Внезапно я резко остановился. Глубокий разлом тянулся снизу до самого верха. Хотя трещина была глубокой, она еще не прошла насквозь. Я потрогал разлом пальцами. Неужели кто-то еще готовится явиться сюда и заделать ее собой? Боюсь, что нет, двенадцать казалось мне «правильным» числом, законченным, и я не хотел, чтобы эта стена стала бы еще чьим-то будущим. Ужасной судьбой. Я ведь знал обо всем, но не помнил.
– Объясните мне, – попросил я, усаживаясь на землю под стеной, закрывая глаза и подставляя лицо солнечным лучам. – Кто-нибудь из вас, придите и расскажите мне, что вы сделали. Я должен знать, тот дар, который мне предлагают, это благодарность за то, что вы совершили, или же, приняв его, я сделаю вашу жертву бесполезной?
Я долго сидел там, разглядывая одно лицо за другим, мои мозги гудели от напряжения, когда я пытался выжать из них воспоминания, но вспомнил очень мало. Тот молодой человек, который был моим другом, любил спать на свежем воздухе под звездами и плавать в глубоких озерах, он оставался под водой неделями, специально превращаясь для этого. Серьезная девушка каким-то образом превосходила меня талантами, и я часто обижался на нее из-за этого. Лучник был превосходным охотником и суровым наставником, его любили и ненавидели одновременно, однажды он взял моего друга, девушку и меня в некое удивительное путешествие, воспоминания о котором покинули меня.
Разумеется, я помнил о Виксе больше, чем о других, ведь я жил с ним в изгнании. Но почему-то мне стало казаться, что его никогда не было в Кир-Вагоноте. Я никак не мог отделаться от этой мысли, которая вообще-то была совершенно бессмысленна. Никто не предполагал, что мы, рекконарре, разделим свои души на две части. Почему же кто-то из нас оказался свободным от расплаты за пророчество, после которого мы решили покинуть Кир-Наваррин и уничтожить себя?
Как и в Кир-Вагоноте, я ощутил стыд за то, что сделал с Денасом, человеком долга, который полностью осознавал, на что он идет, когда предложил мне свою жизнь. Хотя он молчал, я снова и снова искал внутри себя то, что осталось от него.
Наконец я прекратил поиски, так и не ответив ни на один вопрос. Откинувшись на траву, я наслаждался тишиной полудня. Высоко над горами парила золотисто-коричневая птица, сильная, грациозная, на какой-то миг она поймала ветер и неподвижно зависла в небе, прежде чем развернуться и исчезнуть за вершинами гор. Птица навела меня на мысль о Блезе, а потом об остальных друзьях, которых оставил в мире людей… настоящем мире, как я думал о нем. Они казались мне так далеко, так же далеко, как и те, чьи лица мелькали в стене. Но стена стоит здесь уже сотни лет, тогда как Катрин, Фиона, Блез, Александр…
Я резко сел. Пятый день. Если время идет в обоих мирах с одной скоростью, на этот день назначен набег на Сиру, в это день мир Александра изменится к лучшему или к худшему, повернется к жизни или гибели. Я должен быть там. Мне казалось, что с тем же успехом я могу оказаться на звезде Элемиель, таким огромным мне представлялось расстояние между мной и Александром и такой прочной нить, связывающая меня с Тиррад-Нором. Даже если бы он был на другой стороне стены, я сомневался, что смог бы добраться туда. Но тут я вспомнил предложение Ниеля и его обещание. Но мадоней ненавидит Александра, и он может влиять на сны. В смятении я вскочил на ноги и побежал к дому, зовя хозяина.
– Что случилось, мальчик? – Ниель стоял на широких ступенях, ведущих в сад. Его глаза покраснели, он выглядел усталым.
Я замер у подножия лестницы.
– Расскажи мне о своих злодеяниях в мире людей, Ниель. Это ты навеял на фритянина сон об убийстве? А тот Рыжка, он убил свою жену, маленькую девочку, из-за тебя? Это ты виноват во всем?
