвал любимую по имени. — М-да. Теперь, когда рыжики взялись сгонять всех кауниан в гетто, как он вообще сможет вернуться с нею в Громхеорт?
Не успел отец ответить, как послышался яростный вопль Сидрока:
— Да чтоб тебя холера взяла, старый хрыч! Чтоб тебя силы преисподние пожрали! Я лучше пойду туда, где меня ценят !
Миг спустя грохнула входная дверь, да так, что стены затряслись.
— Ну вот, с этим покончено, — заключил Леофсиг, и отец молча кивнул. — Жаль, конечно… но и не жаль, если понимаешь. Тосковать по нему я особенно не стану и спать буду спокойнее — помню еще, как он привычку взял намекать, что сдаст меня альгарвейцам.
— Не думаю, что он это всерьез говорил, — пробормотал Хестан. — Надеюсь, по крайней мере.
Леофсиг был убежден, что двоюродный брат всерьез обдумывал идею выдать кузена оккупационным властям, но промолчал. В конце концов, Сидрок так и не пошел не предательство. А вскоре он отправится в далекий Ункерлант. Там у него будут более насущные заботы.
На кухню зашел дядя Хенгист. Он был младшим из братьев и вдобавок более симпатичным. Но сейчас он выглядел бесконечно измотанным и старым.
— Он ушел, — проговорил Хенгист, будто и сейчас не мог в это поверить. — Просто взял и вышел из дому. Он ушел.
— Да, — проронил Хестан.
Леофсиг поспешно потащил прочь таз с грязной водой, чтобы дядя Хенгист случайно не глянул ему в лицо. Как он верно заметил, о том, что Сидрок ушел из дому, знал уже весь квартал.
— Кто бы мог подумать, что он захочет воевать на стороне альгарвейцев? — пробормотал Хенгист, хотя Сидрок талдычил об этом уже несколько месяцев.
Кроме того, сам Хенгист в свое время говаривал о рыжиках такое, что у Леофсига скулы сводило.
— Так, дядя, ты уже не думаешь, что альгарвейцы — наше будущее?
Отец бросил на него холодный взгляд, без слов призывая к молчанию.
— Если и так, — ответил Хенгист, помрачнев, — это не повод за них воевать. У них своих солдат хватает.
«На елку влезть и рыбку съесть», — хотелось ответить Леофсигу. Остановил его предостерегающий взгляд отца. А кроме того, юноша вспомнил, что Хестан, как и Сидрок, знал, что племянник его бежал из лагеря для военнопленных. Он не осмеливался доводить дядю до белого каления, поскольку не мог ему до конца доверять.
— Пусть силы горние уберегут мальчика, Хенгист, — промолвил отец.
— Мальчишку! — взорвался тот. — Но он же уверен, что уже взрослый мужчина! И как его в этом разубедить?
— Научится, — ответил Хестан. — Ты научился. Я научился. Леофсиг вон научился. Будем только надеяться, что он не слишком дорого заплатит за уроки.
— Тебе легко говорить, — пробурчал дядя.
— Нет, — ответил отец Леофсига. — Мой сын служил в армии, в фортвежской армии, — не удержавшись, кольнул он брата, и тот поджал губы. — Другой мой сын пропал. И кто скажет, что с ним сейчас? Никто в Громхеорте не знает, куда подевался Эалстан. Как сквозь землю провалился.
— Я так и не разобрался, Хестан, что случилось в тот день, когда он пропал, а Сидрок ударился головой, — заметил Хенгист. — Если бы я знал точно — возможно, нам было бы о чем еще поговорить.
Он развернулся и вышел из кухни.
— Пожалуй, он будет еще опасней Сидрока, — в смятении пробормотал Леофсиг, когда дядя скрылся в коридоре.
— Не думаю, — ответил Хестан и вздохнул. — Надеюсь, что нет. У него сейчас другие заботы на уме.
— Теперь, когда Сидрок ушел, ему бы, может, лучше подыскать себе дом?
— Думаешь? — с искренним недоумением спросил отец. — Я всегда полагал, что лучше ему оставаться здесь, под приглядом, чем сидеть одному в мрачных раздумьях. Или я не прав?
Леофсиг призадумался.
— Прав, пожалуй. Нехорошо, конечно, но ты прав.
— Ты там уже оделся? — окликнула Конберга из прихожей. — Если да, нам с мамой на стол накрывать пора.
— Заходи, — отозвался юноша. — Я лучше буду жевать, чем вздорить.
Отец приподнял бровь и серьезно кивнул.
Глава 20

Впервые с тех пор, как брошенное альгарвейским драконом ядро убило Эфориель, Корнелю вернулся в родную стихию: верхом на левиафане он мчался по волнам, чтобы нести погибель войскам короля Мезенцио. До стандартов сибианского военно-морского флота дрессированный лагоанцами зверь недотягивал, но самка была еще молода и, как успел заметить ее седок, поддавалась обучению.
Правду сказать, ныне Корнелю патрулировал воды близ побережья Валмиеры, а не более узкий пролив, отделявший архипелаг Сибиу от Дерлавайского континента. Собственная его держава оставалась во власти альгарвейцев. Силы горние, жена Корнелю оставалась во власти альгарвейцев. Но подводник не сдавался.
Он похлопал левиафана по спине — система сигналов, принятая на лагоанском флоте, мало отличалась от привычной ему. Чудовище покорно вытянуло над водою переднюю часть змеевидного туловища, подняв Корнелю над волнами, чтобы наездник смог оглядеться получше. Если альгарвейский корабль проскользит над становой жилой незамеченным, едва ли подводник сумеет потопить его.
Но даже в самой дальней дали не было видно ничего, кроме неба и моря. Корнелю вновь шлепнул зверя по спине, и левиафан вновь нырнул. Мышцы шустро ходили под толстой шкурой — должно быть, животное полагало команды седока частью веселой игры. Подводник не обижался. Пусть играет, лишь бы альгарвейцев не упустить. Морякам Мезенцио игра придется не по вкусу, а Корнелю будет только счастлив отправить их на дно морское.
— Вот-вот, — пробормотал он себе под нос. — Вроде бы мы плывем вдоль становой жилы, но проверить не мешает.
Поясной кошель его, как и облегающий комбинезон, скроен был из прорезиненной ткани. Из кармана на поясе подводник вытащил оправленный в бронзу пустотелый стеклянный шар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106