Она неслась из глубины на невиданной скорости, но страх только прибавил мне сил, гнал меня все быстрей к поверхности и вельботу.
Я смотрел вниз, наблюдая приближение акулы. Казалось, она росла прямо на глазах, надвигаясь на меня. Я живо запомнил каждую деталь происшедшего в эти решающие мгновения, увидел тупое рыло с узкими прорезями ноздрей, золотистые глаза с черными зрачками, пронзительные, словно наконечники стрел, широкую синюю спину, посередине которой торчал, подобно секире, высокий плавник.
Я вырвался на поверхность с такой скоростью, что, вынырнув до самой талии, перевернулся в воздухе и здоровой рукой ухватился за борт вельбота. Я что было сил сделал рывок вверх и, прижав колени к подбородку, бросился в вельбот. В то же мгновение акула кинулась на меня взорвав брызгами поверхность омута, и я почувствовал, как ее шершавая кожа коснулась моей ноги, когда она пронеслась мимо. В ту же минуту раздался оглушающий удар о днище вельбота. Я увидел перепуганные лица Чабби и Анджело. Лодка приподнялась и дико закачалась. Мои судорожные движения сбили акулу с толку, и вместо моей ноги, она ударила носом в днище. Теперь, все еще отчаянно брыкаясь, я перебрался через борт и упал на дно вельбота. Акула снова столкнулась с его корпусом, пролетев мимо меня на расстоянии нескольких миллиметров. Я лежал, жадно глотая воздух горящими легкими. От этого я почувствовал головокружение и слабость, будто от хорошего вина. Чабби прокричал: «А где мисс Шерри? Этот Джонни-Задери-Хвост, он что, проглотил ее?» Я перекатился на спину, тяжело дыша, и почти рыдал, глотая драгоценный воздух.
– Утихомирься, – выдохнул я. – Шерри ждет среди обломков. Ей нужен воздух.
Чабби прыжком кинулся на нос вельбота и принес завернутые в брезент бутыли с воздухом. В трудные минуты это именно тот человек, который готов о вас позаботиться.
– Анджело, – проворчал Чабби. – Приготовь пилюли для Джонни.
Это была упаковка ацетата меди, средства для отпугивания акул, которое я заказал из американского каталога спортивных принадлежностей. Чабби относился к ним с глубочайшим и непреодолимым презрением.
– Проверим на деле, на что годятся эти новомодные штучки.
Я сделал глубокий вздох, чтобы подняться с пола, и сказал Чабби:
– У нас трудности. Там этих Джонни – полный омут, и среди них два самых вредных Задери-Хвоста. Этот, что напал на меня, и еще другой.
Чабби хмурился, прикручивая дыхательный клапан к новым емкостям.
– Харри, ты прямо так и всплыл?
Я кивнул:
– Я оставил свой воздух Шерри. Она ждет там, внизу.
– И ты опять собираешься вниз? – он смотрел на меня, и в его глазах была нескрываемая тревога.
– Да, – ответил я, с трудом добравшись до ящика со снастями, и поднял крышку. – Я должен снова как можно скорее спуститься вниз – мне надо уравновесить давление в крови, пока она не начала пузыриться.
Я выбрал несколько наконечников с взрывчаткой себе для копья. Их было двенадцать, но не помешало бы еще несколько. Я привязывал их к бедру. Каждый наконечник привинчивался к острию десятифунтового копья из нержавеющей стали и содержал заряд, равный патрону ружья. Выстрел производился нажатием курка на рукоятке копья. Это было эффективное средство защиты от акул.
Чабби повесил мне на спину баллоны с воздухом и застегнул ремни, а Анджело, опустившись на колени, укрепил перфорированные упаковки с репеллентом у меня на лодыжках.
– Мне нужен еще один пояс с грузом, – сказал я. – К тому же, я потерял один ласт. Там есть запасная пара в…
Я не договорил. Жгучая боль пронзила локоть моей больной руки. Она была настолько нестерпимой, что я закричал. Мою руку свело судорогой, и она резко согнулась в суставе, как лезвие перочинного ножа. Это была непроизвольная реакция – пузыри в крови давили на нервные окончания и связки.
