-- Джефф, -- задумчиво произнес Ардмор, глядя ему в след, -- я хочу
сказать вам неофициально -- сугубо неофициально! -- что если когда-нибудь
получится так, что мы не будем связаны дисциплиной, я тут же съезжу этому
старому мерзавцу по физиономии!
-- А почему бы вам его не приструнить?
-- Не могу, и он это прекрасно знает. Он незаменим и неоценим. Для
наших исследований нужны его мозги, а мозги не заставишь подчиняться
приказам. Но вы знаете, хоть он и гений, но я иногда подозреваю, что он
немного не в себе.
-- Очень может быть. Зачем ему так понадобился Фрэнк Митсуи?
-- Ну, это довольно сложно объяснить. Они доказали, что первичный
эффект Ледбеттера зависит от свойств жизненной формы, на которую он
действует, --это что-то вроде ее собственной частоты. Такая особенная
частота, или длина волны, есть как будто у каждого человека. На мой взгляд,
это немного отдает астрологией, но доктор Брукс говорит, что так оно и есть,
и это даже не ново. Он показал мне статью одного типа из Лондонского
университета по фамилии Фокс -- она была напечатана еще в сорок пятом, --
так вот этот Фокс показал, что у каждого кролика гемоглобин имеет свою
характерную длину волны: из всего спектра он поглощает именно эту волну, и
никакую другую. По этому признаку -- по спектру поглощения гемоглобина --
можно отличить одного кролика от другого или кролика от собаки. Фокс
пробовал проделать то же самое с человеком, но ничего не получилось:
оказалось, что существенных различий в длине волн нет. Но Кэлхун и Уилки
соорудили спектроскоп для того спектра, с которым работал Ледбеттер, и там
ясно видно, что у каждой пробы человеческой крови -- своя длина волны.
Значит, если они построят излучатель, который можно будет настраивать, и
начнут излучать волны разной длины, то, когда дойдет дело до вашей
индивидуальной частоты, ваши красные кровяные тельца начнут поглощать
энергию, молекулы гемоглобина разрушатся -- раз, и вы мертвы! А я буду
стоять рядом с вами и останусь жив и даже невредим, потому что мою частоту
они не затронут. Так вот, у Брукса появилась идея, что эти частоты должны
быть связаны с расовой принадлежностью. Он думает, что можно будет
настраиваться на ту или иную расу -- например, прикончить в толпе всех
азиатов, а белых не тронуть, или наоборот.
-- Ну и ну! -- Томас зябко повел плечами. -- Вот это будет оружие!
-- Да, еще какое! Пока все это только на бумаге, но они хотят его
испытать на Митсуи. Насколько я понимаю, убивать они его не собираются, но
это будет чертовски опасно. Для него.
-- Фрэнк не откажется рискнуть, -- заметил Томас.
-- Я тоже так считаю. -- Ардмор подумал, что Митсуи, может быть, даже
лучше умереть быстрой и безболезненной смертью в лаборатории. -- Теперь вот
что. Мне представляется, что с помощью ваших приятелей, с их источниками
информации, мы могли бы наладить что-то вроде постоянной разведывательной
службы. Давайте-ка поговорим о том, как это сделать.
Пока ученые проверяли свои гипотезы о связи между расовой
принадлежностью и усовершенствованным эффектом Ледбеттера, Ардмор получил
несколько дней передышки и смог всерьез подумать о том, как применить новое
оружие для военных целей. Однако ничего придумать не смог. Да, оружие
получилось могучее, и даже не одно оружие, а много, потому что вновь
открытые силы, казалось, так же многолики, как и электричество. Можно было
почти не сомневаться, что будь год назад в распоряжении вооруженных сил
Соединенных Штатов то, что теперь создали ученые Цитадели, -- страна не
потерпела бы поражения.
Но шесть человек не могут одержать вверх над целой империей. Во всяком
случае с помощью грубой силы. Императору ничего не стоит пожертвовать шестью
миллионами солдат, устоять против которых шесть человек не в состоянии. Орды
завоевателей, даже ничем не вооруженные, обрушатся на них, как лавина, и
погребут под горами мертвых тел. Чтобы применить новое оружие, Ардмору нужна
была армия.
Вопрос заключился в том, как ее набрать и обучить.
