Все уже твердо усвоили первейший закон
любого полицейского государства -- никогда не совать нос не в свое дело.
Заметив вдали направлявшегося к ним паназиата-полицейского, Джефф и
Алекс сошли с тротуара, включили защитные экраны и стали ждать. Американцев
поблизости не было видно -- стоило появиться полиции, как улица пустела.
Джефф облизнул пересохшие губы и сказал:
-- Я буду говорить, Алекс.
-- Идет.
-- Вот он. Господи, Алекс, включи же нимб!
-- Сейчас.
Хау залез пальцем под тюрбан за правым ухом, и тут же у него над
головой вспыхнул радужный мерцающий нимб. Это было просто свечение
ионизированного воздуха, как во время полярного сияния, -- сущие пустяки по
сравнению с прочими чудесами, но выглядел нимб очень эффектно
-- Так-то лучше, -- вполголоса сказал Джефф. -- А что у тебя с бородой?
-- То и дело отклеивается. Я вспотел.
-- Смотри, чтобы не отклеилась не вовремя! Сейчас он подойдет.
Томас встал в позу благословения, Хау последовал его примеру.
-- Мир тебе, повелитель, -- произнес Джефф нараспев.
Полицейский остановился. Его познания в английском языке ограничивались
лишь несколькими приказаниями: "Стой!", "Иди!", "Предъяви карточку!", а во
всех остальных случаях он объяснялся с рабами при помощи дубинки. Однако
одеяния на этих белых показались ему знакомыми -- точно такие были
изображены на объявлениях, только что расклеенных в казарме, где говорилось,
что это еще одно дурачество, дозволенное рабам.
Тем не менее раб есть раб и должен знать свое место. Он должен
поклониться, а эти два раба не кланялись. Полицейский замахнулся дубинкой,
чтобы ткнуть в живот того, кто стоял ближе. Однако дубинка, не достигнув
цели, отскочила назад с такой силой, что у него заныла рука, как будто он с
размаху стукнул по чему-то очень твердому.
-- Мир тебе! -- повторил Джефф, следя за каждым движением паназиата.
На боку у полицейского болтался вихревой пистолет; Джеффу он был не
страшен, но в его планы не входило демонстрировать этому типу, что оружие
против него бессильно. Он жалел о том, что пришлось привести в действие
защитный экран, и надеялся, что полицейский просто не поверит своим глазам и
ощущениям.
Тот стоял в полном недоумении. Он удивленно посмотрел на свою дубинку,
замахнулся еще раз, но передумал и решил прибегнуть к своему скудному запасу
английских слов.
-- Иди!
Джефф снова воздел руку.
-- Мир тебе! Не подобает фарджону снипировать каскопады в присутствии
Великого Бога Мотав! Фрапуй!
И он указал другой рукой на Хау.
Полицейский бросил на него непонимающий взгляд. отступил на несколько
шагов, огляделся вокруг и засвистел в свисток.
-- Зачем ты показал на меня? -- спросил Алекс шепотом.
-- Не знаю. Так просто. Не зевай!
Подбежал еще один полицейский, очевидно, постарше чином, и оба
осторожно приблизились к Томасу и Хау, обмениваясь короткими замечаниями на
своем певучем языке. Второй полицейский достал пистолет.
-- Ну-ка, парни, пошли быстро!
-- Идем, Алекс! -- Томас выключил защитный экран и последовал за
полицейским, надеясь, что Алекс сделает то же самое: рекламировать чудесные
свойства экранов пока не стоило.
Паназиаты отвели их в ближайший полицейский участок. Джефф шел,
благословляя всех, кто попадался навстречу. Когда участок был уже близко,
старший полицейский послал младшего вперед, и в дверях их встретил дежурный
офицер -- видно было, что ему не терпится поглядеть, какой необычный улов
доставили его подчиненные. Кроме нетерпения, он испытывал и некоторую
тревогу, потому что знал, какая судьба постигла несчастного лейтенанта,
первым обнаружившего этих странных святых людей. Он твердо решил, что не
повторит его ошибки и не потеряет лицо.
