В нашем городе сотни грабителей. Но пока их не удается схватить на месте преступления, все они выходят сухими из воды. – Он вынул блокнот. – Так что он у вас отнял?
– Бумажник и наручные часы.
– Марка часов?
– «Пьяже».
– Какие-нибудь особенные приметы? Ну, скажем, дарственная надпись?
Эти часы подарила Филипу Лара.
– Да. На задней крышке гравировка: «Филипу от Лары с любовью». Детектив записал.
– Мистер Адлер… Я должен задать вам еще вопрос Раньше вы этого человека не встречали"? Филип удивленно уставился на него.
– Встречал? Нет, конечно. А почему вы спрашиваете?
– Просто поинтересовался. – Манчини убрал блокнот. – Посмотрим, что нам удастся выяснить. А вы везучий человек, мистер Адлер.
– Правда? – В голосе Филипа звучал сарказм.
– Да. Каждый год в этом городе совершаются тысячи разбойных нападений, и у полиции на них просто не хватает времени, но так уж случилось, что наш капитан ваш горячий поклонник. Он собирает все ваши пластинки. И он сделает все, чтобы поймать преступника. Мы разошлем описание ваших часов во все ломбарды страны.
– И если вы его поймаете, вы думаете, он вернет мне руку? – с горькой усмешкой спросил Филип.
– Что, простите?
– Ничего.
– Мы будем вас информировать, мистер Адлер. Всего хорошего.
***
Лара и Келлер ждали детектива в коридоре больницы.
– Вы хотели меня видеть? – обратилась к нему Лара.
– Да. Мне нужно задать вам пару вопросов, – сказал лейтенант Манчини. – Миссис Адлер, нет ли у вашего мужа врагов?
– Враги? – нахмурилась Лара. – Нет. Почему вы об этом спрашиваете?
– Ну, может, ему кто-нибудь завидует? Скажем, какой-нибудь музыкант. В общем, кто-то, кто хотел бы ему навредить?
– К чему это вы клоните? Ведь это же было обыкновенное уличное ограбление, разве нет?
– Если быть абсолютно откровенным, данный случай не совсем подходит под определение «обыкновенное уличное ограбление». Нападавший порезал руку вашего мужа уже после того, как отобрал у него бумажник и часы.
– Не вижу разницы…
– Дело в том, что в этом не было совершенно никакого смысла, если только все это не сделано преднамеренно. Ваш муж не оказал ему никакого сопротивления. Надо быть не в себе, чтобы так поступить, хотя… – Детектив пожал плечами. – Ну да ладно, я буду держать вас в курсе.
Они посмотрели вслед удаляющемуся Манчини.
– Господи! – прошептал Келлер. – Он считает, что все это было подстроено. Лара заметно побледнела.
– О черт! – взглянув на нее, проговорил Келлер. – Это явно кто-то из головорезов Пола Мартина! Но зачем ему это понадобилось?
– Он… – Лара почувствовала, что ей трудно говорить. – Он, очевидно, таким образом хотел оказать мне услугу. Филип часто уезжал, и Пол то и дело говорил, что…, что это не правильно и что с Филипом надо серьезно побеседовать. О Говард! – Она уткнулась в его плечо, не в силах справиться с подступившими к глазам слезами.
– Вот сукин сын! – взорвался Келлер. – Я же предупреждал, чтобы выдержались от него подальше. Лара горько вздохнула.
– Филип поправится. Должен поправиться. Три дня спустя Лара привезла Филипа из больницы домой. Он выглядел бледным и подавленным В дверях их встретила Мариан Белл, которая каждый день навещала в больнице Филипа, принося ему охапки писем и телеграмм с выражениями соболезнования от возмущенных поклонников со всех концов света и газеты, снова и снова возвращавшиеся к этому трагическому происшествию и проклинавшие преступность на улицах Нью-Йорка.
***
Когда зазвонил телефон, Лара находилась в библиотеке.
– Это вас, – сказала Мариан Белл. – Какой-то мистер Пол Мартин.
– Я…, я не могу подойти, – проговорила Лара, стараясь сдержать охватившую ее дрожь.
