А Чабби очень хотелось, чтобы его пули летели быстро и далеко, Дикая первобытная сила, с которой он обращался с оружием, давно бы доконала любое ружье, менее крепкое, чем карабин. А кроме того, Чабби не мог нажимать на курок с открытыми глазами. Я был свидетелем того, как он промахивался, стреляя в пятнадцатифутовую тигровую акулу с расстояния в десять футов, имея полный магазин на двадцать выстрелов. Не вышло из Чабби Эндрюса хорошего стрелка, хотя он от природы обожал оружие и все, из чего можно громко выстрелить.
– Это будет вроде прогулки за покупками, сплошное удовольствие, Чабби, ты сам не заметишь.
Он скрестил пальцы, чтобы не сглазить, и продолжал наводить блеск на и без того сияющие медные части «Балерины», а я сошел на берег.
Парадный офис бюро путешествий Фреда Кокера был пуст, и я нажал на кнопку звонка на столе. Голова Фреда показалась из-за дверей, ведущих в заднее помещение.
– Добрый день, мистер Харри, – он снял пиджак и галстук, закатал рукава рубашки, а также подвязал красный прорезиненный фартук. – Заприте переднюю дверь и проходите пожалуйста сюда.
Задняя комната резко отличалась от переднего офиса с его безвкусными обоями и пестрыми рекламными плакатами. В сущности, это был длинный мрачный сарай. Вдоль одной стены были сложены дешевые сосновые гробы, а в дальнем углу у двойных дверей стоял катафалк. За невзрачной холщовой ширмой в другом углу находился мраморный стол с канавками по краям и носиком, чтобы жидкость сбегала из канавок в стоящее на полу ведро.
– Заходите, присаживайтесь, вот стул. Извините, но пока мы разговариваем, я продолжу свое занятие. Я должен все приготовить к четырем часам пополудни.
Я бросил взгляд на худенький обнаженный трупик, лежащий на столе. Это была девочка лет шести с темными длинными волосами. С меня хватило одного взгляда. Я отодвинул стул за ширму, чтобы мне была видна лишь лысая голова Фреда Кокера, зажег сигару. В комнате стоял тяжелый запах бальзамирующей жидкости, от него щекотало в горле.
– Вы привыкните, мистер Харри, – заметил мое отвращение Фред.
– Ты все устроил? – мне не хотелось обсуждать специфику его занятий.
– Все в порядке, – заверил он.
– А ты подмазал нашего друга, Форте?
– Все в порядке.
– Когда ты его видел? – настаивал я. Меня очень интересовало состояние Дейли, так и подмывало спросить, как тот себя чувствует.
– Я видел его утром, мистер Харри.
– И как он?
– Выглядел нормально, – Кокер на минуту прервал свое мрачное занятие и вопросительно взглянул на меня.
– Он стоял, расхаживал по комнате, отплясывал джигу, пел, отвязывал пса? – допытывался я.
– Нет, он сидел и был не в очень хорошем настроении.
– Похоже на то, – я рассмеялся, и мои собственные раны стали меньше болеть. – Но он принял взятку?
– Принял.
– Прекрасно. Значит, наш договор в силе.
– Как я и говорил, все устроено.
– Остальное предоставьте мне, мистер Кокер.
– Груз находится в устье реки Сальса – там, где она впадает в Южный проток главного русла Дузы. – Я кивнул, это меня устраивало. Там был хороший проток, и можно было неплохо встать на якорь.
– Условный сигнал – два фонаря, один над другим, стоящие на берегу возле устья. Вы мигнете дважды с интервалом в полминуты, и когда погасят нижний фонарь, можете бросать якорь. Запомнили?
– Запомнил, – все это было приемлемо.
– У них будут люди, чтобы помочь с погрузкой.
Я кивнул, а затем спросил:
– Они знают, что отлив начнется в три? Я должен выйти из протока раньше этого часа.
– Да, мистер Харри. Я сказал им, что они должны закончить погрузку к двум часам.