Джефф подошел к нему, встал в позу и произнес:
-- Мир тебе! Повелитель, я должен пожаловаться тебе на твоих слуг. Они
помешали нам делать свое святое дело, которое получило благословение Его
Императорского Высочества -- самого Кулака Императора!
Офицер неуверенно помахал в воздухе своей тростью, что-то сказал
подчиненным и снова повернулся к Джеффу.
-- Кто ты?
-- Слуга Великого Бога Мотаа.
Тот же вопрос паназиат задал и Алексу, но Джефф не дал ему ответить.
-- Повелитель, -- сказал он поспешно, -- это очень святой человек, он
дал обет молчания. Если ты заставишь его нарушить обет, грех падет на твою
голову.
Офицер колебался. В объявлении ясно говорилось, что трогать этих
сумасшедших дикарей не следует, но там не было сказано, как же с ними
обращаться. Ему очень не хотелось устанавливать прецедент -- за это могли и
наградить, но скорее можно было угодить к праотцам.
-- Пусть соблюдает свой обет. Покажите мне свои карточки.
Джефф изобразил на лице изумление:
-- Мы ничтожные слуги Великого Бога Мотаа, у нас нет даже имен, зачем
нам эти карточки?
-- Карточки, быстро!
Стараясь сохранить спокойствие, Джефф грустно сказал:
-- Мне жаль тебя, юный повелитель. Я буду молиться за тебя Великому
Мотаа. Но сейчас я вынужден просить отвести меня к Кулаку Императора, и
немедленно.
Эту речь он прорепетировал несколько раз и надеялся, что она произведет
нужное действие.
-- Это невозможно!
-- Его Высочество уже говорил со мной, он будет говорить со мной еще
раз. Кулак Императора всегда готов встретиться со слугами Великого Бога
Мотаа.
Офицер взглянул на него, повернулся и вошел в полицейский участок.
Томас и Хау остались ждать на улице.
-- Как ты думаешь, он в самом деле прикажет отвести пас к наместнику?
-- шепотом спросил Хау.
-- Надеюсь, что нет. Не думаю.
-- А что ты тогда будешь делать?
-- Там будет видно. И вообще заткнись, ты же дал обет молчания.
Через несколько минут офицер снова появился и бросил:
-- Вы можете идти.
-- Куда? К Кулаку Императора? -- злорадно спросил Джефф.
-- Нет, нет! Просто идите! Убирайтесь с моего участка!
Джефф отступил на шаг, в последний раз благословил его, и оба
"священника" удалились. Уголком глаза Джефф успел заметить, как офицер
поднял трость и с силой опустил ее на голову старшего из полицейских, но
сделал вид, что ничего не видел.
Когда они свернули за угол, Джефф сказал Хау:
-- Ну вот, теперь они надолго от нас отстанут.
-- Почему ты так решил? Он на нас зол, как черт.
-- Не в этом дело. Нельзя, чтобы он или какой-нибудь другой фараон
думал, будто может нами командовать, как простыми смертными. Мы не успеем
отойти и на три квартала, как весь город будет знать, что я вернулся и что
трогать нас нельзя. Так и должно быть впредь.
-- Может быть, только мне все равно кажется, что не стоит настраивать
против себя полицейских.
-- Ты не понимаешь, -- с досадой сказал Джефф. -- Только так с ними и
можно. Полицейский есть полицейский. какого бы цвета он ни был. Они
действуют страхом и понимают только страх. Как только до них дойдет, что нас
трогать нельзя, что к нам привязываться опасно, они станут разговаривать с
нами так же почтительно, как со своим начальством. Вот увидишь.
-- Надеюсь.
-- Так оно и будет. Полицейский есть полицейский. Погоди, они еще
станут на нас работать. Смотри, вон еще один идет!
