Она оглянулась, пытаясь отыскать солдата ООН, замеченного в полете Черт... не там! Скорее всего, где-то за спиной... Она снова огляделась. Небо было полно приближающихся к станции морских пехотинцев; несколько "голубых касок" карабкались по паутине несущих конструкций либо мчались на чем-то наподобие ручных реактивных двигателей вдоль корпуса станции, к одному из шлюзов. Земля огромной бело-голубой аркой заслоняла полнеба. В наушниках шлемофона слышались голоса своих:
- Йяхууу! На месте!
- Сэнди, вон он! На четыре часа от тебя!
- Есть, сбил!
- Я на месте! Ортега у цели!
- Помогите! Это Келли! У меня неполадки! Помогите, кто-нибудь!
Фуэнтес оглянулась вокруг в поисках рядового Келли, но в поле зрения его не было. Боевой порядок совсем смешался. Ей посчастливилось занять крайне выгодную позицию, посредине станции, где-то неподалеку от компьютерного модуля. Киль станции - массивная конструкция из ферм и алюминиевых балок - находится почти рядом, вон там... а вот - огромные черные крылья солнечных батарей поблескивают на солнце...
Определив свое местоположение, Фуэнтес начала продвигаться к килю.
Прочие морские пехотинцы последовали ее примеру. Активный камуфляж их бронекостюмов являл собой странную, абстрактную мешанину черных и белых пятен. "Отлично работает в космосе", - подумала Фуэнтес. Силуэты морских пехотинцев можно было принять за что угодно только не за людей; лишь РРД, не имевшие камуфляжного покрытия, давали зацепку глазу, позволяя приглядеться и различить прочие детали - шлемы, перчатки или винтовки.
Несколько морских пехотинцев достигли станции уже мертвыми: бронекостюмы прорваны, изморозь вокруг зияющих пробоин. Кое-кто, промахнувшись мимо станции, сгинул в черной бездне космоса. Фуэнтес вызвала на дисплей показания индикаторов систем жизнеобеспечения всего взвода. Похоже, потеряны пятеро из двадцати двух, плохо, однако могло быть гораздо хуже; вдобавок имелась, хоть призрачная, но надежда на то, что кто-нибудь из этих пятерых жив, только передатчик его вышел из строя.
- Игл, я - Ударная Группа, - заговорила она. - В строю осталось восемнадцать человек, но мы - на станции. Можете обрисовать тактическую ситуацию?
- Понял вас, Ударная Группа. Простите, ситуации обрисовать не могу. Ни черта не разобрать отсюда.
- Роджер.
Значит, все зависит от морской пехоты. И в первую очередь - от нее самой.
Обогнув скругленный борт модуля, Фуэнтес заметила в отдалении ооновца, карабкавшегося по металлической ферме. В вакууме было невозможно оценить расстояние: подсознанию, привыкшему к атмосферной рефракции, все казалось гораздо ближе, чем на самом деле. Но - неважно. Не нужно было даже сверяться с дальномером. Бой в космосе крайне прост: наводи и стреляй...
Обшивка станции в нескольких метрах от нее вдруг беззвучно полыхнула яркой серебристой искрой; пуля рикошетом ушла в пустоту. Развернув М-29, она поймала врага в перекрестье прицела и нажала спуск. Отдача толкнула ее назад, оторвав от станции, а солдат ООН раскинул руки, выронил винтовку и медленно поплыл прочь.
Включив РРД на реверс, Фуэнтес остановилась, затем снова устремилась вперед, едва не касаясь башмаками обшивки. Вокруг парили еще несколько вражеских трупов, брошенные винтовки, но активных целей больше не наблюдалось.
- Ударная Группа, я - Игл, - заскрипело в наушниках - Похоже, они бегут. Вижу пятерых... нет, шестерых "голубых касок", пробирающихся к шлюзу "альфа". Похоже, вам удалось загнать их в бутылку.
- Роджер вас, Игл.
Фуэнтес совсем запыхалась, сама не зная отчего - от усталости ли, от возбуждения ли. Пришлось, прежде чем начать собирать своих, повысить содержание кислорода в дыхательной смеси БК. По ее команде четверо устремились к огромным шарнирным сочленениям, которыми крепились к килю панели солнечных батарей, и принялись устанавливать на кабели подрывные заряды.
По крайней мере, первый этап битвы был выигран. Оставалось лишь выждать и посмотреть, кто "сломается" первым.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Вторник, 12 июня;
16:06 по времени гринвичского меридиана.
Ущелье Кандор;
сол 5651-й; 18:30 по марсианскому солнечному времени.