– Какое это имеет значение? Ты же знаешь, я не люблю людей и поступаю с ними как пожелаю.
– Тебе известно, что готовится сегодня? Ты уже повлиял на кого-нибудь? Сделал что-нибудь, чтобы все провалилось? – Меня трясло от дурного предчувствия. Он может сделать так, чтобы Александра убили.
Ниель пожал плечами.
– Я могу только делить с другими их сны и видения, а не читать мысли и вникать в поступки. Я просто ищу спящих, чьи сны интересны. Очень много снов состоит из обрывков, или они слишком странные или слишком призрачные, чтобы от них была польза. Но ты прав, я нашел плодородную почву в этих дерзийцах. Они воплощают все, что я ненавижу, поэтому мне доставляет особое удовольствие стравливать их. – Не желая больше со мной разговаривать, он двинулся к дому.
– Отправь меня туда, – потребовал я. Он замер, но не повернул головы.
– Куда?
– К Александру. В Сиру. Если я тебе не безразличен, если ты действительно хочешь моими руками нести в мир любовь, добро и надежду, мое сердце принадлежит тебе, Ниель, хотя разум требует, чтобы я опасался тебя. Позволь мне помочь им. Я больше ни о чем не прошу. После этого я дам тебе ответ, могу согласиться или не согласиться, но если ты не пошлешь меня туда сейчас, ответ наверняка будет отрицательным.
– Ты угрожаешь мне из-за этого ничтожного человечишки! – Он развернулся, грозно хмуря брови. Если легенды говорят правду, мрачное настроение бога вызывает ураган. Вполне вероятно.
– Нет. Не угрожаю. И никогда не буду. – Это «никогда» было правдой. Даже опасаясь того, что он мог сделать, я ни за что не причинил бы ему вреда. – Я уже говорил тебе, что верю в судьбу Александра. Если ты допустишь, чтобы с ним что-то случилось, я не смогу поверить в твои добрые намерения. Если ты хочешь, чтобы я все исправил, взял на себя твои заботы, ты должен начать прямо теперь, а не тогда, когда я позволю тебе лишить меня человеческой природы.
Он разрастался в своем гневе, его присутствие казалось мне огромным, как гора. Я был готов выпустить крылья и улететь, если он взорвется, но прошел миг, Ниель снова повернулся к двери и был уже нормального размера.
– Я не пошлю тебя ни к этому принцу, ни к рекконарре, который летает с тобой. К кому-нибудь другому. К незнакомцу.
– Но это должен быть кто-то из сторонников Александра. – Не шути со мной, старик.
– Помни, что ты все еще уязвим. Я не хочу твоей гибели.
– Я вернусь. – Прекрасно осознавая свою уязвимость с любой стороны сна, я поднялся по ступеням и еще раз вступил в игру.
ГЛАВА 42
Пустыня была усеяна телами… ужин стервятников… Птицы смотрели на меня с негодованием – я помешал их пиру. Искалеченные тела, скованные друг с другом цепями, лежали лицами вниз, все, кроме нескольких обнаженных мальчиков… Они развернуты лицом вверх, и прекрасно видно, что птицы успели сотворить своими острыми клювами… сейчас дети были уже мертвы, но сердце все равно сжималось при виде того, что с ними успели сделать не стервятники. Поздно… слишком поздно…
– Это тот, кто тебе нужен?
– Да. – Мы коснулись множества снов, пугающих, неясных, иногда совершенно не связанных с грядущими событиями, но вот этот… Без всякого сомнения, спящий видел караван рабов в Андассаре, и теперь его воображение рисовало возможные последствия набега на Сиру.
– И ты выбрал этот путь добровольно?
– Да, да. Давай покончим с этим.
– Да будет так.
Я бреду между телами, теперь они сложены друг на друга… колени согнуты… все мертвы.