Быстро догонявший их паназиат не стал ни обгонять их, ни останавливать,
а перешел на другую сторону улицы и пошел с ними вровень, делая вид, будто
никого не замечает.
-- Как по-твоему, что у него на уме, Джефф?
-- Это наш почетный эскорт. Вот и хорошо, Алекс, -- теперь ни одна
обезьяна к нам и близко не подойдет. Можем спокойно заняться своим делом.
Ты, должно быть, хорошо знаешь город? Где, по-твоему, нам устроить храм?
-- Смотря что нам нужно.
-- Этого я сам толком не знаю. -- Он остановился и утер пот со лба:
мантия оказалась довольно теплой, а под ней был еще спрятан тяжелый пояс с
золотом. -- Сейчас вся эта затея кажется мне довольно глупой. Должно быть,
не гожусь я в тайные агенты. Не устроить ли его в Вест-Энде, где живут те,
кто побогаче? Мы должны произвести хорошее впечатление.
-- Нет, не думаю, Джефф. В богатых кварталах сейчас остались только два
сорта людей.
-- Это какие?
-- Или паназиаты. или предатели -- те, кто торгует на черном рынке и
вообще с ними сотрудничает.
Томас брезгливо поморщился.
-- Должно быть, я отстал от жизни. Знаешь, Алекс, до этой минуты мне и
в голову не могло прийти, что американец, какой бы он ни был, способен
сотрудничать с завоевателями.
-- Я бы тоже не поверил, если бы не видел этого своими глазами. Есть
такие, кто на все способен. От рождения.
Они присмотрели заброшенный склад недалеко от реки, в многолюдном
районе, населенном беднотой и превратившемся в трущобу. Три четверти
магазинов стояли заколоченные: торговля почти прекратилась. Опустевших
складов было множество -- этот Томас выбрал потому, что здание имело почти
кубическую форму, как и их главный храм. Кроме того, он был отделен от
соседних построек с одной стороны переулком, а с другой -- пустырем.
Дверь склада была взломана. Они осторожно заглянули туда, потом вошли
внутрь и осмотрелись. Повсюду валялся какой-то хлам, но стены были прочные,
и водопровод действовал. Весь первый этаж занимало просторное помещение
шестиметровой высоты с несколькими колоннами, вполне подходящее для
богослужений.
-- По-моему, годится, -- решил Томас. Из кучи мусора у стены выскочила
крыса, он не задумываясь направил на нее свой посох, крыса высоко
подпрыгнула в воздухе и упала замертво. -- Как бы нам его купить?
-- Американцы не имеют права владеть недвижимостью. Придется разыскать
того чиновника, который наживается на его аренде.
-- Ну, это, наверное, будет нетрудно.
Они вышли. Сопровождавший их полицейский поджидал на углу, старательно
глядя в другую сторону.
Улицы уже заполнились народом. Томас поймал за рукав пробегавшего мимо
мальчишку лет двенадцати, но с невеселым, циничным взглядом взрослого,
повидавшего виды мужчины.
-- Мир тебе, дитя. Кто арендует этот склад?
-- Пустите меня!
-- Я тебе ничего не сделаю.
Он сунул мальчишке одну из самых лучших пятидолларовых монет, вышедших
из рук Шира. Мальчишка посмотрел на нее, потом на азиата-полицейского, все
еще стоявшего на другой стороне улицы. Тот, казалось, не обращал на них
внимания, и монета исчезла у мальчишки в кармане.
-- Поговорите с Конски. Все такие штуки по его части.
-- Кто такой Конски?
-- Все знают, кто такой Конски. Послушай, дед, а что это ты так
вырядился? Смотри, как бы косоглазые не прицепились.
-- Я служу Великому Богу Мотаа. Бог Мотаа хранит своих слуг. Отведи нас
к этому Конски.
-- Ничего не выйдет. Я с косоглазыми не путаюсь. Мальчишка попытался
вырваться, но Джефф, продолжая крепко держать его, достал еще одну монету и
показал ему.
