Он вошел в Элд, не испытывая страха передо мной.
— А, да, его я знаю, — ответила она.
— Другим я мог причинить зло, — он вскинул голову, и красные его глаза загорелись, как угли в темноте. Вложив камень в рот, он обернулся черной лошадью и помчался дико и безумно, как это было свойственно его народу.
Она взглянула ему вслед, увидев лишь мрак, сопутствовавший приходу Далъета. «Пука переживет грядущий ураган», — подумала она. Безудержная радость и бесшабашность были в его крови, и память у него была коротка. И дроу не сможет укротить его.
Ночь все больше сгущалась вокруг Элда. Мелкие создания — феи, олени, зайцы, робкие ежи, лисицы и лупоглазая сова — все жались к роще. Но и здесь, в сиянии деревьев уже было небезопасно.
И листья продолжали опадать, умирая на ветру, и камни, погасшие и тусклые, звенели вразнобой.
«Послушай меня, — принес ветер голос, гулкий и хриплый, как медь, — ты проиграла и с самого начала была обречена. Иди ко мне, иди ко мне, и я отдам тебе Кер Ри, отдам деревья и их благоухание. Приди, Аовель».
Она вздрогнула.
— Исчезни! — воскликнула она. — Вернись в свой сон, обольститель! Ты победил мою родню, но не меня. И никогда не победишь, ты старый червь, обманщик, — уходи! Вернись в свою нору!
И глубины Лиэслина содрогнулись от хохота.
Она, собрав все силы, окутала сердце Элда тишиной, паутиной света и покоя. И камни засияли снова. Она изгнала из памяти этот голос, но сердце ее дрогнуло. И замерев на холме среди струящихся золотистых листьев, она заснула в мечтах об исчезнувших Ши.
И в них был дракон — он шепнул, и Ши отбросил то, что делало его Ши: «Далъет, — вспомнив, простонала она. — Мой брат».
«Приди, — говорил он. — Довольно с тебя людей. Неужто Ши уйдет без сопротивления? Ты имеешь власть. Используй ее для спасения мира, чтоб сохранить землю такой, какой она была. Что за жалость охватила тебя? Вспомни о гордости и гневе».
«Ты хочешь жить, как старый червь», — ответила он шепотом все еще во сне.
«А разве ты не хочешь?»
Тело от яда наливалось болью, жгучей, как лед. Яд пропитал ее сны. «Месть», — шептал он.
Но даже во сне она продолжала прясть свой кокон, и ветер замер в тишине.
XII. О доме и надежде
Все стало не так, как прежде — Мев и Келли чувствовали это. Вооруженные люди входили и выходили из замка, и отец серьезно беседовал с фермерами, приходившими и приезжавшими на загнанных лошадях с самых далеких хуторов. Они узнавали, откуда могли, новости о стычках, подслушивали разговоры, от которых холодело у них в животах, о Лиэслине и Брадхите, о нападении на Вороновом холме, где крестьяне Кер Велла забросали камнями всадников из Ан Бега. Ризи не вернулся назад; может, он никогда уже не вернется, хотя все молчали об этом.
Зато вернулся Донал, но он совсем изменился — он был бледен и изможден, и, казалось, мир стал слишком тяжел для него. Сначала они боялись, что он умрет; но с хутора Гера приехала его мать, чтобы ухаживать за ним. Он лежал дни напролет в лихорадке, и она сидела рядом с ним, как и Мурна, хлопотавшая не меньше. Теперь, по крайней мере, он вставал и ходил, но выглядел он сильно постаревшим. Конечно, он был героем, и все в Кер Велле знали это и шепотом рассказывали, как все кости у него были переломаны, но Ши вылечила его.
— Отчего же он тогда не поправится? — спросил как-то Келли у отца, когда Донала не было поблизости и они стояли у стены близ ворот. — Неужто Ши не могла вылечить его до конца?
— Нет, — резко ответил отец и добавил чуть мягче, глядя на них: — Если бы у нее было время, она сделала бы это. Так что я думаю, она не успела, — и он потрепал волосы Келли, чем занимался и ветер, дувший на них так сильно, что Мев приходилось сжимать в кулаке разлетавшиеся юбки. И снова у их отца был тот скрытный вид, который не давал им ничего узнать. — Он поправляется, наш Донал. Вот только сможет ли он стать прежним после того, что узнал в Кер Донне, а, Мев и Келли?
— Да, — откликнулась Мев, и Келли серьезно кивнул.
— Велите-ка ему снова сесть верхом, — вдруг произнес их отец, глядя на них с необычной пристальностью.
— Мы?
— Не ездите в лес или далеко по дороге, но лишь вдоль стен. Скажите, что я позволил вам прогулку верхом, а ему велел наблюдать за вами.