– В этот раз мы их спасем, – сказал я. – В этот раз… – Над моей головой, заслонив солнце, заклубилась тьма… удушающая вонь… и так темно… все ниже, все ближе к земле, и повсюду снова рабы, еще больше… все мертвы… Кто-то ударяет по цепям, ругаясь при каждом ударе, разбивающем железные браслеты, собирает железо в кучу, чтобы потом отправить в огонь горна.
– Эй! – позвал я.
Человек развернулся и поднял топор. Слезы заливали его лицо оставляя на щеках светлые дорожки. Его лицо было незнакомо, но, в конце концов, кто же снится себе со своим лицом? Я перехватил его опускающуюся руку, интересно, что произойдет, если он убьет меня во сне?
– Я пришел, чтобы помочь. Просыпайся. – Он посмотрел на меня озадаченно и прикоснулся к моей протянутой руке…
Ужасное пекло. Я заморгал, стараясь прийти в себя после перемещения и стараясь не двигаться, пока я не пойму, что меня окружает. Скорее всего пустыня. Красноватая скала передо мной дышала жаром, мое тело отбрасывало длинную тень слева, значит, солнце идет на закат или на восход, но оно все равно пекло немилосердно. Слева от меня на некотором расстоянии возвышались еще горы, отвесные красные утесы, их поверхность была волнистой, как поверхность дюн. Желтоватый свет, заливающий утесы, подсказал мне, что день идет на убыль. Я осторожно поворачивал голову, не поднимая ее, пока не увидел, что творится справа от меня.
Мне в шею упирался острый металл, руку, рефлекторно потянувшуюся к перевязи на поясе, прижимал тяжелый башмак.
– Кто ты? – Нервный высокий голос был мне незнаком.
– Друг. Могу я сесть и поговорить нормально, пока ты не переломал мне пальцы?
– Медленно. Оставайся на земле. Положи руки на голову. – В тембре его голоса не было ничего знакомого. Послушно положив ладони на затылок, я сел и повернулся к нему лицом. Да, незнакомец. Я первый раз видел этого человека с раскрашенным черно-белым лицом. Наверное, он просто слышал истории о нападении на караван рабов. Его темная борода, украшенная бусинами, выдавала в нем сузейнийца, его мутные от сна глаза смотрели на меня, узнавая.
– Я друг Блеза, только что приехал, – пояснил я. – Ты, наверно, видел меня в Таине-Кеддаре, или… Не встречались ли мы три дня назад в Таине-Хорете? Я был с Аведди. -
Он мог быть одним из слуг сузейнийского короля. Или одним из сыновей короля, провожавших нас в главную палатку… Да, наверное, так, уж очень гордая у него выправка.
Человек отодвинул от моей шеи меч, но не стал убирать его в ножны. Он держал меч умело, но волнение в его голосе и напряженные движения говорили о том, что он не бывал в настоящих битвах.
– Как ты сюда попал? – Он нервно оглядел тропинку, которая, похоже, была единственным путем вниз с красной скалы, на которой мы находились. – Почему никто не дал мне знать, что ты поднимаешься?
Со скалы местность прекрасно просматривалась, я понял, что этого человека послали сюда, чтобы наблюдать. Далеко внизу, прямо из скалы, вырастала крепость.
– Скорее всего их разморило от жары, – предположил я. – А может, они заметили, что я без оружия и, судя по всему, не собираюсь сбрасывать тебя со скалы. – Кивком головы я указал на крепость. – Лучше бы ты пригнулся и не выставлял оружие на солнце, иначе сюда заявится кто-нибудь менее дружелюбный, чем я.
Подозреваю, что он покраснел под боевой раскраской, опускаясь на землю. Не сводя с меня подозрительного взгляда, он издал приглушенный крик горлицы. Только когда мы услышали снизу ответный крик, он немного расслабился, убрал меч в ножны и улегся на живот, чтобы продолжать наблюдение.
– Я пришел от имени Аведди осмотреть все еще раз, – продолжал я. – Убедиться, что воины готовы. Ты что-нибудь заметил?
