А он выхватил меч и закричал, что убьет меня… а потом убьет моего сына. Боги ночи, откуда он узнал про Эвана? Вряд ли Блез рассказывал кому-нибудь о том, какое отношение я имею к приемному сыну Элинор. А теперь… дурак… Почему я не узнал все, прежде чем убивать его?
– Но ты, разумеется, поступил так, как считал необходимым. – На этот раз голос звучал ближе, прямо с другой стороны стола, и в нем слышалось сочувствие.
Последствия этой ночи будут ужасны. Формально мы выиграли битву, избежали ужасного поражения. Но война, начатая нами, будет долгой и беспощадной, а у моих друзей нет времени выработать план, нет времени подготовиться, нет места, чтобы укрыться. Александр не сможет драться один.
Я отодвинул от стола свой стул и поднялся, мимоходом обратив внимание, что в саду Ниеля снова идет дождь. В этот миг все мои раны напомнили о себе. Я ухватился за край стола из-за приступа головокружения. Рана на бедре, полученная в бою с птицей-змеей, открылась. Из-за нее и из-за раны в плече я потерял много крови.
– Пожалуйста, пришли мне в комнату горячей воды и лекарства. И еще бинты. Я не хочу снова беспокоить Каспариана.
– Будет сделано.
Я заковылял к двери и на какой-то миг привалился к ней, стоя спиной к Ниелю.
– Когда мы можем начать? – спросил я. Повисло минутное молчание.
– Мне понадобится некоторое время, чтобы все подготовить, около месяца. Может быть, чуть больше. А тогда мы сможем делать все так быстро, как ты захочешь, каждый шаг будет совершен по твоему желанию. – В его голосе не слышалось долгожданной радости и торжества. Я мысленно поблагодарил его за это.
– Я должен вернуться назад, чтобы помочь им, – пояснил я. – Их слишком мало и они слишком плохо обучены.
Конечно, я мог бы вернуться через ворота и служить Александру в человеческом облике, но я прогнал эту мысль в тот же миг, когда она зародилась в мозгу. Какой человек, у которого есть сила, свобода и возможность видеть, захочет жить слепым немощным рабом? Я верил, что Ниель сдержит свое обещание и позволит мне действовать свободно. Я сделал свой выбор, когда сражался, и любой судья, который видел меня в Сире и Таине-Хорете, сказал бы, что я делал только необходимое для спасения моих друзей. Конечно, все это имело цену. Все всегда имеет цену. Я видел это в лице Маттея… и в лице Александра.
– Тебе придется изучить и понять многое, пока ты будешь ждать своего часа. – Ниель не понимал.
– Я не смогу ждать, пока изменюсь. Мне нужно вернуться снова, как только они приготовятся к следующей битве. А это дни, а не недели.
Я оглянулся через плечо. Ниель пристально глядел на меня, взвешивая свой ответ. Он очень хотел отказать мне. «Ну так давай, – подумалось мне. – Прогони меня, заставь меня уйти отсюда». В этот миг я и сам не знал, какой ответ хочу услышать. Но мое ноющее тело знало.
– Хотя я считаю, что тебе лучше отложить свое возвращение в мир людей, до тех пор пока ты не избавишься от слабостей твоей плоти, я склоняюсь к тому, чтобы согласиться с тобой. Последнее слово остается за тобой… как ты ясно дал мне понять. – Нет, он не простил меня за то, что я обратил его собственные слова против него. И я должен принять это как предостережение. Но я не испугался. Он знал, что победил, и его слова прозвучали скорее утешением ему, чем угрозой мне. – Я отправлю тебя обратно через сон, как ты просишь. Опыт увеличит твои силы и отточит умения. Но я не позволю тебе слишком много общаться с этими людьми, когда ты должен изучать все то, что необходимо существу, обладающему огромной силой. Ты будешь разговаривать только со спящим, и ни с кем больше до тех пор, пока не станешь мадонеем. Тогда можешь действовать по собственному усмотрению. Ты согласен на эти условия?
