Слишком часто такое случалось и у него на
родине. Войны против понтийского царя Митридата продолжались гораздо
дольше, чем необходимо, только потому что легионы, сражавшиеся с ним,
поддерживали партию Суллы или партию Мария. Но не только отсутствие общих
вождей разобщало солдат, легионы часто возвращались из Малой Азии в
Италию, чтобы принять участие в очередной вспышке гражданской войны.
Видессиане были такими же людьми, как и все. И, видимо, не следовало
требовать от них слишком многого. Они не могли не быть такими же глупцами,
что и остальные.
- Похоже, ты понимаешь, что происходит, - сказал Апокавкос, видя, что
Марк, скрепя сердце, вынужден был согласиться с ним. - Кроме того, если ты
все еще сомневаешься в моих словах, то как ты объяснишь, почему Маврикиос
оставался в городе весь год и не отправился воевать с Каздом? Тогда все
было намного опаснее - он просто не осмеливался уехать.
Это многое объяснило римлянину. Неудивительно, что Маврикиос выглядел
так мрачно, когда говорил, что раньше не мог напасть на Казд! В прошлом
году сила Империи возросла, а перед лицом опасности со стороны Казда
возросло и ее единство. Трибун понимал теперь, почему у Маврикиоса такие
усталые, налитые кровью глаза - было странно, что он вообще мог спать.
Но власть и единство в Видессосе отнюдь не шли рука об руку. Марк еще
раз убедился в этом через несколько дней. Трибун просил Апокавкоса время
от времени узнавать, что делается на улицах города. Марк видел, как
намдалени оставались в неведении относительно того, что происходит в
городе вокруг них, как они питались неверными слухами. Он не хотел, чтобы
с римлянами происходило то же самое. Донесение Фостиса заставило его
благословить богов за свою предусмотрительность.
- Если бы это не касалось нас, то я, наверное, не стал бы говорить
тебе все, - пробормотал Апокавкос. - Но я думаю, что в течение следующих
нескольких дней нам лучше без особой нужды не показываться в городе.
Поднимается недовольство против проклятых островитян, а слишком многие
здесь считают, что римляне и намдалени идут в одной упряжке.
- Недовольство против намдалени? - спросил Марк. Фостис кивнул. - Но
почему? Они иногда вздорили с Империей, это правда, но сейчас они пришли в
город для того, чтобы воевать с Каздом.
- Их слишком много, и они слишком задирают нос, эти наглые варвары. -
То, что Фостис так привязался к римлянам и перенял их обычаи, еще не
говорило о том, что его симпатии распространяются на людей Княжества. - Но
мало того, они заняли дюжину храмов для своих служб, проклятые еретики. Не
успеешь оглянуться, как они начнут обращать добрых людей в свою веру. Так
дело не пойдет.
Марк сжал зубы, чтобы не закричать. Неужели никто в этом фанатичном
мире не может хотя бы ненадолго забыть о религии ради дела? Если Фос и в
самом деле одержит победу над дьявольским наваждением, которому
поклонялись намдалени, над Фосом-игроком, то эта победа в конце концов
достанется Скотту. Когда римлянин сказал об этом Апокавкосу, тот ответил:
- Я ничего не знаю, но я скорее соглашусь, чтобы Вулгххаш завладел
Видессосом, чем отдал бы столицу князю Томонду из Намдалена.
Разговор был бесполезен. Марк махнул рукой и ушел, чтобы предупредить
Сотэрика. Но в казарме его не оказалось.
- Он у своей сестры, - сказал один из солдат, койка которого была
рядом с койкой Сотэрика.
- Спасибо, - поблагодарил трибун и пошел вверх по лестнице. Как
обычно, возможность увидеть Хелвис заставила его радоваться и волноваться.
Он уже несколько раз находил предлог встретиться с Сотэриком только для
того, чтобы увидеть и Хелвис, если она окажется неподалеку. "Но на этот
раз, - напомнил он себе, - встреча с намдалени действительно была очень
срочной. И очень важной".
- Клянусь Богом-Игроком! - воскликнул Сотэрик, когда увидел, кто
постучался в дверь Хелвис. - А мы только что говорили о тебе.
Это походило на вежливое приглашение, и Марк не знал, что об этом
думать.
- Ты не возражаешь против глотка вина? - спросила Хелвис. - Может
быть, хлеба с сыром?
Она уже не была той ослепительной женщиной, которую Марк встретил
несколько недель назад, но время, как это всегда бывает, оказало свое
целительное воздействие. Выражение боли и печали на ее лице почти исчезло.