– Его ломает, – прорычал Чабби. – Дева Мария, его ломает! – Он прыжком кинулся к моторам и завел их, чтобы подвезти меня ближе к рифу. – Живее, Анджело, – кричал он. – Нам надо поскорее отправить его вниз!
Боль снова атаковала меня. На этот раз жгучая ломота охватила мне правую ногу, и я захныкал, как ребенок. Анджело пристегнул на мне грузовой пояс и надел на онемевшую ногу ласт. Чабби вырубил мотор, и мы подошли к самому рифу. Затем он пробрался назад ко мне, нагнулся и помог вставить мне в рот дыхательную трубку, открыв вентили воздушных емкостей.
– О’кей? – спросил он. Я сделал вздох и кивнул.
Чабби перегнулся через борт, кинул взгляд в глубину и проворчал:
– О’кей, Джонни-Задери-Хвост куда-то пропал.
Он поднял меня, как ребенка, ведь я не мог воспользоваться одной рукой и ногой, и опустил в воду между лодкой и рифом. Анджело прицепил мне к поясу запасной акваланг для Шерри, а затем протянул десятифутовое копье. Я молил бога, чтобы его не уронить.
– Ты обязан вызволить мисс Шерри, – сказал Чабби, а я неуклюже перевернулся и, работая одной ногой, начал погружаться в глубь.
Даже испытывая адские муки агонии, я прежде всего остерегался встречи со зловещим силуэтом белых убийц. Я заметил одну из них, но она была далеко внизу, посреди стаи альбакорских акул. Прижавшись к спасительному рифу, я, брыкаясь и извиваясь, двигался вниз, как искалеченный водяной жук. В тридцати футах от поверхности боль начала отступать. Усилившееся давление воды уменьшило размеры пузырей в моих сосудах, конечности выпрямились, и я заработал ими. Я стал погружаться быстрей, ощутив благословенное облегчение. Ко мне возвращались мужество и уверенность, вытесняя первоначальное отчаяние. У меня были воздух и оружие. Теперь я мог постоять за себя.
Я погрузился на девяносто футов и уже мог различить дно. Я увидел, как из неясной глубины поднимается струйка пузырьков и несказанно обрадовался. Шерри продолжала дышать, и у меня был для нее новый, полностью заряженный акваланг. Мне оставалось только доставить его ей.
Одна из толстых уродливых альбакорских акул заметила меня, когда я торопился вдоль темной скалы, и повернулась. Уже до самого горла напиханная добычей, но так и не утолившая голода, она подплыла ко мне, отвратительно ухмыляясь и размахивая широкой лопастью хвоста.
Я, попятившись, прижался к скале и повернулся лицом к неприятелю. Я протянул ему навстречу копье с взрывающимся наконечником, а когда греб ластами, таблетки репеллента, растворяясь потоками синей краски, укутали меня плотным клубящимся облаком. Акула приблизилась ко мне, и я прицелился ей прямо в нос, но как только ее достигло облако синей краски, она развернулась, хлопая хвостом от отвращения и шока. Ацетат меди жег ей глаза и жабры, и она поспешно удалилась.
– Ты был неправ, Чабби Эндрюс, – подумал я. – Они действуют.
Я снова поплыл вниз, почти до самых верхушек бамбука, и даже разглядел Шерри. Она сидела, сжавшись в комок в отверстии люка и наблюдала за мной. Она до конца использовала свой баллон и дышала из моего. Но струйка пузырьков была редкой и тонкой, и было легко догадаться, что воздуха оставалось лишь на несколько секунд. Я был готов бросится к ней, но ее отчаянный жест остановил меня. Я повернулся и увидел белого убийцу, летящего ко мне наподобие длинной синей торпеды. Акула почти касалась верхушек бамбука, и из одного угла ее пасти свисали истерзанные куски мяса. Она широко раскрыла пасть, чтобы заглотить лакомство, отчего ряды ее зубов сверкнули белым, словно лепестки какого-то жуткого цветка. Когда она двинулась на меня, я повернулся к ней, одновременно откинувшись назад и брыкаясь ластами ей в нос. Между нами образовалась плотная преграда синей краски. С помощью мощных ударов хвоста, она сделала последний рывок на несколько ярдов, но, наткнувшись на клубы синего облака, резко развернулась и поспешила прочь.