Глава 31
Вся их жизнь в одночасье переменилась.
– Впредь я буду работать дома, – объявила Келлеру Лара. – Я нужна Филипу.
– Конечно, – кивнул он. – Понимаю. Каждый день Филипу звонили десятки людей и приходили сотни писем с пожеланиями скорейшего выздоровления, и тут Мариан Белл оказалась просто незаменимой. Она старалась быть незаметной, но в то же время очень полезной.
– Пусть эти письма вас не беспокоят, мистер Адлер, – предложила секретарша. – Если хотите, я буду на них отвечать.
– Спасибо, Мариан, – согласился Филип. Несколько раз звонил Уильям Эллерби, но Филип наотрез отказывался с ним разговаривать.
– Не желаю ни с кем говорить, – заявил он Ларе. Доктор Стэнтон оказался прав: вскоре у Филипа начались мучительные боли. Сначала он старался терпеть, чтобы не принимать болеутоляющие лекарства, но в конце концов сдался. Лара постоянно находилась рядом с мужем.
– Мы покажем тебя лучшим докторам мира, дорогой, – успокаивала она. – Должен же быть кто-то, кто сможет вылечить твою руку. Я слышала, что в Швейцарии есть один специалист…
– Бесполезно, – отрицательно покачал головой Филип. Он посмотрел на свою забинтованную руку. – Теперь я калека.
– Не говори так, – замахала на него руками Лара. – Существует тысяча разных дел, которые тебе вполне по плечу. Это я во всем виновата! Если бы я не уехала в тот день в Рино, если бы я была рядом с тобой, ничего подобного не случилось бы. Если бы…
– Ты же хотела, чтобы я больше был дома, – с кривой усмешкой проговорил Филип. – Ну вот, мне теперь некуда идти.
– Верно говорят: «Будь осторожен в своих желаниях, а то они и впрямь могут сбыться», – слегка охрипшим голосом сказала Лара. – Да, я действительно хотела удержать тебя дома, но не такой же ценой. У меня сердце разрывается, когда я вижу, как ты мучаешься!
– Не стоит так переживать из-за меня. – Филип вздохнул. – А сейчас я бы хотел остаться один и подумать. Все случилось так неожиданно. Мне… Мне кажется, я еще даже до конца не осознал этого.
***
К ним в пентхаус заехал Говард Келлер – привез Ларе на подпись несколько контрактов.
– Привет, Филип, – поздоровался он. – Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно, – рявкнул Филип. – Чувствую себя просто прекрасно.
– О, простите. Это был дурацкий вопрос.
– Не обращайте на меня внимания, – извинился Филип. – Я в последнее время сам не свой. – Он ударил правой рукой по стоявшему рядом стулу. – Лучше бы этот подонок перерезал мне правую руку. Существует десяток концертов для левой руки, которые я мог бы исполнять.
На память Келлеру пришел разговор, состоявшийся как-то на вечеринке. «По меньшей мере дюжина композиторов писали произведения для левой руки: Демю, Франц Шмидт, Корнгольд, и великолепный концерт сочинил Равель».
И Пол Мартин был там. И тоже слышал эти слова.
***
Приехал осмотреть Филипа доктор Стэнтон. Осторожно размотав бинты, он обнажил длинный уродливый шрам.
– Можете хоть немного согнуть пальцы? Филип попробовал. Ничего не вышло.
– Болит? – спросил доктор.
– Очень, но я не хочу принимать эти чертовы таблетки.
– Я выпишу вам другое лекарство. Советую все же попринимать его. Поверьте, через несколько недель боль прекратится. – Он встал, собираясь уходить. – Мне очень жаль. Я был вашим горячим поклонником.
– Теперь покупайте мои пластинки, – сухо сказал Филип.
***
– Вам не кажется, что мистеру Адлеру могла бы помочь мануальная терапия? – предложила Мариан Белл.
– Можно попробовать, – подумав, согласилась Лара. – Посмотрим, насколько это будет эффективно.
Когда об этом предложении услышал Филип, он только покачал головой:
– Нет. С какой это стати? Доктор же сказал…
– Доктора могут ошибаться, – твердо заявила Лара. – Мы должны испробовать все средства.