Изредка ее прекрасные черты даже оживляла улыбка.
Из спальни в гостиную вбежал мальчик. В руках он сжимал маленький
деревянный меч.
- Убей казда! - произнес он сурово и взмахнул мечом.
Хелвис схватила его и подбросила в воздух. Он взвизгнул от
удовольствия и выронил свой меч.
- Еще! - крикнул мальчик. - Еще!
Но мать вместо этого сжала его в своих объятиях - он опять напомнил
ей Хемонда.
- Иди погуляй, малыш, - сказал Сотэрик, когда племянник встал на
ноги. Схватив меч, мальчуган умчался с такой же скоростью, с какой только
что ворвался в комнату.
Вспомнив своих сестер, Скаурус подумал, что все дети этого возраста
или крепко спят, или носятся как угорелые - середины не бывает.
Когда Мальрик ушел, Скаурус рассказал Сотэрику то, что он узнал от
Фостиса Апокавкоса. Первой реакцией островитянина была не тревога, как
ожидал трибун, а, скорее, глухая злоба.
- Пусть они приходят, эти дурни! - сказал он в возбуждении, ударяя
кулаком по колену. - Мы очистим город от этих ублюдков и получим
возможность воевать с Империей. Тогда Намдален, наконец, получит мантию
Видессоса - почему бы и нет?
Скаурус поперхнулся, ошеломленно уставившись на него. Он знал, что
люди Княжества недолюбливали Видессос, да и всю Империю, но себялюбие и
чувство превосходства, прозвучавшие в голосе Сотэрика, были совершенно
ненормальными.
Хелвис тоже в недоумении смотрела на брата.
Как можно мягче Марк пытался возвратить его к реальности.
- Ты хочешь захватить и удержать город, имея шесть тысяч солдат? -
спросил он вежливо.
- Восемь тысяч! И некоторые из каморов присоединятся к нам, я уверен.
Они любят пограбить.
- В этом я не сомневаюсь. И когда вы избавитесь от остальных
кочевников, от императорских гвардейцев-халога, от сорока тысяч
видессианских солдат, размещенных в городе, то все, что вам нужно будет
сделать - это держать в узде целый город. Они возненавидят вас вдвойне -
как еретиков и как завоевателей. Желаю тебе удачи: она тебе очень
пригодится.
Офицер-намдалени вдруг стал похож на Мальрика с его деревянным мечом.
- Значит, ты пришел сюда не для того, чтобы предложить свою помощь в
этом деле?
- Союзники? - В той битве, о которой грезил Сотэрик, Скаурус надеялся
видеть римлян на другой стороне. Если бы Сотэрик это услышал, он
разъярился бы еще больше. Трибун с усмешкой подумал о том, какие чувства
обуревают сейчас намдалени. В латинском языке даже не было такого слова.
Он нашел его в греческом - хабрис. "Как там писал поэт-трагик? Боги лишают
разума тех, кого хотят уничтожить. Горгидас процитировал бы точнее", -
подумал он.
Жестокий блеск в глазах Сотэрика немного потускнел, когда он увидел,
что Марк не разделяет его радости. Он посмотрел на сестру, желая найти
поддержку у нее, но Хелвис не глядела на него. Она была предана Намдалени
не меньше, чем ее брат, но слишком хорошо видела реальное положение дел -
слишком сложное, не оставляющее камня на камне от радужных надежд на
завоевание города.
- Я пришел остановить мятеж, а не начать войну, - произнес Марк в
полной тишине. Он искал хоть какую-нибудь причину, которая бы позволила
Сотэрику достойно отказаться от своего безумного замысла. - Перед нами во
всеоружии стоит Казд. В этой ситуации ни Намдален, ни Империя не могут
позволить себе роскоши завести внутренние распри и биться на два фронта.
В его словах было достаточна горькой правды, и Сотэрик, усмехнувшись,
задумался. Но его задумчивость не имела ничего общего с замешательством, а
усмешка его больше напоминала рычание.
- Ну и что мы должны делать, по-твоему? Скрывать наши убеждения, нашу
веру? Убегать от толпы, как последние трусы, - это вместо того чтобы как
следует дать им по зубам? Видессиане не стыдятся тыкать нам в нос своими
религиозными догмами. Я скорее буду драться, чем поклонюсь грязной толпе,
и к черту все, что случится потом!
Гордость в его голосе смешивалась с отчаянием - в этой схватке
поражение было неизбежным.
