– Только слухи. – Но очень хотел бы знать. Я убедил Блеза прекратить набеги и предоставить Александру возможность наладить жизнь Империи. Но если людей обращают в рабство, если все становится хуже день ото дня, он не станет сидеть сложа руки. Я замедлил шаг и, когда принц вошел в обшарпанную таверну, задумался.
Я не могу сопровождать принца вечно. Ну не глупо ли мне оставаться с Александром, когда я могу использовать свою силу иначе, для более серьезных вещей, которым могу противостоять только я? Стоит ли мне и дальше оставаться с Александром, ожидая, когда исполнится призрачное обещание, заключенное в его феднахе? Может быть, я просто боюсь смотреть в лицо собственной судьбе?
Глубоко задумавшись, я уже не всматривался в ночь. Но я стоял, прислонившись к стене конюшни, поэтому услышал голоса, шепчущиеся за стеной мастерской, и легкие удаляющиеся шаги. Две пары ног. Проклятье! Я пнул нижнюю бочку в куче пустых пивных бочек, заставив всю кучу развалиться, потом перелетел через сломанную телегу и гору ржавых печных труб, сложенных на выходе со двора. Я свернул у мастерской налево, легко перепрыгивая с одной кучи мусора на другую, чтобы обмануть человека, целящегося тяжелой дубинкой туда, откуда я должен был появиться. Кто-то с дубинкой действительно стоял наготове, собираясь ударить меня, но я перекатился на бок, вскочил и уселся ему на спину раньше, чем он успел замахнуться. Он визжал, ерзал и бил меня по руке, стараясь освободиться, но я крепко прижимал его грязной земле, посылая вслед его сбежавшему товарищу бесполезное заклинание. Я не видел и не успел коснуться его, поэтому заклятие в лучшем случае только замедлит его шаги.
– Куда он пошел? – Теперь я прижимал человека, точнее, напуганного мальчишку к стене мастерской, все крепче сжимая его горло. – К кому пошел твой друг?
– Я не стану…
– Ты не сможешь солгать или не сказать того, что мне нужно знать, – произнес я угрожающим хриплым голосом, позволив своим глазам засветиться синим. Наверное, я выглядел очень странно и страшно. И конечно, мальчишка, которому и пятнадцати-то не было, не мог догадаться, что я злюсь на себя, а не на него.
– Его д-дядя судья, – выговорил он.
– Кому подчиняется этот судья? – Никакой надежды, что он из Беков.
– Лорду М-иирону.
– Рыжке?
Мальчик кивнул и осел на землю, дрожа всем телом, слезы ручьями текли по его грязному лицу. Я оставил его рыдать во дворе, а сам помчался в таверну.
Александр расплетал волосы. Он нахмурился при моем появлении.
– Где тебя…
– Надо уходить, мой господин. Я проявил беспечность. Уже сейчас один глупый мальчишка рассказывает местному судье о том, что он видел во дворе таверны. Я уверен, что их не было здесь во время вашего разговора с Серегом, но мы не можем рисковать. Понадеемся, что они заявятся сюда не сразу.
Александр потянулся за одеждой.
– Я все равно не хотел спать в этой крысиной норе.
– Я оседлаю лошадей. – Малвер выскочил за дверь. Через десять минут мы выехали из конюшни. Улицы были пусты, к таверне никто не скакал. Мы ехали медленно. Очень медленно. Копыта наших лошадей громко стучали, мы не могли пустить их вскачь, не привлекая ненужного внимания. Но когда мы подъехали к рыночной площади, я почувствовал что-то неладное. Рыночная площадь города в пустыне никогда не засыпает по-настоящему. Слишком многое необходимо успеть за короткую прохладную ночь между вечерними и утренними торгами. Однако сейчас площадь освещали только жаровни, кругом стояла давящая тишина.
Александр тоже насторожился. Он остановился, не доезжая до рыночной площади, указал на свои уши, потом на меня. Я провел ладонью перед глазами и прислушался. Попробовал на вкус сухой уличный воздух. Вдохнул тишину.
Они ждали нас на примыкающих к площади улицах… не меньше десяти человек. Я слышал их дыхание. Замерли. Наготове. Я чувствовал запах их оружия и запах пота, пропитавший их одежду. Если мы выедем на площадь, нас ждет сражение. Как они смогли оказаться здесь так быстро? Мальчишка, наверное, только-только закончил свой рассказ.
