красным перцем, лавровым листом,
корицей, луком, чесноком, майораном и лимоном. Все блюда были такими
острыми, что слезы текли из глаз, а рот пылал. И все же еда казалось
невероятно вкусной.
- Фу! - произнес Виридовикс, вытирая лицо ладонью. - Тут слишком
много огня!
Чтобы потушить пламя, он осушил кружку с вином и снова потянулся к
кувшину. Из всех гостей Багратони великан-кельт, вероятно, чувствовал
остроту специй особенно сильно. Кроме уксуса, меда и нескольких слабых
травок, Северная Галлия могла предложить очень немногое.
Скаурус сидел по правую руку от Багратони, между васпураканским
военачальником и его главным советником, человеком средних лет по имени
Месроп Аногхин. Борода у него была еще гуще, чем у его командира. Слева от
Багратони сидела жена Гагика, Забел, пышная, приятная женщина, которая
знала только одно видессианское слово - "извините". Она постоянно
извинялась за то, что не знает больше. Аногхин говорил на этом языке еще
меньше, чем Забел. В результате Гагик Багратони разговаривал с трибуном
сам, что, как вскоре стал подозревать Марк, было сделано умышленно.
Накхарар (это слово означало "принц-воин") был жаден до знаний о том, что
происходит вдали от его дома, еще больше, чем даже Горгидас. Возможно,
вождь просто не хотел чувствовать себя оторванным от остального мира. Но
какой бы ни была причина его любопытства, он забросал римлян вопросами,
касающимися не только армии, но и родины пришельцев, их народа, а также
города Видессос. Он спросил даже о том, как выглядит океан.
- Я никогда его не видел, - сказал Гагик печально. - Реки, озера -
да, много раз, но никогда - океан.
- Наш хозяин говорит о море? - спросил Виридовикс и, когда Марк
кивнул, уверенно произнес: - Скажи ему, что море - для ненормальных, вот
что. Корабль - это просто плавучая тюрьма. К тому же можно утонуть.
- Почему он так говорит? - удивился Багратони. - Я очень люблю ловить
рыбу в реках и озерах.
- Он страдает от морской болезни, - ответил Скаурус и объяснил
заодно, что это такое.
Васпураканин подергал себя за бороду, размышляя над словами
римлянина. "Не решил бы накхарар, что над ним смеются?" - подумал Марк.
Десерт состоял из фруктов и необычных сдобных булочек, посыпанных
толченым миндалем, сахарной пудрой и маком. Это было новое блюдо для
римлян, так как видессиане добавляли для сладости только мед. Потянувшись
за четвертой булочкой, Горгидас сказал:
- Хорошо, что такое приходится есть нечасто, иначе я бы распух от
жира.
- Ба! - сказал Гай Филипп. - Почему это доходяги вечно жалуются на
лишний вес?
Только суровая солдатская жизнь помогала центуриону выигрывать
постоянные сражения со своим растущим животом.
- Они не только очень вкусные, они очень сытные, эти булочки. Я
думаю, для путешественников они неоценимы, - сказал Квинт Глабрио,
облизывая пальцы.
- Ты прав, мы часто берем их в дорогу. Я вижу, ты умеешь смотреть в
корень, - с одобрением сказал Багратони. - Да, в пути им цены нет.
- И видессиане тоже так делают, - сказал Сенпат Свиодо с кривой
усмешкой. - Они называют их "яйца принцев".
Римляне и большинство васпуракан фыркнули, но Гагик Багратони ничего
не понял, и Сенпат перевел ему эту двусмысленность. Накхарар недоуменно
моргнул, а затем он и его жена расхохотались. Когда Забел смеялась, было
видно, что она создана для смеха. Она не была красавицей, но было в ней
что-то очень приятное. Гагик с нежностью улыбнулся жене.
- Так и называют? - хмыкнул он. - Неужели?
Когда десерт был закончен, кто-то попросил Сенпата:
- Сыграй нам на лютне.
- Почему бы нет? - сказал он. - Кто еще подыграет?
У одного из васпуракан нашлась флейта, другой принес из дома
маленький барабан, и они начали играть горскую песню. Слова и музыку знали
все васпуракане и дружно отбивали такт. Пальцы Сенпата уверенно бегали по
струнам, его сильный тенор вел мелодию. Гагик Багратони пел с энтузиазмом
и очень громко, но не совсем в тон, так что даже Марк мог понять, что
слуха у накхарара совершенно не было. Трибун чувствовал себя одиноким в
своем равнодушии к музыке. Он подумал о Хелвис - понравится ли ей такое
пение - и почувствовал угрызения совести. Его непривычному уху большинство
горских песен казались печальными и торжественными, они хорошо отвечали
духу тех, что их сложил.