– Если по-другому не вернуться, согласен.
– Только так. Если ты не в состоянии жить без людской благодарности и славы или же тебе необходимо, чтобы человек командовал тобой, тогда ты недостоин моего дара.
– Значит, завтра ты научишь меня проникать в сны, чтобы я смог выбрать, куда и как вернуться? Я не знаю, жив ли мой последний спящий.
– Как хочешь. Завтра так завтра. А я тем временем буду подготавливать твое освобождение.
ГЛАВА 45
Как редко мы, смертные, обращаем внимание на этот мир, который вплотную примыкает к нашему. Не на отдельно существующий мир, вроде Кир-Наваррина или Кир-Вагонота, а на тот мир, где каждый мужчина, женщина и ребенок проводят почти треть своей жизни. Мир снов. Место, где каждый мужчина способен творить чудеса и каждая женщина – летать. Где одно и то же событие повторяется иногда снова и снова, позволяя нам внимательно изучить его. Где живут удивительные создания, где можно увидеть цвета, не существующие под солнцем, где можно столкнуться с ужасной опасностью и испытать свои силы, выйдя из переделки совершенно невредимым, если не считать сердцебиения и мокрой от пота подушки. Нас учат бояться мира снов, в котором живут только безумцы, но я слышал, что те, кто не желает видеть снов, зачастую сходят с ума. Не исключено, что это и было причиной моего безумия. Мои сны очень долго не были моими.
– Здравствуй! Прекрасный вечер, не правда ли? – Бодрое приветствие Ниеля остановило меня посреди сада. Утомленный всеми происшествиями в Сире и Таине-Хорете, я проспал и ночь и день. Когда я наконец проснулся и никого в доме не обнаружил, то решил прогуляться перед теми испытаниями, что ждут меня в ближайшем будущем. Выйдя в сад, я вознамерился еще раз попробовать понять природу тюремной стены. Несмотря на выпавшие мне накануне испытания, я чувствовал себя свежим и отдохнувшим и даже был готов перейти в свое крылатое тело… мое «тело мадонея», как называл его Ниель. Как знать, вдруг это поможет мне проникнуть туда, куда человек попасть не в состоянии. Свет отражался от серого камня, словно стену только что сложили из заново отполированных камней.
– Прекрасный вечер, – подтвердил я, останавливаясь и дожидаясь, пока Ниель подойдет ко мне. Он твердо и уверенно ступал по гравиевой дорожке. Порывистый ветер развевал мои влажные волосы, мне было холодно. В Кир-Наваррине начиналась осень. Хотя листва и трава все еще были густыми, кое-где на деревьях появлялись рыжие и желтые пятна, иногда только один лист, иногда целая ветка. Как это получается, что самое прекрасное время года означает приближение самого ужасного? Я ненавидел зиму.
– Это твои раны заставили тебя валяться в постели весь день? Не показаться ли тебе Каспариану? – Мадоней так брезгливо осмотрел мою чистую одежду, словно ожидал, что из-под нее будут торчать гниющие кости.
Раздраженный его нарочитым вниманием, я зашагал дальше, но скоро обнаружил, что иду по выбранному им, а не мной маршруту.
– Твои лекарства, кажется, очень эффективны. – Это утверждение было далеко от правды. Они были фантастичны. Я перевязал раны после того, как ушел от Ниеля, а когда осмотрел их, проснувшись, оказалось, что все они исчезли, кроме раны в плече и на бедре.
– Очевидно, ты умеешь врачевать себя. Когда сегодня утром ты не спустился, я послал Каспариана посмотреть, не умер ли ты во сне. Он пришел и сказал, что ты все еще спишь. – Ниель резко свернул с главной аллеи и вывел меня на небольшую прямоугольную лужайку, со всех сторон закрытую высокими кустами. В центре поляны стояла беседка, обвитая виноградными лозами. Хотя трава, кусты и лозы были по-летнему зелеными, по ним чувствовалось приближение осени. – Вчера ты выразил желание учиться. – Он жестом предложил мне сесть на один из изящных белых стульев, стоящих под крышей беседки. Еще там был небольшой столик, на котором лежало игровое поле с расставленными на нем черными и белыми фигурами.