Я кивнул головой в сторону рынка и поднял десять пальцев, пять справа и пять слева. Потом еще три и четыре возле ворот. Осторожность требовала, чтобы мы оставили Вассани и нашли другой способ попасть в Танжир. Но Александр приподнял край балахона и взялся за рукоятку меча. Малвер с облегчением вздохнул и тоже выхватил меч. Александр махнул ему, чтобы он ехал прямо к Вассани. Мы с принцем останемся между ними и ждущими в засаде дерзийцами, а потом будем вместе пробиваться к воротам. Александр посмотрел на меня, склонив голову, потом помахал локтями и вопросительно поднял брови. Я усмехнулся, отрицательно покачал головой и вынул меч. Он издал дерзийский боевой клич, и я поскакал на битву вслед за ним. Сегодня никаких крыльев.
Выскочив из-за поворота, мы проехали почти полпути к рыночной площади, прежде чем первый воин нагнал нас. Александр обезоружил его одним ударом и радостно завопил. Повозка Вассани стояла почти посреди площади, далеко от ворот. По крайней мере, она успеет окончательно проснуться.
Врагов было слишком много. Вскоре я уже дрался сразу с двумя, без особого успеха. Александр остался где-то справа, сражаясь с огромным воином, чья лошадь испуганно взбрыкнула, когда меч принца настиг ее всадника. Конь Александра стоял неподвижно. Держись, мой господин, молил я. Если ты упадешь, все кончено. Но у меня не было времени волноваться о принце. Огромный клинок просвистел у меня над ухом, и я сам едва не вывалился из седла, поскольку не умел сражаться верхом. Демоны в своих битвах не используют лошадей. Боги ночи, если бы с нами был Совари! Я парировал Удар, едва не вырвавший мою руку из сустава. Каждый взмах отдавался болью в правом боку.
Вцепившись в поводья левой рукой, заставляя свою лошадь стоять неподвижно, я ударил нападающего на меня дерзийца. По граду проклятий я догадался, что мой меч настиг его, но зато я совсем забыл о втором воине. Увернуться. Снова удар. Не подпускай этого. Думай. Да. Здесь есть ритм. Главное, найти его. Стой спокойно, глупое животное. Как я могу сражаться, если ты норовишь уйти из-под меня?
Пока я бился с одним воином, у другого вдруг возникло ощущение, что ему под одежду заползли змеи. Я заметил, что Александр парировал удар, который мог бы лишить его руки, и увидел краем глаза едущую к нам с мечом в руке Вассани. Она тут же взяла на себя одного дерзийца. Сражаясь, она улыбалась, ее гибкое тело было сильным и ловким. Малвер, с мечом в одной руке и кинжалом в другой, прикончил дерзийца, зашедшего мне со спины.
– Мой господин! – прокричал я. – Пора уходить! – Давно пора.
Александр уложил еще одного врага и, нанося размеренные удары, начал медленно отступать. Его сапог был теперь на виду, один из воинов Рыжки ударил по нему. Но меч попал на железную вставку и отскочил, а Александр, смеясь, пронзил нападавшему плечо.
Я отбил очередную атаку и сосредоточился на заклятии… ветер… песок… не легкое заклинание, позволяющее замести следы, но и конечно же не парайво. Нужно просто засыпать глаза нападающим на нас, чтобы можно было спокойно уйти. Чтобы остались силы. Готово… выплесни из себя бурю и держи ее. До самых ворот. К стене ехало подкрепление, но мы уже проезжали через ворота. Взрывом мелидды я выпустил несколько дующих в разных направлениях ветров, которые смели скопившиеся за долгие годы кучи песку, удерживающие створки ворот. Ворота скрипнули и захлопнулись прямо перед носом у преследователей.
– Я узнаю, как ты это делаешь! – прокричала Вассани, заглушая рев ветра. Она оставляла мне надежду. Обещание.
Мы уже были готовы с триумфом мчаться прочь от города, но наши улыбки умерли, не родившись, когда мы оглянулись и увидели то, что осталось у нас за спиной. На городской стене лежала толстая балка, с которой свисал подвешенный за ноги человек. Как и у тех других, из Карн-Хегеса, у него были отрезаны губы и нос, а коса привязана к языку. Он был мертв. Его живот распарывали до тех пор, пока из него не вывалились все внутренности. Лента воина Императора свисала с его шеи.
– Нет! – Отчаянный крик Александра, наверное, был слышен в Загаде.
Так вот почему они знали, где нас ждать… и почему они не знали, где нас найти. Совари выдал им одну тайну, чтобы скрыть другую. Они разослали шпионов по всем гостиницам, но глупые мальчишки, конечно, не ожидали, что наследник трона будет давать аудиенцию в грязном дворе за дубильной мастерской.
– У нас нет времени, мой господин, – хрипло проговорил я. – Пусть его жертва не окажется напрасной. Мы должны ехать.