– Замечательно, а где пункт назначения груза?
– Сбросите его в двадцати милях к востоку от мыса Растафа.
– Прекрасно! – это давало мне возможность ориентироваться по маяку, стоящему на мысе. Удобно и просто.
– Вы сбросите груз на шхуну, которая будет вас поджидать там. Условный сигнал прежний – два фонаря на мачте, посветите дважды через тридцать секунд и погасите нижний. Потом можете сгружать. У них будут люди для разгрузки. Вот, пожалуй, и все.
– Кроме денег.
– Кроме денег, конечно, – он вынул из кармана фартука конверт. Я осторожно взял его кончиками указательного и большого пальцев и посмотрел на расчеты, нацарапанные на нем шариковой ручкой.
– Половина авансом, остальное, как всегда, потом, – пояснил Фред.
В конверте было тридцать пять сотен, из которых уже были удержаны комиссионные Кокера и взятка Дейли. Значит, четырнадцать сотен. Но из них мне еще предстояло выкроить премию для Чабби и Анджело – еще тысяча долларов – и оставалась сущая ерунда. Я поморщился.
– Я буду ждать вас завтра утром в девять часов возле вашего офиса, мистер Кокер.
– Я приготовлю вам чашечку кофе, мистер Харри.
– Полагаю, что это будет не все, – сказал я, а он засмеялся и еще ниже склонился над мраморным столом.
Мы покинули Грэнд-Харбор во второй половине дня и сделали обманный рейс вдоль пролива в сторону Бараньего Мыса, на тот случай, если за нами вели слежку из бинокля с Пика Кули. Когда наступила темнота, я лег на нужный нам курс и мы пошли сквозь лабиринт проливов и прибрежных островков к широкому устью реки Дуза. Луны не было видно, но звезды светили ярко, и прибрежные волны поблескивали их отражениями – это был призрачный зеленоватый свет, какой обычно бывает после захода солнца.
Я вел «Балерину» очень быстро, удачно используя природные ориентиры – свечение атолла в свете звезд, обломок рифа. Даже сам звук воды помогал мне двигаться через пролив и избегать мелководья. Анджело и Чабби сидели нахохлившись возле меня у перил мостика. Время от времени один из них спускался вниз, чтобы сварить крепкий черный кофе, и мы потягивали из кружек дымящийся напиток, вглядываясь в темноту ночи – в отблесках волн можно легко не заметить огни патрульного судна.
Лишь раз Чабби нарушил молчание:
– Слышал от Уолли, что ты попал в хорошенькую переделку прошлой ночью в форте.
– Похоже на то, – согласился я.
– Уолли пришлось отвести его потом в госпиталь.
– Его не выгнали с работы?
– Пока нет. Этот хотел замкнуть его, но Уолли слишком велик ростом.
В разговор вступил Анджело.
– Джудит днем была в аэропорту, получала ящик с книгами для школы и видела, как он садился в самолет, чтобы лететь на материк.
– Кто? – спросил я.
– Инспектор Дейли. Он улетел дневным рейсом.
– Почему вы не сказали мне раньше?
– Мы не думали, что это так важно, Харри.
– Что ж, – согласился я, – может и не важно.
Могло быть около дюжины причин, ни одна из которых не имела отдаленного отношения к моему бизнесу. И все-таки мне было не по себе – не нравилось, что этот зверь бродит где-то поблизости в зарослях именно тогда, когда я вышел на рисковое дело.
– Да, сейчас твой карабин был бы для нас кстати, – с грустью произнес Чабби. Я промолчал, в душе соглашаясь с ним.
Приближающийся прилив сглаживал обычные водовороты при входе в южный проток Дузы, и я шел в темноте наугад. Глинистые берега по обеим сторонам реки были утыканы прутьями рыбных ловушек – их обычно ставили местные племена, промышляющие рыбной ловлей – и это служило отличным ориентиром в устье реки. Когда я убедился, что мы вошли в нужный нам проток, я заглушил оба мотора, и мы в тишине дрейфовали вместе с приливом, с напряжением вслушиваясь, не раздается ли в темноте звук мотора патрульного судна. Но в ночи лишь изредка раздавался крик цапли или плеск вынырнувшей на мелководье рыбы. Молчаливые, как призраки, мы плыли вверх по протоку.
