Большой экран показывал сцену в большом цехе, по пропорциям, напоминавшем
ангар. Во весь экран был виден шлифовальный станок, обрабатывавший
какую-то большую отливку. Позади станка стоял рабочий, лицо его выражало
сдержанное озлобление.
- Он лучший из ваших рабочих, - заявил Уолдо двум мужчинам на меньшем
экране. - Разумеется, он неуклюжий и не любит хорошую работу, но он лучший
из тех идиотов, которых вы называете машинистами.
Рабочий огляделся, будто пытаясь понять, откуда доносится голос. Было
ясно, что он мог слышать Уолдо, но видеоприемника у него не было. - Эти
шуточки предназначались мне? - резко спросил тот.
- Вы неправильно меня поняли, добрый человек, - сладко сказал Уолдо.
- Я хвалил вас. Я действительно таю надежду научить вас зачаткам точной
работы. потом мы будем ожидать, что вы научите окружающих вас безмозглых
дураков. Пожалуйста, наденьте перчатки.
Перед рабочим, установленная на обычной подставке, находилась пара
уолдиков, длиной до локтя с пальцами как у человека. Они двигались по
прямой, параллельно подобной паре, установленной перед самим Уолдо.
Вторичные уолдики, чьими действиями мог управлять сам Уолдо с помощью
своих первичных устройств, были установлены перед станком на месте
оператора.
Замечание Уолдо относилось к первичным уолдикам, находившимся перед
рабочим. Тот взглянул на них, но не пошевелился, чтобы вставить в них
руки. - Я не принимаю команд от кого-то, кого я не вижу, - решительно
сказал он. Говоря, он смотрел в сторону от сцены.
- Давайте, Дженкинс, - начал было один из двоих на меньшем экране.
Уолдо вздохнул. - У меня в самом деле нет ни времени, ни желания
решать ваши проблемы с производственной дисциплиной. Господа, поверните
ваш экран так, чтобы наш обидчивый друг мог видеть меня.
Его рекомендация была выполнена; лицо рабочего появилось на заднем
плане меньшего экрана Уолдо, равно как и на большом. - Теперь - так лучше?
- мягко спросил Уолдо. Рабочий хмыкнул.
- Да... скажите, пожалуйста, как вас зовут?
- Александр Дженкинс.
- Очень хорошо, друг Алек - надень перчатки.
Дженкинс вставил руки в перчатки и остановился в ожидании. Уолдо
вставил руки в установленную перед ним первичную пару и все три пары,
включая вторичную у станка, ожили. Дженкинс закусил губу, как будто
посчитал неприятным ощущение, будто одетые на него рукавицы управляют его
пальцами.
Уолдо мягко сжал и распрямил пальцы; две пары уолдиков на экране
последовали его движению с точным одновременным соответствием. -
Почувствуй их, мой дорогой Алек, - советовал Уолдо. - Мягче - ощущай
прикосновение. Заставь свои мышцы служить тебе. Затем он начал выполнять
руками определенные движения; уолдики, установленные на станке,
вытянулись, включили питание и мягко и грациозно продолжили обработку
отливки. Механическая рука потянулась вниз, поправила регулятор, в то
время, как другая рука увеличила поток охлаждающего масла на режущую
кромку. - Ритмичнее, Алек, ритмичнее. Без дергания, без необязательных
движений.
Постарайся делать все одновременно со мной.
Отливка обретала форму с обманчивой быстротой, проявляя
изготавливаемую деталь - часть корпуса обычного трех ходового клапана.
Патрон освободил ее, она на проходившую внизу ленту, и ее место заняла
другая грубая отливка. Уолдо продолжал работу с неторопливым умением,
движения его пальцев в уолдиках пришлось бы измерять давлением в доли
унции; но два набора уолдиков, работавших одновременно в тысячах миль
внизу, повторяли его движения точно и с необходимой для выполняемой работы
силой.
Следующая отливка упала на ленту - и еще несколько, после чего
Дженкинс, которому вроде бы и не приходилось самостоятельно работать,
устал от напряженных попыток предугадать и следовать за движениями Уолдо.
Пот скатывался по его лбу, тек по носу, собирался на подбородке. В
перерыве между двумя деталями он выдернул руки из параллельно подключенных
первичных уолдиков. - Этого достаточно - заявил он.
- Еще одну, Алек. Ты уже лучше работаешь.
