Мои
тренировки за несколько последних месяцев просто подняли эту "сокровенную
жизнь" ближе к поверхности. Моя сила проистекала из оптимизма, из
"позитивного думания", если можно так выразиться.
Схватка продолжалась около часа. Я даже думать не смел о поражении - а
вдруг их миллионы, и они могут штурмовать меня неделями, пока не подточат
мои силы. Подобные мыслишки я подавлял в зародыше - от них главная беда.
К пяти часам я слегка устал, но унывать не собирался. И тогда мне
показалось, что паразиты получили подкрепление, чтобы атаковать с новыми
силами. Тут я решил рискнуть - подпущу-ка их поближе. Интересно, смогу я им
врезать как следует? Они напирали, словно огромная толпа, а я все отступал,
пока не начал задыхаться. Это ужасное ощущение сравнимо разве что с
медленным сдавливанием руки в тисках. Тяжесть нарастала, но я по-прежнему
не сопротивлялся. И когда стало окончательно невыносимо терпеть это дальше,
я собрал всю мощь мозга и ударил по ним - это был залп орудия в самую гущу
неприятеля. Теперь ошибки не произошло. Да, они были легкими, как личинки
мух, но их было слишком много, чтобы быстро увернуться от удара, - я с
удовольствием осознал, что теперь-то нанес им заметный урон.
На полчаса воцарилось спокойствие. Я знал: они рядом, но контратака
ошеломила их. Позже я понял, почему. За время тренировок я сумел развить в
себе скрытые ментальные силы, сравнимые по мощности с водородной бомбой. До
этого мне не случалось их применять, оттого я и не представлял последствий.
Паразиты насели на меня, словно орда крыс, атакующих кухню, - и тут на
кухню врывается разъяренный тигр. Немудрено, что они были сбиты с толку.
Я ликовал: несмотря на потерю сил, я еще мог давать отпор, а
возбуждение от победы внушило мне уверенность - выстоим, пускай хоть
несколько недель наступают.
Однако с первыми лучами солнца я понял, что столкнулся с новой
проблемой, к которой не был готов. Вначале появилось чувство, словно я
промочил ноги, и вода медленно поднимается от ступней вверх. Лишь через
некоторое время я догадался: они наступают с той стороны моего разума,
о к о т о р о й я н и ч е г о н е з н а л. Пока я воевал с ними
на территории сознательного, я был силен, но нельзя забывать, что эта
область, известная нам, не так уж необозрима. Я оказался в положении
астронома, который изучил Солнечную систему и решил, что это - вся
Вселенная.
Паразиты наступали на меня с плацдарма, находившегося н и ж е сферы
знаний о самом себе. Я как-то не слишком задумывался о таком варианте, хотя
в недалеком будущем планировал заняться и той территорией. Мы частенько
воспринимаем нашу жизнь как данность, основанную на определенных
"предпосылках". Ребенок воспринимает дом и родителей, как нечто само собой
разумеющееся, позже он точно так же относится к стране и обществу. Мы
изначально нуждаемся в этих опорах. Выросший без родителей и родного дома
ребенок выносит во взрослую жизнь чувство незащищенности. Пускай
благополучные дети потом иногда критикуют родителей или даже отказываются
от них (хотя такое случается не часто), но это значит лишь то, что такие
дети окрепли и могут выстоять в одиночку.
Все оригинальные мыслители в своих рассуждениях выбивают эти "опоры"
одну за другой. Дети могут продолжать любить родителей и свою страну, но
уже с позиции силы - той силы, которая начинается с отрицания.
И это верно - человек постепенно забывает, как это - выжить в одиночку.
Люди ленивы и предпочитают подпорки. Мужчина может быть блестящим
оригинальным математиком, и в то же время - жалким подкаблучником у своей
жены. Он может быть могучим мыслителем и тут же поддаваться на грубую лесть
коллег и учеников. Одним словом, человек не в силах отбросить все подпорки,
он может избавиться от нескольких, но будет продолжать пользоваться
остальными - для надежности.
Я настолько увлекся исследованием новых пространств мышления, настолько
отрешился от своего прежнего "я" и своих обязательств, что совсем забыл о
привычном грузе повседневности. Казалось, я заменил собственную личность на
новую, а все еще ощущаю старую, потому что основа нашей индивидуальности -
словно якорь, лежащий на дне глубочайшего моря. Я все еще считаю себя
членом человеческой общности, попрежнему отношусь к себе как жителю
Солнечной системы и Вселенной, которая движется в пространстве и времени.