С обеих сторон к нам подступали темные мангровые заросли, наполняя влажный воздух удушливым запахом гниения и болота. На неровной поверхности протока плясал отраженный свет звезд, и однажды длинное узкое выдолбленное каноэ проскользнуло мимо нас, подобно плывущему крокодилу, поблескивая в воде веслами – видимо, рыбаки возвращались домой. Они на минуту остановились, чтобы рассмотреть нас, а затем, даже не поприветствовав, быстро скрылись во мгле.
– Что-то мне это не нравится.
– Мы будем пить пиво у «Лорда Нельсона» прежде, чем они успеют доложить кому следует, – я знал что большинство рыбаков на побережье хранили свои секреты и не любили бросаться словами. Поэтому появление каноэ не беспокоило меня.
Посмотрев вперед, я заметил первую излучину, и течение стало подталкивать «Балерину» к дальнему берегу. Я нажал на стартер, и мотор вновь негромко заурчал. Мы пробирались вверх по извилистому протоку, пока, наконец, не достигли широкой, спокойной реки, где кончились мангровые заросли, а с обеих сторон поднимались невысокие крепкие берега. Примерно в миле впереди я разглядел устье впадающей Сальсы как темный пролом в береговой линии, опущенной стройными высокими камышами. Наверху горел двумя неяркими желтыми огнями – один над другим – условный сигнал.
– Что я тебе говорил, Чабби, это просто прогулка за молоком!
– Мы еще не дома, – возразил Чабби, вечный оптимист.
– О’кей, Анджело, иди к якорям. Я скажу тебе, где их надо бросить.
Мы медленно ползли по потоку, и у меня в голове вертелись строчки из детских стишков. Я не мог от них отделаться, даже когда оставил управление и достал из отсека ручной фонарь.
Три, четыре – взяли гири!
Пять, шесть – бревна есть!
Я на минуту задумался о сотнях серых исполинов, которым было суждено погибнуть из-за бивней, и почувствовал, как щемящее чувство вины щекоткой пробежало у меня по позвоночнику: я был причастен к этой бойне. Но мне удалось отогнать эти мысли и поднять фонарь, направив луч ответного сигнала на горящие на берегу огни. Я сделал три вспышки, как было условленно и поравнялся с береговыми огнями раньше, чем резко погас нижний из них.
– О’кей, Анджело, пусть судно подойдет ближе, – сказал я и выключил моторы. Якорь упал в воду, и тишину нарушило резкое громыхание цепи. «Балерина» сделала рывок вперед, затем назад, цепь натянулась, а судно развернулось вдоль протока.
Чабби пошел принести сети для подъема груза, а я остался у перил, с тревогой вглядываясь в свет сигнального фонаря. Ничто не нарушало тишину, кроме трескучего пения лягушек в болотистых камышовых зарослях вдоль берегов Сальсы. В этой тишине я скорее почувствовал, чем расслышал биение сердце гиганта. Пожалуй, оно проникло в меня сквозь ступни ног, а не через барабанные перепонки. Не было сомнения, что это было биение морского дизельного мотора «Алисон». Я знал, что старые, со времен второй мировой войны моторы «Роллс-Ройс» были сняты со спасательных судов и заменены на «Алисон». И теперь звук, который я уловил, несомненно был ленивой нотой «Алисон».
– Анджело, – я старался говорить как можно тише, но с тревогой в голосе. – Отстегни якорную цепь. Ради бога, поскорей.
На случай аварии якорная цепь крепилась болтом, и я, благодаря Всевышнему, поспешил на мостик.
Заводя мотор, я услышал, как Анджело тяжелым молотом вышиб болт. Он сделал удара три, и конец цепи с шумом полетел за борт.
– