- Вам двоим, - обратился Гарроуэй к остающимся, - здесь ничто не угрожает. Солдаты ООН, охранявшие нас, должны были довольно часто выходить на связь со своим командованием. Сегодня вечером они на связь не выйдут, и тогда сюда пришлют кого-нибудь проверить, что произошло. Им вы сможете, ничуть не кривя душой, сказать, что с самого начала не желали участвовать в нашем плане.
- Но мы скажем им, куда вы направляетесь!
- Пожалуйста. Это они и без вас поймут, как только узнают, что мы ушли. - Гарроуэй улыбнулся. - Даже если будут гнаться за нами по нашим следам до самой базы... что ж, в этой пустыне всем места хватит!
- Черт побери, майор, - заговорил Кеттеринг, - ведь из-за этого может начаться война!
- Война уже началась, доктор, и начали ее не мы, а они. - Гарроуэй кивнул в сторону шлюза, возле которого лежали на ледяном песке тела погибших. - Мы же, напротив, хотим ее закончить!
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Понедельник, 28 мая;
07:05 по времени гринвичского меридиана.
Рейс 81 компании "ПРА";
60 000 футов над Тихим океаном;
16:05 по токийскому времени.
Согласно данным с дисплея, вмонтированного в спинку кресла, стоявшего впереди, транспорт "Амагири", принадлежавший компании "Пасифик Рим Эрлайнс", набрал максимальную высоту. В углу дисплея демонстрировался отсчет: 30... 29... 28...
Кэтлин еще раз проверила ремни безопасности и крепко вцепилась в подлокотники - не от страха, нет, от восторга. До этого она никогда не летала суборбитальными рейсами, а "Локхид Баллистик 2020", известный летающим на подобных самолетах бизнесменам как "Янки Буллет", вот-вот должен был стартовать с "Амагири" и устремиться в космос.
Космос! То, что сейчас она окажется в космосе, приводило ее в восторг даже больше, чем она ожидала. "Стар Рэйкеры", совершавшие межконтинентальные рейсы, обычно шли на высоте от ста до ста пятидесяти тысяч футов, а суборбитальные на самом деле пересекали установленную границу космического пространства - двести шестьдесят четыре тысячи футов, или, иначе, пятьдесят миль. Те, кто хоть однажды пересекал эту границу, имели право носить "крылышки" астронавта; ПРА, как было известно Кэтлин, раздавали их в качестве рекламных сувениров всем пассажирам своих суб-О. Да, они и не то могут себе позволить... Кэтлин вздрогнула, представив, какой счет выставит ей "Америкэн Экспресс" в будущем месяце. Однако - дело того стоило!
Отсчет дошел до нуля, и на целых несколько секунд - драгоценных секунд! - Кэтлин оказалась в состоянии невесомости. Дельтаобразный суб-О отделился от огромного двухфюзеляжного носителя "Амагири".
Реактивное ускорение оказалось неожиданно мягким и плавно нарастало до тех пор, пока Кэтлин не почувствовала, что крепко прижата к спинке кресла. Какой полет! Ей вспомнилось отцовское описание того, что он испытал на старте шаттла, который должен был доставить их на орбиту, в прошлом году. "Будто крепкий пинок под зад", - говорил он...
"Папка, теперь я знаю, что ты чувствовал!"
Ускорение нарастало долго - Кэтлин даже подумалось, что пилот, возможно, в чем-то ошибся и сейчас выведет самолет на орбиту. Однако с какого-то момента она начала чувствовать себя все легче и легче, и... И - ничего. Двигатели выключились, и она оказалась в невесомости. Дисплей в спинке переднего кресла показывал высоту полета и в милях, и в километрах. Самолет уже поднялся на сорок миль и продолжал идти вверх.
Кэтлин была рада, что пристегнута к креслу ремнями, - хотя, наверное, забавно было бы полетать по салону. Но поблизости раздались недвусмысленные звуки - кого-то по ту сторону прохода начало тошнить, и она с тревогой пощупала тридемериновый пластырь на своем предплечье. Такие пластыри, против укачивания, стюардессы "Пасифик Рим" раздавали всем пассажирам, требуя от каждого отказавшегося оставить отпечаток большого пальца на специальном документе об отказе. Очевидно, один из ее соседей воспользовался правом отказа - и теперь вовсю пользовался предоставляемыми компанией гигиеническими пакетами.
Пятьдесят миль... Пятьдесят одна! Она - в космосе! В пассажирском салоне суб-О не было иллюминаторов, но экран в передней части салона демонстрировал вид с носовой камеры самолета. Черное небо вверху, черная земля внизу, а посредине - сверкающее, выгнутое дугой голубое сияние! "Буллет" миновал терминатор и ворвался в ночь. Кэтлин улыбнулась: ведь это она, а не Юкио, первой пересекла пятидесятимильную границу! Вот бы завидовал, если бы узнал!
Ничего, ему было бы полезно...
Теперь - дядя Уолт. Ей не хотелось полагаться на японские электронные сети, чтобы звонок не был перехвачен. Однако "Буллет" имел прямой канал на спутник связи, и этот канал должен быть недоступен для прослушивания. Сверившись с "манжетой", она быстро подсчитала в уме. Разница во времени - восемь часов, значит, в Кэмп-Пендлтоне сейчас первый час ночи. Не хотелось бы его будить... однако задерживать у себя отцовское письмо еще на восемь или девять часов Кэтлин не хотелось совсем. Подключив "манжету" к дисплею в спинке переднего кресла, она набрала домашний номер дяди Уолта. Все в порядке! Он дома, на связи. Кэтлин отправила запрос на разговор, и через несколько секунд на экране появилось встревоженное лицо (надо же, дядя Уолт лысеет! ) одного из самых давних ее друзей.
Увидев Кэтлин, полковник Фокс расплылся в широчайшей улыбке:
- Кэтлин! Очень рад тебя видеть! Что делаешь? Как ты? Где ты?
- На последний вопрос легче всего ответить, дядя Уолт, - сказала она, улыбаясь в ответ. - Я сейчас примерно в пятидесяти пяти милях над поверхностью Тихого океана.
Дядя Уолт присвистнул:
- Высоко летаешь, Тикушка! - То была его собственная версия японского прозвища Кэтлин. - Что, по-другому было никак? Эти суборбитальники недешево стоят...
- Мне... нужно было как можно скорее вернуться. Слушай, дядя Уолт, - быстро, предупреждая возможные расспросы, заговорила она. - У меня к тебе письмо от... нашего общего друга. Хотелось бы передать прямо сейчас.
Кивнув, дядя Уолт молчал все время, пока письмо шло с "манжеты" Кэтлин, через бортовой ретранслятор на спутник связи, висящий на геостационарной орбите, оттуда - на центральную станцию Кэмп-Пендлтона и, наконец, на "манжету" адресата. Взглянув на экран, дядя Уолт поднял бровь и еще некоторое время помолчал, изучая письмо.
- Наш... общий друг передал это тебе открытым текстом? - спросил он наконец.
Кэтлин покачала головой:
- Нет.
Уолтер Фокс отлично знал о пристрастии Гарроуэев к шифрам, и вдаваться в подробности, особенно беседуя по каналу, безопасность которого она не могла проверить, слава богу, не было нужды. Конечно, может быть, у нее развивается мания преследования: в Японии за нею вроде бы никто не следил. Однако, если у тебя в самом деле - мания преследования, эго еще не означает, что до тебя действительно никому нет дела.
- Ясно. Хорошо, каким рейсом ты прибываешь?
- ПРА, восемьдесят первый, до Лос-Анджелеса. Дядя Уолт, можно я погощу у вас с тетей Мелани несколько дней? Каникулы мои вроде как неожиданно прервались, некоторое время мне совершенно нечего делать.
- М-мм, - отвечал он, погружаясь в раздумья. - Кэтлин, у тебя есть способ отправить нашему общему другу ответ?
- Да. Все... э-э... обычные каналы, похоже, "легли", но имеется запасной...
- О'кей, тянуть с этим нельзя. Переговорим позже, хорошо?
Кэтлин в изумлении уставилась в опустевший экран. Такая спешка была вовсе не в обычае дяди Уолта. Наверное, решил немедленно поставить в известность командующего базой... И все-таки она была ошеломлена и слегка обижена тем, что он даже не ответил на ее вопрос. Но ладно, вполне можно переночевать в отеле аэропорта, а утром позвонить тете Мелани...
И тут Кэтлин поняла, что спешка дяди Уолта была лишним подтверждением ее правоты. Да, отцовское письмо действительно нужно было доставить как можно скорее. Хорошо, что она не стала колебаться и взяла билет на суборбитальный рейс! Если случившееся на Марсе - прелюдия к войне, то она, задержавшись в Японии, вполне могла бы обнаружить, что застряла там надолго. И при этом - единственная на планете! - знала бы, что произошло, и ничего бы не могла поделать.
Удивительно скоро последовало предупреждение о начале снижения, после чего суборбитальник начало трясти, и тряска усиливалась вместе с возвращением к Кэтлин веса. Экран в передней части салона озарили яркие вспышки. "Буллет" входил в атмосферу и маневрировал, гася скорость.
Кэтлин вспомнилось, как отец частенько говаривал: "Корпус - одна большая семья". Интересно, что предпримут прочие члены этой семьи, когда узнают о захвате Сидонии? Да, дядя Уолт был встревожен, потому что близко знает отца, а что подумает и почувствует его начальство? Предпримет ли что-нибудь? Или решит, что горстка морских пехотинцев в миллионах миль от Земли не стоит риска развязать войну?
Посадки она почти не видела: просто на экране внезапно появились огни огромного города, суборбитальник пересек береговую линию где-то в районе Сан-Хосе, резко снизился, а затем уж заработали обычные реактивные двигатели. К тому моменту, как шасси коснулись взлетной полосы, Кэтлин уже знала, чем все закончится. Судьба Корпуса морской пехоты висит на волоске. Всем на все наплевать. Отцовское сообщение, скорее всего, проигнорируют или объявят фальшивкой, провокацией... Как же это досадно: знать, что твой папка - в беде, на другой планете, и ты ничем не можешь ему помочь!
Самолет остановился у терминала. На экране вспыхнула надпись на нескольких языках, призывавшая пассажиров оставаться на своих местах.
- Мисс Гарроуэй?
Она с удивлением взглянула на стюарда, словно бы из ниоткуда возникшего возле ее кресла.
- Э-э... да. В чем дело?
Он вежливо улыбнулся:
- Пожалуйста, возьмите свой багаж и следуйте за мной.
Это еще что такое?
Ступив вслед за стюардом на главный трап самолета, она услышала позади гомон: прочим пассажирам наконец разрешили покинуть кресла. С каких это пор она угодила в Особо Важные Персоны?
Или, может, отправленное дяде Уолту письмо все же попало в руки японского правительства? Но ведь она - уже в Америке! Здесь японцам ее никак не достать, какова бы там ни была ситуация с ООН...
В здании ее ожидали двое морских пехотинцев в хаки - сержант и штаб-сержант. Кэтлин почувствовала невероятное облегчение. Как обращаться с морской пехотой - она усвоила с детства!
- Мисс Гарроуэй? - спросил сержант.
Она кивнула в ответ.
- Пожалуйста, следуйте за нами, мэм.
Сев в ожидавший их электрокар аэропорта, она обратилась к сержанту:
- Вас прислал полковник Фоке, верно?
- Нет.
- Нет? А кто же? Куда мы направляемся? Что происходит?
- Нами получен приказ непосредственно от командующего Уорхерста, мэм. Мы следуем к терминалу Е для посадки на борт военного транспортного самолета "стар игл".
- Командующий... Но зачем? Что происходит? Куда меня везут?
Сержант наконец-то повернулся к ней лицом. Взгляд его был, пожалуй, таким же недоумевающим, как и ее собственный.
- Мэм, - сказал он, словно бы прося прощения, - мы и сами точно не знаем, что происходит. Но нам приказано доставить вас самым экстренным образом на базу Аэрокосмических вооруженных сил "Эндрюс", а оттуда - в Пентагон. Вас ожидает сам командующий Корпусом. - Внезапно он усмехнулся. - Не знаю, что вы такого натворили, мэм, но такого переполоха на самом верху я не видел со времен колумбийской войны... а это, поверьте, о чем-то да говорит!
Вторник, 29 мая;
18:30 по времени гринвичского меридиана.
Конференц-зал Совета Национальной Безопасности;
подвал правительственной резиденции;
Вашингтон, округ Колумбия;
14:30 по восточному поясному времени.
"Кому бы в голову пришло, что эту проклятую войну начнет специалист-электронщик", - подумал генерал Уорхерст, предъявляя пропуск мрачному армейскому часовому на очередном контрольно-пропускном пункте. Следуя за адмиралом Греем, он прошел сквозь рентгеновский аппарат и оказался в оживленном лабиринте одного из нижних подвальных этажей правительственной резиденции.
Хотя... Если вспомнить о том, сколько сложной электроники в современном оружии, становится ясно: первым кнопку нажмет как раз электронщик или программист...
Он вспомнил о своем сыне. Последнее время он часто думал о Тэде. Со дня его гибели в Мехико прошло восемнадцать дней, а со дня похорон - одиннадцать. Жизнь в эти дни стала пустой, до зевоты скучной, и он, Монтгомери Уорхерст, пытался заполнить ее пустоту работой.
И это заставляло его чувствовать себя виноватым. Да, Стефани справилась со своим горем прекрасно; но Дженет... Пришлось им с Джеффом, сыном Тэда, на некоторое время остаться у Уорхерстов...
Да, его мысли, по крайней мере, может занять работа...
Хуже всего было по ночам, когда генерала мучила бессонница. И марсианскому кризису он, в некотором смысле, был даже рад. Как был бы рад любой возможности отвлечься от мыслей о сыне.
Пройдя длинным коридором через небольшой уютный холл, адмирал Грей указал на дверь, охранявшуюся двумя часовыми, которой вполне могло бы гордиться хранилище любого банка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51