Это для меня незыблемо. Я же не спрашиваю, где я был до рождения, и где
буду после смерти? Я даже саму проблему смерти не признаю: лучше ее
оставить "на потом".
Итак, паразиты устремились к глубинным креплениям моей личности и
принялись раскачивать их. По другому не выразишься. Нет, они не вырывали
якоря со дна разума - такое им не по зубам, но они так раскачали цепи, что
я внезапно почувствовал неуверенность в том, в чем никогда не сомневался. Я
задался вопросом: да кто же я, наконец? Словно дерзкий мыслитель,
отбросивший понятия патриотизма и религии, я утратил все, что составляло
мою личность: время и место рождения, свою тождественность с человеческим
существом, а не с собакой или рыбой, мощный инстинкт самосохранения.
Отбросив все "уловки", я оказался обнаженным - осталось чистое сознание
один на один со Вселенной. Однако и "чистое сознание" - столь же
произвольное понятие, как и мое имя. Как бороться со Вселенной, не наклеив
на нее ярлыка? Какое же это "чистое сознание", если я вижу один предмет в
виде книги, а другой - в виде стола? Значит, какая-то крошечная часть
личности все же сохранилась во мне. Если же я оторвусь от этой частицы, то
все обратится в пустоту.
Этими размышлениями я занимался не для забавы. Я пытался пробить тропу
к некой прочной основе, на которой можно выстоять против паразитов. Вся их
хитрость была в том, что они продемонстрировали мне: ты стоишь над
пропастью. И мозг мой признал: да, мы воспринимаем пространство и время как
данность, хотя смерть уносит нас из этой системы координат. Мы называем
"экзистенцией" существование во времени и пространстве, а эта вселенная с
ее пространством и временем не является абсолютом.
Вдруг в с е п р е в р а т и л о с ь в а б с у р д. Под желудком
заныло от ощущения беспомощности и слабости. Выходит, все, что я принимал
на веру в этой Вселенной, все можно подвергнуть сомнению и все может
оказаться лишь трюком. Как мыслитель я следовал давней привычке считать
сознание превыше тела, ведь разум вечен и свободен, а тело - незначительно
и обособлено. Разум - категория универсальная, и это превращает его в
вечного созерцателя, неподвластного страху. Тут меня осенило. "Если сама
Вселенная состоит из условностей, то и разум мой, подобно телу, столь же
случаен и ненадежен". Вспомним, во время болезни или обморока сознание
кажется менее прочным, чем тело и порою кажется, что лишь прочность
телесной оболочки удерживает разум от распада.
Под ногами неожиданно разверзлась пустота. Но я не испугался: это было
бы слишком человеческой реакцией. Казалось, что контакт с холодной
реальностью превращает все человеческое в маскарад - с а м а ж и з н ь
с т а н о в и т с я м а с к а р а д о м. Моя сокровенная жизнь была
поражена в самое сердце. Я ощутил себя королем, который всю жизнь отдавал
приказы, и те безоговорочно исполнялись, но теперь этот король попал в лапы
дикарей - и они вонзают ему в кишки меч. Это было столь внезапно и столь
ужасающе реально, что все, чем я был, аннигилировалось, все обратилось в
иллюзию. Мне стало совершенно безразлично, победят паразиты или нет. И силы
и смелость покинули меня. Теперь я был как корабль, налетевший на скалу и
внезапно ставший уязвимым.
Паразиты не наступали. Они разглядывали меня, как наблюдают конвульсии
отравленного животного. Я пытался собраться с силами, но был парализован и
опустошен. Все потеряло смысл. Сила разума против меня же и обернулась.
Вместо рассеянного мерцания, как это было раньше, мозг созерцал лишь эту
немигающую пустоту.
Зря они не повторили штурм: со мной, обессиленным, уже не составляло
труда справиться. Так они и добили Карела Вайсмана - теперь-то я знал, что
по сравнению с этой бессмысленностью и пустотой вокруг, смерть уже не
кажется худшей участью. Жизнь означает желание остаться в теле и цепляться
за иллюзии этого тела. Можно конечно наблюдать за своей оболочкой, как
астронавты смотрят из космоса на Землю, но тогда какой смысл возвращаться
обратно?