Мев взглянула на замок, вспомнив о матери, но ей не хотелось спрашивать, знает ли мать об этой прогулке. Келли сжал ее руку, и они побежали искать Донала и выводить своих пони и лошадь.
Это был лучший день после возвращения их отца домой, даже езда тихим шагом вдоль гребней холмов на виду Кер Велла, ибо глаза Донала вновь загорелись, и он болтал об урожае, о новых жеребятах и телятах и смеялся, глядя на резвящихся ягнят. И им тоже тогда захотелось смеяться, ибо они поняли, что сделали что-то доброе, и мир, наконец, вернулся в свою колею, и что они были не правы, усомнившись в нем.
Но когда они добрались до границы своего путешествия — до конца изгороди, Донал остановил свою лошадь и замер, уставившись на северо-запад. Там лежали пределы их владений. Там был Кер Донн. Он сидел и сидел, и лошадь его стала спокойно щипать траву, и молчание затягивалось, становясь мучительным.
Келли заставил Фланна подойти ближе и взглянул на Донала.
— Когда мы потерялись, мы встретили речную лошадь, — осторожно промолвил Келли, — но Чертополох прогнала ее прочь.
— Чертополох.
— Мы слишком молоды, — сказала она, — чтоб нам знать ее настоящее имя. Когда тебе известно имя, ты можешь совершать с ним волшебство. Но думаю — с ней это не пройдет. А речная лошадь — она сказала нам ее имя.
Теперь Донал смотрел на них обоих. Он был мужчиной и взрослым воином, и морщины лежали на его челе, и шрам пересекал его, но он смотрел им в глаза, словно желая говорить с ними, словно что-то кипело внутри него.
— Я видел ее, — сказал Донал, хотя хотел сказать гораздо большее, чем это.
Мев взяла мешочек, висевший у нее на шее, и протянула его Доналу, хотя это было то же, что отдать кому-нибудь своего пони или дать порыться в своих сокровищах.
— Это ее подарок мне, — промолвила она. — Ты можешь взять поносить его. «На память», — сказала Чертополох. Ради надежды, когда ее не остается.
— Надежды на что? — спросил он.
Ей стало страшно — таким хриплым был его голос. Но она упрямо решила действовать до конца и скрыла свое смущение тем, что достала из мешочка листик и осторожно сжала его в руке, чтобы его не унесло ветром. Она понюхала его и снова протянула Доналу.
— Посмотри. Понюхай. Он все еще свежий спустя столько времени. Он напоминает мне запах леса после дождя.
Он взял листик и медленно двинулся прочь от них, туда, куда они не могли уже за ним последовать, потом остановился и сел спиной к ним посредине пастбища.
Она догадалась, что это было, и увидела, что Келли тоже понял, потому что он не сказал ни слова, а просто замер на своем пони в ожидании.
— Я думаю, нам пора домой, — наконец, промолвила Мев, — а потом, может, и Донал вернется.
И тогда она подумала о Донне, как Донал возвращался из него один. И все равно она развернула своего Флойна домой, а Келли не пришлось своего даже понукать.
— У него мой подарок, — промолвила она, хотя расставание с ним тревожило ее, — а он волшебный, не так ли? Он обладает способностью отыскивать путь. Значит, он вернется назад, не так ли?
Келли лишь покачал головой с тревожным видом, волнуясь не то за Донала, не то за дар, а может, — за обоих.
Но вскоре они услышали за собой бег его лошади и обернулись, когда он нагнал их.
— Как же так, — ухмыльнулся он, — вы не должны уезжать одни, разве не так велел ваш отец? Поехали.
Их пони сравнялись с его длинноногой лошадью, и некоторое время они скакали молча. «Он бы пошутил, если бы мы были мужчинами, или побранил нас, если бы мы были его друзьями, — подумала Мев, — ему надо было найти какую-нибудь нашу оплошность, ему больше ничего не оставалось делать».
— Смотри, — воскликнула она, цепляясь за удобный повод, — жеребенок лежит.
— Устал, — помолчав, ответил Донал, — и солнце припекает, — он протянул ей обратно ее подарок. — Вкусно пахнет.
Ей были приятны его последние слова, словно он счел ее взрослой, чтобы обращаться учтиво, словно она неожиданно выросла. Но вся ее радость была испорчена краской, залившей ей щеки. Она почувствовала, как они пышут жаром, и сделала вид, что полностью поглощена тем, чтобы спрятать свой листок обратно.
