.. Кэтлин усмехнулась. Чаще они с ним на пару имели секреты от других.
Дойдя до своего любимого дерева, раскидистого ореха, она отстегнула от пояса ПАД, села, раскрыла его, пристроила на коленях и начала скачивать почту. Так, обычная внутрифакультетская переписка - надо просмотреть после, убедиться, что не пропустила ничего важного... Кэтлин до сих пор не удалось написать фильтр, со стопроцентной надежностью отсеивавший бы все ненужное. Однажды она даже обвинила Намира, главу факультета, в том, что он нарочно составляет свои письма так, чтобы ни один программный фильтр не смог вычленить суть. В ответ он лишь подмигнул: "Что ж, Кэтлин, если твой фильтр не справляется, напиши фильтр получше". Конечно, она приняла вызов - и, конечно же, письма Намира немедленно сделались еще более туманными... Кэтлин улыбнулась. Возясь с этими проклятыми фильтрами, она узнала о самообучающихся системах гораздо больше, чем за три года лекций. Метод Намира, может, и был жесток, но действовал неплохо.
Гак, что еще? Пара вид-мэйлов от друзей, ничего серьезного... От Юкио - ни словечка, но это неудивительно, они договорились встретиться здесь после его экзамена, поэтому писать он мог бы только о том, то не сможет прийти. Уведомление о том, что сегодня - собрание в клубе "Цугцванг"... На это письмо Кэтлин ответила, что непременно будет присутствовать, - две-три партии в шахматы будут лучшей разминкой перед завтрашним экзаменом по физике, а лишняя зубрежка того и гляди кончится перегревом мозга...
О, а вот и от папки!
Кэтлин взглянула на часы "манжеты" и нажала кнопку, выводя на дисплей время по Гринвичу, принятое на всех космических кораблях и для всех космических экспедиций. Сейчас летнее время, выходит, всего четыре часа разницы. На "Полякове" скоро вечер... Обычно отец писал ей именно по вечерам, в иное время суток - лишь в тех случаях, когда хотел поведать что-то особенное, выходящее за рамки обычной корабельной рутины. Кэтлин фыркнула. Как будто не понимает, что для нее абсолютно все, происходящее на борту "Полякова", необычно и удивительно! Она была в восторге от всего, связанного с космосом, с тех пор, как... наверное, с тех пор, как себя помнила. Еще до того, как впервые увидела старт из Вандерберга.
Кэтлин помнила, что мама много читала ей, когда она была маленькой. И, по словам отца, все это были книги о звездолетах, об иных планетах и их обитателях - те самые, которыми она позже начитывалась сама, книги Хайнлайна и Азимова, Лонгиера и Брина, Цеттеля и Экклара... Ну, что за жизнь, в конце концов?! Вот ее папка летит в космос, за что она сама отдала бы все зубы, не говоря о прочих, менее важных частях тела, и ему все равно! Пескам Марса он предпочел бы пляжи Багамских островов! Кэтлин уже готова была настрочить отцу гневное письмо. Если он так и не выучится радоваться тому, что идет туда, где до него не ступала нога человека... она еще не знает, что с ним сделает, но что-нибудь - сделает определенно!
Она нажала на ярлычок письма на дисплее ПАДа. Ярлычок увеличился в размерах и превратился в видеоизображение - майор морской пехоты на фоне серой стены своей каюты.
- Доброго утречка, Тикако, - с улыбкой сказал он, - или который у вас теперь час?
Кэтлин улыбнулась в ответ. Это домашнее прозвище отец дал дочери, когда ей было шесть, а сам он был влюблен в Японию. Прозвище означало "дорогая и близкая", и называть так Кэтлин было позволено лишь отцу и Юкио.
- Что ж, вот прошел еще один восхитительный день на борту "Поли", и снова мы доблестно ушли от всех злобных астероидов и космических пиратов. Чтобы не помереть со скуки, я снова полистал те фантастические книги, что ты дала мне в дорогу. Закавыка с этими книгами в том, что реалистические скучны, а прочие только напоминают о грядущей скуке на настоящем Марсе. Вот, например, - он поднял перед собой свой ПАД, - "Красная планета" твоего дружка Роберта Хайнлайна...