Но мы слишком замешкались. Я был подавлен и забыл о ветре. Со стены по неподвижному воздуху полетели стрелы. У себя за спиной я услышал звук удара, потом еще. Я развернулся и увидел, как Вассани, пронзенная с двух сторон, падает из седла. Малвер подхватил ее только для того, чтобы получить стрелу в спину, потом еще одну и еще. Брат и сестра рухнули на землю, слившись в смертельном объятии. Какая дорогая победа.
– Мы должны ехать, – едва выговорил я, пытаясь сдержать наползающую, нет, яростно клокочущую тьму. – Они мертвы. Они все мертвы.
ГЛАВА 30

Мы с Александром скитались по дорогам Манганара и Азахстана до конца лета, прячась, убегая, скрываясь в хижинах пастухов и путешествуя с караванами, ночуя в деревнях, конюшнях и переулках, пока принц искал того дворянина, который предоставит ему убежище или согласится поддержать его как-то иначе. Я пытался выполнять миссию Совари. Через некоторое время я научился менять внешность и становиться более или менее похожим на дерзийца. Но никто не верил незнакомцу, а я никогда не был дипломатом. Мы не осмеливались писать, поскольку знатные дерзийцы не умеют писать и читать, а нанятые писцы всегда готовы продать ни за грош. Не видя другого выхода, принц ездил разговаривать сам. Дважды он обнаруживал присутствие Двадцатки и уезжал, не объявляя о своем прибытии. Дважды ему резко отказывали. Пять лордов дали ему аудиенцию, но пообещали то же, что Мардек и Бек. Они не поддержат Александра, если он не докажет им, что на его стороне не только он сам. Один раз нам пришлось с боем выбираться из огороженного высокой стеной сада, и мы едва выжили. Но принц не сдавался. Он был мрачен и подавлен, почти не говорил, за исключением случаев, когда мы обсуждали способ добраться из одного места в другое. Он все время пытался разузнать что-нибудь новое о тех Домах, которые могли бы поддержать его, и останавливался только для того, чтобы дать отдых лошадям.
Мы очень спешили. В Танжире мы потеряли не только друзей, но и большую часть присланного Кирилом. К концу лета наша одежда превратилась в лохмотья, а сами мы заметно отощали. Мы с трудом находили одежду, в которой принц мог предстать перед очередным лордом, согласившимся на встречу, а приходить в балахоне он отказывался наотрез, чтобы не подумали, будто он что-то скрывает.
Через две недели после бегства из Танжира Александр выбросил свой сапог. Каждый раз, когда он сходил с коня, он заставлял себя ходить, по городу, по деревне, по пустыне, чтобы вернуть ноге силу и подвижность. Вскоре мы выбросили и костыли, и он стал пользоваться только тростью. Нога срослась ровно и чисто, я не сомневался, что скоро она будет служить ему не хуже, чем раньше, но эта маленькая радость только лишний раз напоминала, чего он лишился.
– Наверное, настало время снова обратиться к твоему кузену, – сказал я однажды ночью, когда мы прогуливались по заброшенной дороге за Андассаром, деревенькой, в которой мы прятались уже несколько дней, ожидая возвращения из Загада в замок лорда Наддасина. – Мы больше не можем позволять Аврелю нас кормить. Мария сказала мне вчера, что их деревня через десять дней платит оброк. До зимнего урожая еще четыре месяца, и я не представляю, как они доживут.
– Я не хочу подвергать Кирила излишней опасности, если, конечно, он еще жив. Но если ты настаиваешь, мы уедем. Будем есть траву, если придется. Вернемся в пустыню и будем охотиться.
Вечно одно и то же.
– Мы не можем вернуться в пустыню. Там нечем кормить лошадей, а денег на покупку фуража у нас нет. Если лошади падут, мы пойдем пешком, и, хотя твоя нога заживает прекрасно, сомневаюсь, что ты сможешь дойти до Вайяполиса. Кроме того, нам не войти в город, потому что нечем заплатить у ворот. Создать иллюзию, когда речь идет о деньгах, невозможно. Люди слишком часто имеют с ними дело и слишком внимательно их рассматривают. В небольшом городке я мог бы заработать письмом, но при условии, что наниматель не поинтересуется, почему писарь выглядит словно последний нищий, а пахнет еще хуже. Я могу выполнять и другие работы, но только единственные люди с деньгами сейчас дерзийцы, и ни один дерзиец не наймет эззарийца с клеймом раба на плече. Мой господин, я понимаю ваши чувства, но настало время остановиться и подумать.
Я не собирался заходить так далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90