-- Не бойся. Бог Мотаа не даст в обиду и тебя. Мальчишка посмотрел на
монету, оглянулся по сторонам и сказал:
-- Ну ладно, пошли.
-- Они свернули за угол и подошли к невысокому зданию, в нижнем этаже
которого помещалась пивная.
-- У него контора вон там, наверху. Джефф отдал мальчишке монету.
-- Приходи к нам на склад, -- сказал он. -- У Бога Мотаа найдутся для
тебя еще подарки.
-- По-моему, это было неосторожно, -- заметил Алекс, когда они
поднимались по лестнице.
--Ничего, парень неплохой, -- ответил Джефф. -- Конечно, жизнь сделала
из него уличного мальчишку, но он на нашей стороне. Он всем будет про нас
рассказывать. Кроме азиатов.
Конски держался вежливо, но осторожно. Скоро стало ясно, что у него
"есть связи", но от разговора о деле он всячески уклонялся до тех пор, пока
не увидел наличные. После этого его уже ничуть не смущали ни необычная
одежда, ни странное поведение посетителей (Томас разыграл перед ним всю
церемонию, включая благословение, хотя и понимал, что особого впечатления
это не произведет, -- просто ему не хотелось выходить из роли). Он выяснил,
о каком здании идет речь, долго торговался из за платы за аренду и "за
особые услуги" -- так он назвал взятку, -- а потом куда-то ушел.
Томас и Хау были рады, что на некоторое время остались одни. Непрерывно
изображать "святых людей" было довольно утомительно; к тому же с того
момента, как они покинули Цитадель, у них не было ни крошки во рту. Джефф
извлек из-под своей мантии несколько бутербродов, и они перекусили. В
довершении всего рядом с кабинетом Конски оказался туалет.
Три часа спустя они уже стали обладателями документа на двух языках,
где говорилось, что Небесный Император соблаговолил предоставить своим
верноподданным таким-то то-то и то-то, -- короче говоря, документ об аренде
склада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
любого полицейского государства -- никогда не совать нос не в свое дело.
Заметив вдали направлявшегося к ним паназиата-полицейского, Джефф и
Алекс сошли с тротуара, включили защитные экраны и стали ждать. Американцев
поблизости не было видно -- стоило появиться полиции, как улица пустела.
Джефф облизнул пересохшие губы и сказал:
-- Я буду говорить, Алекс.
-- Идет.
-- Вот он. Господи, Алекс, включи же нимб!
-- Сейчас.
Хау залез пальцем под тюрбан за правым ухом, и тут же у него над
головой вспыхнул радужный мерцающий нимб. Это было просто свечение
ионизированного воздуха, как во время полярного сияния, -- сущие пустяки по
сравнению с прочими чудесами, но выглядел нимб очень эффектно
-- Так-то лучше, -- вполголоса сказал Джефф. -- А что у тебя с бородой?
-- То и дело отклеивается. Я вспотел.
-- Смотри, чтобы не отклеилась не вовремя! Сейчас он подойдет.
Томас встал в позу благословения, Хау последовал его примеру.
-- Мир тебе, повелитель, -- произнес Джефф нараспев.
Полицейский остановился. Его познания в английском языке ограничивались
лишь несколькими приказаниями: "Стой!", "Иди!", "Предъяви карточку!", а во
всех остальных случаях он объяснялся с рабами при помощи дубинки. Однако
одеяния на этих белых показались ему знакомыми -- точно такие были
изображены на объявлениях, только что расклеенных в казарме, где говорилось,
что это еще одно дурачество, дозволенное рабам.
Тем не менее раб есть раб и должен знать свое место. Он должен
поклониться, а эти два раба не кланялись. Полицейский замахнулся дубинкой,
чтобы ткнуть в живот того, кто стоял ближе. Однако дубинка, не достигнув
цели, отскочила назад с такой силой, что у него заныла рука, как будто он с
размаху стукнул по чему-то очень твердому.
