У нас были две главные цели. Во-первых, найти новых "адептов", кто бы
помог в предстоящей битве. А во-вторых, найти способ превратить эту битву в
наступление. До сих пор мы не могли опуститься на те глубины сознания, где
обитали паразиты. Однако моя ночная схватка с ними показала, что можно
обратиться за помощью к силам из более глубоких источников. Интересно,
сможем ли мы приблизиться к ним вплотную и перенести битву в стан
противника?
Я не слишком внимательно следил за мировой прессой. Неудивительно, что
многие газеты отзывались о нас злобно и скептически. Венская "Уорлд Фри
Пресс" открыто призывала посадить нас всех под арест до выяснения
обстоятельств массового самоубийства ученых. Лондонская "Дейли Экспресс"
напротив советовала отдать нас под защиту Военного Департамента ООН и
обеспечить всеми средствами борьбы с паразитами, какие мы сочтем
эффективными.
Однако одна статья нас обеспокоила всерьез. Ее опубликовал в "Берлинер
Тагблат" Феликс Хэзард. Он вовсе был не склонен поднимать нас на смех, как
мы ожидали, и во многом соглашался с "признанием" Рибо. Он даже вроде бы
сам признавал, что миру грозит опасность со стороны этого нового врага. Но
если этот враг способен "захватывать" человеческий рассудок, писал Хэзард,
то где гарантия, что мы не стали рабами паразитов? Да, мы сделали заявление
об их существовании, но это же ничего не доказывает. После признания Рибо
мы просто были вынуждены сделать это заявление для самосохранения, чтобы
избежать уголовного расследования... Тон статьи был не слишком серьезным,
чувствовалось, что Хэзард слегка подтрунивает, однако нас это не веселило.
Вне всякого сомнения, Хэзард - агент паразитов.
Среди прочих проблем оставалась еще одна. Репортерам попрежнему не
разрешалось посещать территорию Черной Горы, но они без труда могли
получить информацию от рабочих и солдат, находившихся там. Это необходимо
предотвратить. И мы с Райхом предложили группе репортеров съездить на
объект, даже согласились на присутствие телевизионщиков с их аппаратурой.
Однако до нашего приезда позаботились о соблюдении правил безопасности: не
подпускать ни одного журналиста и близко к раскопкам.
В десять вечера нас ожидали 50 репортеров на двух транспортных
вертолетах. На этих неуклюжих машинах мы добирались целый час до Каратепа.
Вся территория раскопок была освещена прожекторами. За десять минут до
нашей высадки на земле уже устанавливали переносные телекамеры.
Мы старались сделать наш план полностью "foolproof"[39]. Журналистов
планировалось доставить к месту, где находилась плита Абхота, почти
поднятая на поверхность - там мы создадим при помощи ПК-энергии атмосферу
подавленности и опасности. Потом выберем среди гостей наиболее нервных и
восприимчивых и внушим им чувство паники. Вот почему мы не стали упоминать
в интервью о наших ПК-возможностях. Они еще пригодятся, чтобы подложить
свинью паразитам.
Однако о них-то мы и забыли. Перед самым приземлением я заметил, что во
втором вертолете журналисты, кажется, запели. Странно. Может, здорово
напились? Мы впятером сидели в другом вертолете и сразу после посадки
почувствовали присутствие паразитов, но на этот раз они сменили тактику:
вместо того чтобы высасывать энергию из жертв, они отдавали ее. Многие из
прилетевших с нами были заядлыми пьяницами и, как большинство репортеров,
интеллектом не блистали. Поэтому "подаренная" ментальная энергия вызвала у
них эффект опьянения. Как только репортеры из нашего вертолета
присоединились к "опьяневшим", они сразу прониклись духом попойки. Я
услышал краем уха слова одного телекомментатора:
- Что-то эти ребята не слишком беспокоятся о паразитах.
Похоже, они приняли все за розыгрыш.
Я сказал ответственному за программу, что у нас возможна небольшая
задержка и поманил всех наших в домик старшины землекопов. Мы заперлись в
нем и сосредоточились над тем, как выйти из возникшей ситуации. Нам легко
удалось установить цепь между друг другом, теперь можно просмотреть, что
творится в мозгах репортеров. Вначале ничего не было ясно - у нас ведь и
опыта с такими случаями еще не было. Затем мы нащупали одного журналиста, у
которого длина волны была сходной с Рибо. Мы поглубже залезли в его мозг.