На следующий день в их доме появился молодой специалист.
Лара провела его в комнату Филипа и представила:
– Это мистер Россман. Он работает в Колумбийской окружной больнице. Доктор Россман попытается тебе помочь.
– Желаю удачи, – с горькой усмешкой сказал Филип.
– Давайте-ка взглянем на вашу руку, мистер Адлер. Филип вытянул свою больную руку, и Россман осторожно ее обследовал.
– Похоже, у вас серьезное повреждение мышечных тканей. Посмотрим, что можно предпринять. Можете пошевелить пальцами?
Филип сделал попытку.
– Не густо, – прокомментировал молодой человек. – Попробуем ее размять.
Филипу было нестерпимо больно. Россман провозился с рукой около получаса и по окончании работы сказал, что придет на следующий день.
– Лучше не надо, – запротестовал Филип. – Не стоит беспокоиться.
В комнату вошла Лара.
– Филип, ну почему же ты не хочешь попробовать?
– Я уже попробовал, – проворчал он. – Ты что, не понимаешь? Моя рука мертва. И ничто ее уже не оживит.
– Филип… – Ее глаза наполнились слезами.
– Извини, – тихо сказал Филип. – Я просто… Ну, в общем, мне нужно время, чтобы прийти в себя.
***
В ту ночь Лара была разбужена звуками рояля. Она выскользнула из постели и подошла к гостиной. Филип в пижаме сидел за роялем и что-то наигрывал правой рукой. Он поднял глаза и увидел Лару.
– Извини, если я тебя разбудил.
– Ну что ты, дорогой… – Она приблизилась к нему.
– Вот ведь какая ерунда получилась. Ты выходила замуж за известного пианиста, а оказалась женой обыкновенного калеки.
Она обняла и крепко прижала его к себе.
– Ты не калека. Ты мог бы заниматься массой других дел.
– Хватит меня успокаивать!
– Извини. Я только хотела сказать…
– Я знаю. И ты меня извини. Я… – Он поднял свою изувеченную руку. – Я никак не могу к этому привыкнуть.
– Пойдем спать.
– Нет. Ты иди. Со мной все будет нормально. Филип так всю ночь и просидел, размышляя о своем будущем. «Какое будущее?!» – со злым отчаянием спрашивал он себя.
Теперь они каждый вечер вместе ужинали, затем читали или смотрели телевизор, а потом шли спать.
– Я знаю, что я никудышный муж, Лара, – извиняющимся тоном однажды сказал Филип. – Просто…, просто мне не до секса. Поверь, ты тут совершенно ни при чем.
– А я выходила замуж не за твое тело. – Голос Лары задрожал. – Я вышла за тебя замуж, потому что безумно тебя любила. И продолжаю любить. И если мы больше никогда не будем заниматься сексом, мне все равно будет хорошо с тобой. Все, что я хочу, – это чтобы ты был рядом и тоже любил меня.
– Я и люблю тебя, – проговорил Филип. Чуть ли не каждый день им приходили приглашения на всевозможные званые ужины и благотворительные мероприятия, но Филип упорно отказывался от них. Он ни за что не хотел выходить из дому.
– Ты иди, – говорил он Ларе. – Это важно для дела, которым ты занимаешься.
– Для меня нет ничего важнее тебя, – отвечала она. – Сегодня у нас будет чудесный тихий домашний ужин.
Лара следила, чтобы их повар готовил только любимые блюда Филипа, совершенно потерявшего всякий аппетит. Совещания и деловые встречи она проводила в своем пентхаусе, а когда ей все же было необходимо уехать, она говорила Мариан:
– Меня пару часов не будет дома. Пожалуйста, присматривайте за мистером Адлером.
– Хорошо, миссис Адлер, – охотно соглашалась секретарша.
Однажды утром Лара сказала:
– Дорогой, мне очень не хочется покидать тебя, но я должна съездить в Кливленд. Справишься без меня?
– Конечно, – заверил Филип. – Не такой уж я беспомощный. Поезжай, пожалуйста. И обо мне не беспокойся.
Когда Лара уехала, Мариан принесла Филипу письма, на которые она как раз закончила отвечать.
– Прошу вас подписать их, мистер Адлер.
– Ну конечно. Повезло же мне – я ведь правша! – В его голосе слышались раздражение и горечь. Он посмотрел на Мариан и уже спокойно сказал:
– Простите. Я не хотел срывать на вас свое зло.
– Я вас понимаю, мистер Адлер, – промолвила она. – А вы не думаете, что вам было бы полезно поехать в гости к кому-нибудь из друзей?
– Все мои друзья заняты делом! – снова вскипел Филип. – Они музыканты. Выступают с концертами.
Как можно быть такой бестолковой?! Он вихрем вылетел из комнаты. А Мариан так и осталась стоять на месте. Час спустя Филип пришел в ее кабинет. Секретарша сидела за пишущей машинкой.
– Мариан…
Она подняла глаза.
– Да, мистер Адлер?
– Пожалуйста, простите меня. Я просто не в себе. Я не хотел вас обидеть.
– Я знаю, – спокойно сказала она. Он сел напротив нее.
– Я не выхожу из дому, потому что чувствую себя каким-то уродом. Я уверен, что все сразу начнут пялиться на мою руку. А мне не нужно ничьей жалости.
Она смотрела на него, не произнося ни слова.
– Вы были очень добры ко мне, – продолжал Филип, – и я это ценю. Но никто ничем не может мне помочь. Как говорится, чем выше летаешь, тем больнее падать. А я высоко летал, Мариан, очень высоко. Кто только не приходил меня слушать… И короли, и королевы, и… – Он запнулся. – Мою музыку слушали люди в разных концах света. Я выступал в Китае, в России, в Индии, в Германии… – Его голос дрогнул, по щекам покатились слезы. – Вы заметили, что в последнее время я превратился в плаксу? – Он изо всех сил старался взять себя в руки.
– Ну, не расстраивайтесь так, – мягко сказала Мариан. – Все еще образуется.
– Нет! Ничего не образуется. Ни-че-го! Я несчастный калека.
– Не надо так говорить. Вы же знаете, миссис Адлер права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
– Бумажник и наручные часы.
– Марка часов?
– «Пьяже».
– Какие-нибудь особенные приметы? Ну, скажем, дарственная надпись?
Эти часы подарила Филипу Лара.
– Да. На задней крышке гравировка: «Филипу от Лары с любовью». Детектив записал.
– Мистер Адлер… Я должен задать вам еще вопрос Раньше вы этого человека не встречали"? Филип удивленно уставился на него.
– Встречал? Нет, конечно. А почему вы спрашиваете?
– Просто поинтересовался. – Манчини убрал блокнот. – Посмотрим, что нам удастся выяснить. А вы везучий человек, мистер Адлер.
– Правда? – В голосе Филипа звучал сарказм.
– Да. Каждый год в этом городе совершаются тысячи разбойных нападений, и у полиции на них просто не хватает времени, но так уж случилось, что наш капитан ваш горячий поклонник. Он собирает все ваши пластинки. И он сделает все, чтобы поймать преступника. Мы разошлем описание ваших часов во все ломбарды страны.
– И если вы его поймаете, вы думаете, он вернет мне руку? – с горькой усмешкой спросил Филип.
– Что, простите?
– Ничего.
– Мы будем вас информировать, мистер Адлер. Всего хорошего.
***
Лара и Келлер ждали детектива в коридоре больницы.
– Вы хотели меня видеть? – обратилась к нему Лара.
– Да. Мне нужно задать вам пару вопросов, – сказал лейтенант Манчини. – Миссис Адлер, нет ли у вашего мужа врагов?
– Враги? – нахмурилась Лара. – Нет. Почему вы об этом спрашиваете?
– Ну, может, ему кто-нибудь завидует? Скажем, какой-нибудь музыкант. В общем, кто-то, кто хотел бы ему навредить?
– К чему это вы клоните? Ведь это же было обыкновенное уличное ограбление, разве нет?
– Если быть абсолютно откровенным, данный случай не совсем подходит под определение «обыкновенное уличное ограбление». Нападавший порезал руку вашего мужа уже после того, как отобрал у него бумажник и часы.
– Не вижу разницы…
– Дело в том, что в этом не было совершенно никакого смысла, если только все это не сделано преднамеренно. Ваш муж не оказал ему никакого сопротивления. Надо быть не в себе, чтобы так поступить, хотя… – Детектив пожал плечами. – Ну да ладно, я буду держать вас в курсе.
Они посмотрели вслед удаляющемуся Манчини.
– Господи! – прошептал Келлер. – Он считает, что все это было подстроено. Лара заметно побледнела.
– О черт! – взглянув на нее, проговорил Келлер. – Это явно кто-то из головорезов Пола Мартина! Но зачем ему это понадобилось?
– Он… – Лара почувствовала, что ей трудно говорить. – Он, очевидно, таким образом хотел оказать мне услугу. Филип часто уезжал, и Пол то и дело говорил, что…, что это не правильно и что с Филипом надо серьезно побеседовать. О Говард! – Она уткнулась в его плечо, не в силах справиться с подступившими к глазам слезами.
– Вот сукин сын! – взорвался Келлер. – Я же предупреждал, чтобы выдержались от него подальше. Лара горько вздохнула.
– Филип поправится. Должен поправиться. Три дня спустя Лара привезла Филипа из больницы домой. Он выглядел бледным и подавленным В дверях их встретила Мариан Белл, которая каждый день навещала в больнице Филипа, принося ему охапки писем и телеграмм с выражениями соболезнования от возмущенных поклонников со всех концов света и газеты, снова и снова возвращавшиеся к этому трагическому происшествию и проклинавшие преступность на улицах Нью-Йорка.
***
Когда зазвонил телефон, Лара находилась в библиотеке.
– Это вас, – сказала Мариан Белл. – Какой-то мистер Пол Мартин.
– Я…, я не могу подойти, – проговорила Лара, стараясь сдержать охватившую ее дрожь.
Глава 31
Вся их жизнь в одночасье переменилась.
– Впредь я буду работать дома, – объявила Келлеру Лара. – Я нужна Филипу.
– Конечно, – кивнул он. – Понимаю. Каждый день Филипу звонили десятки людей и приходили сотни писем с пожеланиями скорейшего выздоровления, и тут Мариан Белл оказалась просто незаменимой. Она старалась быть незаметной, но в то же время очень полезной.
– Пусть эти письма вас не беспокоят, мистер Адлер, – предложила секретарша. – Если хотите, я буду на них отвечать.
– Спасибо, Мариан, – согласился Филип. Несколько раз звонил Уильям Эллерби, но Филип наотрез отказывался с ним разговаривать.
– Не желаю ни с кем говорить, – заявил он Ларе. Доктор Стэнтон оказался прав: вскоре у Филипа начались мучительные боли. Сначала он старался терпеть, чтобы не принимать болеутоляющие лекарства, но в конце концов сдался. Лара постоянно находилась рядом с мужем.
– Мы покажем тебя лучшим докторам мира, дорогой, – успокаивала она. – Должен же быть кто-то, кто сможет вылечить твою руку. Я слышала, что в Швейцарии есть один специалист…
– Бесполезно, – отрицательно покачал головой Филип. Он посмотрел на свою забинтованную руку. – Теперь я калека.
– Не говори так, – замахала на него руками Лара. – Существует тысяча разных дел, которые тебе вполне по плечу. Это я во всем виновата! Если бы я не уехала в тот день в Рино, если бы я была рядом с тобой, ничего подобного не случилось бы. Если бы…
– Ты же хотела, чтобы я больше был дома, – с кривой усмешкой проговорил Филип. – Ну вот, мне теперь некуда идти.
– Верно говорят: «Будь осторожен в своих желаниях, а то они и впрямь могут сбыться», – слегка охрипшим голосом сказала Лара. – Да, я действительно хотела удержать тебя дома, но не такой же ценой. У меня сердце разрывается, когда я вижу, как ты мучаешься!
– Не стоит так переживать из-за меня. – Филип вздохнул. – А сейчас я бы хотел остаться один и подумать. Все случилось так неожиданно. Мне… Мне кажется, я еще даже до конца не осознал этого.