Она прошла так близко от меня, что хвостом задела меня по плечу, отчего я полетел вверх тормашками. На минуту я потерял ориентацию но, когда вновь вернул себе равновесие и испуганно огляделся по сторонам, увидел, что акула все еще кружится вокруг меня. Она проплывала мимо меня на расстоянии сорока футов, напоминая длинный боевой эсминец, а синева ее кожи казалась ярче самого неба. Было невозможно себе представить, что эти рыбы вырастают до вдвое больших размеров. Эта была еще ребенком, и я был благодарен судьбе за одно это.
Внезапно, мое тонкое копье, на которое я возлагал столько надежд, показалось мне совершенно ненужным. Акула смотрела на меня безжалостным взглядом желтых глаз, иногда сардонически подмигивая движением мигательной мембраны, а затем недвусмысленно разинула пасть, словно предвкушая поглощение моей плоти.
Она продолжала бешено кружиться вокруг меня, и мне, стоящему в центре, приходилось поворачиваться вслед за ней, беспомощно шлепая ластами, чтобы угнаться за ее плавными скользящими движениями. Повернувшись, я отстегнул от пояса запасной акваланг и повесил его за ремни себе на левое плечо, словно щит римского легионера. Я зажал рукоять копья подмышкой, пытаясь держать его нацеленным на кружащего монстра. По всему телу я ощущал легкую щекотку адреналина в крови, отчего обострились все мои чувства – странное ощущение смешанного с удовольствием страха, к которому некоторые легко привыкают.
Каждая деталь этого холодного убийцы запечатлелась у меня в памяти, от нежно пульсирующих жабр позади головы – до длинных, тянущихся за акулой, присосавшись к ее широкому белому брюху, рыб «ремора». Если бы я попал ей в нос копьем, это бы лишь вселило в нее большую ярость. Моим единственным спасением было пробить ей мозг. Я уловил момент, когда акула, движимая голодом и злостью, преодолела свое отвращение к синей завесе репеллента. Хвост, ее, казалось, напрягся, сделав несколько быстрых ударов, отчего скорость движения рыбы моментально возросла.
Я приготовился к обороне, приподняв запасной акваланг. Акула резко развернулась, разомкнув круг движений и ринулась на меня. Я увидел бездонную пропасть ее глотки, ряды отточенных зубов и в момент атаки бросил двойные емкости акваланга прямо в пасть рыбе. Акула тут же сомкнула челюсти на фальшивой добыче, вырвав у меня из рук ремни, отчего я потерял равновесие и был отброшен в сторону, как лист ветром. Я снова собрался с духом, завертел головой в разные стороны и увидел белого убийцу в двадцати футах от себя. Она двигалась не спеша, стараясь разгрызть стальные емкости, будто щенок, жующий тапок.
Акула трясла головой – инстинктивное движение, с помощью которого она отрывает куски мяса от жертвы. Но сейчас ей удавалось лишь нанести глубокие царапины на окрашенной поверхности баллонов. Это был мой шанс – мой первый и последний шанс.
С силой оттолкнувшись, я поднялся вверх над широкой синей спиной, почти коснувшись высокого плавника, и стал опускаться вниз, целясь в слепое пятно рыбы, как пилот, идущий на таран. Я вытянул руку с копьем вперед и крепко прижал наконечник к изогнутому голубому черепу, прямо между немигающих холодных желтых глаз, и нажал пружинный курок на рукоятке копья. Раздался треск выстрела, отдаваясь в барабанных перепонках, и копье подпрыгнуло у меня в руке. Белая акула приподнялась на хвосте, как испуганная лошадь, и вновь меня отбросило в сторону силой ее тела. Однако я тотчас пришел в себя, и стал наблюдать дикую агонию акулы. Мышцы под гладкой кожей начали беспорядочно дергаться и сокращаться: теряя управление мозга, акула вертелась и ныряла, перекатываясь, будто в истерике, на спину, стремительно бросаясь носом на каменистое дно омута, а затем, встав на хвост, принялась описывать бесцельные параболы сквозь бледно-голубые воды.
Все еще наблюдая за ней и держась на почтительном расстоянии, я открутил использованную боеголовку и заменил новой. В зубах у акулы все еще был зажат запасной акваланг Шерри. Я не мог его там бросить. Я устало следил за резкими, непредсказуемыми маневрами акулы, и, когда она, наконец, зависла носом вниз, будто подвешенная за широкие лопатки хвоста, я приблизился к ней и прижал взрывной заряд к ее голове, крепко держа его напротив черепной коробки. Вся мощь заряда должна передаться прямо в ее крошечный мозг. Я выстрелил. Оглушающий треск отозвался у меня в ушах, а акула застыла на месте. Она больше не пошевелилась, но в этом мертвом оцепенении медленно перевернулась и начала опускаться на дно впадины. Я кинулся к ней и с трудом вытащил у нее из пасти поврежденный акваланг. Шланги были изорваны акульими зубами в клочья, но сами баллоны только сильно поцарапаны.
Неся акваланг, я устремился сквозь верхушки бамбука к обломкам корабля. Но пузырьков, выходящих из люка, уже не было. Когда я подплыл ближе, я увидел, что Шерри отбросила последний использованный акваланг. Баллоны были пусты и она медленно умирала. Даже страх медленного удушья не заставил ее совершить самоубийственную попытку всплыть на поверхность. Она ждала меня, умирала, но верила мне.
Я опустился возле Шерри, вытащил свою дыхательную трубку и предложил ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Я смотрел вниз, наблюдая приближение акулы. Казалось, она росла прямо на глазах, надвигаясь на меня. Я живо запомнил каждую деталь происшедшего в эти решающие мгновения, увидел тупое рыло с узкими прорезями ноздрей, золотистые глаза с черными зрачками, пронзительные, словно наконечники стрел, широкую синюю спину, посередине которой торчал, подобно секире, высокий плавник.
Я вырвался на поверхность с такой скоростью, что, вынырнув до самой талии, перевернулся в воздухе и здоровой рукой ухватился за борт вельбота. Я что было сил сделал рывок вверх и, прижав колени к подбородку, бросился в вельбот. В то же мгновение акула кинулась на меня взорвав брызгами поверхность омута, и я почувствовал, как ее шершавая кожа коснулась моей ноги, когда она пронеслась мимо. В ту же минуту раздался оглушающий удар о днище вельбота. Я увидел перепуганные лица Чабби и Анджело. Лодка приподнялась и дико закачалась. Мои судорожные движения сбили акулу с толку, и вместо моей ноги, она ударила носом в днище. Теперь, все еще отчаянно брыкаясь, я перебрался через борт и упал на дно вельбота. Акула снова столкнулась с его корпусом, пролетев мимо меня на расстоянии нескольких миллиметров. Я лежал, жадно глотая воздух горящими легкими. От этого я почувствовал головокружение и слабость, будто от хорошего вина. Чабби прокричал: «А где мисс Шерри? Этот Джонни-Задери-Хвост, он что, проглотил ее?» Я перекатился на спину, тяжело дыша, и почти рыдал, глотая драгоценный воздух.
– Утихомирься, – выдохнул я. – Шерри ждет среди обломков. Ей нужен воздух.
Чабби прыжком кинулся на нос вельбота и принес завернутые в брезент бутыли с воздухом. В трудные минуты это именно тот человек, который готов о вас позаботиться.