-- Мир тебе! -- повторил Джефф, следя за каждым движением паназиата.
На боку у полицейского болтался вихревой пистолет; Джеффу он был не
страшен, но в его планы не входило демонстрировать этому типу, что оружие
против него бессильно. Он жалел о том, что пришлось привести в действие
защитный экран, и надеялся, что полицейский просто не поверит своим глазам и
ощущениям.
Тот стоял в полном недоумении. Он удивленно посмотрел на свою дубинку,
замахнулся еще раз, но передумал и решил прибегнуть к своему скудному запасу
английских слов.
-- Иди!
Джефф снова воздел руку.
-- Мир тебе! Не подобает фарджону снипировать каскопады в присутствии
Великого Бога Мотав! Фрапуй!
И он указал другой рукой на Хау.
Полицейский бросил на него непонимающий взгляд. отступил на несколько
шагов, огляделся вокруг и засвистел в свисток.
-- Зачем ты показал на меня? -- спросил Алекс шепотом.
-- Не знаю. Так просто. Не зевай!
Подбежал еще один полицейский, очевидно, постарше чином, и оба
осторожно приблизились к Томасу и Хау, обмениваясь короткими замечаниями на
своем певучем языке. Второй полицейский достал пистолет.
-- Ну-ка, парни, пошли быстро!
-- Идем, Алекс! -- Томас выключил защитный экран и последовал за
полицейским, надеясь, что Алекс сделает то же самое: рекламировать чудесные
свойства экранов пока не стоило.
Паназиаты отвели их в ближайший полицейский участок. Джефф шел,
благословляя всех, кто попадался навстречу. Когда участок был уже близко,
старший полицейский послал младшего вперед, и в дверях их встретил дежурный
офицер -- видно было, что ему не терпится поглядеть, какой необычный улов
доставили его подчиненные. Кроме нетерпения, он испытывал и некоторую
тревогу, потому что знал, какая судьба постигла несчастного лейтенанта,
первым обнаружившего этих странных святых людей. Он твердо решил, что не
повторит его ошибки и не потеряет лицо.
Джефф подошел к нему, встал в позу и произнес:
-- Мир тебе! Повелитель, я должен пожаловаться тебе на твоих слуг. Они
помешали нам делать свое святое дело, которое получило благословение Его
Императорского Высочества -- самого Кулака Императора!
Офицер неуверенно помахал в воздухе своей тростью, что-то сказал
подчиненным и снова повернулся к Джеффу.
-- Кто ты?
-- Слуга Великого Бога Мотаа.
Тот же вопрос паназиат задал и Алексу, но Джефф не дал ему ответить.
-- Повелитель, -- сказал он поспешно, -- это очень святой человек, он
дал обет молчания. Если ты заставишь его нарушить обет, грех падет на твою
голову.
Офицер колебался. В объявлении ясно говорилось, что трогать этих
сумасшедших дикарей не следует, но там не было сказано, как же с ними
обращаться. Ему очень не хотелось устанавливать прецедент -- за это могли и
наградить, но скорее можно было угодить к праотцам.
-- Пусть соблюдает свой обет. Покажите мне свои карточки.
Джефф изобразил на лице изумление:
-- Мы ничтожные слуги Великого Бога Мотаа, у нас нет даже имен, зачем
нам эти карточки?
-- Карточки, быстро!
Стараясь сохранить спокойствие, Джефф грустно сказал:
-- Мне жаль тебя, юный повелитель. Я буду молиться за тебя Великому
Мотаа. Но сейчас я вынужден просить отвести меня к Кулаку Императора, и
немедленно.
Эту речь он прорепетировал несколько раз и надеялся, что она произведет
нужное действие.
-- Это невозможно!
-- Его Высочество уже говорил со мной, он будет говорить со мной еще
раз. Кулак Императора всегда готов встретиться со слугами Великого Бога
Мотаа.
Офицер взглянул на него, повернулся и вошел в полицейский участок.