Марк попытался взывать к его здравому смыслу.
- Никто не требует от тебя, чтобы ты вставал на колени, - сказал он.
- Прояви немного сдержанности, это убережет нас от больших неприятностей в
будущем.
- Пусть проклятые индюки будут сдержанными, - злобно буркнул Сотэрик.
"Индюками" в Княжестве называли фанатичных видессиан.
Горячность намдалени начала выводить из себя Марка.
- Это как раз то, о чем я тебе говорил, - сказал он. - Называй их
"индюками" почаще, и у тебя появится повод для драки.
До этого момента Хелвис слушала спор брата с римлянином, не принимая
ничьей стороны. Но теперь она сказала:
- Мне кажется, что вы оба видите только одну сторону вопроса.
Городские жители, возможно, относились бы к нам лучше, если бы мы не
тыкали им в лицо своей религией, до которой им нет дела. Но всему же есть
предел!.. Если Император хочет, чтобы мы служили ему, то пусть он публично
засвидетельствует свое расположение к нам. Тогда никто не посмеет нас
оскорблять!
- Должен, должен, должен, - насмешливо повторил Сотэрик. - Он и
пальцем не шевельнет ради каких-то наемников!
Нет, у Сотэрика на этот счет имелось другое мнение. Маврикиос или
Туризин без колебания пожертвуют воинами Княжества, если намдалени
помешают им воевать против Казда. Нефон Комнос тоже, не моргнув глазом,
пожертвует ими: ведь они не видессиане. Намдалени были частью той силы,
которую Варданес Сфранцез хотел использовать против Гаврасов, что правда,
то правда, но популярность Севастоса была в городе слишком низкой, чтобы
его желания могли что-то значить.
Но Хелвис нашла ответ, причем, такой умный, что Марк почувствовал
себя дураком: и как он сам не додумался до этого!
- А как насчет Бальзамона? - спросила она. - Мне кажется, он честный
человек, к тому же это один из тех, к кому прислушиваются видессиане.
- Индюшачий Патриарх, - презрительно сплюнул Сотэрик. - Любой жрец
лучше пошлет нас сразу в ад, чем станет помогать нам.
- Когда речь идет о других жрецах - да. Но ведь Бальзамон не похож на
других жрецов. Он никогда не преследовал нас, и ты знаешь это, - сказала
Хелвис.
- Я думаю, что твоя сестра права, - поддержал ее Марк и рассказал об
удивительной терпимости Патриарха Видессоса, в которой убедился во время
их встречи в личных покоях Императора.
- Хм-м, - протянул Сотэрик. - Нетрудно быть терпимым за закрытыми
дверями. Но сделает ли он такой шаг в открытую - вот в чем вопрос. - И он
поднялся из-за стола. - Что ж, тогда нам следует поскорее найти
Бальзамона. Я поверю вам только тогда, когда сам смогу убедиться в его
терпимости.
Энергия, которую Сотэрик хотел выплеснуть на Видессос, теперь
обратилась на его сестру и трибуна.
Хелвис задержалась лишь для того, чтобы позвать сына.
- Пойдем, Мальрик, нам нужно кое с кем встретиться.
Но и это было недостаточно быстро для Сотэрика, который продолжал с
ворчанием выталкивать их из казармы.
Он шел так быстро, что вскоре их уже окружала городская суматоха.
Резиденция Патриарха помещалась в северной части Видессоса, на территории
Великого Храма Фоса. Римлянин, не будучи верующим, не сумел там побывать,
но некоторые из легионеров, которые стали поклоняться Фосу, восхищались
великолепием этого святилища. Шпили Великого Храма, завершенные золотыми
шарами, были видны из любой точки города, но дорога к нему вела через
немыслимый лабиринт узеньких улиц. Сотэрик уверенно показывал путь.
Марк видел, что жители города стали относиться к чужеземцам гораздо
враждебнее. Ему показалось даже, что горожане демонстративно игнорируют
их. Ни один торговец не вышел из лавки навстречу наемникам, бродячие
разносчики еды и питья обходили их стороной, даже мальчишки не предлагали
им остановиться в харчевне родителей. Трибун с улыбкой вспомнил, как его
раздражало назойливое внимание людей после схватки с Авшаром. Теперь он
получил то, о чем мечтал тогда, и это ему совсем не нравилось.