***
К ним в пентхаус заехал Говард Келлер – привез Ларе на подпись несколько контрактов.
– Привет, Филип, – поздоровался он. – Как вы себя чувствуете?
– Прекрасно, – рявкнул Филип. – Чувствую себя просто прекрасно.
– О, простите. Это был дурацкий вопрос.
– Не обращайте на меня внимания, – извинился Филип. – Я в последнее время сам не свой. – Он ударил правой рукой по стоявшему рядом стулу. – Лучше бы этот подонок перерезал мне правую руку. Существует десяток концертов для левой руки, которые я мог бы исполнять.
На память Келлеру пришел разговор, состоявшийся как-то на вечеринке. «По меньшей мере дюжина композиторов писали произведения для левой руки: Демю, Франц Шмидт, Корнгольд, и великолепный концерт сочинил Равель».
И Пол Мартин был там. И тоже слышал эти слова.
***
Приехал осмотреть Филипа доктор Стэнтон. Осторожно размотав бинты, он обнажил длинный уродливый шрам.
– Можете хоть немного согнуть пальцы? Филип попробовал. Ничего не вышло.
– Болит? – спросил доктор.
– Очень, но я не хочу принимать эти чертовы таблетки.
– Я выпишу вам другое лекарство. Советую все же попринимать его. Поверьте, через несколько недель боль прекратится. – Он встал, собираясь уходить. – Мне очень жаль. Я был вашим горячим поклонником.
– Теперь покупайте мои пластинки, – сухо сказал Филип.
***
– Вам не кажется, что мистеру Адлеру могла бы помочь мануальная терапия? – предложила Мариан Белл.
– Можно попробовать, – подумав, согласилась Лара. – Посмотрим, насколько это будет эффективно.
Когда об этом предложении услышал Филип, он только покачал головой:
– Нет. С какой это стати? Доктор же сказал…
– Доктора могут ошибаться, – твердо заявила Лара. – Мы должны испробовать все средства.
На следующий день в их доме появился молодой специалист.
Лара провела его в комнату Филипа и представила:
– Это мистер Россман. Он работает в Колумбийской окружной больнице. Доктор Россман попытается тебе помочь.
– Желаю удачи, – с горькой усмешкой сказал Филип.
– Давайте-ка взглянем на вашу руку, мистер Адлер. Филип вытянул свою больную руку, и Россман осторожно ее обследовал.
– Похоже, у вас серьезное повреждение мышечных тканей. Посмотрим, что можно предпринять. Можете пошевелить пальцами?
Филип сделал попытку.
– Не густо, – прокомментировал молодой человек. – Попробуем ее размять.
Филипу было нестерпимо больно. Россман провозился с рукой около получаса и по окончании работы сказал, что придет на следующий день.
– Лучше не надо, – запротестовал Филип. – Не стоит беспокоиться.
В комнату вошла Лара.
– Филип, ну почему же ты не хочешь попробовать?
– Я уже попробовал, – проворчал он. – Ты что, не понимаешь? Моя рука мертва. И ничто ее уже не оживит.
– Филип… – Ее глаза наполнились слезами.
– Извини, – тихо сказал Филип. – Я просто… Ну, в общем, мне нужно время, чтобы прийти в себя.
***
В ту ночь Лара была разбужена звуками рояля. Она выскользнула из постели и подошла к гостиной. Филип в пижаме сидел за роялем и что-то наигрывал правой рукой. Он поднял глаза и увидел Лару.
– Извини, если я тебя разбудил.
– Ну что ты, дорогой… – Она приблизилась к нему.
– Вот ведь какая ерунда получилась. Ты выходила замуж за известного пианиста, а оказалась женой обыкновенного калеки.
Она обняла и крепко прижала его к себе.
– Ты не калека. Ты мог бы заниматься массой других дел.
– Хватит меня успокаивать!
– Извини. Я только хотела сказать…
– Я знаю. И ты меня извини. Я… – Он поднял свою изувеченную руку. – Я никак не могу к этому привыкнуть.
– Пойдем спать.
