— Лиэслиа! — в ярости орали они; и гнев усилился в нем, наполнил его сердце и поднял его руки к борьбе. Он закричал, и сам не понял, что это был за крик. Аодан послушно подскочил и понес его вперед, пока Киран доставал стрелу и натягивал эльфийский лук. И воздух забурлил от урагана — то понеслась стрела, оперенная светом и с наконечником из льда. Твари с воплями бросились врассыпную, и ветер подхватывал их. Рядом вспыхнул свет, превратившийся в Финелу и ее наездницу, и он увидел, что лицо Арафель спокойно и жутко, когда она шлет стрелу за стрелой вслед за его. Они забыли о людях. Те стали для них ничем. Здесь шла война, и тут был враг, древний, как сама земля, и столь же старый, как они. Сменяющиеся образы бежали перед ними, то оборачиваясь и обороняясь, то падая и погибая от ран.
И вдруг они остались одни, и все вокруг затянуло серой дымкой — «они бежали, бежали», — пело ему воспоминание; и куда бы он ни глянул, всюду стояла отравленная железом тишина.
— Идем, — сказала Арафель и перенеслась на кровавое, разоренное поле. Дождь лил, не касаясь их, но барабаня по кровавым лужам, пропитывая мертвые тела и сломанные копья. Они были в середине поля, где обе стороны разошлись для передышки. Киран повернул Аодана и поскакал к Кер Веллу, у которого сгрудились пешие и конные, прижимаясь к стенам.
Это была передышка, а не победа. Это была подготовка к новому бою, пока небо проливало свои слезы.
И еще один всадник возник в мареве поля боя. И вид его был, как всполох ночи, и одежды его раздувались встречным ветром, дувшим навстречу тому, что бушевал в смертном мире. Госпожа Смерть остановилась перед ними и склонилась через холку своей лошади, и Киран вздрогнул, ибо в смутных очертаниях головы скакуна ему увиделась голая кость черепа.
— Ты обезумела, — промолвила Смерть. — Возвращайся. Останови это.
— Я обязана, — ответила Арафель. — Они призвали мою помощь.
Смерть выпрямилась и, приподняв черный рукав, указала на дальние ряды противника.
— Они там, пришли из-за холмов на помощь им. Разве ты не знаешь? Там силы, пришедшие на помощь им.
— Что ж из того. Но мы обязаны.
— Это мои собратья-боги, — сказала Смерть. — И я несу тебе от них известие: уйди, пока не стало хуже.
— Пусть сами уйдут, — сказала Арафель. — Здесь зла довольно и без них.
— Уйди, — прошептала Смерть. — Если бы Вина Ши оставили эту землю, то эти твари никогда бы не повыползали снова.
— Лишь потому что я все время была здесь, девчонка, они скрывались по своим норам. — Арафель рассмеялась, и черный конь вздрогнул. — Теперь ты знаешь, какой дозор я несу в Элде?
Смерть замерла, не зная, что ответить. Киран взирал на черноту, а Аодан уж начал рыть копытом, ибо под ногами начиналось шевеление, и силы собирались.
— Я снимаю заклятие с тебя, — с трудом промолвил Киран Арафели. — Я знаю, что суждено. Я обрек тебя на это. Я освобождаю тебя. Отдай нас Смерти, нас и их, только так можно всему положить конец.
Арафель взглянула на него, и волосы у него встали дыбом, ибо глаза ее метали молнии.
— Лишь люди наделяют их властью, — промолвила она. — А взгляд твой и вправду стал вернее, чем он был. Мы будем биться на этом поле до тех пор, пока то войско не отзовет само своих союзников.
— Но будь они победители или побежденные, они не сделают этого.
— Что ж, пусть так. Но если победит твой смертный враг, его союзники усилятся, их станет больше. И эти силы разойдутся и наберут мощь, они сметут весь мир. Понимаешь ли меня, о, человек, мой брат?
— Прости меня, — прошептал Киран.
— Ты хочешь от меня покоя. Возьми его. Но признаюсь, я ожидала больших сил в Кер Велле. Если б мы могли отнять у неприятеля жизни и воюющие руки… но у нас нет сил на это.
— У вас есть неиспользованные силы, — заметила Смерть. — Используйте их! Неужто ты дашь им взять верх?
— Но ты знаешь и цену этих сил.
— Но они нам потребны сейчас.
— Такая жертва не погубит их, а лишь отгонит на время. А что же дальше, госпожа Смерть? Что станет с ними за тысячи людских жизней, когда они разойдутся в своей безнаказанности? Ты не имеешь над ними власти, не больше, чем надо мной. Нет, это безнадежно. Нет, я скажу тебе, что надо сделать — не трогай Кер Велл. Наши силы и так уже слишком малы.