– Ничего. Еще задолго до рассвета все утихло. – Можно было подумать, что это его заслуга.
Но он был прав. Крепость не подавала признаков тревоги. Вообще признаков жизни. Даже тех, которые естественны для любого форта.
– Ты не видел слуг? Пастухов? Охотников? – Перед крепостью располагалось сухое ущелье с высокими отвесными стенами. Внутри крепости, должно быть, хороший запас воды, ведь она примыкает к горам, откуда наверняка стекают ручьи, а вот все остальное им должны привозить караваны. И если здесь, как говорил Александр, обитает сто пятьдесят человек, тогда у них должно быть хотя бы небольшое стадо: молочные козы, овцы или свиньи. Такое стадо можно пасти за скалой, куда стекают ручьи и где растет трава. Значит, раз в день кто-то должен приносить молоко или убитую на охоте дичь. – Странно, что никто не доставляет провизию такому большому гарнизону.
Молодой сузейниец негодующе засопел. Наверное, в моем замечании ему послышался укор лично ему.
– Да, господин, но я-то тут причем? Аведди сказал, что здесь живут сто пятьдесят человек, я уважаю его, хотя, если бы не он, я не поверил бы, что столько людей могут вести себя так тихо. Но они не знают, что мы здесь, и Аведди прикончит их своей могучей рукой, как только они посмеют высунуть нос из крепости.
Я постарался не улыбнуться, он заметил это, и его уязвленная гордость оскорбилась еще больше. Густые брови сошлись на переносице.
– Мне очень стыдно, господин, Госсопар, должно быть, наказал меня, наслав этот ужасный сон. Прошлой ночью добрый Адмет сказал, что мой друг Якор сменит меня на закате, чтобы я мог ехать на битву вместе с Аведди, представлять собой весь сузейнийский народ. Вы ведь не пришли сообщить мне, что я не еду? Я всю свою жизнь жду случая участвовать в битве. Якор отличный парень, он протрубит в рог, если дерзийцы выедут из крепости.
Его желание ринуться в битву было таким заразительным, что у меня сжались кулаки. «Ты оказываешься… привязанным к тому, кто ведет тебя через сон», – сказал Ниель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Объясните мне, – попросил я, усаживаясь на землю под стеной, закрывая глаза и подставляя лицо солнечным лучам. – Кто-нибудь из вас, придите и расскажите мне, что вы сделали. Я должен знать, тот дар, который мне предлагают, это благодарность за то, что вы совершили, или же, приняв его, я сделаю вашу жертву бесполезной?
Я долго сидел там, разглядывая одно лицо за другим, мои мозги гудели от напряжения, когда я пытался выжать из них воспоминания, но вспомнил очень мало. Тот молодой человек, который был моим другом, любил спать на свежем воздухе под звездами и плавать в глубоких озерах, он оставался под водой неделями, специально превращаясь для этого. Серьезная девушка каким-то образом превосходила меня талантами, и я часто обижался на нее из-за этого. Лучник был превосходным охотником и суровым наставником, его любили и ненавидели одновременно, однажды он взял моего друга, девушку и меня в некое удивительное путешествие, воспоминания о котором покинули меня.
Разумеется, я помнил о Виксе больше, чем о других, ведь я жил с ним в изгнании. Но почему-то мне стало казаться, что его никогда не было в Кир-Вагоноте. Я никак не мог отделаться от этой мысли, которая вообще-то была совершенно бессмысленна. Никто не предполагал, что мы, рекконарре, разделим свои души на две части. Почему же кто-то из нас оказался свободным от расплаты за пророчество, после которого мы решили покинуть Кир-Наваррин и уничтожить себя?
Как и в Кир-Вагоноте, я ощутил стыд за то, что сделал с Денасом, человеком долга, который полностью осознавал, на что он идет, когда предложил мне свою жизнь. Хотя он молчал, я снова и снова искал внутри себя то, что осталось от него.
