— Тогда послушай, — промолвил Ши, его темный человек, голосом, нашептывающим ему мысли уже много лет — а он-то думал, что этот голос принадлежал ему. — Ты должен быстро собрать свои силы, пока брат твой не помешал тебе. Не надо ждать осады здесь. Кер Донн никогда не был приспособлен для нее; и если ты запрешься в этих холмах, он достигнет Дун-на-Хейвина и отрежет тебя от короля. Выступай нынче же ночью, пока еще можно.
— И что дальше?
Убийство пришло ему на ум — украдкой — даже не шепот, а видение — король, безжизненно лежащий в гробу, и войска с пиками, сверкающими на солнце, вступающие в долину.
«Помешай ему, — донесся голос, — помешай».
XI. Отступление
Они были все еще там, скрываясь в зарослях, откуда время от времени вылетали стрелы: люди Дава, а может, и дикари Брадхита прятались на берегах озера в камышах и ивах. И повсюду в холмах рассеялись жители Кер Велла — крестьяне, умеющие обращаться с луком и копьем и знакомые с мечом, даже старики и дети, готовые ко всему в случае необходимости; и лучники явились стройными колоннами, а не как-нибудь, и немало дочерей, искусных в стрельбе, были готовы к вражескому наступлению на границу.
— Ступайте на юг, — сказал Киран людям с хутора Аларда, которые прибыли первыми и подстрелили немало засевших на берегах Лиэслина. — Вместе с соседями разойдитесь вверх и вниз по течению Банберна и следите, не зашевелится ли Ан Бег.
И сыновья Аларда отправились в путь, и Киран не без сожаления проводил их.
— Ан Бег распустит слухи, — мрачно промолвил Киран, — и король узнает, что я заварил войну, взбудоражив всю страну. И стоит напасть Ан Бегу, скажут, что это я пошел на них.
— Возвращайся в Кер Велл, — заметил Барк. — В твоем присутствии здесь нет нужды. Меньше будет разговоров, если ты вернешься домой, а все, что происходит здесь — так в этом я повинен.
Киран ничего не ответил на это. Он устал от просьб Барка и, отойдя в сторону, укрылся за холмом. На нем теперь были кое-какие доспехи, сделанные для него крестьянами, — переплетенные кожи; и об этом тоже ходили толки. А как же могло быть иначе: их господин был связан с волшебством и не мог носить меч из железа, он держал эльфийский камень у сердца и вздрагивал от стрел Дава с железными наконечниками. Он встречал их взгляды, когда обходил ряды, и чувствовал молчание, с которым они его встречали, словно видели нечто жуткое, а не усталого седого человека в разноцветных лоскутах кожи. Днем он останавливался и шутил с ними, как часто это делал у изгородей, объезжая свои владения, но в его отсутствие о нем шептались — он это знал. Теперь он молча шел вдоль гребня, лишь время от времени приветствуя знакомых ему людей, как Канн из замковой стражи или Грэг с хутора Грэга. Но слухи продолжали расползаться. «Благодаря болтовне люда Кер Велла, — думал он, — они рассказывают сказки своим братьям на хуторах; и теперь это не остановишь».
Он устал от всего этого, устал сверх меры и чувствовал, как плечи его сгибаются от одиночества — даже Барк не понимал его, Барк, который все реже и реже заговаривал о Донале и строил все более дикие догадки, бросаясь всякий раз заслонять своего господина, когда ему казалось, что что-то может угрожать ему. Гнев разгорался в Барке — он во всем винил камень — темную вещицу, скрутившую и омрачившую их долгую дружбу — винил и злился, и ярость разгоралась, как не до конца затушенный огонь.
«Напрасно ты послал его, господин. Он пошел в замок, из которого ты родом. И ты был слеп», — но Барк не произносил это вслух никогда.
Он двигался к посту, занятому им накануне вечером — каменистому гребню, с которого были видны холмы и озеро. Здесь они стояли, когда к ним подошли воины из Кер Велла — подошли в разгар сражения и научили нападавших уму-разуму. Это был славный момент в их стоянии здесь, хотя он не принес добра Боде, который не вернется домой к своей жене, как и другие, потерявшие тут жизнь. Небо угрожающе нависло; с утра что-то недоброе витало в воздухе, а теперь тьма, объявшая северо-запад, стала черней и страшней, лишь молнии прорезали ее — хотя смертному глазу она казалась всего лишь тучей, разыгравшейся непогодой…
— Укройте хворост, — донеслась до него команда военачальников. — К ночи туча дойдет до нас.