Вообще насчитывается около дюжины центров удовольствия - большинство
связаны с сексом, эмоциями и социальным поведением. Есть также центр
интеллектуального удовольствия и высокоинтеллектуальный центр, связанный с
энергией самоконтроля и самообуздания. Выделяются также пять центров,
которые у людей почти не развиты, они связаны с теми энергиями, что мы
называем поэтическими, религиозными или мистическими.
Паразиты подпитывали в основном энергию эмоциональных и социальных
центров этих людей, а довершило их работу то, что журналистов было 50
человек: сработал эффект "толпы" и подстегнул их удовольствие.
Мы сосредоточились на только что обследованном журналисте - его
перевозбужденные центры удалось без труда подавить, самого ввергли в
депрессию, однако, стоило нам ослабить давление, все вернулось в прежнее
состояние.
После этого попробовали в лоб атаковать паразитов: не вышло. Они
находились вне пределов нашего влияния и, похоже, предпочитали оставаться
там. Видимо, энергия, которую мы выплеснули в их сторону, была потрачена
зря - эти твари просто дразнили нас.
Положение обострилось. Чтобы держать ситуацию под контролем, мы перешли
только на ПК-энергию - придется работать вблизи журналистов.
Кто-то забарабанил в дверь:
- Эй, вы долго нас собираетесь тут мариновать?
Пришлось выйти и сказать, что мы готовы.
Я пошел впереди вместе с Райхом. За нами потянулись репортеры, хихикая
на ходу, а на фоне всего этого постоянно слышался голос телекоментатора.
Братья Грау и Флейшман, замыкавшие наше шествие, особенно взялись за
телевизионщика, который несколько встревоженно болтал:
- Ну, вот, все выглядит вполне спокойно, но что-то я не очень-то этому
верю. Сейчас, вечером, здесь ощущается какое-то странное напряжение...
Тут все репортеры расхохотались. Мы объединили свою волю, и внушили
этим бездельникам чувство незащищенности и безотчетного страха. Смех
мгновенно оборвался. Я громко сказал:
- Не волнуйтесь. На такой глубине воздух не слишком чистый, но не
ядовитый.
Туннель был высотой 7 футов, и упирался он в спуск под углом 20
градусов. Через сотню ярдов мы подошли к поезду вагонеток. На нем мы
катились миль десять, из-за стука колес ничего не было слышно. Теперь уже
не было нужды - нагонять страху на наших гостей.
Туннель ввинчивался в гору наподобие штопора, иначе вход в него
пришлось бы размещать вдали от Черной Горы, а значит - строить еще один
лагерь, что вызвало бы лишние хлопоты с обеспечением безопасности. Всякий
раз, когда вагончики кренились на очередном вираже, мы чувствовали, как от
журналистов исходила волна тревоги, вдобавок, они здорово волновались из-за
вибрации, которая могла разрушить туннель.
Почти полчаса мы спускались к Плите Абхота. И вот величественное
зрелище предстало пред нами: гигантские темносерые грани Плиты возвышались
над нами словно скала.
Мы снова создали искусственную атмосферу подавленности. Лучше было бы,
конечно, чтобы журналисты дали волю своему богатому воображению, а мы лишь
стимулировали бы его легкой дозой страха. Однако паразиты подпитывали
репортеров энергией, и нам следовало парализовать те участки мозга, что
могли откликнуться на эту подпитку. Поэтому пришлось нагнать на них чувство
страха и отвращения. Телекомментатору стало явно не по себе, он еле шептал
в свой микрофон:
- Здесь так неприятно и душно. Наверное, это из-за недостатка свежего
воздуха.
А потом началась атака паразитов. Они нападали не скопом, а по одному,
по двое. Им явно хотелось измотать нас и разорвать нашу цепь. Как только мы
ответили на их удары, атмосфера прояснилась, люди заметно повеселели.
Дорого нам обошлась эта стычка: в малых количествах паразиты почти
неуязвимы, не очень-то с ними повоюешь. Все равно, что биться с тенью.
Конечно, проще не обращать на них внимания, но попробуйте не замечать злую
дворнягу, которая кусает вас за икры.