"Моего дружка! - подумала Кэтлин. - Папка, да ведь он уже пятьдесят лет, как мертв!"
- Я думаю так: если бы там, куда мы направляемся, в самом деле были какие-нибудь инопланетяне, как в этой книжке, то экспедиция бы наша чего-нибудь стоила. Но знаешь, Тикако, гнать три десятка морских пехотинцев в такую даль ради каких-то камней... Похоже, нас просто используют... хотя - что я говорю, мы и предназначены для того, что бы нас использовать. Я хочу сказать, что сейчас нас используют неправильно. Не как орудие, а как пешку в какой-то большой политической игре, для меня непонятной. Одно я знаю точно: мне это не нравится.
Отец надолго отвел взгляд.
- И еще кое-что меня тревожит, - сказал он, повернувшись наконец к ней. - Вся эта свистопляска с ООН. Я понимаю, что по соглашению они имеют право пользоваться нашими транспортами. Но почему мы позволяем совать нос в наши исследования на Марсе - выше моего понимания. Они - что в самом деле полагают, что самое важное мы скрываем? Не понимаю... Сегодня произошло кое-что, о чем я хотел бы тебе рассказать. Это... встревожило меня, не могу точно сказать, отчего. Может быть, ты сможешь помочь разобраться, в чем дело. До скорого, Тикако. В следующий раз увидишь меня уже на пляже. - Он невесело улыбнулся. - Океана там, к сожалению, не будет, но все равно приятно вновь обрести почву под ногами. Пока!
Лицо отца еще секунду оставалось на дисплее, затем исчезло, сменившись строками цифр: остальная часть его письма была зашифрована.
Пользоваться шифрами при переписке они с отцом начали сразу после смерти матери Кэтлин - ведь она, большая, взрослая, семилетняя девочка никак не хотела писать о том, что боится, что тоскует по маме, что - хорошо бы папа был с нею, дома, а не где-то за тридевять земель. И тогда отец научил ее простому заместительному шифру - чтобы Кэтлин могла сказать все это, не боясь посторонних глаз.
Со временем их шифры становились все сложнее и сложнее, и теперь они пользовались Билевской системой, гарантировавшей, что письма не прочесть без книги, на которой основан шифр. В этом была вся прелесть: книга могла быть любой, обеим сторонам следовало лишь договориться о том, какой именно и, что особенно важно, в каком именно издании. Для полета на Марс выбрали "Сегуна" издания 2038 года, роман о Японии XVI века, написанный в двадцатом столетии. Перед стартом с Вандерберга Кэтлин сама скопировала текст и собственную программу-дешифровщик на отцовскую "манжету".
С тех пор отец шифровал часть почти каждого своего письма, однако за семь месяцев полета эта часть всего раз или два состояла более чем из одной-двух строк. В этой шифровке на глаз выходило четыре или даже пять абзацев.
Выделив текст, Кэтлин запустила дешифровщик. Как ей хотелось сейчас поговорить с отцом! Ведь и вид-мэйл, при всех своих достоинствах, не лишен ограничений. Хотя... будь отец здесь, рядом, он вряд ли стал бы говорить о своих тревогах, он - человек очень замкнутый. Наверное, письмо - единственный приемлемый для него способ высказать то, что он написал здесь.
Расшифрованный текст не на шутку напугал Кэтлин с самого начала. "Вступил, в сношения с врагом"... Неужели эта женщина - враг только потому, что работает для ООН? Что же это делается? Ведь мы ни с кем не воюем! Интересно, что сказал бы отец об ее отношениях с Юкио? Хорошо, что она не сказала ему о том, что собирается в Японию...
На дисплей ПАДа упала тень. Кэтлин вздрогнула от неожиданности. Подошедший Юкио поднял руки, изображая крайнюю степень ужаса:
- Это не я! Честное слово! Это не мое!
Кэтлин поспешно коснулась дисплея, сворачивая окошко с текстом.
- Это просто от папы.