Мальрик был возбужден красками, звуками, запахами большого города,
так не похожего на унылую казарму. Он старался идти в ногу со взрослыми,
но очень уставал, поэтому они по очереди несли его на плечах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
родине. Войны против понтийского царя Митридата продолжались гораздо
дольше, чем необходимо, только потому что легионы, сражавшиеся с ним,
поддерживали партию Суллы или партию Мария. Но не только отсутствие общих
вождей разобщало солдат, легионы часто возвращались из Малой Азии в
Италию, чтобы принять участие в очередной вспышке гражданской войны.
Видессиане были такими же людьми, как и все. И, видимо, не следовало
требовать от них слишком многого. Они не могли не быть такими же глупцами,
что и остальные.
- Похоже, ты понимаешь, что происходит, - сказал Апокавкос, видя, что
Марк, скрепя сердце, вынужден был согласиться с ним. - Кроме того, если ты
все еще сомневаешься в моих словах, то как ты объяснишь, почему Маврикиос
оставался в городе весь год и не отправился воевать с Каздом? Тогда все
было намного опаснее - он просто не осмеливался уехать.
Это многое объяснило римлянину. Неудивительно, что Маврикиос выглядел
так мрачно, когда говорил, что раньше не мог напасть на Казд! В прошлом
году сила Империи возросла, а перед лицом опасности со стороны Казда
возросло и ее единство. Трибун понимал теперь, почему у Маврикиоса такие
усталые, налитые кровью глаза - было странно, что он вообще мог спать.
Но власть и единство в Видессосе отнюдь не шли рука об руку. Марк еще
раз убедился в этом через несколько дней. Трибун просил Апокавкоса время
от времени узнавать, что делается на улицах города. Марк видел, как
намдалени оставались в неведении относительно того, что происходит в
городе вокруг них, как они питались неверными слухами. Он не хотел, чтобы
с римлянами происходило то же самое. Донесение Фостиса заставило его
благословить богов за свою предусмотрительность.
- Если бы это не касалось нас, то я, наверное, не стал бы говорить
тебе все, - пробормотал Апокавкос. - Но я думаю, что в течение следующих
нескольких дней нам лучше без особой нужды не показываться в городе.
Поднимается недовольство против проклятых островитян, а слишком многие
здесь считают, что римляне и намдалени идут в одной упряжке.
- Недовольство против намдалени? - спросил Марк. Фостис кивнул. - Но
почему? Они иногда вздорили с Империей, это правда, но сейчас они пришли в
город для того, чтобы воевать с Каздом.
- Их слишком много, и они слишком задирают нос, эти наглые варвары. -
То, что Фостис так привязался к римлянам и перенял их обычаи, еще не
говорило о том, что его симпатии распространяются на людей Княжества. - Но
мало того, они заняли дюжину храмов для своих служб, проклятые еретики. Не
успеешь оглянуться, как они начнут обращать добрых людей в свою веру. Так
дело не пойдет.
Марк сжал зубы, чтобы не закричать. Неужели никто в этом фанатичном
мире не может хотя бы ненадолго забыть о религии ради дела? Если Фос и в
самом деле одержит победу над дьявольским наваждением, которому
поклонялись намдалени, над Фосом-игроком, то эта победа в конце концов
достанется Скотту. Когда римлянин сказал об этом Апокавкосу, тот ответил:
- Я ничего не знаю, но я скорее соглашусь, чтобы Вулгххаш завладел
Видессосом, чем отдал бы столицу князю Томонду из Намдалена.
Разговор был бесполезен. Марк махнул рукой и ушел, чтобы предупредить
Сотэрика. Но в казарме его не оказалось.
- Он у своей сестры, - сказал один из солдат, койка которого была
рядом с койкой Сотэрика.
- Спасибо, - поблагодарил трибун и пошел вверх по лестнице. Как
обычно, возможность увидеть Хелвис заставила его радоваться и волноваться.
Он уже несколько раз находил предлог встретиться с Сотэриком только для
того, чтобы увидеть и Хелвис, если она окажется неподалеку. "Но на этот
раз, - напомнил он себе, - встреча с намдалени действительно была очень
срочной. И очень важной".
- Клянусь Богом-Игроком! - воскликнул Сотэрик, когда увидел, кто
постучался в дверь Хелвис. - А мы только что говорили о тебе.
Это походило на вежливое приглашение, и Марк не знал, что об этом
думать.
- Ты не возражаешь против глотка вина? - спросила Хелвис. - Может
быть, хлеба с сыром?
Она уже не была той ослепительной женщиной, которую Марк встретил
несколько недель назад, но время, как это всегда бывает, оказало свое
целительное воздействие. Выражение боли и печали на ее лице почти исчезло.