— Я не могу, — склонила голову Смерть. — Я тоже обязана делать свое дело.
— Мой король придет сюда, нам нужно лишь продержаться, — сказал Киран.
— Твой король слишком долго медлит, — тихо промолвила Арафель. — Ты поступил бы мудрее, если б призвал меня на помощь ему, а не обреченному Кер Веллу. Сейчас же наш долг служить ему и быть поверженными. А чего будет стоить это поражение, тебе не понять сейчас.
— День тому назад там было сражение, — сказала Смерть. — Верьте мне, ибо я знаю. Там до сих пор продолжаются стычки, и те холмы крепко удерживаются той силой, о, человек. Не надейся на них. В горловине Кердейла враг тоже взял верх, и все силы твоего короля не могут изгнать его оттуда.
Киран слушал. И под черным капюшоном словно что-то блеснуло. И что-то застучало в нем — верно, его сердце или Арафели, или оба забились вместе. Он положил руку на камень на своей шее и услышал его шепот, и ощутил эльфийскую душу, давшую сил ему рассмеяться над тем, что пришло ему в голову; и Аодан рванулся под ним.
— Нет, — попросила его Арафель, но глаза ее зажглись огнем. — Ты мудр, но этот путь не для тебя, о, человек. Ты должен стоять здесь, где ты служишь Кер Веллу. Я свободна, чтобы поехать туда.
— Все его союзники падут, и враг захватит его, — промолвила Смерть, и чернота окружила ее, как нимб. — Но я уйду с этого поля со всеми своими силами. Это все, что я могу сделать.
— Иди, — сказала Арафель.
И Смерть растаяла. Остался лишь дождь, да и тот вскоре прекратился.
Арафель зашепталась с Финелой. И кобылица понеслась. Аодан заржал ей вслед и ударил землю копытом, но остался стоять.
А на другом конце поля враг уже собирал свои силы.
Киран вздрогнул. «Берегись, — прошептал ему голос, — то лишь люди. Иные же ближе».
— Лиэслиа, — промолвил он, сжимая камень, и, вздрогнув, сдался. — Я отказываюсь от себя. Проснись. Проснись, Лиэслиа. Ты им нужен сейчас. Проснись! Враги твои здесь!
И холодное пламя поднялось из камня. Оно напугало его, как и сила, пронзившая его члены, и гордость, от которой перехватывало дыхание, и смех, презирающий человека.
И тогда Аодан заржал и широким шагом понесся к поредевшим войскам Кер Велла, и остановился перед ними. Он увидел лицо Скаги, рассеченное кровавой раной, заметил, как этот бесстрашный человек отшатнулся от него, как отступили остальные. Он метнулся в иной мир и увидел врага, накатывающего, как прилив. Он вынул стрелу из колчана и выстрелил, и увидел, как ледяное острие глубоко впилось в несчастную жертву, упавшую в муках.
И вместе с камнем он ринулся к Элду, отбрасывая отблеск на все войско у себя— за спиной, одевая их всех в серебро.
— Вперед, — крикнул он им, но не он — эльфийский князь, вынувший меч и ударивший Аодана пятками по бокам, князь, умевший противостоять железу и не знающий язвящей боли. Быстрее и быстрее несся Аодан, и все больше и больше отставали люди, и эльфийский меч вспыхивал из ниоткуда, разя человеческую плоть, и снова исчезал, прежде чем ему успевали ответить ударом на удар.
Но никто не умирал. Неприятель слабел, и человеческое оружие наносило страшные раны, и люд Кер Велла оборонялся в ответ, но не погибал, а продолжал рубить врага, пока двигались члены.
И завыл ветер, и сгустилась тьма. Но он не поддался, и молнии выхватывали из мрака чудовищные морды. Удары сыпались один за другим на серебряную кольчугу; в гневе сметал он их и калечил, а Аодан то и дело прыгал из смертного мира в иной, и гнусные твари следовали за ним, и потерявшие смерть люди взирали на них с ужасом.
Один из таких был Скага, чей изможденный взгляд Киран узнал — он все еще сжимал свой меч, стоя в грязи. И сердце Кирана сжалось от сострадания, и он подхватил старого воина, но Лиэслиа был сильнее, и Аодан скинул его, грянув громом о землю. Керберн кипел кровью. Вытоптаны были побеги на берегах. А он рубил врага, как только ряды того смыкались, и гнал его и жалил, хоть никто и не умирал. Свет гас и разгорался, ибо человеческое солнце клонилось к сумеркам и занимался эльфийский рассвет.
И темные силы, собравшись, хлынули на искалеченный Кер Велл, бросая вперед изуродованных людей неприятеля.
И начали теснить его, ибо враг был повсюду, со всех сторон, наседая на сломанные ворота и круша защитников, медливших в своем бегстве.