– Я действительно хочу этого, – подтвердил я. – И больше всего меня интересуют сны.
– Так я и думал, – сказал он, усаживаясь напротив меня. – Сегодня ты будешь просто смотреть сны. Не ходить по ним. Не изменять их. Только наблюдать. Согласен?
Я кивнул. Необходимо узнать так много. Как следить за ходом войны через сны? Как найти нужных тебе спящих среди множества душ в мире? Как рассчитывать время, чтобы оказываться в нужном месте в нужное время? А когда я узнаю все это, путешествуя сам или с помощью Ниеля, как я пойму, где именно моя помощь будет особенно полезна?
– У меня множество вопросов, – сказался вслух.
В беседку вошел Каспариан и, не здороваясь, впихнул свое громоздкое тело за столик. Его широкое лицо блестело от пота, на светлой рубахе виднелись пятна крови. Он снова тренировался.
– Давай ты не будешь задавать свои вопросы прямо сейчас, – ответил Ниель. Он не сводил с меня взгляда, не обращая внимания на мрачного мадонея, словно Каспариан был той сойкой, которая сперва нахально прыгала по траве у нас под ногами, а потом по столу. – Сначала урок, потом вопросы. В прошлые разы я брал тебя только в один сон за один раз. В этот раз ты увидишь их все. Ты добровольно идешь на это?
– Разумеется.
– Смотри на меня…
Я принялся с энтузиазмом выполнять упражнение, замечая, как мир начинает ускользать, а в глазах Ниеля происходит что-то вроде смены времен года. Восхищенный светом юной весны во взоре Ниеля, я чувствовал его по-летнему щедрую заботу обо мне, хотя и замечал в нем первые признаки зимы. Всего один день прошел со времени событий в Сире, и мое поспешное решение начало казаться мне неверным… пока я не закрыл по требованию Ниеля глаза и не открыл для себя мир снов…
Хаос. Стрекотание кузнечиков… рев пламени… звук такой, словно разрывается само сердце земли… огни, рубиновые, изумрудные, ярко-желтые… солнце жжет немилосердно, сияя в небесах, охваченных пламенем… всепроникающая музыка, флейты и скрипки… гудение мелангаров… птицы… тысячи голосов рыдают… Хлеб… жареное мясо… Звонят колокола Вихрь… колючий песок… бушующий океан и падающее на землю небо… вихри… Гладкая молодая кожа… грубая морщинистая… сорвана… гниет, сочится кровью, обнаженная плоть… Бешеная нескончаемая охота… скачка… звон цепей… гнилые зубы… дикое, тошнотворное, сводящее с ума падение, падение, падение… Горький запах… розы, сладкое сено…. Отчаяние, страх, огромная радость и леденящий душу ужас…
– Полегче, мальчик! Нельзя переживать их все. Только наблюдай. Пусть они живут своей жизнью, но не в тебе. Выбирать нужный ты научишься позже. – Сухой голос прозвучал внутри моей головы, перекрывая собой весь звучащий рядом с ним шум.
Попытки вздохнуть… грудь пронизывает нестерпимая боль, сердце колотится о клетку ребер, разрываясь от собственного бессилия. Меня окатывают волны эмоций, я не владею собой и едва не рыдаю от боли и удушья.
Крепкая рука схватила меня.
– Возьми себя в руки. Успокойся и посмотри снова.
Я нашел спасение в совершенном одиночестве, я часто прибегал к этому способу в подземельях гастеев. Только полностью успокоившись и расслабившись, я отпустил на волю свои чувства, позволив им работать в установленных мною рамках. Вскоре я снова плыл по океану сновидений, потом над ним, чтобы было удобнее наблюдать за тем, как появляются и изменяются сны на поверхности, похожей на полированное черное стекло.