- А-а...
Юкио уселся на траву рядом с нею. Кэтлин сложила ПАД и спрятала в чехол.
- И что же означает твое "а-а"?
Юкио улыбнулся:
- Это означает, что периодическая дисгармония в отношениях с одним из старших членов семьи не является чертой, присущей исключительно японцам.
- А-а...
- Именно. - Пальцы Юкио коснулись ее волос. - Да, Тикако, я в последнее время не говорил, что люблю тебя?
Кэтлин улыбнулась.
- Нет, Снеговичок. - Таков был грубый, приблизительный перевод с японского имени Юкио. - С самого утра еще не говорил. А ты знаешь, что ты мне нравишься?
- М-м-м... - Юкио нежно ответил на ее поцелуй. - Да, ты, кажется, пару раз о чем-то таком говорила.
Поцелуй вышел долгим. Затем Кэтлин слегка отстранилась.
- Знаешь, я, пожалуй, рада, что заглянула в тот день в Японский кабинет.
- Я тоже. Но в конце концов мы встретились бы все равно. Так было предначертано.
Во взгляде Кэтлин мелькнуло удивление.
- Ты веришь в это? Вправду веришь, что все решено заранее?
Ответ Юкио прозвучал предельно серьезно:
- Кэтлин, это - два совершенно разных вопроса. И ответы на них вовсе не обязательно совпадают.
На это сказать было нечего, и потому Кэтлин просто промолчала. Она поняла, что имел в виду Юкио, а раз так, то и говорить тут больше не о чем. Вместо этого она вынула из поясного кармана две упаковки с "квик-ланчами" из кампусского магазина.
- До посадки осталось два-три дня, верно? - спросил Юкио, в свою очередь извлекая из кармана две термобутылки и открывая их.
- М-м-м, киви... здорово. - Сделав пару глотков, Кэтлин нажала кнопку на своей "манжете". - Да. Трое суток. В субботу утром они выйдут в точку рандеву с орбитальными шаттлами.
- Это, конечно, абсолютно не по-японски... но я им завидую.
Оторвав крышку упаковки, Юкио принялся есть. Кэтлин криво усмехнулась:
- Ну, не смешно ли? Вот нам с тобой до смерти хочется в космос, а мой папка в это время летит на Марс, хотя совершенно этого не желал! До сих пор жалуется - скучно ему!
С этими словами она откусила кусочек планктонного брикета.
- Тебя именно это... расстроило?
Кэтлин вздохнула. Что ж, отчего бы не поговорить об этом?
- Нет. Это - снова политика. Ненавижу политику!
Юкио пожал плечами:
- Политика - не более чем попытка двух людей решить, смогут ли они разделить миску риса или кому-то из них придется обнажать меч, чтобы забрать весь рис себе. И человеческой природе она присуща так же, как, скажем, дыхание...
- Может быть, я и ошибаюсь насчет человеческой природы... но - почему люди не могут просто, без этих дурацких свар, работать вместе? Почему бы не помочь друг другу, вместо того чтобы драться за объедки?
- Исторический опыт учит, что нельзя кормить чужих, когда и своим не хватает... Альтруизм - в корне неверная стратегия выживания, Кэт Линь.
Кэтлин улыбнулась. Юкио по праву гордился своим английским и в последнее время научился даже в шутку коверкать произношение...
- Мда-а... Не знаю, что в нашем случае заменяет миску, но вот люди с мечами, выходит, - двое археологов. На самом деле проблема в том, что они не хотят обнажать мечи, тогда как папка считает, что должны... Не знаю. Похоже, твоя метафора здесь не подходит. - Прикончив брикет, она принялась за остатки обеда.
- Чего-чего, а метафор у меня еще много.
Кэтлин рассмеялась:
- Наверное, надо просто рассказать, в чем дело. Папка убежден, что американцы не должны... завязывать интимных отношений с персоналом ООН. Даже назвал это "вступить в сношения с врагом". Хочешь - верь, хочешь - нет.
Пауза затянулась настолько, что Кэтлин усомнилась, слышал ли Юкио ее слова.
- Юкио!
Он поднял взгляд:
- Прости. Я думаю, мой отец счел бы, что чувства твоего отца... очень легко понять. То, что мы можем найти на Марсе, вполне понятная причина для напряжения в международных отношениях. Думаю... боюсь, дело вполне может дойти до войны.
- Но... это же абсурд! Что бы мы ни обнаружили там - понадобятся годы, только чтобы понять, что это! Не говоря уж о практических применениях... Какой тогда смысл воевать из-за этих находок?
- Люди не всегда руководствуются логикой, любовь моя. К тому же превосходство ожидаемое в качестве повода для драки ничуть не хуже превосходства реального.
- А что будет делать Япония? Что говорит твой отец?
- В случае войны ООН с США? - Юкио покачал головой. - Трудно сказать. Конечно, у нас есть обязательства перед ООН... но моя страна всегда прежде всего заботится о самой себе. Думаю, мы постараемся не ввязываться в войну, если для этого будет хоть какая-то возможность. А что думает отец, я просто не знаю.
- Хорошо. На следующей неделе сможем спросить его лично.
Юкио не отвечал. Его явно что-то тревожило, но Кэтлин и не помышляла подгонять, пока сам он не будет готов говорить. В этом отношении Юкио был очень похож на ее отца, вот только из папки порой все-таки удавалось что-нибудь вытянуть, а если попробовать нажать на Юкио, он лишь еще больше замкнется...
- Кэтлин, - наконец заговорил он, - мне нужно поговорить с тобой о нашей... предполагаемой поездке.
Предполагаемой? Она-то думала, что все давно решено. Но - пусть Юкио скажет сам...
- Я получил приказ от командования Космических сил самообороны. И должен прибыть на Танегасиму в течение двенадцати суток.
Новость подействовала на Кэтлин оглушающе. Конечно, она знала, что официально Юкио - военнослужащий, что в США он совершенствуется в областях электроники, необходимых ему как специалисту космической авиации, но ведь он, в конце-то концов, находится в двухгодичном учебном отпуске, или как это там называется!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Дойдя до своего любимого дерева, раскидистого ореха, она отстегнула от пояса ПАД, села, раскрыла его, пристроила на коленях и начала скачивать почту. Так, обычная внутрифакультетская переписка - надо просмотреть после, убедиться, что не пропустила ничего важного... Кэтлин до сих пор не удалось написать фильтр, со стопроцентной надежностью отсеивавший бы все ненужное. Однажды она даже обвинила Намира, главу факультета, в том, что он нарочно составляет свои письма так, чтобы ни один программный фильтр не смог вычленить суть. В ответ он лишь подмигнул: "Что ж, Кэтлин, если твой фильтр не справляется, напиши фильтр получше". Конечно, она приняла вызов - и, конечно же, письма Намира немедленно сделались еще более туманными... Кэтлин улыбнулась. Возясь с этими проклятыми фильтрами, она узнала о самообучающихся системах гораздо больше, чем за три года лекций. Метод Намира, может, и был жесток, но действовал неплохо.
Гак, что еще? Пара вид-мэйлов от друзей, ничего серьезного... От Юкио - ни словечка, но это неудивительно, они договорились встретиться здесь после его экзамена, поэтому писать он мог бы только о том, то не сможет прийти. Уведомление о том, что сегодня - собрание в клубе "Цугцванг"... На это письмо Кэтлин ответила, что непременно будет присутствовать, - две-три партии в шахматы будут лучшей разминкой перед завтрашним экзаменом по физике, а лишняя зубрежка того и гляди кончится перегревом мозга...
О, а вот и от папки!
Кэтлин взглянула на часы "манжеты" и нажала кнопку, выводя на дисплей время по Гринвичу, принятое на всех космических кораблях и для всех космических экспедиций. Сейчас летнее время, выходит, всего четыре часа разницы. На "Полякове" скоро вечер... Обычно отец писал ей именно по вечерам, в иное время суток - лишь в тех случаях, когда хотел поведать что-то особенное, выходящее за рамки обычной корабельной рутины. Кэтлин фыркнула. Как будто не понимает, что для нее абсолютно все, происходящее на борту "Полякова", необычно и удивительно! Она была в восторге от всего, связанного с космосом, с тех пор, как... наверное, с тех пор, как себя помнила. Еще до того, как впервые увидела старт из Вандерберга.