- Нет!.. - он повернулся, чтобы уйти. Уолдо сделал неожиданный выпад
- столь стремительный, что ему пришлось напрячься, даже в своем невесомом
положении. Одна из стальных рук вторичных уолдиков стремительно вытянулась
и схватила Дженкинса за запястье.
- Не так быстро, Алек.
- Отпусти меня!
- Тише, Алек, тише. Ты ведь сделаешь, как тебе говорят, не так ли? -
Стальная рука сомкнулась и повернулась. Уолдо надавил с силой в целых две
унции.
Дженкинс заворчал. Единственный оставшийся учитель - второй ушел
вскоре после начала урока - сказал. - Ой, послушайте, мистер Джонс!
- Пусть он подчинится, или увольте его. Вы знаете условия моего
контракта.
Неожиданно отключились и стереоизображение, и звук, отключенные на
Земле.
Через несколько секунд все восстановилось. Дженкинс был угрюм, но
более не упорствовал. Уолдо продолжил, будто ничего не случилось. - Еще
раз, мой дорогой Алек.
Когда репетиция была завершена, Уолдо приказал: - Двадцать раз
повторить, с лампами на кисти и на локте, применяя хроноанализатор. Я
рассчитываю, что наложенные пленки совпадут, Алек. - Он отключил большой
экран, не сказав более ни слова, и повернулся к наблюдателю в меньшем
экране. - Завтра в то же время Мак-Най. Успех удовлетворительный. Со
временем мы превратим этот ваш сумасшедший дом в современный завод. - Он
погасил экран не попрощавшись.
Причиной того, что Уолдо завершил свою деловую беседу несколько
поспешно, было то, что он заметил некоторые сообщения на своем
информационном табло. К его дому приближался корабль. В этом не было
ничего странного, туристы всегда пытались приблизиться к нему и
отбрасывались автоматическим защитным ограждением. Но этот корабль
испустил условный сигнал, и теперь причаливал к порогу квартиры. Это было
"помело", но он никак не мог узнать регистрационный номер. Номер был
флоридским. Кто из его знакомых был из Флориды?
Он мгновенно понял, что никто из тех, кто мог знать условный сигнал -
а этот список был очень краток - не мог по разумным причинам обзавестись
номером во Флориде. Та настороженная готовность защищаться с которой он
относился ко всему миру, проявила себя; он включил цель, посредством
которой он мог с помощью своих первичных уолдиков управлять совершенно
противозаконной, но в высшей степени смертоносной внутренней системой
защиты. корабль был не прозрачен, ему это не нравилось.
Из корабля вылез моложавый мужчина. Уолдо оглядел его. Незнакомец -
хотя лицо, возможно смутно знакомое. Давление в одну унцию на "уолдики", и
лицо перестанет быть лицом, но действия Уолдо были под холодным контролем,
он сдерживал свой пыл. Человек повернулся, будто бы чтобы помочь другому
пассажиру. Да, там был и другой. Дядя Гус! - но этот трясущийся старый
дурак привез с собой незнакомца. Он ведь отлично это знал. Он знал, как
Уолдо относится к незнакомым людям!
Тем не менее, он освободил внешний шлюз в приемной и впустил их.
Гус Граймс протиснулся через шлюз, подтягивая себя от одного поручня
к другому и немного пыхтя, как он это всегда делал, когда вынужден был
передвигаться в невесомости. Это из-за диафрагмы, говорил он себе как
обычно, а не от напряжения. Стивенс пролетел следом за ним, сияя невинной
гордостью сурка, хорошо справившегося с космическими условиями. Граймс
остановился прямо в приемной, хмыкнул и заговорил с ожидавшим их манекеном
в человеческий рост. - Здравствуй, Уолдо.
Кукла немного повернула голову и повела глазами.
- Здравствуй, дядя Гус. Было бы хорошо, если бы ты не забывал
звонить, прежде чем врываться сюда. У меня был бы готов твой специальный
обед.
- Не беспокойся. Может быть мы не останемся здесь на долго. Уолдо,
это мой друг, Джимми Стивенс.
- Кукла посмотрела на Стивенса. - Здравствуйте, мистер Стивенс, -
произнес официальный голос.
- Добро пожаловать во владения Свободы.
- Здравствуйте, мистер Джонс, - ответил Стивенс, с любопытством
разглядывая манекен. Ты был удивительно похожим на живого человека; его
вид сначала даже вводил в заблуждение. Этакое "разумное факсимиле".
Задумавшись об этом, он вспомнил, что слышал об этой кукле. Редко кому
удавалось увидеть на экране Уолдо собственной персоной.