Нет, им непременно надо было продолжать наступление. Они, должно быть,
решили, что я повторю выбор Карела - самоубийство, но у меня такой соблазн
не возникал, поскольку мозг был свободен от неврастении, и ничто не
подталкивало к крайности. В минуты опасности только истерические дамочки
падают в обморок, женщины с сильным характером знают, что это не выход.
И я подумал: уж если эти твари могут вызвать чувство полной
бессмысленности, то сами они должны находиться з а п р е д е л а м и
этого чувства.
Стоило об этом подумать, как силы тут же стали возвращаться.
Разумеется, они загнали меня в это состояние, как охотники на черепах
норовят перевернуть животное на спину, так и паразиты знают наши наиболее
уязвимые места. Но если это так, то скорее всего, ощущение пустоты - просто
иллюзия, и они прекрасно это знают. Мой мозг делал все как надо, но
допустил ошибку. Неопытного малыша любой взрослый способен напугать. Что
стоит свести ребенка с ума, порассказав ему, например, всяких ужасов про
Дракулу и Франкенштейна, а заодно - упомянуть о Бухенвальде и Бельзене[37],
- пусть знает, что мир еще страшнее, чем литературный вымысел. И в этом
смысле взрослый, конечно, прав, однако он допускает ошибку: такие ужасы,
как Бухенвальд и Бельзен не составляют обязательную часть Вселенной, и будь
человечество чуть-чуть порядочней, их никто бы не позволил. А может, и меня
паразиты просто запугивают, рассчитывая на невежество? Похоже, я был прав в
своих рассуждениях: наша жизнестойкость зависит от разных иллюзорных
"подпорок". Но в таком случае ребенок может перестать верить в
непогрешимость своих родителей, не переставая при этом любить их. Иными
словами, реальность любви останется, если даже исчезнут иллюзии. И тогда
жуткая агония - вернее, жуткое отсутствие агонии, чувство последнего холода
и последней реальности не более опасны, чем боль ребенка, когда он упадет и
ушибется?
Это была первая зацепка. Потом пришла еще одна спасительная идея. Я
подумал, что, размышляя о враждебной "Вселенной" и считая ее нелепостью, я
допустил древнейшую ошибку человечества: мы всегда рассматриваем понятие
"Вселенная" как "в н е ш н я я В с е л е н н а я". А мозг, насколько я
понял, сам по себе является вселенной.
Их первая оплошность - что они не добили меня после того, как я
выдохся. А теперь они допустили более важную ошибку: увидели, что мне
как-то удалось оправиться и двинули на меня в полную силу.
Я впал в панику - сил для сопротивления не было. Заглянув в бездну, я
растерял остатки мужества. Но собираться с силами надо.
И тут я вспомнил свои рассуждения о ребенке, и меня словно озарило.
Ребенка можно запугать потому, что он сам не знает своих способностей. А
ведь самое важное в каждом ребенке то, что он - потенциальный взрослый -
ученый, или поэт, или политический лидер.
Видимо, со мной происходило то же самое. Я внезапно вспомнил рассказ
Карела о первой стычке с паразитами, когда его глубинные жизненные силы
собрались перед битвой воедино. А все ли свои силы я призвал на помощь? Я
тут же вспомнил: в последнее время мне стало казаться, что какая-то сила
удачи постоянно сопутствовала нам - про себя я назвал ее "богом
археологии", - эта д о б р о ж е л а т е л ь н а я сила как бы оберегала
саму жизнь.
Человек религиозный, конечно, назвал бы эту силу Богом. Я воздержусь от
этого слова. Однако я вдруг понял, что в этом сражении у меня появился
нежданный союзник. И эта мысль прозвучала словно труба идущей на помощь
армии. Меня охватил безумный восторг, который трудно выразить: ни плач, ни
смех, ни вопль тут не годятся - подобные эмоции в этом случае нелепы,
словно попытка вычерпать море наперстком. Радость вспыхнула внезапно
наподобие ядерного взрыва - я не на шутку перепугался этого чувства,
наверное, не меньше паразитов. Но главное, что мне стало ясно: я сам обрел
эту новую силу. Нет, то не была какая-то "третья сила" вне меня и
паразитов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34