– Лучше?
– Лучше, – прошептал я, пораженный тем, что видел в темных бархатных вихрях: за человеком гонятся волки… женщина бродит по огромному дому, лишенному пола, только толстые балки, и никак не может вспомнить, что она ищет… ребенок падает с лошади… падает… летит, гораздо дольше, чем позволяет расстояние от седла до земли. По своему желанию я пересекал широкий океан и смотрел на бесконечное разнообразие снов. Длинные истории и секундные сюжеты, длящиеся одно биение сердца. Всего несколько из них заслуживало пристального изучения.
– Остановись на том, который тебя заинтересовал, и потяни его, словно ты забросил в море сеть и теперь вылавливаешь видение. Затяни сеть и пусти в нее свой разум… руководи сном Когда у тебя появится навык, ты сможешь видеть события из жизни спящего, его родственников, узнать о нем больше.
Даже тому, кто часто бродил по душам людей, сделать все это было гораздо сложнее, чем казалось из простых указаний Ниеля. К тому времени как он советами помог мне добиться первого успеха и я проник в туманные видения погонщика ослов, который задремал на долгом и скучном пути от Вайяполиса до Кареша, я чувствовал себя совершенно измученным.
– Пока что достаточно, – заявил Ниель. – Человеческая плоть больше не вынесет. Попробуем еще раз завтра.
Но я не собирался прерывать урок так быстро.
– Еще один, – попросил я. – Да, я добровольно иду на это. – Я снова поплыл над извивающимися узорами. Еще трое спящих ожили под моей рукой: пастух с высокогорных лугов, которому снилась деревенская красавица, женщина, которую мучил кошмар о тяжелых родах, и раб, проводящий очередную ночь в тоске и безнадежности. На третий раз я начал чувствовать пространство и время, и еще структуру этих глубин. Я мог коснуться спящего, протянув руку через поток его видений, и понять, что когда я потренируюсь, то смогу не замечать причудливых узоров, а буду сразу видеть творящееся во сне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Но ты, разумеется, поступил так, как считал необходимым. – На этот раз голос звучал ближе, прямо с другой стороны стола, и в нем слышалось сочувствие.
Последствия этой ночи будут ужасны. Формально мы выиграли битву, избежали ужасного поражения. Но война, начатая нами, будет долгой и беспощадной, а у моих друзей нет времени выработать план, нет времени подготовиться, нет места, чтобы укрыться. Александр не сможет драться один.
Я отодвинул от стола свой стул и поднялся, мимоходом обратив внимание, что в саду Ниеля снова идет дождь. В этот миг все мои раны напомнили о себе. Я ухватился за край стола из-за приступа головокружения. Рана на бедре, полученная в бою с птицей-змеей, открылась. Из-за нее и из-за раны в плече я потерял много крови.
– Пожалуйста, пришли мне в комнату горячей воды и лекарства. И еще бинты. Я не хочу снова беспокоить Каспариана.
– Будет сделано.
Я заковылял к двери и на какой-то миг привалился к ней, стоя спиной к Ниелю.
– Когда мы можем начать? – спросил я. Повисло минутное молчание.
– Мне понадобится некоторое время, чтобы все подготовить, около месяца. Может быть, чуть больше. А тогда мы сможем делать все так быстро, как ты захочешь, каждый шаг будет совершен по твоему желанию. – В его голосе не слышалось долгожданной радости и торжества. Я мысленно поблагодарил его за это.
– Я должен вернуться назад, чтобы помочь им, – пояснил я. – Их слишком мало и они слишком плохо обучены.
Конечно, я мог бы вернуться через ворота и служить Александру в человеческом облике, но я прогнал эту мысль в тот же миг, когда она зародилась в мозгу. Какой человек, у которого есть сила, свобода и возможность видеть, захочет жить слепым немощным рабом? Я верил, что Ниель сдержит свое обещание и позволит мне действовать свободно. Я сделал свой выбор, когда сражался, и любой судья, который видел меня в Сире и Таине-Хорете, сказал бы, что я делал только необходимое для спасения моих друзей. Конечно, все это имело цену. Все всегда имеет цену. Я видел это в лице Маттея… и в лице Александра.
– Тебе придется изучить и понять многое, пока ты будешь ждать своего часа. – Ниель не понимал.
– Я не смогу ждать, пока изменюсь. Мне нужно вернуться снова, как только они приготовятся к следующей битве. А это дни, а не недели.
Я оглянулся через плечо. Ниель пристально глядел на меня, взвешивая свой ответ. Он очень хотел отказать мне. «Ну так давай, – подумалось мне. – Прогони меня, заставь меня уйти отсюда». В этот миг я и сам не знал, какой ответ хочу услышать. Но мое ноющее тело знало.
– Хотя я считаю, что тебе лучше отложить свое возвращение в мир людей, до тех пор пока ты не избавишься от слабостей твоей плоти, я склоняюсь к тому, чтобы согласиться с тобой. Последнее слово остается за тобой… как ты ясно дал мне понять. – Нет, он не простил меня за то, что я обратил его собственные слова против него. И я должен принять это как предостережение. Но я не испугался. Он знал, что победил, и его слова прозвучали скорее утешением ему, чем угрозой мне. – Я отправлю тебя обратно через сон, как ты просишь. Опыт увеличит твои силы и отточит умения. Но я не позволю тебе слишком много общаться с этими людьми, когда ты должен изучать все то, что необходимо существу, обладающему огромной силой. Ты будешь разговаривать только со спящим, и ни с кем больше до тех пор, пока не станешь мадонеем. Тогда можешь действовать по собственному усмотрению. Ты согласен на эти условия?
– Если по-другому не вернуться, согласен.
– Только так. Если ты не в состоянии жить без людской благодарности и славы или же тебе необходимо, чтобы человек командовал тобой, тогда ты недостоин моего дара.
– Значит, завтра ты научишь меня проникать в сны, чтобы я смог выбрать, куда и как вернуться? Я не знаю, жив ли мой последний спящий.
– Как хочешь. Завтра так завтра. А я тем временем буду подготавливать твое освобождение.
ГЛАВА 45
Как редко мы, смертные, обращаем внимание на этот мир, который вплотную примыкает к нашему. Не на отдельно существующий мир, вроде Кир-Наваррина или Кир-Вагонота, а на тот мир, где каждый мужчина, женщина и ребенок проводят почти треть своей жизни. Мир снов. Место, где каждый мужчина способен творить чудеса и каждая женщина – летать. Где одно и то же событие повторяется иногда снова и снова, позволяя нам внимательно изучить его. Где живут удивительные создания, где можно увидеть цвета, не существующие под солнцем, где можно столкнуться с ужасной опасностью и испытать свои силы, выйдя из переделки совершенно невредимым, если не считать сердцебиения и мокрой от пота подушки. Нас учат бояться мира снов, в котором живут только безумцы, но я слышал, что те, кто не желает видеть снов, зачастую сходят с ума. Не исключено, что это и было причиной моего безумия. Мои сны очень долго не были моими.
– Здравствуй! Прекрасный вечер, не правда ли? – Бодрое приветствие Ниеля остановило меня посреди сада. Утомленный всеми происшествиями в Сире и Таине-Хорете, я проспал и ночь и день. Когда я наконец проснулся и никого в доме не обнаружил, то решил прогуляться перед теми испытаниями, что ждут меня в ближайшем будущем. Выйдя в сад, я вознамерился еще раз попробовать понять природу тюремной стены. Несмотря на выпавшие мне накануне испытания, я чувствовал себя свежим и отдохнувшим и даже был готов перейти в свое крылатое тело… мое «тело мадонея», как называл его Ниель. Как знать, вдруг это поможет мне проникнуть туда, куда человек попасть не в состоянии. Свет отражался от серого камня, словно стену только что сложили из заново отполированных камней.