Томас и Хау остались ждать на улице.
-- Как ты думаешь, он в самом деле прикажет отвести пас к наместнику?
-- шепотом спросил Хау.
-- Надеюсь, что нет. Не думаю.
-- А что ты тогда будешь делать?
-- Там будет видно. И вообще заткнись, ты же дал обет молчания.
Через несколько минут офицер снова появился и бросил:
-- Вы можете идти.
-- Куда? К Кулаку Императора? -- злорадно спросил Джефф.
-- Нет, нет! Просто идите! Убирайтесь с моего участка!
Джефф отступил на шаг, в последний раз благословил его, и оба
"священника" удалились. Уголком глаза Джефф успел заметить, как офицер
поднял трость и с силой опустил ее на голову старшего из полицейских, но
сделал вид, что ничего не видел.
Когда они свернули за угол, Джефф сказал Хау:
-- Ну вот, теперь они надолго от нас отстанут.
-- Почему ты так решил? Он на нас зол, как черт.
-- Не в этом дело. Нельзя, чтобы он или какой-нибудь другой фараон
думал, будто может нами командовать, как простыми смертными. Мы не успеем
отойти и на три квартала, как весь город будет знать, что я вернулся и что
трогать нас нельзя. Так и должно быть впредь.
-- Может быть, только мне все равно кажется, что не стоит настраивать
против себя полицейских.
-- Ты не понимаешь, -- с досадой сказал Джефф. -- Только так с ними и
можно. Полицейский есть полицейский. какого бы цвета он ни был. Они
действуют страхом и понимают только страх. Как только до них дойдет, что нас
трогать нельзя, что к нам привязываться опасно, они станут разговаривать с
нами так же почтительно, как со своим начальством. Вот увидишь.
-- Надеюсь.
-- Так оно и будет. Полицейский есть полицейский. Погоди, они еще
станут на нас работать. Смотри, вон еще один идет!
Быстро догонявший их паназиат не стал ни обгонять их, ни останавливать,
а перешел на другую сторону улицы и пошел с ними вровень, делая вид, будто
никого не замечает.
-- Как по-твоему, что у него на уме, Джефф?
-- Это наш почетный эскорт. Вот и хорошо, Алекс, -- теперь ни одна
обезьяна к нам и близко не подойдет. Можем спокойно заняться своим делом.
Ты, должно быть, хорошо знаешь город? Где, по-твоему, нам устроить храм?
-- Смотря что нам нужно.
-- Этого я сам толком не знаю. -- Он остановился и утер пот со лба:
мантия оказалась довольно теплой, а под ней был еще спрятан тяжелый пояс с
золотом. -- Сейчас вся эта затея кажется мне довольно глупой. Должно быть,
не гожусь я в тайные агенты. Не устроить ли его в Вест-Энде, где живут те,
кто побогаче? Мы должны произвести хорошее впечатление.
-- Нет, не думаю, Джефф. В богатых кварталах сейчас остались только два
сорта людей.
-- Это какие?
-- Или паназиаты. или предатели -- те, кто торгует на черном рынке и
вообще с ними сотрудничает.
Томас брезгливо поморщился.
-- Должно быть, я отстал от жизни. Знаешь, Алекс, до этой минуты мне и
в голову не могло прийти, что американец, какой бы он ни был, способен
сотрудничать с завоевателями.
-- Я бы тоже не поверил, если бы не видел этого своими глазами. Есть
такие, кто на все способен. От рождения.
Они присмотрели заброшенный склад недалеко от реки, в многолюдном
районе, населенном беднотой и превратившемся в трущобу. Три четверти
магазинов стояли заколоченные: торговля почти прекратилась. Опустевших
складов было множество -- этот Томас выбрал потому, что здание имело почти
кубическую форму, как и их главный храм. Кроме того, он был отделен от
соседних построек с одной стороны переулком, а с другой -- пустырем.