– Анджело, – проворчал Чабби. – Приготовь пилюли для Джонни.
Это была упаковка ацетата меди, средства для отпугивания акул, которое я заказал из американского каталога спортивных принадлежностей. Чабби относился к ним с глубочайшим и непреодолимым презрением.
– Проверим на деле, на что годятся эти новомодные штучки.
Я сделал глубокий вздох, чтобы подняться с пола, и сказал Чабби:
– У нас трудности. Там этих Джонни – полный омут, и среди них два самых вредных Задери-Хвоста. Этот, что напал на меня, и еще другой.
Чабби хмурился, прикручивая дыхательный клапан к новым емкостям.
– Харри, ты прямо так и всплыл?
Я кивнул:
– Я оставил свой воздух Шерри. Она ждет там, внизу.
– И ты опять собираешься вниз? – он смотрел на меня, и в его глазах была нескрываемая тревога.
– Да, – ответил я, с трудом добравшись до ящика со снастями, и поднял крышку. – Я должен снова как можно скорее спуститься вниз – мне надо уравновесить давление в крови, пока она не начала пузыриться.
Я выбрал несколько наконечников с взрывчаткой себе для копья. Их было двенадцать, но не помешало бы еще несколько. Я привязывал их к бедру. Каждый наконечник привинчивался к острию десятифунтового копья из нержавеющей стали и содержал заряд, равный патрону ружья. Выстрел производился нажатием курка на рукоятке копья. Это было эффективное средство защиты от акул.
Чабби повесил мне на спину баллоны с воздухом и застегнул ремни, а Анджело, опустившись на колени, укрепил перфорированные упаковки с репеллентом у меня на лодыжках.
– Мне нужен еще один пояс с грузом, – сказал я. – К тому же, я потерял один ласт. Там есть запасная пара в…
Я не договорил. Жгучая боль пронзила локоть моей больной руки. Она была настолько нестерпимой, что я закричал. Мою руку свело судорогой, и она резко согнулась в суставе, как лезвие перочинного ножа. Это была непроизвольная реакция – пузыри в крови давили на нервные окончания и связки.
– Его ломает, – прорычал Чабби. – Дева Мария, его ломает! – Он прыжком кинулся к моторам и завел их, чтобы подвезти меня ближе к рифу. – Живее, Анджело, – кричал он. – Нам надо поскорее отправить его вниз!
Боль снова атаковала меня. На этот раз жгучая ломота охватила мне правую ногу, и я захныкал, как ребенок. Анджело пристегнул на мне грузовой пояс и надел на онемевшую ногу ласт. Чабби вырубил мотор, и мы подошли к самому рифу. Затем он пробрался назад ко мне, нагнулся и помог вставить мне в рот дыхательную трубку, открыв вентили воздушных емкостей.
– О’кей? – спросил он. Я сделал вздох и кивнул.
Чабби перегнулся через борт, кинул взгляд в глубину и проворчал:
– О’кей, Джонни-Задери-Хвост куда-то пропал.
Он поднял меня, как ребенка, ведь я не мог воспользоваться одной рукой и ногой, и опустил в воду между лодкой и рифом. Анджело прицепил мне к поясу запасной акваланг для Шерри, а затем протянул десятифутовое копье. Я молил бога, чтобы его не уронить.
– Ты обязан вызволить мисс Шерри, – сказал Чабби, а я неуклюже перевернулся и, работая одной ногой, начал погружаться в глубь.
Даже испытывая адские муки агонии, я прежде всего остерегался встречи со зловещим силуэтом белых убийц. Я заметил одну из них, но она была далеко внизу, посреди стаи альбакорских акул. Прижавшись к спасительному рифу, я, брыкаясь и извиваясь, двигался вниз, как искалеченный водяной жук. В тридцати футах от поверхности боль начала отступать. Усилившееся давление воды уменьшило размеры пузырей в моих сосудах, конечности выпрямились, и я заработал ими. Я стал погружаться быстрей, ощутив благословенное облегчение. Ко мне возвращались мужество и уверенность, вытесняя первоначальное отчаяние. У меня были воздух и оружие. Теперь я мог постоять за себя.