– Прекрасный вечер, – подтвердил я, останавливаясь и дожидаясь, пока Ниель подойдет ко мне. Он твердо и уверенно ступал по гравиевой дорожке. Порывистый ветер развевал мои влажные волосы, мне было холодно. В Кир-Наваррине начиналась осень. Хотя листва и трава все еще были густыми, кое-где на деревьях появлялись рыжие и желтые пятна, иногда только один лист, иногда целая ветка. Как это получается, что самое прекрасное время года означает приближение самого ужасного? Я ненавидел зиму.
– Это твои раны заставили тебя валяться в постели весь день? Не показаться ли тебе Каспариану? – Мадоней так брезгливо осмотрел мою чистую одежду, словно ожидал, что из-под нее будут торчать гниющие кости.
Раздраженный его нарочитым вниманием, я зашагал дальше, но скоро обнаружил, что иду по выбранному им, а не мной маршруту.
– Твои лекарства, кажется, очень эффективны. – Это утверждение было далеко от правды. Они были фантастичны. Я перевязал раны после того, как ушел от Ниеля, а когда осмотрел их, проснувшись, оказалось, что все они исчезли, кроме раны в плече и на бедре.
– Очевидно, ты умеешь врачевать себя. Когда сегодня утром ты не спустился, я послал Каспариана посмотреть, не умер ли ты во сне. Он пришел и сказал, что ты все еще спишь. – Ниель резко свернул с главной аллеи и вывел меня на небольшую прямоугольную лужайку, со всех сторон закрытую высокими кустами. В центре поляны стояла беседка, обвитая виноградными лозами. Хотя трава, кусты и лозы были по-летнему зелеными, по ним чувствовалось приближение осени. – Вчера ты выразил желание учиться. – Он жестом предложил мне сесть на один из изящных белых стульев, стоящих под крышей беседки. Еще там был небольшой столик, на котором лежало игровое поле с расставленными на нем черными и белыми фигурами.
– Я действительно хочу этого, – подтвердил я. – И больше всего меня интересуют сны.
– Так я и думал, – сказал он, усаживаясь напротив меня. – Сегодня ты будешь просто смотреть сны. Не ходить по ним. Не изменять их. Только наблюдать. Согласен?
Я кивнул. Необходимо узнать так много. Как следить за ходом войны через сны? Как найти нужных тебе спящих среди множества душ в мире? Как рассчитывать время, чтобы оказываться в нужном месте в нужное время? А когда я узнаю все это, путешествуя сам или с помощью Ниеля, как я пойму, где именно моя помощь будет особенно полезна?
– У меня множество вопросов, – сказался вслух.
В беседку вошел Каспариан и, не здороваясь, впихнул свое громоздкое тело за столик. Его широкое лицо блестело от пота, на светлой рубахе виднелись пятна крови. Он снова тренировался.
– Давай ты не будешь задавать свои вопросы прямо сейчас, – ответил Ниель. Он не сводил с меня взгляда, не обращая внимания на мрачного мадонея, словно Каспариан был той сойкой, которая сперва нахально прыгала по траве у нас под ногами, а потом по столу. – Сначала урок, потом вопросы. В прошлые разы я брал тебя только в один сон за один раз. В этот раз ты увидишь их все. Ты добровольно идешь на это?
– Разумеется.