Музыканты играли, а васпуракане один за другим вставали из-за стола и
пускались в пляс со своими дамами или со служанками Гагика Багратони.
Камни, которыми был вымощен двор, гулко отзывались на топот сапог. Танцоры
казались олицетворением физической силы и ловкости и двигались точно в
такт. Марк с удивлением заметил, что начинает понимать обаяние этой
сильной необычной мелодии. Виридовикс же был весь поглощен ею, он смотрел
и слушал, словно в трансе. Когда Сенпат и его оркестр дошли до
кульминационной точки, кельт не устоял (вернее, не усидел) и присоединился
к танцующим. Он не пытался повторить их сложный танец и отплясывал что-то
свое, с неподвижными плечами и опущенными руками, переставляя ступни в
замысловатых па. Он подпрыгнул, раскрутился и на мгновение как бы повис в
воздухе, затем прыгнул снова - уже в другом направлении. Его пируэты
совершенно не походили на движения других танцующих, но в то же время они
были удивительно грациозны. Один за другим васпуракане вставали вокруг
Виридовикса, хлопая ему в ладоши. Музыканты играли все быстрее и быстрее,
но галлу был нипочем бешеный ритм, и он прыгал, как одержимый. Когда
музыка снова достигла яростного накала, он подскочил чуть ли не на высоту
своего роста, издал громкий победный крик и приземлился с гулким стуком.
Ритмичные хлопки превратились в бурные аплодисменты, к которым
присоединились и те, кто все еще сидел за столом.
- Великолепно, великолепно! - воскликнул Гагик. - Я и сам хотел бы
этому научиться. Великолепно, - повторил он.
- Благодарю вас, господин мой, - пропыхтел Виридовикс. Танец порядком
разогрел его, и бледная кожа галла порозовела. Он смахнул пот со лба. - Я
порядком разгорячился и очень хочу пить. Ты не будешь так добра, милая,
чтобы передать мне бокал вина? - обратился он к одной из служанок,
стоявших вокруг него. Марк заметил, что он выбрал девушку, которая во
время танца не сводила с него глаз. Великан-кельт мог быть рассеянным, но
когда дело доходило до женщин, он замечал любую мелочь.
- Спасибо, девочка. - Галл замурлыкал, как сытый лев, осушил кружку и
сгреб девушку в объятия, что могло сойти за нечто большее, чем жест
благодарности. Но вместо того, чтобы вырваться, служанка придвинулась
ближе. Виридовикс опытной рукой обнял ее.
- У вашего друга слова не расходятся с делом, - сказал трибуну Сенпат
Свиодо.
- Я тоже об этом подумал, - засмеялся Марк.
Один из слуг Багратони подбежал к хозяину с какой-то новостью. Он
быстро говорил на васпураканском языке, но римлянин уловил имя Земаркоса,
которое повторилось несколько раз. Гагик Багратони гневно сдвинул свои
черные брови. Он вежливо задал какой-то вопрос охраннику, и тот кивнул.
Багратони еще больше потемнел лицом. Он посидел с минуту, размышляя и
теребя свою бороду, затем резким голосом отдал несколько приказаний. Воин,
видимо, ошеломленный, повторил одно из них вопросительным тоном, но,
получив разъяснение Гагика, ухмыльнулся сквозь зубы. После этого он
торопливо ушел.
- Простите мою невежливость, - сказал накхарар, снова повернувшись к
Скаурусу. - Когда меня охватывает злость, я забываю язык Императора.
- Я тоже, - признался трибун. - Вы выказали столько доброты ко мне
сегодня. Я слышал, что ваш солдат упомянул имя жреца, который вас
ненавидит. Не могу ли я помочь вам в этой беде? Я думаю, что Император
выслушает меня, если я попрошу его сделать так, чтобы жрец оставил вас в
покое. Маврикиос не тот человек, который пожертвует единством Империи ради
эмоций какого-то жреца.
- Я не нуждаюсь в том, чтобы кто-то дрался за меня, - надменно
ответил Гагик, и Скаурус испугался, что обидел своим предложением гордого
накхарара. Но Багратони заколебался, и замешательство отчетливо проступило
на его хищном лице - выражение, которое не очень подходило к нему.
- К сожалению, этот подлый жрец хочет говорить не со мной, а с вами.
- Со мной? Но почему?
Эта новость встревожила Марка. Он был сыт по горло видессианскими
фанатиками и надеялся, что в походе отдохнет от них.