Наконец я прекратил поиски, так и не ответив ни на один вопрос. Откинувшись на траву, я наслаждался тишиной полудня. Высоко над горами парила золотисто-коричневая птица, сильная, грациозная, на какой-то миг она поймала ветер и неподвижно зависла в небе, прежде чем развернуться и исчезнуть за вершинами гор. Птица навела меня на мысль о Блезе, а потом об остальных друзьях, которых оставил в мире людей… настоящем мире, как я думал о нем. Они казались мне так далеко, так же далеко, как и те, чьи лица мелькали в стене. Но стена стоит здесь уже сотни лет, тогда как Катрин, Фиона, Блез, Александр…
Я резко сел. Пятый день. Если время идет в обоих мирах с одной скоростью, на этот день назначен набег на Сиру, в это день мир Александра изменится к лучшему или к худшему, повернется к жизни или гибели. Я должен быть там. Мне казалось, что с тем же успехом я могу оказаться на звезде Элемиель, таким огромным мне представлялось расстояние между мной и Александром и такой прочной нить, связывающая меня с Тиррад-Нором. Даже если бы он был на другой стороне стены, я сомневался, что смог бы добраться туда. Но тут я вспомнил предложение Ниеля и его обещание. Но мадоней ненавидит Александра, и он может влиять на сны. В смятении я вскочил на ноги и побежал к дому, зовя хозяина.
– Что случилось, мальчик? – Ниель стоял на широких ступенях, ведущих в сад. Его глаза покраснели, он выглядел усталым.
Я замер у подножия лестницы.
– Расскажи мне о своих злодеяниях в мире людей, Ниель. Это ты навеял на фритянина сон об убийстве? А тот Рыжка, он убил свою жену, маленькую девочку, из-за тебя? Это ты виноват во всем?
– Какое это имеет значение? Ты же знаешь, я не люблю людей и поступаю с ними как пожелаю.
– Тебе известно, что готовится сегодня? Ты уже повлиял на кого-нибудь? Сделал что-нибудь, чтобы все провалилось? – Меня трясло от дурного предчувствия. Он может сделать так, чтобы Александра убили.
Ниель пожал плечами.
– Я могу только делить с другими их сны и видения, а не читать мысли и вникать в поступки. Я просто ищу спящих, чьи сны интересны. Очень много снов состоит из обрывков, или они слишком странные или слишком призрачные, чтобы от них была польза. Но ты прав, я нашел плодородную почву в этих дерзийцах. Они воплощают все, что я ненавижу, поэтому мне доставляет особое удовольствие стравливать их. – Не желая больше со мной разговаривать, он двинулся к дому.
– Отправь меня туда, – потребовал я. Он замер, но не повернул головы.
– Куда?
– К Александру. В Сиру. Если я тебе не безразличен, если ты действительно хочешь моими руками нести в мир любовь, добро и надежду, мое сердце принадлежит тебе, Ниель, хотя разум требует, чтобы я опасался тебя. Позволь мне помочь им. Я больше ни о чем не прошу. После этого я дам тебе ответ, могу согласиться или не согласиться, но если ты не пошлешь меня туда сейчас, ответ наверняка будет отрицательным.
– Ты угрожаешь мне из-за этого ничтожного человечишки! – Он развернулся, грозно хмуря брови. Если легенды говорят правду, мрачное настроение бога вызывает ураган. Вполне вероятно.
– Нет. Не угрожаю. И никогда не буду. – Это «никогда» было правдой. Даже опасаясь того, что он мог сделать, я ни за что не причинил бы ему вреда. – Я уже говорил тебе, что верю в судьбу Александра. Если ты допустишь, чтобы с ним что-то случилось, я не смогу поверить в твои добрые намерения. Если ты хочешь, чтобы я все исправил, взял на себя твои заботы, ты должен начать прямо теперь, а не тогда, когда я позволю тебе лишить меня человеческой природы.