Кэтлин помнила, что мама много читала ей, когда она была маленькой. И, по словам отца, все это были книги о звездолетах, об иных планетах и их обитателях - те самые, которыми она позже начитывалась сама, книги Хайнлайна и Азимова, Лонгиера и Брина, Цеттеля и Экклара... Ну, что за жизнь, в конце концов?! Вот ее папка летит в космос, за что она сама отдала бы все зубы, не говоря о прочих, менее важных частях тела, и ему все равно! Пескам Марса он предпочел бы пляжи Багамских островов! Кэтлин уже готова была настрочить отцу гневное письмо. Если он так и не выучится радоваться тому, что идет туда, где до него не ступала нога человека... она еще не знает, что с ним сделает, но что-нибудь - сделает определенно!
Она нажала на ярлычок письма на дисплее ПАДа. Ярлычок увеличился в размерах и превратился в видеоизображение - майор морской пехоты на фоне серой стены своей каюты.
- Доброго утречка, Тикако, - с улыбкой сказал он, - или который у вас теперь час?
Кэтлин улыбнулась в ответ. Это домашнее прозвище отец дал дочери, когда ей было шесть, а сам он был влюблен в Японию. Прозвище означало "дорогая и близкая", и называть так Кэтлин было позволено лишь отцу и Юкио.
- Что ж, вот прошел еще один восхитительный день на борту "Поли", и снова мы доблестно ушли от всех злобных астероидов и космических пиратов. Чтобы не помереть со скуки, я снова полистал те фантастические книги, что ты дала мне в дорогу. Закавыка с этими книгами в том, что реалистические скучны, а прочие только напоминают о грядущей скуке на настоящем Марсе. Вот, например, - он поднял перед собой свой ПАД, - "Красная планета" твоего дружка Роберта Хайнлайна...
"Моего дружка! - подумала Кэтлин. - Папка, да ведь он уже пятьдесят лет, как мертв!"
- Я думаю так: если бы там, куда мы направляемся, в самом деле были какие-нибудь инопланетяне, как в этой книжке, то экспедиция бы наша чего-нибудь стоила. Но знаешь, Тикако, гнать три десятка морских пехотинцев в такую даль ради каких-то камней... Похоже, нас просто используют... хотя - что я говорю, мы и предназначены для того, что бы нас использовать. Я хочу сказать, что сейчас нас используют неправильно. Не как орудие, а как пешку в какой-то большой политической игре, для меня непонятной. Одно я знаю точно: мне это не нравится.
Отец надолго отвел взгляд.
- И еще кое-что меня тревожит, - сказал он, повернувшись наконец к ней. - Вся эта свистопляска с ООН. Я понимаю, что по соглашению они имеют право пользоваться нашими транспортами. Но почему мы позволяем совать нос в наши исследования на Марсе - выше моего понимания. Они - что в самом деле полагают, что самое важное мы скрываем? Не понимаю... Сегодня произошло кое-что, о чем я хотел бы тебе рассказать. Это... встревожило меня, не могу точно сказать, отчего. Может быть, ты сможешь помочь разобраться, в чем дело. До скорого, Тикако. В следующий раз увидишь меня уже на пляже. - Он невесело улыбнулся. - Океана там, к сожалению, не будет, но все равно приятно вновь обрести почву под ногами. Пока!
Лицо отца еще секунду оставалось на дисплее, затем исчезло, сменившись строками цифр: остальная часть его письма была зашифрована.
Пользоваться шифрами при переписке они с отцом начали сразу после смерти матери Кэтлин - ведь она, большая, взрослая, семилетняя девочка никак не хотела писать о том, что боится, что тоскует по маме, что - хорошо бы папа был с нею, дома, а не где-то за тридевять земель. И тогда отец научил ее простому заместительному шифру - чтобы Кэтлин могла сказать все это, не боясь посторонних глаз.