Заката так никто и не увидел: запад был объят слишком плотной мглой, чтобы через нее могли пробиться лучи солнца; гладь Лиэслина стала свинцовой и еще менее спокойной, чем прежде — источник миражей и жути, оправленный в тенистые камыши. «Зло», — провозглашало озеро всем своим видом — эльфийские пейзажи были светлыми, в серебре и зелени деревьев — здесь же этого не было и следа. Озеро было отравлено. И холмы вздымались рядом с ним как железные стены, и деревья лежали поверженными и сожженными.
— Мне это не нравится, — сказал Барк накануне, когда они ожидали атаки. — Это место давит на меня, как ни одно другое, где мне доводилось бывать.
И это Барк, которому не свойственно было шарахаться от теней. И войско, прибывшее из замка, ходило с затравленным видом, то и дело посматривая на озеро, на запад, и это ничем не отличалось от того, как вели себя до них крестьяне.
— Господин, — промолвил Барк у него за спиной, — он все время слышал сзади его поступь, зная, что Барк следует за ним как неотступная тень. И подойдя, Барк опустился на соседний камень — его страж, его телохранитель и неотвязный спутник.
— Нынче стало еще хуже, — наконец произнес Киран, не видя теперь разницы на западе между днем и ночью.
— Я бы хотел, чтобы тебя здесь не было, — ответил Барк.
Кирану нечего было ответить на это, и Барк погрузился в долгое молчание.
— Я ощущаю бурю, — затем заметил Барк. — Другие тоже. Я уверен в этом.
— Разве то не ее дар — видеть такие вещи? — пробормотал Киран. Он думал о Донале, как и Барк, о чем было не трудно догадаться, о верном мальчике, отправившемся туда вопреки предчувствиям.
Потом ему почудился грохот копыт во тьме, и камень начал жечь ему грудь.
Барк поднялся и хотел что-то сказать.
— Помолчи, — попросил его Киран. — О, друг мой, отойди от меня подальше…
«Звук доносится из ущелья», — подумалось ему. Мир был распят и скомкан, как железо на наковальне. Он увидел во мгле огни, искривленные стволы деревьев, и страшный мрак, свернувшийся над озером, зашевелился спросонок.
Грохот копыт становился все громче, послышался лай псов, и вой ветра смешался с голосами.
— Госпожа Смерть, — прошептал он, стараясь различить человека, стоявшего рядом с ним. — Барк, Барк, беги, спасайся.
Воздух всколыхнулся от железа, от вырвавшегося из ножен клинка, отравившего ветер.
— Никогда, — откликнулся смутно различимый силуэт Барка. — Что это, господин?
— Ты слышишь гончих? — лай затопил небо и землю, а кусты и трава зашептались вокруг них, как хор неявных голосов. Скользили тучи и между ними мелькали темные тени. Когда-то порванная рука Кирана похолодела и налилась болью, как и камень на его груди. Ветер приносил обрывки детских криков, вой раненых животных, предсмертные вопли и звон битвы.
Вдали, на фоне ночи, появились два силуэта, постепенно превратившиеся во всадников, — один скакал к северу, другой — прямо к ним, второй был чуть меньше и не столь ужасный — да это же всего лишь пони, несущийся меж молниями и ветром, и его лохматая шерсть и грива вспыхивают, словно болотные огоньки, освещая светловолосую склоненную голову седока.
— Донал, — пробормотал Киран и повторил громче: — Донал, Донал! — и, сжав камень, он бросился ему навстречу. Ибо гончие госпожи Смерти окружили пони, нахлынув волной черноты: пони вскинул голову и заржал, и круговерть теней, принесенных ветром, скрыла их из вида.
— Мой господин! — бросился за ним Барк, и ветер уже хлестал дождем. Мир потемнел, и тучи закрыли все зеленоватой мглой, прорезаемой лишь молниями, да грохот грома сотрясал землю. — Господин, остановись, там люди Дава…
Киран стряхнул со своего плеча руку Барка и побежал дальше, утирая дождь с лица, всматриваясь в заросли, пока не увидел лежащее тело. Светлые волосы потемнели от дождя и сумерек, а вымокшая насквозь одежда больше подходила для какого-нибудь зала, но она была изорвана и вымазана кровью, которую смывала дождевая вода.
— Донал! — вскричал Киран, опускаясь на колени. — О Донал!
Барк тоже опустился на колени и перевернул Донала, подставив его бледное лицо под хлещущие струи дождя: и грудь его приподнялась от дыхания, и шевельнулась одна рука, словно он пытался заслониться от слепящих всполохов.
— Донал, — промолвил Барк, перебарывая ливень. И небо снова прорезала молния. Бледное тело возникло в прорехах одежды, и Барк приложил руку к боку Донала, где виднелись свежие раны.