Он разрастался в своем гневе, его присутствие казалось мне огромным, как гора. Я был готов выпустить крылья и улететь, если он взорвется, но прошел миг, Ниель снова повернулся к двери и был уже нормального размера.
– Я не пошлю тебя ни к этому принцу, ни к рекконарре, который летает с тобой. К кому-нибудь другому. К незнакомцу.
– Но это должен быть кто-то из сторонников Александра. – Не шути со мной, старик.
– Помни, что ты все еще уязвим. Я не хочу твоей гибели.
– Я вернусь. – Прекрасно осознавая свою уязвимость с любой стороны сна, я поднялся по ступеням и еще раз вступил в игру.
ГЛАВА 42
Пустыня была усеяна телами… ужин стервятников… Птицы смотрели на меня с негодованием – я помешал их пиру. Искалеченные тела, скованные друг с другом цепями, лежали лицами вниз, все, кроме нескольких обнаженных мальчиков… Они развернуты лицом вверх, и прекрасно видно, что птицы успели сотворить своими острыми клювами… сейчас дети были уже мертвы, но сердце все равно сжималось при виде того, что с ними успели сделать не стервятники. Поздно… слишком поздно…
– Это тот, кто тебе нужен?
– Да. – Мы коснулись множества снов, пугающих, неясных, иногда совершенно не связанных с грядущими событиями, но вот этот… Без всякого сомнения, спящий видел караван рабов в Андассаре, и теперь его воображение рисовало возможные последствия набега на Сиру.
– И ты выбрал этот путь добровольно?
– Да, да. Давай покончим с этим.
– Да будет так.
Я бреду между телами, теперь они сложены друг на друга… колени согнуты… все мертвы.
– В этот раз мы их спасем, – сказал я. – В этот раз… – Над моей головой, заслонив солнце, заклубилась тьма… удушающая вонь… и так темно… все ниже, все ближе к земле, и повсюду снова рабы, еще больше… все мертвы… Кто-то ударяет по цепям, ругаясь при каждом ударе, разбивающем железные браслеты, собирает железо в кучу, чтобы потом отправить в огонь горна.
– Эй! – позвал я.
Человек развернулся и поднял топор. Слезы заливали его лицо оставляя на щеках светлые дорожки. Его лицо было незнакомо, но, в конце концов, кто же снится себе со своим лицом? Я перехватил его опускающуюся руку, интересно, что произойдет, если он убьет меня во сне?
– Я пришел, чтобы помочь. Просыпайся. – Он посмотрел на меня озадаченно и прикоснулся к моей протянутой руке…
Ужасное пекло. Я заморгал, стараясь прийти в себя после перемещения и стараясь не двигаться, пока я не пойму, что меня окружает. Скорее всего пустыня. Красноватая скала передо мной дышала жаром, мое тело отбрасывало длинную тень слева, значит, солнце идет на закат или на восход, но оно все равно пекло немилосердно. Слева от меня на некотором расстоянии возвышались еще горы, отвесные красные утесы, их поверхность была волнистой, как поверхность дюн. Желтоватый свет, заливающий утесы, подсказал мне, что день идет на убыль. Я осторожно поворачивал голову, не поднимая ее, пока не увидел, что творится справа от меня.
Мне в шею упирался острый металл, руку, рефлекторно потянувшуюся к перевязи на поясе, прижимал тяжелый башмак.
– Кто ты? – Нервный высокий голос был мне незнаком.
– Друг. Могу я сесть и поговорить нормально, пока ты не переломал мне пальцы?
– Медленно. Оставайся на земле. Положи руки на голову. – В тембре его голоса не было ничего знакомого. Послушно положив ладони на затылок, я сел и повернулся к нему лицом. Да, незнакомец. Я первый раз видел этого человека с раскрашенным черно-белым лицом. Наверное, он просто слышал истории о нападении на караван рабов. Его темная борода, украшенная бусинами, выдавала в нем сузейнийца, его мутные от сна глаза смотрели на меня, узнавая.