Конечно, паназиаты не станут спокойно смотреть, как он собирает силы по
всей стране. Организованный ими тщательный полицейский надзор за населением
свидетельствовал о том, что они прекрасно понимают, чем им грозит мятеж, и
готовы раздавить любую его попытку, прежде чем она разрастется до опасных
размеров.
Остаются, правда, скрывающиеся от них хобо. Он спросил Томаса, нельзя
ли использовать их для ведения военных действий. Но тот покачал головой.
-- Вы, командир, не понимаете, что такое хобо. Из сотни их и одного
такого не найти, кто мог бы строго соблюдать дисциплину, а без этого тут не
обойтись. Представьте себе даже, что ы дали каждому по излучателю, -- я не
говорю, что это возможно, но допустим, -- и все равно у нас будет не армия а
непослушная толпа.
-- Разве они не станут драться?
-- Ну, конечно станут. Но каждый будет драться сам по себе. Каждый
перебьет множество плоскомордых, но в конце концов один из них застанет его
врасплох и прикончит.
-- А сбор информации им можно доверять?
-- Это другое дело. Большинство и знать не будет, что их для этого
используют. Я сам отберу десяток, не больше, которые станут моими связными,
да и тем скажу ровно столько, сколько им нужно знать.
Ардмор все больше убеждался в том, что с какой стороны не посмотреть,
прямое применение нового оружия нереально. Лобовая атака хороша только
тогда, когда хватает живой силы. Легко было генералу Гранту говорить: "Я
буду драться на этой позиции, даже если придется простоять на ней все лето",
-- он мог терять по три солдата за каждого убитого противника и все-таки
победить. Но для командира, который не может позволить себе потерять даже
одного-единственного человека, такая тактика не подходит. Остается одно:
военные хитрости и демонстрации, обманные маневры и удары врасплох.
"Остаться в живых сегодня, чтобы на завтра сражаться вновь", -- вспомнилась
ему строчка из полузабытого стихотворения. Да, это то, что нужно. Придумать
что-нибудь совершенно неожиданное, такое. Чтобы паназиаты и не подозревали
об опасности, пока не станет поздно.
Это должно быть что-то вроде "пятой колонны", которая подточила
демократические страны Европы изнутри в те трагические дни, что завершились
окончательным падением европейской цивилизации. Но это будет не "пятая
колонна" предателей, стремящихся парализовать свободную страну, а нечто
противоположное -- "шестая колонна" патриотов, почетной задачей которой
будет подорвать боевой дух завоевателей, их уверенность в себе, внушить им
страх. А сделать это только с помощью военной хитрости.
Когда Ардмор пришел к такому выводу, на душе у него немного полегчало.
В этом он кое-что понимал, не зря он всю жизнь занимался рекламой. До сих
пор он пытался найти военное решение, но какой из него военный? И нечего
было изображать из себя фельдмаршала. У него просто иначе устроена голова.
Здесь все решает психология тропы. Когда-то его начальник, у которого он
учился рекламному ремеслу, говорил. "Дайте мне достаточно денег и не
связывайте руки, и я уговорю даже санитарного врача купить у меня партию
дохлых кошек". Ну хорошо, реки у него не связанны, денег хватает Конечно,
использовать газеты и все остальные привычные каналы рекламы теперь нельзя,
но что-нибудь наверняка удастся придумать. Вопрос в том, как нащупать слабое
место паназиатов и найти способ подействовать на него с помощью нового
оружия Кэлхуна. Подействовать так, чтобы им стало тошно, чтобы сами
запросились домой.
Никакого определенного плана у него не было. А когда человек не знает,
что предпринять, он обычно созывает совещание. Ардмор так и сделал.
Он вкратце изложил суть, повторив все то, что сообщил ему Томас и что
удалось почерпнуть из "учебных" телепрограмм, которые передавали
завоеватели. Потом он коснулся тех возможностей, которые открываются
благодаря исследованиям научного персонала, и разных вариантов их
использования в военных целях, специально подчеркнув, что для эффективного
применения нового оружия необходимы люди Закончил он тем, что попросил всех
высказать свои предложения.
-- Правильно ли я понял, майор, -- начал Кэлхун -- что после того как
вы категорически настояли, что сами будете принимать все решения военного
характера, теперь вы предлагаете нам сделать это за вас?