Те, у кого были дела в "Инвалидной Коляске" - нет, во "Владении
Свободы", он должен об этом помнить - те, у кого были дела во "Владении
Свободы", слышали голос и видели это подобие человека.
- Но ты должен остаться на обед, дядя Гус, - продолжал Уолдо. - Но ты
не можешь просто так покинуть меня, ты бываешь у меня не слишком часто для
этого. Я могу обидеться.
- Может быть, мы останемся, - согласился Граймс. - Не беспокойся о
меню. Ты меня знаешь. Я могу съесть черепаху вместе с панцирем.
Действительно, было блестящей идеей, поздравил себя Стивенс,
заставить Дока Граймса привезти его сюда. Он не пробыл здесь и пяти минут,
а Уолдо уже настаивал на том, чтобы они остались на обед. Хорошее
предзнаменование!
Он не обратил внимания, что Уолдо адресовал приглашение только
Граймсу, и что именно Граймс принял приглашение, будто оно было адресовано
обоим.
- Где ты, Уолдо? - продолжил Граймс. - В лаборатории? Он немного
двинулся с места, будто бы собирался выйти из приемной.
- О, не беспокойся, - поспешно сказал Уолдо. - Я уверен, ты будешь
чувствовать себя комфортабельнее там, где ты находишься. Одну минуту, я
придам комнате вращение, так что ты сможешь присесть.
- Что тебя гложет, Уолдо? - испытующе сказал Граймс. - Ты знаешь, я
не настаиваю на гравитации. И меня не беспокоит общество твоей говорящей
куклы. Я хочу видеть тебя. - Стивенс был немного удивлен настойчивостью
старшего товарища; он думал, что предложение силы тяжести было просто
проявлением тактичности Уолдо. Невесомость немного раздражала его.
Затянувшееся молчание Уолдо вызывало дискомфорт. Наконец, он холодно
сказал. - В самом деле, дядя Гус, то, о чем ты говоришь, не подлежит
обсуждению. Ты должен сознавать это.
Граймс не ответил ему. Вместо этого он взял Стивенса за руку. -
Пойдем, Джимми. Мы уезжаем.
- Почему, Док! Что случилось?
- Уолдо хочет поиграть. Я в эти игры не играю.
- Но...
- Брось! Пойдем. Уолдо, открой шлюз.
- Дядя Гус!
- Да, Уолдо?
- Твой гость - ты ручаешься за него?
- Естественно, тупой ты болван, иначе я не привез бы его сюда.
- Ты найдешь меня в рабочем корабле. Путь открыт.
Граймс повернулся к Стивенсу. - Пойдем, сынок.
Стивенс поплыл за Граймсом, как одна рыба может плыть за другой,
пытаясь при этом, насколько возможно, разглядеть легендарный дом Уолдо.
Это место было определенно уникальным, признавал он - непохоже ни на что,
виденное прежде. Здесь совершенно отсутствовала ориентация верх - низ.
Космический корабль, даже космическая станция, хотя и находится
всегда в свободном падении относительно любого ускорения, кроме созданного
внутри него, обязательно спроектирован имеющим верх и низ; ось верха и
низа корабля определяется направлением ускоряющего двигателя; верх и низ
орбитальной станции определяются ее вращательным движением.
Некоторые полицейские и военные корабли используют направления
ускорения; таким образом, их верх и низ сдвигаются, и когда корабль
начинает маневрировать, весь экипаж должен пристегиваться.
Некоторые космические станции придавали вращение лишь жилым отсекам.
Тем не менее, было общее правило, человеческие существа привыкли весить,
все их произведения включали эту установку в самую свою конструкцию. -
кроме дома Уолдо.
Землянину трудно без ощущения веса. Кажется, мы рождены с требующим
гравитации инстинктом. Когда думаешь о корабле, находящемся на свободной
орбите вокруг Земли, то склоняешься к представлению, что низ - это
направление к Земле, и думаешь, что сидел бы там на стенке корабля,
используя ее как пол. Такая мысль совершенно ошибочна. Для находящегося
внутри свободно падающего тела, нет никакого ощущения веса и нет
направления вверх - вниз, если таковое не создается гравитационным полем
самого корабля. Что до последнего, то ни дом Уолдо, ни любой построенный
космический корабль не был достаточно массивен, чтобы создать поле
достаточно плотное, чтобы человеческое тело могло его почувствовать.
Верьте или не верьте, это правда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18