- Итак... - Марк Гарроуэй изо всех сил старался говорить легко и непринужденно, однако слова, срывавшиеся с губ, скорее были похожи на рычанье. - Что же такого важного в той ерунде, обнаруженной вами в Сидонии?
Он сидел в пассажирском отсеке кабины марсохода, крепко стиснутый между сержантом Ноксом и лейтенантом Кингом. Напротив сидел Дэвид Александер, втиснувшийся между Полем и Дружиновой.
Губы его пересохли и потрескались, что сильно затрудняло беседу. Четыре дня назад два аккумуляторных конденсатора марсохода пришли в негодность, и для всего отряда пришлось урезать водяной рацион. Теперь воду следовало беречь даже не для питья, но для добычи энергии. Лишенный энергии, марсоход превратится в груду мертвого железа, через несколько часов прекратят работу системы жизнеобеспечения бронекостюмов, и тогда все погибнут, если только на отряд не наткнется случайный патруль ООН.
- Трудно сказать, майор, - хрипло отвечал Александер. - Очевидно, наша находка впрямую связана с тем, что есть. Человек, откуда он взялся, какова его роль... Я бы сказал, что вопрос этот касается абсолютно всех аспектов человеческой истории, психологии, физиологии и эволюции.
- Но в этом назначение всей науки, - сказала Дружинова, пожимая плечами под скафандром. - Выяснить, кто мы, куда движемся и зачем...
- Вовсе не обязательно - "зачем", - возразил Поль. - Я лично всегда оставлял этот вопрос теологам и философам.
- Нет на свете вопросов, лежащих вне сферы науки, - ответил Александер, - если к рассмотрению этих вопросов призывают нас факты.
Марсоход вздрогнул. Все подняли взгляды. Снаружи бушевала песчаная буря. Несмотря на то, что был день, черная завеса пыли и песка, поднятая ураганным ветром, заслонила солнце, и наступившая тьма вынудила отряд снова - в который уже раз! - прервать поход. Те, кто нес вахту наружи, по приказу Гарроуэя укрылись под днищем машины, пользуясь преимуществом нового способа, изобретенного почти неделю назад. Зарывшись в песок под марсоходом, морские пехотинцы, вынужденные оставаться под открытым небом, могли сгрудиться, прижаться друг к другу в замкнутом крохотном пространстве, быстро нагревавшемся теплоотдачей их бронекостюмов и днища машины, и оставаться там, хоть и без особых удобств, однако не рискуя замерзнуть.
А в условиях пыльной бури это означало, что остальные будут точно знать, где копать, когда буря уляжется.
По словам доктора Дружиновой, марсианские пыльные бури в начале лета могли охватывать все северное полушарие планеты и продолжаться месяцы кряду. В этом случае морские пехотинцы вместе со своими штатскими спутниками погибнут, оставив в пустыне свои мумифицированные трупы - на удивление какому-нибудь археологу далекого будущего...
Гарроуэй поскреб щетину на подбородке. Последний тюбик "ноу-берда" кончился пять дней назад, и все мужчины в отряде успели ужасно обрасти, сделавшись очень похожими на пиратскую команду. Лишней же воды для бритья - не было.
Александер с Полем прекратили бритье в самом начале похода, и их бороды уже успели обрести форму, стать почти аккуратными.
Некоторое время поразмыслив, Гарроуэй заговорил:
- Доктор, сколько времени вам потребуется, чтобы написать статью на эту тему? Что-нибудь такое, чтобы забросить в Спейснет?
Александер задумчиво сжал губы:
- То есть... для публикации? Вы знаете, я все время мечтал об этом. Однако пока мне особенно нечего сказать. Все мои выводы будут преждевременны.
- Вы обнаружили в Сидонии эти тела. Именно эту находку людям ООН хотелось бы утаить от всех. Вы можете написать о ней?
- Э-э... да. Определенно. Но все же мы ничего не знаем о том, кем были эти... эти люди, почему они оказались на Марсе... Что с ними произошло... Вначале мне бы хотелось провести масштабные раскопки, хотя бы для того, чтобы было на чем строить предварительные гипотезы.
- Мы нашли мертвых людей или... как вы их называли? Древние Homo sapiens, - сказала Дружинова. - Или же - очень поздние Homo erectus.
- Да, это также еще предстоит уточнить, - добавил Александер. - Дабы точно определить, с чем мы имеем дело.
- У меня, доктор, - осторожно сказал Гарроуэй, - такое впечатление: сам факт того, что наши предки были доставлены сюда, на Марс, и жили здесь, пока климат позволял... э-э... расхаживать в футболках... Разве это - не своего рода предупреждение? "Эй, на Земле! Предыстория человечества - совсем не такая, какой вы ее считаете!"