Я погрузился на девяносто футов и уже мог различить дно. Я увидел, как из неясной глубины поднимается струйка пузырьков и несказанно обрадовался. Шерри продолжала дышать, и у меня был для нее новый, полностью заряженный акваланг. Мне оставалось только доставить его ей.
Одна из толстых уродливых альбакорских акул заметила меня, когда я торопился вдоль темной скалы, и повернулась. Уже до самого горла напиханная добычей, но так и не утолившая голода, она подплыла ко мне, отвратительно ухмыляясь и размахивая широкой лопастью хвоста.
Я, попятившись, прижался к скале и повернулся лицом к неприятелю. Я протянул ему навстречу копье с взрывающимся наконечником, а когда греб ластами, таблетки репеллента, растворяясь потоками синей краски, укутали меня плотным клубящимся облаком. Акула приблизилась ко мне, и я прицелился ей прямо в нос, но как только ее достигло облако синей краски, она развернулась, хлопая хвостом от отвращения и шока. Ацетат меди жег ей глаза и жабры, и она поспешно удалилась.
– Ты был неправ, Чабби Эндрюс, – подумал я. – Они действуют.
Я снова поплыл вниз, почти до самых верхушек бамбука, и даже разглядел Шерри. Она сидела, сжавшись в комок в отверстии люка и наблюдала за мной. Она до конца использовала свой баллон и дышала из моего. Но струйка пузырьков была редкой и тонкой, и было легко догадаться, что воздуха оставалось лишь на несколько секунд. Я был готов бросится к ней, но ее отчаянный жест остановил меня. Я повернулся и увидел белого убийцу, летящего ко мне наподобие длинной синей торпеды. Акула почти касалась верхушек бамбука, и из одного угла ее пасти свисали истерзанные куски мяса. Она широко раскрыла пасть, чтобы заглотить лакомство, отчего ряды ее зубов сверкнули белым, словно лепестки какого-то жуткого цветка. Когда она двинулась на меня, я повернулся к ней, одновременно откинувшись назад и брыкаясь ластами ей в нос. Между нами образовалась плотная преграда синей краски. С помощью мощных ударов хвоста, она сделала последний рывок на несколько ярдов, но, наткнувшись на клубы синего облака, резко развернулась и поспешила прочь.
Она прошла так близко от меня, что хвостом задела меня по плечу, отчего я полетел вверх тормашками. На минуту я потерял ориентацию но, когда вновь вернул себе равновесие и испуганно огляделся по сторонам, увидел, что акула все еще кружится вокруг меня. Она проплывала мимо меня на расстоянии сорока футов, напоминая длинный боевой эсминец, а синева ее кожи казалась ярче самого неба. Было невозможно себе представить, что эти рыбы вырастают до вдвое больших размеров. Эта была еще ребенком, и я был благодарен судьбе за одно это.
Внезапно, мое тонкое копье, на которое я возлагал столько надежд, показалось мне совершенно ненужным. Акула смотрела на меня безжалостным взглядом желтых глаз, иногда сардонически подмигивая движением мигательной мембраны, а затем недвусмысленно разинула пасть, словно предвкушая поглощение моей плоти.
Она продолжала бешено кружиться вокруг меня, и мне, стоящему в центре, приходилось поворачиваться вслед за ней, беспомощно шлепая ластами, чтобы угнаться за ее плавными скользящими движениями. Повернувшись, я отстегнул от пояса запасной акваланг и повесил его за ремни себе на левое плечо, словно щит римского легионера. Я зажал рукоять копья подмышкой, пытаясь держать его нацеленным на кружащего монстра. По всему телу я ощущал легкую щекотку адреналина в крови, отчего обострились все мои чувства – странное ощущение смешанного с удовольствием страха, к которому некоторые легко привыкают.