– Нет. Ты иди. Со мной все будет нормально. Филип так всю ночь и просидел, размышляя о своем будущем. «Какое будущее?!» – со злым отчаянием спрашивал он себя.
Теперь они каждый вечер вместе ужинали, затем читали или смотрели телевизор, а потом шли спать.
– Я знаю, что я никудышный муж, Лара, – извиняющимся тоном однажды сказал Филип. – Просто…, просто мне не до секса. Поверь, ты тут совершенно ни при чем.
– А я выходила замуж не за твое тело. – Голос Лары задрожал. – Я вышла за тебя замуж, потому что безумно тебя любила. И продолжаю любить. И если мы больше никогда не будем заниматься сексом, мне все равно будет хорошо с тобой. Все, что я хочу, – это чтобы ты был рядом и тоже любил меня.
– Я и люблю тебя, – проговорил Филип. Чуть ли не каждый день им приходили приглашения на всевозможные званые ужины и благотворительные мероприятия, но Филип упорно отказывался от них. Он ни за что не хотел выходить из дому.
– Ты иди, – говорил он Ларе. – Это важно для дела, которым ты занимаешься.
– Для меня нет ничего важнее тебя, – отвечала она. – Сегодня у нас будет чудесный тихий домашний ужин.
Лара следила, чтобы их повар готовил только любимые блюда Филипа, совершенно потерявшего всякий аппетит. Совещания и деловые встречи она проводила в своем пентхаусе, а когда ей все же было необходимо уехать, она говорила Мариан:
– Меня пару часов не будет дома. Пожалуйста, присматривайте за мистером Адлером.
– Хорошо, миссис Адлер, – охотно соглашалась секретарша.
Однажды утром Лара сказала:
– Дорогой, мне очень не хочется покидать тебя, но я должна съездить в Кливленд. Справишься без меня?
– Конечно, – заверил Филип. – Не такой уж я беспомощный. Поезжай, пожалуйста. И обо мне не беспокойся.
Когда Лара уехала, Мариан принесла Филипу письма, на которые она как раз закончила отвечать.
– Прошу вас подписать их, мистер Адлер.
– Ну конечно. Повезло же мне – я ведь правша! – В его голосе слышались раздражение и горечь. Он посмотрел на Мариан и уже спокойно сказал:
– Простите. Я не хотел срывать на вас свое зло.
– Я вас понимаю, мистер Адлер, – промолвила она. – А вы не думаете, что вам было бы полезно поехать в гости к кому-нибудь из друзей?
– Все мои друзья заняты делом! – снова вскипел Филип. – Они музыканты. Выступают с концертами.
Как можно быть такой бестолковой?! Он вихрем вылетел из комнаты. А Мариан так и осталась стоять на месте. Час спустя Филип пришел в ее кабинет. Секретарша сидела за пишущей машинкой.
– Мариан…
Она подняла глаза.
– Да, мистер Адлер?
– Пожалуйста, простите меня. Я просто не в себе. Я не хотел вас обидеть.
– Я знаю, – спокойно сказала она. Он сел напротив нее.
– Я не выхожу из дому, потому что чувствую себя каким-то уродом. Я уверен, что все сразу начнут пялиться на мою руку. А мне не нужно ничьей жалости.
Она смотрела на него, не произнося ни слова.
– Вы были очень добры ко мне, – продолжал Филип, – и я это ценю. Но никто ничем не может мне помочь. Как говорится, чем выше летаешь, тем больнее падать. А я высоко летал, Мариан, очень высоко. Кто только не приходил меня слушать… И короли, и королевы, и… – Он запнулся. – Мою музыку слушали люди в разных концах света. Я выступал в Китае, в России, в Индии, в Германии… – Его голос дрогнул, по щекам покатились слезы. – Вы заметили, что в последнее время я превратился в плаксу? – Он изо всех сил старался взять себя в руки.
– Ну, не расстраивайтесь так, – мягко сказала Мариан. – Все еще образуется.
– Нет! Ничего не образуется. Ни-че-го! Я несчастный калека.
– Не надо так говорить. Вы же знаете, миссис Адлер права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45