Дверь склада была взломана. Они осторожно заглянули туда, потом вошли
внутрь и осмотрелись. Повсюду валялся какой-то хлам, но стены были прочные,
и водопровод действовал. Весь первый этаж занимало просторное помещение
шестиметровой высоты с несколькими колоннами, вполне подходящее для
богослужений.
-- По-моему, годится, -- решил Томас. Из кучи мусора у стены выскочила
крыса, он не задумываясь направил на нее свой посох, крыса высоко
подпрыгнула в воздухе и упала замертво. -- Как бы нам его купить?
-- Американцы не имеют права владеть недвижимостью. Придется разыскать
того чиновника, который наживается на его аренде.
-- Ну, это, наверное, будет нетрудно.
Они вышли. Сопровождавший их полицейский поджидал на углу, старательно
глядя в другую сторону.
Улицы уже заполнились народом. Томас поймал за рукав пробегавшего мимо
мальчишку лет двенадцати, но с невеселым, циничным взглядом взрослого,
повидавшего виды мужчины.
-- Мир тебе, дитя. Кто арендует этот склад?
-- Пустите меня!
-- Я тебе ничего не сделаю.
Он сунул мальчишке одну из самых лучших пятидолларовых монет, вышедших
из рук Шира. Мальчишка посмотрел на нее, потом на азиата-полицейского, все
еще стоявшего на другой стороне улицы. Тот, казалось, не обращал на них
внимания, и монета исчезла у мальчишки в кармане.
-- Поговорите с Конски. Все такие штуки по его части.
-- Кто такой Конски?
-- Все знают, кто такой Конски. Послушай, дед, а что это ты так
вырядился? Смотри, как бы косоглазые не прицепились.
-- Я служу Великому Богу Мотаа. Бог Мотаа хранит своих слуг. Отведи нас
к этому Конски.
-- Ничего не выйдет. Я с косоглазыми не путаюсь. Мальчишка попытался
вырваться, но Джефф, продолжая крепко держать его, достал еще одну монету и
показал ему.
-- Не бойся. Бог Мотаа не даст в обиду и тебя. Мальчишка посмотрел на
монету, оглянулся по сторонам и сказал:
-- Ну ладно, пошли.
-- Они свернули за угол и подошли к невысокому зданию, в нижнем этаже
которого помещалась пивная.
-- У него контора вон там, наверху. Джефф отдал мальчишке монету.
-- Приходи к нам на склад, -- сказал он. -- У Бога Мотаа найдутся для
тебя еще подарки.
-- По-моему, это было неосторожно, -- заметил Алекс, когда они
поднимались по лестнице.
--Ничего, парень неплохой, -- ответил Джефф. -- Конечно, жизнь сделала
из него уличного мальчишку, но он на нашей стороне. Он всем будет про нас
рассказывать. Кроме азиатов.
Конски держался вежливо, но осторожно. Скоро стало ясно, что у него
"есть связи", но от разговора о деле он всячески уклонялся до тех пор, пока
не увидел наличные. После этого его уже ничуть не смущали ни необычная
одежда, ни странное поведение посетителей (Томас разыграл перед ним всю
церемонию, включая благословение, хотя и понимал, что особого впечатления
это не произведет, -- просто ему не хотелось выходить из роли). Он выяснил,
о каком здании идет речь, долго торговался из за платы за аренду и "за
особые услуги" -- так он назвал взятку, -- а потом куда-то ушел.
Томас и Хау были рады, что на некоторое время остались одни. Непрерывно
изображать "святых людей" было довольно утомительно; к тому же с того
момента, как они покинули Цитадель, у них не было ни крошки во рту. Джефф
извлек из-под своей мантии несколько бутербродов, и они перекусили. В
довершении всего рядом с кабинетом Конски оказался туалет.
Три часа спустя они уже стали обладателями документа на двух языках,
где говорилось, что Небесный Император соблаговолил предоставить своим
верноподданным таким-то то-то и то-то, -- короче говоря, документ об аренде
склада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28