– Смотри на меня…
Я принялся с энтузиазмом выполнять упражнение, замечая, как мир начинает ускользать, а в глазах Ниеля происходит что-то вроде смены времен года. Восхищенный светом юной весны во взоре Ниеля, я чувствовал его по-летнему щедрую заботу обо мне, хотя и замечал в нем первые признаки зимы. Всего один день прошел со времени событий в Сире, и мое поспешное решение начало казаться мне неверным… пока я не закрыл по требованию Ниеля глаза и не открыл для себя мир снов…
Хаос. Стрекотание кузнечиков… рев пламени… звук такой, словно разрывается само сердце земли… огни, рубиновые, изумрудные, ярко-желтые… солнце жжет немилосердно, сияя в небесах, охваченных пламенем… всепроникающая музыка, флейты и скрипки… гудение мелангаров… птицы… тысячи голосов рыдают… Хлеб… жареное мясо… Звонят колокола Вихрь… колючий песок… бушующий океан и падающее на землю небо… вихри… Гладкая молодая кожа… грубая морщинистая… сорвана… гниет, сочится кровью, обнаженная плоть… Бешеная нескончаемая охота… скачка… звон цепей… гнилые зубы… дикое, тошнотворное, сводящее с ума падение, падение, падение… Горький запах… розы, сладкое сено…. Отчаяние, страх, огромная радость и леденящий душу ужас…
– Полегче, мальчик! Нельзя переживать их все. Только наблюдай. Пусть они живут своей жизнью, но не в тебе. Выбирать нужный ты научишься позже. – Сухой голос прозвучал внутри моей головы, перекрывая собой весь звучащий рядом с ним шум.
Попытки вздохнуть… грудь пронизывает нестерпимая боль, сердце колотится о клетку ребер, разрываясь от собственного бессилия. Меня окатывают волны эмоций, я не владею собой и едва не рыдаю от боли и удушья.
Крепкая рука схватила меня.
– Возьми себя в руки. Успокойся и посмотри снова.
Я нашел спасение в совершенном одиночестве, я часто прибегал к этому способу в подземельях гастеев. Только полностью успокоившись и расслабившись, я отпустил на волю свои чувства, позволив им работать в установленных мною рамках. Вскоре я снова плыл по океану сновидений, потом над ним, чтобы было удобнее наблюдать за тем, как появляются и изменяются сны на поверхности, похожей на полированное черное стекло.
– Лучше?
– Лучше, – прошептал я, пораженный тем, что видел в темных бархатных вихрях: за человеком гонятся волки… женщина бродит по огромному дому, лишенному пола, только толстые балки, и никак не может вспомнить, что она ищет… ребенок падает с лошади… падает… летит, гораздо дольше, чем позволяет расстояние от седла до земли. По своему желанию я пересекал широкий океан и смотрел на бесконечное разнообразие снов. Длинные истории и секундные сюжеты, длящиеся одно биение сердца. Всего несколько из них заслуживало пристального изучения.
– Остановись на том, который тебя заинтересовал, и потяни его, словно ты забросил в море сеть и теперь вылавливаешь видение. Затяни сеть и пусти в нее свой разум… руководи сном Когда у тебя появится навык, ты сможешь видеть события из жизни спящего, его родственников, узнать о нем больше.
Даже тому, кто часто бродил по душам людей, сделать все это было гораздо сложнее, чем казалось из простых указаний Ниеля. К тому времени как он советами помог мне добиться первого успеха и я проник в туманные видения погонщика ослов, который задремал на долгом и скучном пути от Вайяполиса до Кареша, я чувствовал себя совершенно измученным.
– Пока что достаточно, – заявил Ниель. – Человеческая плоть больше не вынесет. Попробуем еще раз завтра.
Но я не собирался прерывать урок так быстро.
– Еще один, – попросил я. – Да, я добровольно иду на это. – Я снова поплыл над извивающимися узорами. Еще трое спящих ожили под моей рукой: пастух с высокогорных лугов, которому снилась деревенская красавица, женщина, которую мучил кошмар о тяжелых родах, и раб, проводящий очередную ночь в тоске и безнадежности. На третий раз я начал чувствовать пространство и время, и еще структуру этих глубин. Я мог коснуться спящего, протянув руку через поток его видений, и понять, что когда я потренируюсь, то смогу не замечать причудливых узоров, а буду сразу видеть творящееся во сне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90