– Я буду скучать.
– Я тоже буду скучать, дорогой.
«Она самая фантастическая женщина в мире», – подумал он, глядя, как оторвался от земли ее самолет.
***
В здании, где располагалась комиссия по надзору за игорными заведениями, Лара предстала перед теми же людьми, что и в первый раз, когда она ходатайствовала о выдаче ей лицензии на открытие казино. Однако на этот раз они выглядели не столь дружелюбно. Лару привели к присяге, и секретарь суда приготовился записывать ее показания.
– Мисс Камерон, – обратился к ней председатель, – к нам поступают весьма неприятные заявления относительно способа, коим вы получили разрешение на открытие казино.
– Какие именно? – задал вопрос Терри Хилл.
– В свое время узнаете. – Председатель снова повернулся к Ларе:
– Как нам известно, это был первый случай приобретения вами игорного заведения.
– Да. Я говорила вам об этом во время первых слушаний.
– Как случилось, что вы заявили именно эту сумму? Я имею в виду…, как вам пришло в голову, что цена должна быть именно такой?
– Я бы хотел знать, чем вызван ваш вопрос, – перебил председателя Терри Хилл.
– Через минуту вы все узнаете, мистер Хилл. А теперь вы позволите вашему клиенту ответить"? Терри Хилл взглянул на Лару и кивнул.
– Мои экономисты, – сказала она, – дали мне свои оценки, ну и мы еще немного добавили на всякий случай. Вот так и сложилась заявленная мной цена.
Председатель пробежал глазами по разложенным перед ним бумагам.
– Ваша цена оказалась на пять миллионов выше, чем у ближайшего из претендентов.
– Что вы говорите!
– А вы не знали?
– Конечно, нет.
– Мисс Камерон, вы знакомы с Полом Мартином?
– Не вижу связи между вашими вопросами, – вновь перебил председателя Терри Хилл.
– Скоро увидите. А сейчас я бы хотел услышать ответ мисс Камерон.
– Я не против, – сказала Лара. – Да, я знаю Пола Мартина.
– У вас когда-нибудь были с ним дела?
– Нет, – поколебавшись, ответила она. – Это просто мой приятель.
– Мисс Камерон, а вам известно, что Пол Мартин имеет репутацию человека, связанного с мафией, и что…
– Протестую! – крикнул Терри Хилл. – Это всего лишь слухи, и они не могут быть предметом рассмотрения в суде.
– Хорошо, мистер Хилл. Протест принимается. Я снимаю свой вопрос. Мисс Камерон, когда последний раз вы виделись или разговаривали с Полом Мартином?
– Точно не помню, – неуверенно проговорила Лара. – Если честно, то с тех пор, как вышла замуж, я очень редко виделась с мистером Мартином. Мы несколько раз случайно встречались на разных приемах. Вот, пожалуй, и все.
– И вы не имели привычки вести с ним регулярные телефонные разговоры?
– Нет. После того как вышла замуж – нет.
– Вы когда-нибудь обсуждали с Полом Мартином вопросы, связанные с этим казино?
Лара посмотрела на Терри Хилла. Тот кивнул.
– Да. Помнится, когда я приобрела его, он мне позвонил и поздравил. А потом еще раз – после того, как я получила лицензию.
– И больше вы с ним на эту тему никогда не говорили?
– Нет.
– Напоминаю вам, мисс Камерон, что вы даете показания под присягой.
– Я знаю.
– И вам известно, какое наказание вы можете понести за дачу ложных показаний?
– Да.
Председатель взял лист бумаги и, указав на него Ларе, произнес:
– Вот перечень двадцати телефонных разговоров, состоявшихся между вами и Полом Мартином за то время, пока шли торги и принимались к рассмотрению заявки с предложением цены.
Глава 29
Артисты, выступающие в «Карнеги-холл», обычно ощущают себя карликами, подавленные гигантскими – на две тысячи восемьсот мест – размерами этого престижного зрительного зала. Не много найдется музыкантов, способных собрать такое количество слушателей, но в тот вечер «Карнеги-холл» был забит до отказа. Филип Адлер вышел на просторную сцену под гром аплодисментов. Он сел к роялю, выдержал паузу и заиграл. Программа концерта была составлена из сонат Бетховена. За долгие годы своей исполнительской деятельности Филип выработал в себе умение отрешаться от внешних факторов и концентрировать внимание только на музыке. Однако на этот раз его мысли постоянно возвращались к Ларе и возникшим в их отношениях проблемам. На долю секунды движения его пальцев вдруг потеряли присущую им легкость, и Филип почувствовал, как его прошиб холодный пот. Все это случилось так быстро, что публика ничего не заметила.
Когда закончилось первое отделение концерта, в зале раздались бурные аплодисменты.