Изредка ее прекрасные черты даже оживляла улыбка.
Из спальни в гостиную вбежал мальчик. В руках он сжимал маленький
деревянный меч.
- Убей казда! - произнес он сурово и взмахнул мечом.
Хелвис схватила его и подбросила в воздух. Он взвизгнул от
удовольствия и выронил свой меч.
- Еще! - крикнул мальчик. - Еще!
Но мать вместо этого сжала его в своих объятиях - он опять напомнил
ей Хемонда.
- Иди погуляй, малыш, - сказал Сотэрик, когда племянник встал на
ноги. Схватив меч, мальчуган умчался с такой же скоростью, с какой только
что ворвался в комнату.
Вспомнив своих сестер, Скаурус подумал, что все дети этого возраста
или крепко спят, или носятся как угорелые - середины не бывает.
Когда Мальрик ушел, Скаурус рассказал Сотэрику то, что он узнал от
Фостиса Апокавкоса. Первой реакцией островитянина была не тревога, как
ожидал трибун, а, скорее, глухая злоба.
- Пусть они приходят, эти дурни! - сказал он в возбуждении, ударяя
кулаком по колену. - Мы очистим город от этих ублюдков и получим
возможность воевать с Империей. Тогда Намдален, наконец, получит мантию
Видессоса - почему бы и нет?
Скаурус поперхнулся, ошеломленно уставившись на него. Он знал, что
люди Княжества недолюбливали Видессос, да и всю Империю, но себялюбие и
чувство превосходства, прозвучавшие в голосе Сотэрика, были совершенно
ненормальными.
Хелвис тоже в недоумении смотрела на брата.
Как можно мягче Марк пытался возвратить его к реальности.
- Ты хочешь захватить и удержать город, имея шесть тысяч солдат? -
спросил он вежливо.
- Восемь тысяч! И некоторые из каморов присоединятся к нам, я уверен.
Они любят пограбить.
- В этом я не сомневаюсь. И когда вы избавитесь от остальных
кочевников, от императорских гвардейцев-халога, от сорока тысяч
видессианских солдат, размещенных в городе, то все, что вам нужно будет
сделать - это держать в узде целый город. Они возненавидят вас вдвойне -
как еретиков и как завоевателей. Желаю тебе удачи: она тебе очень
пригодится.
Офицер-намдалени вдруг стал похож на Мальрика с его деревянным мечом.
- Значит, ты пришел сюда не для того, чтобы предложить свою помощь в
этом деле?
- Союзники? - В той битве, о которой грезил Сотэрик, Скаурус надеялся
видеть римлян на другой стороне. Если бы Сотэрик это услышал, он
разъярился бы еще больше. Трибун с усмешкой подумал о том, какие чувства
обуревают сейчас намдалени. В латинском языке даже не было такого слова.
Он нашел его в греческом - хабрис. "Как там писал поэт-трагик? Боги лишают
разума тех, кого хотят уничтожить. Горгидас процитировал бы точнее", -
подумал он.
Жестокий блеск в глазах Сотэрика немного потускнел, когда он увидел,
что Марк не разделяет его радости. Он посмотрел на сестру, желая найти
поддержку у нее, но Хелвис не глядела на него. Она была предана Намдалени
не меньше, чем ее брат, но слишком хорошо видела реальное положение дел -
слишком сложное, не оставляющее камня на камне от радужных надежд на
завоевание города.
- Я пришел остановить мятеж, а не начать войну, - произнес Марк в
полной тишине. Он искал хоть какую-нибудь причину, которая бы позволила
Сотэрику достойно отказаться от своего безумного замысла. - Перед нами во
всеоружии стоит Казд. В этой ситуации ни Намдален, ни Империя не могут
позволить себе роскоши завести внутренние распри и биться на два фронта.
В его словах было достаточна горькой правды, и Сотэрик, усмехнувшись,
задумался. Но его задумчивость не имела ничего общего с замешательством, а
усмешка его больше напоминала рычание.
- Ну и что мы должны делать, по-твоему? Скрывать наши убеждения, нашу
веру? Убегать от толпы, как последние трусы, - это вместо того чтобы как
следует дать им по зубам? Видессиане не стыдятся тыкать нам в нос своими
религиозными догмами. Я скорее буду драться, чем поклонюсь грязной толпе,
и к черту все, что случится потом!
Гордость в его голосе смешивалась с отчаянием - в этой схватке
поражение было неизбежным.