Со временем их шифры становились все сложнее и сложнее, и теперь они пользовались Билевской системой, гарантировавшей, что письма не прочесть без книги, на которой основан шифр. В этом была вся прелесть: книга могла быть любой, обеим сторонам следовало лишь договориться о том, какой именно и, что особенно важно, в каком именно издании. Для полета на Марс выбрали "Сегуна" издания 2038 года, роман о Японии XVI века, написанный в двадцатом столетии. Перед стартом с Вандерберга Кэтлин сама скопировала текст и собственную программу-дешифровщик на отцовскую "манжету".
С тех пор отец шифровал часть почти каждого своего письма, однако за семь месяцев полета эта часть всего раз или два состояла более чем из одной-двух строк. В этой шифровке на глаз выходило четыре или даже пять абзацев.
Выделив текст, Кэтлин запустила дешифровщик. Как ей хотелось сейчас поговорить с отцом! Ведь и вид-мэйл, при всех своих достоинствах, не лишен ограничений. Хотя... будь отец здесь, рядом, он вряд ли стал бы говорить о своих тревогах, он - человек очень замкнутый. Наверное, письмо - единственный приемлемый для него способ высказать то, что он написал здесь.
Расшифрованный текст не на шутку напугал Кэтлин с самого начала. "Вступил, в сношения с врагом"... Неужели эта женщина - враг только потому, что работает для ООН? Что же это делается? Ведь мы ни с кем не воюем! Интересно, что сказал бы отец об ее отношениях с Юкио? Хорошо, что она не сказала ему о том, что собирается в Японию...
На дисплей ПАДа упала тень. Кэтлин вздрогнула от неожиданности. Подошедший Юкио поднял руки, изображая крайнюю степень ужаса:
- Это не я! Честное слово! Это не мое!
Кэтлин поспешно коснулась дисплея, сворачивая окошко с текстом.
- Это просто от папы.
- А-а...
Юкио уселся на траву рядом с нею. Кэтлин сложила ПАД и спрятала в чехол.
- И что же означает твое "а-а"?
Юкио улыбнулся:
- Это означает, что периодическая дисгармония в отношениях с одним из старших членов семьи не является чертой, присущей исключительно японцам.
- А-а...
- Именно. - Пальцы Юкио коснулись ее волос. - Да, Тикако, я в последнее время не говорил, что люблю тебя?
Кэтлин улыбнулась.
- Нет, Снеговичок. - Таков был грубый, приблизительный перевод с японского имени Юкио. - С самого утра еще не говорил. А ты знаешь, что ты мне нравишься?
- М-м-м... - Юкио нежно ответил на ее поцелуй. - Да, ты, кажется, пару раз о чем-то таком говорила.
Поцелуй вышел долгим. Затем Кэтлин слегка отстранилась.
- Знаешь, я, пожалуй, рада, что заглянула в тот день в Японский кабинет.
- Я тоже. Но в конце концов мы встретились бы все равно. Так было предначертано.
Во взгляде Кэтлин мелькнуло удивление.
- Ты веришь в это? Вправду веришь, что все решено заранее?
Ответ Юкио прозвучал предельно серьезно:
- Кэтлин, это - два совершенно разных вопроса. И ответы на них вовсе не обязательно совпадают.
На это сказать было нечего, и потому Кэтлин просто промолчала. Она поняла, что имел в виду Юкио, а раз так, то и говорить тут больше не о чем. Вместо этого она вынула из поясного кармана две упаковки с "квик-ланчами" из кампусского магазина.
- До посадки осталось два-три дня, верно? - спросил Юкио, в свою очередь извлекая из кармана две термобутылки и открывая их.
- М-м-м, киви... здорово. - Сделав пару глотков, Кэтлин нажала кнопку на своей "манжете". - Да. Трое суток. В субботу утром они выйдут в точку рандеву с орбитальными шаттлами.
- Это, конечно, абсолютно не по-японски... но я им завидую.