-- Вовсе нет, полковник. Я по-прежнему несу ответственность за все
принимаемые решения, но это совершенно необычная ситуация, и любая идея, от
кого бы она не исходила, может оказаться полезной. Я себя не переоцениваю и
не считаю, что один здесь наделен здравым смыслом или способен оригинально
мыслить. Я хотел бы, чтобы каждый из нас предложил что-нибудь на общее
обсуждение.
-- А у вас есть какой-нибудь собственный план?
-- Свои соображения я изложу после того, как выскажутся остальные.
-- Ну хорошо, сэр. -- Доктор Кэлхун встал. -- Раз вы об этом просите, я
скажу вам, как по моему мнению, следует поступить в такой ситуации, -- и я
убежден, что это единственное возможное решение. Вы знаете, как могучи те
силы, которые мне удалось поставить нам на службу. -- Ардмор заметил, как
при этих словах Уилки поджал губы. -- В своем резюме вы их, пожалуй, даже
недооценили. У нас здесь, в Цитадели, есть десяток скоростных
разведывательных воздушных машин. Если оборудовать их энергетическими
установками Кэлхуна, они будут превосходить в скорости любой самолет
противника. Мы поставим на них самые мощные излучатели и начнем наступление.
Располагая таким огромным превосходством в вооружении, мы поставим на колени
всю Паназиатскую империю -- это будет только вопрос времени!
"Как может быть человек настолько близоруким?" -- подумал Ардмор, но
спорить не стал, сказав только:
-- Благодарю вас, полковник. Я прошу подробно изложить ваш план в
письменном виде. А пока не хочет ли кто-нибудь развить предложение
полковника или выдвинуть какие-нибудь возражения? -- он немного подождал в
надежде, что кто-нибудь попросит слова, потом добавил: -- Ну,
высказываетесь! Ведь идеальных решений не бывает. Наверняка у вас есть чем
этот план хотя бы дополнить.
Первым решился Грэхем.
-- А сколько раз в день вы собираетесь приземляться, чтобы перекусить?
-- Что за глупости! -- отрезал Кэлхун, прежде чем Ардмор успел
вмешаться. -- Я считаю, что сейчас неподходящее врем для шуток.
-- Подождите минутку! -- возразил Грэхем. -- Это не шутка, я вполне
серьезно. В конце концов, это как раз по моей части. Наши машины могут
продержаться в воздухе без посадки не так уж и долго. Чтобы отвоевать таким
способом всю территория Соединенных Штатов, понадобится довольно много
времени, даже если мы найдем достаточно людей, чтобы машины не простаивали
без дела. Значит время от времени им придется возвращаться на базу, чтобы
поесть.
-- Значит все это время мы должны удерживать базу в своих руках, --
внезапно вставил Шир.
-- Вокруг базы тоже можно поставить излучатели, -- раздраженно сказал
Кэлхун. -- Майор, я вынужден просить у вас прекратить обсуждение подобных
нелепых замечаний.
Ардмор потер рукой подбородок и промолчал. Рэндол Брукс, который до сих
пор внимательно слушал, вытащил из кармана клочок бумаги и начал что-то
быстро на нем чертить.
-- Доктор Кэлхун, мне кажется, в том, что говорит Шир, есть некоторый
смысл. Посмотрите -- вот тут база. Паназиаты могут окружить ее своими
воздушными кораблями за пределами досягаемости излучателей. Скорость наших
машин-разведчиков тут не имеет значение, потому что противник может
использовать для блокады сколь угодно воздушных кораблей и не пропустить их
к базе. Правда на них будут стоять боевые излучатели, но нельзя же вести бой
сразу с сотней воздушных кораблей. К тому же не забудьте, что паназиаты тоже
хорошо вооружены.
-- И очень даже хорошо, добавил Уилки. -- нельзя допустить, чтобы
расположение базы стало им известно. Если только они узнают, что мы
скрываемся под этой горой, они разнесут ее в пыль своими ракетными бомбами с
расстояния в тысячи километров!
Кэлхун резко встал.
-- Я не намерен больше оставаться здесь и выслушивать пораженческие
рассуждения малодушных недоучек. Составляя свой план, я исходил из того, что
выполнять его будут настоящие мужчины.
И он с надменным видом вышел.
Ардмор сделал вид, что не заметил его уход, и поспешно продолжал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28