Каждая деталь этого холодного убийцы запечатлелась у меня в памяти, от нежно пульсирующих жабр позади головы – до длинных, тянущихся за акулой, присосавшись к ее широкому белому брюху, рыб «ремора». Если бы я попал ей в нос копьем, это бы лишь вселило в нее большую ярость. Моим единственным спасением было пробить ей мозг. Я уловил момент, когда акула, движимая голодом и злостью, преодолела свое отвращение к синей завесе репеллента. Хвост, ее, казалось, напрягся, сделав несколько быстрых ударов, отчего скорость движения рыбы моментально возросла.
Я приготовился к обороне, приподняв запасной акваланг. Акула резко развернулась, разомкнув круг движений и ринулась на меня. Я увидел бездонную пропасть ее глотки, ряды отточенных зубов и в момент атаки бросил двойные емкости акваланга прямо в пасть рыбе. Акула тут же сомкнула челюсти на фальшивой добыче, вырвав у меня из рук ремни, отчего я потерял равновесие и был отброшен в сторону, как лист ветром. Я снова собрался с духом, завертел головой в разные стороны и увидел белого убийцу в двадцати футах от себя. Она двигалась не спеша, стараясь разгрызть стальные емкости, будто щенок, жующий тапок.
Акула трясла головой – инстинктивное движение, с помощью которого она отрывает куски мяса от жертвы. Но сейчас ей удавалось лишь нанести глубокие царапины на окрашенной поверхности баллонов. Это был мой шанс – мой первый и последний шанс.
С силой оттолкнувшись, я поднялся вверх над широкой синей спиной, почти коснувшись высокого плавника, и стал опускаться вниз, целясь в слепое пятно рыбы, как пилот, идущий на таран. Я вытянул руку с копьем вперед и крепко прижал наконечник к изогнутому голубому черепу, прямо между немигающих холодных желтых глаз, и нажал пружинный курок на рукоятке копья. Раздался треск выстрела, отдаваясь в барабанных перепонках, и копье подпрыгнуло у меня в руке. Белая акула приподнялась на хвосте, как испуганная лошадь, и вновь меня отбросило в сторону силой ее тела. Однако я тотчас пришел в себя, и стал наблюдать дикую агонию акулы. Мышцы под гладкой кожей начали беспорядочно дергаться и сокращаться: теряя управление мозга, акула вертелась и ныряла, перекатываясь, будто в истерике, на спину, стремительно бросаясь носом на каменистое дно омута, а затем, встав на хвост, принялась описывать бесцельные параболы сквозь бледно-голубые воды.
Все еще наблюдая за ней и держась на почтительном расстоянии, я открутил использованную боеголовку и заменил новой. В зубах у акулы все еще был зажат запасной акваланг Шерри. Я не мог его там бросить. Я устало следил за резкими, непредсказуемыми маневрами акулы, и, когда она, наконец, зависла носом вниз, будто подвешенная за широкие лопатки хвоста, я приблизился к ней и прижал взрывной заряд к ее голове, крепко держа его напротив черепной коробки. Вся мощь заряда должна передаться прямо в ее крошечный мозг. Я выстрелил. Оглушающий треск отозвался у меня в ушах, а акула застыла на месте. Она больше не пошевелилась, но в этом мертвом оцепенении медленно перевернулась и начала опускаться на дно впадины. Я кинулся к ней и с трудом вытащил у нее из пасти поврежденный акваланг. Шланги были изорваны акульими зубами в клочья, но сами баллоны только сильно поцарапаны.
Неся акваланг, я устремился сквозь верхушки бамбука к обломкам корабля. Но пузырьков, выходящих из люка, уже не было. Когда я подплыл ближе, я увидел, что Шерри отбросила последний использованный акваланг. Баллоны были пусты и она медленно умирала. Даже страх медленного удушья не заставил ее совершить самоубийственную попытку всплыть на поверхность. Она ждала меня, умирала, но верила мне.
Я опустился возле Шерри, вытащил свою дыхательную трубку и предложил ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52