И люди встали с ним рядом, и человек подошел к Аодану — Скага. Старый воин крикнул своим людям, и стрелы полетели со стен Кер Велла — железо, которое злобные твари ненавидели так же, как и он сам. Одни закорчились от боли. Другие прижались к стенам замка, вгрызаясь в самый камень.
И ветер подул с востока, и грянул гром.
— Арафель! — закричал он.
И она была здесь. Он метнулся в иной мир и увидел свет, забрезживший в тумане над блеклой землей, и тени прятались меж его клочьями и пятились, оседая, в отчаянии. И он удерживал от них ворота, хоть рука его устала, и Аодан начал дрожать под ним. Но и земля содрогнулась от грома, и новые воины пришли на помощь неприятелю. Но крик ужаса пронзил эту живую волну — гортанные вопли и военные кличи.
«Лиэслиа!» — долетело к нему с ветром, и он увидел, как промелькнула белая кобылица и сверкнул меч Арафели. И Аодан, собравшись с силами, пришел в движение, все ускоряя и ускоряя шаг.
И рядом метнулась тень — сумрак в форме лошади и наездницы и свора преследующих их псов. А за ними последовали другие, столь же черные фигуры, как и Смерть — и кто-то из них бежал, напоминая обликом людей, другие же походили на рогатых оленей.
Финела мелькнула во мгле, и ее седок был не меньше Смерти — бледным и страшным огнем струились ее волосы на ветру.
— Лиэслиа! — приветствовала его Арафель. И он протянул такую же светозарную руку, как у нее, и пожал ей ладонь — вспыхнувшая и угасшая радость, ибо рядом кипела резня.
Войска сошлись в буре и мраке, но шум долетал до их ушей приглушенным. Темные твари скакали и набрасывались, убивали и погибали, и искалеченные тени уносились с порывами ветра. Госпожа Смерть протрубила в рог, и сгустились тучи, когда рванулся вперед ее черный жеребец; Аодан кинулся вслед за черной всадницей, и Финела последовала за ним. Бок о бок ехали они со Смертью, и псы заливались лаем, преследуя свои жертвы. Они неслись над землей, попирая ветры. Аодан вскинул голову и встряхнулся, и Арафель повернула назад Финелу, подгоняя отставших и раненых тварей к собакам. Кони рвали копытами облака и высекали молнии. Рог зазвучал еще раз, и к ним примкнули новые всадники с черными, как тучи, знаменами. Воины в полном вооружении с темными ввалившимися глазами преследовали добычу, и пики сверкали в их руках, и кони под ними были такими же черными, как сама Смерть. Умершие собрались преследовать живых. Киран взглянул, и человек в нем вздрогнул, ибо немало из этих лиц было ему знакомо и столько же любимо. Там он увидел двоюродного брата, там — друга детства, а вот еще один на лошади с белыми ушами. «Скага!» — крикнул он, но всадник, не откликаясь, проехал мимо, и многие из людей Кер Велла последовали за ним. Последний обернулся и поманил его за собой.
— Лиэслиа! — с укором промолвила Арафель и протянула ему руку. Киран обернулся и снова отдался эльфийскому князю, и Аодан своим широким шагом понес его в облака вслед за бежавшими тенями.
И тогда они развернулись вдвоем и поехали через поле в мир людей, ибо битва была закончена. И черные тени шарахались от них, когда они проезжали мимо, и искали укрытий, и исчезали.
Люди собрались у ворот Кер Велла на вершине холма. И Арафель с Кираном поехали тише, держась земли, и оружие убрали в ножны.
А потом Арафель остановилась и, не сходя с Финелы, взглянула на ворота.
— Я свободна, — проговорила она. — Кончено дело.
— Подъедем поближе, — попросил он ее, ибо с королевским войском подъезжал Донн и господин Эвальд и оставались люди за стенами Кер Велла. И ему не терпелось узнать, как обстояли дела у тех, кого он любил.
— Ты хочешь видеть их? — спросила его Арафель. — Да, мне понятны узы родства. Ступай.
Она не последовала за ним к замку. Ему была известна ее гордость, и боязнь обидеть ее мучила его не меньше. Но Аодан почувствовал его желание и двинулся вперед.
Люди в испуге расступались перед ним. А когда он подъехал к воротам, то увидел знамя Эвальда и его самого, раздававшего приказы своим людям. Эвальд замер, уставившись на него. А у ног Эвальда, склонившись, стоял на коленях Барк, сын Скаги, держа на руках изуродованное, грязное тело отца и оплакивая его.
— Он сражался лучше лучших, — промолвил Киран. Барк поднял голову, и горе в его глазах уступило место ужасу. Взгляд его ранил Кирана не меньше, чем железо, и боль эта все разрасталась, ибо воздух густел вокруг от страха, затрудняя дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66