Марк попытался взывать к его здравому смыслу.
- Никто не требует от тебя, чтобы ты вставал на колени, - сказал он.
- Прояви немного сдержанности, это убережет нас от больших неприятностей в
будущем.
- Пусть проклятые индюки будут сдержанными, - злобно буркнул Сотэрик.
"Индюками" в Княжестве называли фанатичных видессиан.
Горячность намдалени начала выводить из себя Марка.
- Это как раз то, о чем я тебе говорил, - сказал он. - Называй их
"индюками" почаще, и у тебя появится повод для драки.
До этого момента Хелвис слушала спор брата с римлянином, не принимая
ничьей стороны. Но теперь она сказала:
- Мне кажется, что вы оба видите только одну сторону вопроса.
Городские жители, возможно, относились бы к нам лучше, если бы мы не
тыкали им в лицо своей религией, до которой им нет дела. Но всему же есть
предел!.. Если Император хочет, чтобы мы служили ему, то пусть он публично
засвидетельствует свое расположение к нам. Тогда никто не посмеет нас
оскорблять!
- Должен, должен, должен, - насмешливо повторил Сотэрик. - Он и
пальцем не шевельнет ради каких-то наемников!
Нет, у Сотэрика на этот счет имелось другое мнение. Маврикиос или
Туризин без колебания пожертвуют воинами Княжества, если намдалени
помешают им воевать против Казда. Нефон Комнос тоже, не моргнув глазом,
пожертвует ими: ведь они не видессиане. Намдалени были частью той силы,
которую Варданес Сфранцез хотел использовать против Гаврасов, что правда,
то правда, но популярность Севастоса была в городе слишком низкой, чтобы
его желания могли что-то значить.
Но Хелвис нашла ответ, причем, такой умный, что Марк почувствовал
себя дураком: и как он сам не додумался до этого!
- А как насчет Бальзамона? - спросила она. - Мне кажется, он честный
человек, к тому же это один из тех, к кому прислушиваются видессиане.
- Индюшачий Патриарх, - презрительно сплюнул Сотэрик. - Любой жрец
лучше пошлет нас сразу в ад, чем станет помогать нам.
- Когда речь идет о других жрецах - да. Но ведь Бальзамон не похож на
других жрецов. Он никогда не преследовал нас, и ты знаешь это, - сказала
Хелвис.
- Я думаю, что твоя сестра права, - поддержал ее Марк и рассказал об
удивительной терпимости Патриарха Видессоса, в которой убедился во время
их встречи в личных покоях Императора.
- Хм-м, - протянул Сотэрик. - Нетрудно быть терпимым за закрытыми
дверями. Но сделает ли он такой шаг в открытую - вот в чем вопрос. - И он
поднялся из-за стола. - Что ж, тогда нам следует поскорее найти
Бальзамона. Я поверю вам только тогда, когда сам смогу убедиться в его
терпимости.
Энергия, которую Сотэрик хотел выплеснуть на Видессос, теперь
обратилась на его сестру и трибуна.
Хелвис задержалась лишь для того, чтобы позвать сына.
- Пойдем, Мальрик, нам нужно кое с кем встретиться.
Но и это было недостаточно быстро для Сотэрика, который продолжал с
ворчанием выталкивать их из казармы.
Он шел так быстро, что вскоре их уже окружала городская суматоха.
Резиденция Патриарха помещалась в северной части Видессоса, на территории
Великого Храма Фоса. Римлянин, не будучи верующим, не сумел там побывать,
но некоторые из легионеров, которые стали поклоняться Фосу, восхищались
великолепием этого святилища. Шпили Великого Храма, завершенные золотыми
шарами, были видны из любой точки города, но дорога к нему вела через
немыслимый лабиринт узеньких улиц. Сотэрик уверенно показывал путь.
Марк видел, что жители города стали относиться к чужеземцам гораздо
враждебнее. Ему показалось даже, что горожане демонстративно игнорируют
их. Ни один торговец не вышел из лавки навстречу наемникам, бродячие
разносчики еды и питья обходили их стороной, даже мальчишки не предлагали
им остановиться в харчевне родителей. Трибун с улыбкой вспомнил, как его
раздражало назойливое внимание людей после схватки с Авшаром. Теперь он
получил то, о чем мечтал тогда, и это ему совсем не нравилось.
Мальрик был возбужден красками, звуками, запахами большого города,
так не похожего на унылую казарму. Он старался идти в ногу со взрослыми,
но очень уставал, поэтому они по очереди несли его на плечах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57