— Такое не залечить и за месяц — о боги, кто мог это сделать?
— Ши, — пробормотал Киран, вздрагивая под дождем. — Он был с Ши, — он поднял помертвевшее лицо Донала и обратился с мольбой к камню. — Донал, Донал, Донал, услышь меня.
И глаза Донала открылись, он замигал от дождевых капель.
— Господин, — пробормотал он, и взгляд его болезненно блуждал, — брат, я упал… собаки, много псов…
— Тише, молчи, ты упал с пони. И псов уже здесь нет.
— Господин, — попросил Барк, — позволь, мы отнесем его в наш лагерь.
— Они мертвы, — пробормотал Донал, — все остальные… — но Киран не стал слушать и, подхватив вместе с Барком его под окоченевшие руки, понес его за сторожевые линии. Донал, прихрамывая, старался сам идти и не умолкая твердил о предательстве, о тьме, о тени, об убийстве и господине Донна, но об этом Киран и сам уже догадывался, давно уже — что все его надежды рухнули, и он послал добрых людей на верную смерть.
— Хоть ты вернулся, — промолвил он Доналу, когда они уложили его меж теплых одеял в каком-никаком укрытии. — Теперь ты должен отдыхать, — но в свете молний он видел его раны — ужасные следы коварства.
— Уезжай домой, — сжал Барк руку Кирана, заставляя его выслушать себя. — Ты сказал, что лишь дождешься их возвращения. Ты всех дождался, больше никого не будет. Что тебе здесь делать? На что еще надеяться?
— Не на что. Здесь — не на что. Я отправлюсь в Кер Велл, — Киран смотрел во тьму, и дождь плясал на его спине. — Я уведу с собой все силы, кроме тех, что будут сдерживать Брадхит. И Дав. Нам следует не столько сражаться, сколько наблюдать. Мой брат ответил мне, и его ответ мне ясен, — у него перехватило дыхание. Он вздохнул, и воздух обжег ему грудь, как пылавший камень, и глаза его горели невзирая на дождь.
— Я уеду домой.
Барк помолчал и оставил его.
Киран вздрагивал при каждом ударе грома. В выбоинах, протоптанных лошадьми, отражались молнии, ибо дождь их наполнил водой, стараясь стереть щербины, оставленные людьми. «Арафель, мудро ли я поступил? Боюсь, что нет. О боги, ответь мне, Арафель?»
Донал то и дело засыпал, прижимаясь к гриве пони, которого подыскали специально для него — старую фермерскую лошадку с ровным и мерным шагом. Временами ему снилось, что он скачет по ветрам и туманам, совершая волшебный полет, но когда он просыпался, то видел обычного пони с налипшей на копыта грязью, и уже не знал, не приснилось ли ему и то, другое, и был ли наяву весь тот ужас, что приключился с ним.
Но снова и снова он видел рядом с собой Кирана и принимался бессвязно вспоминать о Кер Донне, Донкаде, о Боке и других, чувствуя, что все перепуталось, и пытаясь рассказать все по порядку.
— Это Донкад сделал с тобой? — спрашивал Киран, и в голосе его звучал с трудом сдерживаемый гнев. И наконец: — Донал, дай мне руку, дай руку.
Донал протянул свою руку, соединяя пространство, разделяющее их — и силы полились в него от этого прикосновения, и боль затихла. Они ехали вдвоем — он и его господин — и все вокруг было в сером тумане. Потом он сидел где-то — казалось, на траве, и господин его сидел чуть выше, взирая на него, но облик его стал иным — морщины на лбу разгладились, и ореол волос сиял как солнце в этой мгле, глаза же принуждали к правде, когда он спрашивал его о том, о сем, и Донал отвечал ему как должно.
«Он как король, — с удивлением подумал Донал. — И если бы королем в стране был он, а не Лаоклан, ни одно из этих несчастий не случилось бы».
Он вспомнил и остальное — Ши и тьму — и рассказал об этом.
— Останься здесь, — сказал ему господин и, встав с места, направился в туман. Казалось, он что-то ищет, но туман был повсюду, скрывая все из виду.
— Господин, — воскликнул Донал, тоже вскакивая из страха, что его оставят одного. Он попытался идти следом, но силы оставили его, и мелкие кривые твари вынырнули из мглы, стараясь утащить его с собой.
Но тут он вновь ощутил щекой жесткую шерстку пони, и раны его тупо ныли, а когда он попытался выпрямиться, то увидел, что господин его едет рядом с ним.
— Ты упадешь, — тихо промолвил Киран. — Не пытайся сесть.
Но Донал не послушался и некоторое время ехал сидя, держась обеими руками за холку. И Барк подъехал к нему с другой стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66