Оторвав крышку упаковки, Юкио принялся есть. Кэтлин криво усмехнулась:
- Ну, не смешно ли? Вот нам с тобой до смерти хочется в космос, а мой папка в это время летит на Марс, хотя совершенно этого не желал! До сих пор жалуется - скучно ему!
С этими словами она откусила кусочек планктонного брикета.
- Тебя именно это... расстроило?
Кэтлин вздохнула. Что ж, отчего бы не поговорить об этом?
- Нет. Это - снова политика. Ненавижу политику!
Юкио пожал плечами:
- Политика - не более чем попытка двух людей решить, смогут ли они разделить миску риса или кому-то из них придется обнажать меч, чтобы забрать весь рис себе. И человеческой природе она присуща так же, как, скажем, дыхание...
- Может быть, я и ошибаюсь насчет человеческой природы... но - почему люди не могут просто, без этих дурацких свар, работать вместе? Почему бы не помочь друг другу, вместо того чтобы драться за объедки?
- Исторический опыт учит, что нельзя кормить чужих, когда и своим не хватает... Альтруизм - в корне неверная стратегия выживания, Кэт Линь.
Кэтлин улыбнулась. Юкио по праву гордился своим английским и в последнее время научился даже в шутку коверкать произношение...
- Мда-а... Не знаю, что в нашем случае заменяет миску, но вот люди с мечами, выходит, - двое археологов. На самом деле проблема в том, что они не хотят обнажать мечи, тогда как папка считает, что должны... Не знаю. Похоже, твоя метафора здесь не подходит. - Прикончив брикет, она принялась за остатки обеда.
- Чего-чего, а метафор у меня еще много.
Кэтлин рассмеялась:
- Наверное, надо просто рассказать, в чем дело. Папка убежден, что американцы не должны... завязывать интимных отношений с персоналом ООН. Даже назвал это "вступить в сношения с врагом". Хочешь - верь, хочешь - нет.
Пауза затянулась настолько, что Кэтлин усомнилась, слышал ли Юкио ее слова.
- Юкио!
Он поднял взгляд:
- Прости. Я думаю, мой отец счел бы, что чувства твоего отца... очень легко понять. То, что мы можем найти на Марсе, вполне понятная причина для напряжения в международных отношениях. Думаю... боюсь, дело вполне может дойти до войны.
- Но... это же абсурд! Что бы мы ни обнаружили там - понадобятся годы, только чтобы понять, что это! Не говоря уж о практических применениях... Какой тогда смысл воевать из-за этих находок?
- Люди не всегда руководствуются логикой, любовь моя. К тому же превосходство ожидаемое в качестве повода для драки ничуть не хуже превосходства реального.
- А что будет делать Япония? Что говорит твой отец?
- В случае войны ООН с США? - Юкио покачал головой. - Трудно сказать. Конечно, у нас есть обязательства перед ООН... но моя страна всегда прежде всего заботится о самой себе. Думаю, мы постараемся не ввязываться в войну, если для этого будет хоть какая-то возможность. А что думает отец, я просто не знаю.
- Хорошо. На следующей неделе сможем спросить его лично.
Юкио не отвечал. Его явно что-то тревожило, но Кэтлин и не помышляла подгонять, пока сам он не будет готов говорить. В этом отношении Юкио был очень похож на ее отца, вот только из папки порой все-таки удавалось что-нибудь вытянуть, а если попробовать нажать на Юкио, он лишь еще больше замкнется...
- Кэтлин, - наконец заговорил он, - мне нужно поговорить с тобой о нашей... предполагаемой поездке.
Предполагаемой? Она-то думала, что все давно решено. Но - пусть Юкио скажет сам...
- Я получил приказ от командования Космических сил самообороны. И должен прибыть на Танегасиму в течение двенадцати суток.
Новость подействовала на Кэтлин оглушающе. Конечно, она знала, что официально Юкио - военнослужащий, что в США он совершенствуется в областях электроники, необходимых ему как специалисту космической авиации, но ведь он, в конце-то концов, находится в двухгодичном учебном отпуске, или как это там называется!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51