Вокруг захихикали.
- Устраивайтесь, пишите, - продолжал Гарроуэй, указывая на компьютер марсохода. - А я после зашифрую и отправлю через Фобос, с исходящим рутинным траффиком, своей дочери. Если приложите указания, где именно вам бы хотелось все это опубликовать, она все устроит.
- Да, думаю, так будет лучше всего, - кивнул Александер. - В Сети теперь существует множество научных изданий. Но обычно подобные вещи публикуются в специальных журналах. Не сетевых.
- Так я и думал, - сказал Гарроуэй. - Мы-то, электронщики, все больше в Сети...
- Майор, а отчего вы вообще начали этот разговор? - поинтересовался Александер. - Отчего такая спешка с публикацией?
Гарроуэй поджал губы:
- Не знаю. Уже оттого, что ООН желает утаить ваше открытие, хочется кричать о нем на всех углах.
Александер медленно кивнул:
- Знаете... по-моему, вы правы.
21:30 по времени гринвичского меридиана.
Космодром "Танегасима";
стартовая площадка "Осаки";
06:30 по токийскому времени.
- Реку... го... йон... сан... ни... ити... има!
Ускорение сдавило грудь, вжимая Юкио в сиденье. Мощный носитель "Икадути" оторвался от девятой стартовой площадки и устремился ввысь, неся на спине крохотный космический истребитель "Инадума". Сердце Юкио затрепетало - и не только от нараставших перегрузок. Он отправлялся в космос.
Наконец-то!
"Икадути" и "Инадума". Гром и молния. Носитель и космоплан замечательно подходили друг к другу, достойно завершая долгую череду успехов японского конструкторского и инженерного гения. Грохот нарастал, хотя звук, казалось, отставал от корабля, уходившего в ясное голубое небо.
Космический истребитель "Инадума" мог принять на борт команду из четырех человек, но в этот раз на борту находились лишь трое. Операцией командовал сё-са Куросава, пилотировал истребитель тай-и Иидзима, а он, тю-и Юкио Исивара, выполнял обязанности компьютерного техника и оператора радарной установки. Примерно тем же занимаются штурманы некоторых двухместных американских военных самолетов. В кокпите "Инадумы" было тесно; противоперегрузочное кресло Юкио располагалось сразу позади и чуть ниже тандема "командир-пилот", а четвертое было убрано, чтобы освободить место для дополнительного электронного оборудования.
Рев главного двигателя становился все тише и тише, однако перегрузка, наоборот, усиливалась. Сжигая топливо, могучий "Икадути" становился легче, отчего ускорение его возрастало.
Осмотрев пульт управления радарной установкой, Юкио сосредоточился на главном дисплее. Да, второй истребитель, взлетевший с двенадцатой площадки на тридцать секунд позже, шел следом. В операции "Така", что по-японски означает "Сокол", были задействованы два истребителя. Корабль Юкио имел позывной "Така-1", а борт сё-са Одзавы - "Така-2".
"Инадума" был миниатюрным настолько, насколько это возможно для управляемого истребителя, и больше всего походил на двадцатиметровый наконечник стрелы с тупым, скругленным острием. Оконечности дельтовидных крыльев были слегка изогнуты к корме, точно улыбка, а кокпит, расположенный сзади, казался издали тяжелой черной маслянистой каплей. Запущенный ввысь верхом на могучем "Громе", он мог легко достичь околоземной орбиты, выполнить задачу и вернуться в атмосферу, подобно старым орбитальным "шаттлам", в пылающем облаке раскаленного газа.
Небо, кусочек которого был виден Юкио в промежутке меж головами командира и пилота, быстро темнело. Наращивая скорость, космоплан шел на восход через Тихий океан, спеша к той точке, где ждала его одна-единственная цель, на которую был отпущен один-единственный выстрел.
Майор Куросава начал отсчет до момента отделения от носителя. Голос его был слегка напряжен, грудь сдавливала пятикратная перегрузка.
- Го... ион... сан... ни... ити... има!
С оглушительным грохотом "Икадути" отделился от "брюха" "Инадумы", точно огромная авиабомба. Секунду стояла тишина; затем заработали два двигателя "Мицубиси", вынося крохотный истребитель в космос.
Отсчет слегка позабавил Юкио. Япония исключительно гордилась своей космической программой и в то же время охотно переняла все атрибуты русских и западных программ, вплоть до стартового отсчета, впервые, ради пущего драматического эффекта, прозвучавшего в немецком фантастическом фильме 1929 года, "Die Frau im Mond". Общенациональная любовь Японии к космосу не в последнюю очередь основывалась на справедливой гордости своими техническими достижениями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51