И все равно она знала, что ей удалось исправить его настроение. Он чувствовал себя свободно и даже улыбался — может, в этом помог и дар Ши: она смотрела на Донала, как никогда не смотрела на своих ровесников, и сердце ее наполнялось отчаянием и безнадежностью. Он был уже мужчиной. По нему вздыхали девушки — от дочери кузнеца до кухонных служанок; даже Мурна, привязанная только к ним, даже Мурна взяла в привычку ухаживать за ним, став счастливее и моложе после этого — она изменилась, хоть и была старше его. Так Мев считала себя дважды обойденной; и впервые в жизни ей стало страшно, что Келли может все узнать и посмеяться над ней.
Потом, вздохнув, она привела в порядок свои мысли, решив быть его верным другом, каким он был отцу, каким был Барк и Ризи — о Ризи! — и ездить с ним кататься на лошадях летними днями, пока не кончилось лето.
«Кер Велла не будет здесь», — внезапно мелькнула у нее мысль, как видение, возникающее ночью в мгновение ока; и лист наполнил болью ее горло. Она увидела сгоревшую и изменившуюся землю и дым, поднимающийся с почерневших полей.
— Келли…
Он видел его тоже — этот страшный сон. Она узнала это по внезапно побледневшему его лицу и взгляду, устремленному на нее.
— В чем дело? — спросил Донал не так, как спрашивают детей, но озабоченно и тревожно.
— Я видела видение, — ответила она. — Как будто Кер Велл исчез.
— Там высился холм, — добавил Келли, а лошади неумолимо неслись к стенам. — Под ним лежали кости.
— Я этого не видела, — сказала Мев.
— Кер Донн, — хрипло произнес Донал. — Вы видели Кер Донн, — и он взял в руки поводья. — Скорее, — и лошади пошли быстрее, словно так Донал хотел уберечь детей, доставить их поскорее за стены и ворота.
— Незачем им было ездить, — сказала их мать, подойдя к очагу. Мев рассеянно смотрела на нее, словно та казалась ей безумной. После того как они мчались в замок сообщить о своем видении, и Донал весь вспотел и был бледен от их бега по лестнице, при отце, все еще погруженном в свои мысли, она говорит такое. — Брадхит распустился, и Кер Дав бурлит, и они совершают набеги, словно ничего не боятся.
— Я видела сожженный Кер Велл, — вскричала Мев.
— Тихо! — оборвал ее отец. — Подойдите сюда. Как он был сожжен?
Мев тряхнула головой и опустилась на колени рядом с креслом отца, и Келли подошел к нему с другой стороны.
— Может, — предположил Донал, — когда она отдала мне свой подарок, все смешалось у нее. Может, то было другое место.
— А Кер Донн? — спросил Келли. — Я видел Донн, не так ли?
— Может быть, — сказал Донал, — ты это воспринял от меня — то, что видел или представлял себе я.
— Несомненно, так, — объявила их мать, проходя мимо Мурны, сжавшейся у очага, смотревшей на них огромными испуганными глазами. — Я держала камень. Это было точно так. Приходят воспоминания.
Их мать хотела, чтоб все было так. Мев взглянула на нее и поняла и тоже захотела того же, что и мать: чтобы ее видение оказалось чем-то прошлым или воспоминаниями Донала, которым никогда не суждено осуществиться.
— Мев, — сказал ей отец, — дай мне руку, и ты, Келли.
Она протянула руку, подумав, что он хочет сказать им что-то; но он закрыл глаза, и мир наполнился серым туманом.
— Киран! — вскричала их мать.
Замок был сожжен, и земля опустошена, дым вился над холмами, уходящими к лесу; и высилась гора костей, и на дне мелкого озера лежала свернувшаяся мгла, и впадины разверзлись, словно разбитая скорлупа, и зияли пустотой во мраке.
«Нет!» — послышался голос отца. Он оттолкнул их руки, и на мгновение Мев потерялась во мгле. Но она сразу же ощутила руки матери и ее юбки на своем лице, благоухающие лилиями и травами, и мать что-то кричала их отцу.
— Все так и будет, — сказала Мев, — все так и свершится.
— Они же дети, — закричала мать.
— Да, — ответил их отец. Мев различала его яснее, и на щеках его были слезы. Это заставило ее молчать. Она пыталась отвести от него взор, но взгляд словно приковался к его лицу. Отец спокойно протянул руку и потрепал ей волосы, как он это делал, когда она была совсем ребенком, потом взъерошил волосы Келли. — Донал.
— Да, господин, — еле слышно ответил Донал.
— Зрение может обманывать. Иногда все не совсем так, как кажется. И все же — Брадхит поднялся, и все наши враги объединились, и Ризи нет — у меня нет родных, Донал; и всюду за мной следует Барк. Родня моей госпожи — что ж, что-то задержало их, иначе Ризи был бы здесь. Был бы родственной защитой для нее и Мев, и Келли, и при необходимости постоял бы за них. Замени его.
— Клянусь жизнью, господин, — прошептал Донал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66