В антракте Филип удалился в артистическую уборную.
– Великолепно, Филип, – сказал заглянувший к нему менеджер концертного зала. – Вы просто пленили слушателей. Не нужно ли вам чего-либо?
– Нет, спасибо. – Филип закрыл дверь, жалея, что концерт еще не закончен. Его очень тревожили те изменения, которые произошли в их отношениях с Ларой. Он всем сердцем любил ее и знал, что она тоже любит его, но создавалось впечатление, что они словно оказались в каком-то тупике. В последнее время, до отъезда Лары в Рино, между ними чувствовалась какая-то натянутость. «С этим надо что-то делать, – подумал Филип. – Но что? Как нам прийти к компромиссу?»
– Осталось пять минут, мистер Адлер! – раздался из-за двери голос дежурного по сцене.
– Хорошо, спасибо.
Во втором отделении Филип исполнял сонату Hammerklavier. Это было волнующее, эмоционально насыщенное произведение, и когда в огромном зале отгремели его заключительные аккорды, присутствующие рванулись со своих мест и устроили настоящую овацию.
Филип стоял на сцене и грациозно кланялся, но мысли его были далеко-далеко. «Мне надо побыстрее вернуться домой и поговорить с Ларой, – сказал он себе, но тут же вспомнил, что она уехала. – Мы должны все это уладить. Так больше продолжаться не может».
А аплодисменты не умолкали. Из публики летели выкрики «браво!» и «бис!». Обычно в таких случаях Филип снова садился за рояль и исполнял какое-нибудь небольшое произведение, но в этот вечер он был слишком расстроен. Вернувшись в артистическую уборную, он переоделся. С улицы доносились отдаленные раскаты грома. Газеты обещали дождь, однако его поклонники вовсе не спешили домой. В ожидании своего кумира они собрались в артистическом фойе. Филипу всегда нравилось выслушивать восторженные комплименты почитателей своего таланта, но в этот вечер ему было не до них, и он продолжал оставаться в артистической уборной до тех пор, пока они наконец не разошлись. Когда он вышел, была уже полночь. Пройдя по опустевшим коридорам здания, он открыл дверь служебного выхода. Его лимузина не было. «Возьму такси», – решил Филип и шагнул в дождь.
Дул пронизывающий холодный ветер.
Фонари не горели. Едва Филип направился к Шестой авеню, из темноты к нему приблизилась здоровенная фигура в плаще.
– Скажите, пожалуйста, – пробасил незнакомец, – как я могу попасть в «Карнеги-холл»?
Филип вспомнил байку, которую он рассказывал Ларе, и чуть было не сказал: «Тренируйтесь, милейший, тренируйтесь», но вовремя спохватился и указал на возвышающееся за его спиной здание.
– Да вот же он.
Но как только он повернулся, чтобы идти дальше, незнакомец с силой прижал его к стене. В руке верзилы угрожающе блеснул нож.
– Бумажник!
Чувствуя, как бешено заколотилось его сердце, Филип посмотрел по сторонам. Улица была пустынна.
– Хорошо, – проговорил он. – Только не надо нервничать. Можете взять мой бумажник. – Острие ножа ткнулось в его горло. – Послушайте, нет никакой нужды…
– Заткнись! Давай деньги!
Филип запустил руку в карман и вытащил бумажник.
Схватив и сунув его себе в карман, грабитель заметил на руке Филипа дорогие часы и резким движением сорвал их. Затем он, крепко стиснув левую руку своей жертвы, полоснул острым, как бритва, ножом, до кости разрезав запястье. Филип взвыл от боли. Хлынула кровь. Незнакомец растворился в темноте.
Потрясенный, Филип стоял и смотрел, как, смешиваясь с дождем, его кровь струйкой течет на асфальт.
Он потерял сознание.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
Глава 30
О случившемся с Филипом Лара узнала в Рино. Позвонившая ей Мариан Белл была близка к истерике.
– Он сильно пострадал? – допытывалась Лара.
– Подробностей нам пока не сообщили, – сказала ей секретарша. – Сейчас он находится в палате интенсивной терапии больницы имени Рузвельта.
– Я немедленно вылетаю.
***
Когда шесть часов спустя Лара прибыла в больницу, Говард Келлер был уже там. Он выглядел потрясенным.
– Так что же случилось? – спросила Лара.
– Очевидно, Филип подвергся нападению, когда выходил из «Карнеги-холл». Его нашли лежащим без сознания посреди улицы.
– Состояние тяжелое?
– У него перерезаны сухожилия кисти. Он пребывает в глубокой депрессии, но сознание к нему вернулось.
Они вошли в палату. Филип лежал на кровати. Рядом находилась капельница.