И тут нас осенило - трудно сказать, кто догадался первым, ведь мы были
слишком связаны друг с другом. Мы посмотрели на плиту Абхота и на потолок
туннеля - их разделяло около 30 футов. Весу в плите было около 30 тысяч
тонн. В Британском Музее братьям Грау удалось приподнять тридцатитонный
камень. А что, если попробовать? Напустив еще одну волну страха на
журналистов, мы стали сосредоточивать усилия в единую волю, чтобы поднять
плиту.
Вначале это казалось почти столь же безнадежным делом, как и пытаться
сдвинуть ее голыми руками. Потом братья подсказали, как следует
действовать: не одновременно, а поочередно - сначала медленно, затем - с
ускорением. Мы быстро разобрались и присоединились к ним. Все стало сразу
до смешного легко. Той энергии, которую мы генерировали впятером, хватило
бы поднять на две мили все породы под нами!
Плита плавно оторвалась от пола и поползла к потолку. Тут же замигали
фонари, когда она задела силовой кабель. Что тут сделалось с журналистами!
Пара идиотов бросились под плиту, или свалились в яму - мы сейчас же отвели
ее в сторону, и все погрузилось во мрак: кабель был оборван. Конец от него
волочился по земле, кто-то споткнулся в темноте - и раздался истошный
вопль. В воздухе тошнотворно запахло паленым мясом.
Главное - немедленно прекратить панику. Одному из наших пришлось выйти
из связки и загнать корреспондентов в угол, чтобы беспрепятственно положить
плиту на место. Это было непросто: мы же удерживали ее своей единой волей и
образовывали, так сказать, параллельную цепь а не последовательную, так что
держали ее поочередно.
В этот самый момент паразиты решили атаковать нас скопом - ведь именно
сейчас мы были беспомощны. Все это было бы смешно, когда бы не было слишком
опасно: одному человеку такая потеха уже стоила жизни.
И тут Райх спросил:
- А можем мы ее измельчить?
Мы даже не сообразили, что он имел в виду - в тот момент словно полчища
теней нас обступили паразиты. Потом смысл сказанного дошел до нас; он прав
- это был единственный выход. Если наших сил хватит, чтобы поднять тысячу
таких плит, то неужели не хватит, чтобы разрушить всего одну? И мы рискнули
- мысленно сжали плиту, пытаясь ее раскрошить.
Мы быстро меняли друг друга, возбуждение росло, и мы почти не замечали
давления со стороны паразитов. И вот послышался скрежет, плита начала
крошиться словно кусок мела в тисках. Через несколько секунд в воздухе
висело лишь облако мельчайшей пыли, еще напоминавшее по форме плиту. В
таком виде ее можно было загнать в туннель - что мы и сделали, - произошло
это с такой скоростью, что нас самих едва не всосало внутрь, а в воздухе
еще долго стояла пыль.
Как только плита исчезла, мы хлестнули всей накопленной силой по
паразитам, будто избавляясь от докучливой блохи. И снова ошеломляющий
результат: они не успели опомниться - наша энергия выжгла их словно огнемет
сухие листья. Только после этого Райх отключился от нас и, подобрав
оторванный конец, срастил кабель. Вспыхнувшие прожекторы высветили картину
полного хаоса. В результате катастрофы порвались "социальные связи" между
людьми - каждый из них испытывал ужас и одиночество. В воздухе стояла
черная пыль, от которой мы все задыхались. (Пришлось переждать, пока она не
осядет). На силовом кабеле до сих пор лежал труп несчастного, который
споткнулся в темноте - от тела шел тяжелый смрад. Лица у всех были черны,
как у шахтеров. Люди паниковали - им казалось, что они никогда теперь не
увидят солнечного света.
Снова включившись в последовательную цепь, нам удалось потушить панику,
мы велели журналистам построиться в два ряда и отправляться по вагончикам.
Райх сосредоточился на трех телевизионщиках, чтобы те снова начали снимать
(камеры у них на время вырубились). Остальные из нашей пятерки принялись
очищать туннель от пыли - она медленно поднялась столбом до самого выхода
и, свернувшись в жгут, вырвалась наружу, в небо - к счастью там наверху уже
давно стояла ночь - и осела широко окрест.
Уже на поверхности мы поняли, что одержали значительную победу над
паразитами лишь благодаря случаю. Конечно, они не собирались окончательно
сдаваться и продолжали бомбардировать журналистов энергией, едва те вышли
из туннеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34