- Чтобы прочесть мысли подлеца, ты должен сам быть подлецом. Лучше и
не пытаться делать это. Хочешь ли ты обменяться с ним двумя - тремя
словами?
Трибуну очень хотелось сказать "нет" и сразу покончить с этим. Но он
не мог поставить своего гостеприимного хозяина в неловкое положение.
- Я поступлю так, как вам будет удобно, - наконец выговорил он.
- Ты хороший человек, мой друг. Дай подумать... - Накхарар потер
ладонью лоб. - Было бы лучше, если бы ты встретился с ним, - сказал он. -
Иначе этот Земаркос станет кричать, что я не допустил вашего разговора.
Для меня это не имеет никакого значения, потому что я вместе с Императором
скоро уйду из Амориона. Но для моего народа это может иметь скверные
последствия.
- Значит, договорились.
Марк подозвал Гая Филиппа, Квинта Глабрио и Горгидаса, а Виридовикс
куда-то исчез. Служанки, которую обнимал кельт, тоже не было видно.
Скаурус решил не искать галла, Земаркос мог использовать вспыльчивость
Виридовикса против римлян.
- Я бы с радостью поменялся местами с нашим кельтским другом, -
ухмыльнулся Глабрио.
- Я старше тебя, сынок, - сказал Гай Филипп. - Подожди своей очереди.
Не обращая внимания на этот разговор, Горгидас спросил трибуна:
- Чего от нас хочет этот жрец?
- Наверно, он хочет сказать, что все мы прокляты, я полагаю. Я рад,
что сегодня ты с нами - в теологических спорах ты очень силен.
- Это мое любимое развлечение, - вздохнул Горгидас, грустно взглянув
на Марка. - Ну что ж, пора покончить с этим, наш добрый хозяин, наверно,
грызет ногти от нетерпения.
Это оказалось правдой: как запертый в клетке хищный зверь, накхарар
ходил по двору взад-вперед, постукивая кулаком по бедру. Увидев, что
римляне готовы идти, он проводил их через сад к воротам. По пути они
встретили солдата, который сообщил о прибытии Земаркоса и также
присоединился к ним. На руках у него были тяжелые перчатки из толстой кожи
с металлическими шипами. Солдат нетерпеливо ждал чего-то.
Ворота были закрыты так прочно, словно приближался враг. Накхарар
сделал нетерпеливый жест, и солдаты распахнули их настежь. И словно
вступая в захваченный город, прошествовал Земаркос, ведя на цепи своего
неизменного пса. Он заметил Гагика Багратони прежде, чем римлян, стоящих
за его спиной.
- Итак, - сказал он, - ты не осмеливаешься дать этим зарвавшимся
чужеземцам узнать правду, но хочешь вместо этого, чтобы они погрязли в
навозе твоих дьявольских козней?
Лицо Багратони исказилось от гнева. Он сжал кулаки и шагнул к жрецу.
Собака Земаркоса предупреждающе зарычала, и шерсть встала дыбом на ее
спине. Земаркос натянул скользящую петлю на шее пса.
- На место, Васпур! - приказал он, и эти слова понравились
собравшимся еще меньше, чем он сам.
Пытаясь разрядить обстановку, Марк подошел со своими людьми ближе,
чтобы Земаркос их увидел.
- Мы здесь, как ты хотел, - сказал он жрецу, - и наш друг тоже
выразил желание, чтобы мы пришли. Что такого ты можешь сообщить важного
людям, которых ты никогда не встречал?
- По вашей странной одежде и вооружению, а теперь и по речи я
заключаю, что вы чужеземцы. Вы ступили на дурную тропу, войдя в этот дом
зла. Моя обязанность - спасти твою душу и души твоих людей. Я пришел,
чтобы вырвать вас из когтей печально известного еретика, который заманил
вас сюда.
Трибун с неохотой вынужден был признать мужество Земаркоса. Слабый
духом не стал бы говорить так прямо у самого порога дома своего врага. Но
догмы ослепили его настолько, что он не признавал того, кто их не
разделял, за человека. Скаурус встречал таких жрецов в Видессосе.
Он ответил как можно вежливее:
- Мы не обсуждаем здесь религиозные проблемы, и ни слова о ереси не
было сказано.
- О, он скользкий, хитрый, как лисица, и голодный, как шакал. Лед
Скотоса заберет его к себе.
По рядам людей Багратони прошел сердитый ропот, когда они услышали,
как Земаркос оскорбляет их господина, но накхарар стоял не двигаясь и не
говоря ни слова, как будто вырубленный из камня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57