– Филип… Филип… – Голос Лары, казалось, доносился откуда-то издалека.
Он открыл глаза и увидел Лару и Говарда Келлера. Очертания их силуэтов двоились, во рту пересохло, во всем теле чувствовалась слабость.
– Что со мной произошло? – чуть слышно произнес Филип.
– Тебя ранили, – проговорила Лара, – но ты поправишься.
Филип опустил глаза и увидел свою забинтованную левую руку. И сразу все вспомнил.
– Я был… Насколько это серьезно?
– Не знаю, дорогой, – сказала Лара. – Я уверена, все будет хорошо. Скоро ты встретишься с врачом, и он тебе все объяснит.
– – В наши дни доктора творят настоящие чудеса, – ободряюще вставил Келлер.
Филипа снова начало клонить ко сну.
– Я же сказал, что отдам все, что он потребует. Ну зачем ему надо было калечить мою руку? – заплетающимся языком пробормотал он. – Ну зачем…, ему надо было калечить…, мою…
***
Через два часа в палату вошел доктор Деннис Стэнтон, и как только Филип увидел выражение его лица, он сразу понял, что тот собирается ему сказать.
– Говорите.
Доктор Стэнтон вздохнул.
– Боюсь, моя информация не будет для вас утешительной, мистер Адлер.
– Что с рукой?
– Перерезаны сгибающие сухожилия, так что теперь ваша рука потеряла подвижность и чувствительность. Более того, повреждены медиальный и локтевой нервы. – Объясняя, доктор иллюстрировал свои слова на собственной руке. – Медиальный нерв отвечает за работу большого, указательного, среднего и безымянного пальцев. А локтевой нерв связан вообще со всеми пальцами.
Филип крепко закрыл глаза, пытаясь справиться с захлестнувшей его волной отчаяния.
– Таким образом, вы хотите сказать… – минуту спустя заговорил он, – вы хотите сказать, что я никогда уже больше не смогу пользоваться своей левой рукой?
– Да, мистер Адлер. Признаюсь, вам повезло, что вы еще остались живы. Ведь у вас перерезана артерия. И чудо, что вы не истекли кровью до смерти. Нам пришлось наложить на вашу руку шестьдесят швов.
– Боже! И неужели ничего нельзя сделать?
– Кое-что можно. Мы могли бы провести операцию на вашей левой руке, что позволило бы ей приобрести некоторые двигательные способности, но они будут очень ограниченными.
«Уж лучше бы он меня убил», – в отчаянии подумал Филип.
– Когда ваша рука начнет заживать, – продолжал доктор Стэнтон, – у вас начнутся сильные боли. Чтобы справиться с этим, мы дадим вам лекарства, но, уверяю вас, со временем эти боли прекратятся.
«Нет, настоящая боль не оставит меня никогда, – пронеслось в голове у Филипа. – Никогда». Он словно оказался в каком-то кошмаре. И избавиться от него было невозможно.
К Филипу в больницу явился детектив. Это был много повидавший человек лет шестидесяти, старой закваски, с усталым видом.
– Я лейтенант Манчини, – представился он. – Сочувствую вам, мистер Адлер. Лучше бы он сломал вам ногу. Простите…, я хочу сказать…, если уж этому суждено было случиться.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сухо проговорил Филин.
Неожиданно в палату заглянул Говард Келлер.
– Вы не знаете, где Лара? – Он увидел незнакомца. – Ох, простите.
– Она где-то здесь, – сказал Филип и добавил:
– Это лейтенант Манчини. А это Говард Келлер. Детектив внимательно разглядывал Келлера.
– Ваше лицо кажется мне знакомым. Мы раньше не встречались?
– Едва ли.
В глазах Манчини вдруг вспыхнули искорки.
– Келлер Бог мой, вы же играли в бейсбол в Чикаго.
– Верно. А как вы…
– Один сезон я вербовал игроков в «Кабз». Я до сих пор помню ваши удары и перебежки. Вы могли сделать прекрасную спортивную карьеру.
– Д-да… Прошу меня извинить. – Келлер повернулся к Филипу. – Я буду ждать Лару на улице.
Он вышел, и Манчини снова заговорил с Филипом:
– Вам удалось рассмотреть нападавшего?
– Белый мужчина. Мощного телосложения. Рост примерно шесть футов и два дюйма. Лет около пятидесяти.
– Если бы вы его увидели, вы бы его узнали?
– Да. – Это лицо Филип не забудет никогда.
– Мистер Адлер, я бы мог попросить вас просмотреть целую пачку фотографий, но, откровенно говоря, думаю, что это будет пустой тратой времени. Я хочу сказать, что в данном случае мы имеем дело с не совсем типичным преступлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45