– Я друг Блеза, только что приехал, – пояснил я. – Ты, наверно, видел меня в Таине-Кеддаре, или… Не встречались ли мы три дня назад в Таине-Хорете? Я был с Аведди. -
Он мог быть одним из слуг сузейнийского короля. Или одним из сыновей короля, провожавших нас в главную палатку… Да, наверное, так, уж очень гордая у него выправка.
Человек отодвинул от моей шеи меч, но не стал убирать его в ножны. Он держал меч умело, но волнение в его голосе и напряженные движения говорили о том, что он не бывал в настоящих битвах.
– Как ты сюда попал? – Он нервно оглядел тропинку, которая, похоже, была единственным путем вниз с красной скалы, на которой мы находились. – Почему никто не дал мне знать, что ты поднимаешься?
Со скалы местность прекрасно просматривалась, я понял, что этого человека послали сюда, чтобы наблюдать. Далеко внизу, прямо из скалы, вырастала крепость.
– Скорее всего их разморило от жары, – предположил я. – А может, они заметили, что я без оружия и, судя по всему, не собираюсь сбрасывать тебя со скалы. – Кивком головы я указал на крепость. – Лучше бы ты пригнулся и не выставлял оружие на солнце, иначе сюда заявится кто-нибудь менее дружелюбный, чем я.
Подозреваю, что он покраснел под боевой раскраской, опускаясь на землю. Не сводя с меня подозрительного взгляда, он издал приглушенный крик горлицы. Только когда мы услышали снизу ответный крик, он немного расслабился, убрал меч в ножны и улегся на живот, чтобы продолжать наблюдение.
– Я пришел от имени Аведди осмотреть все еще раз, – продолжал я. – Убедиться, что воины готовы. Ты что-нибудь заметил?
– Ничего. Еще задолго до рассвета все утихло. – Можно было подумать, что это его заслуга.
Но он был прав. Крепость не подавала признаков тревоги. Вообще признаков жизни. Даже тех, которые естественны для любого форта.
– Ты не видел слуг? Пастухов? Охотников? – Перед крепостью располагалось сухое ущелье с высокими отвесными стенами. Внутри крепости, должно быть, хороший запас воды, ведь она примыкает к горам, откуда наверняка стекают ручьи, а вот все остальное им должны привозить караваны. И если здесь, как говорил Александр, обитает сто пятьдесят человек, тогда у них должно быть хотя бы небольшое стадо: молочные козы, овцы или свиньи. Такое стадо можно пасти за скалой, куда стекают ручьи и где растет трава. Значит, раз в день кто-то должен приносить молоко или убитую на охоте дичь. – Странно, что никто не доставляет провизию такому большому гарнизону.
Молодой сузейниец негодующе засопел. Наверное, в моем замечании ему послышался укор лично ему.
– Да, господин, но я-то тут причем? Аведди сказал, что здесь живут сто пятьдесят человек, я уважаю его, хотя, если бы не он, я не поверил бы, что столько людей могут вести себя так тихо. Но они не знают, что мы здесь, и Аведди прикончит их своей могучей рукой, как только они посмеют высунуть нос из крепости.
Я постарался не улыбнуться, он заметил это, и его уязвленная гордость оскорбилась еще больше. Густые брови сошлись на переносице.
– Мне очень стыдно, господин, Госсопар, должно быть, наказал меня, наслав этот ужасный сон. Прошлой ночью добрый Адмет сказал, что мой друг Якор сменит меня на закате, чтобы я мог ехать на битву вместе с Аведди, представлять собой весь сузейнийский народ. Вы ведь не пришли сообщить мне, что я не еду? Я всю свою жизнь жду случая участвовать в битве. Якор отличный парень, он протрубит в рог, если дерзийцы выедут из крепости.
Его желание ринуться в битву было таким заразительным, что у меня сжались кулаки. «Ты оказываешься… привязанным к тому, кто ведет тебя через сон», – сказал Ниель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90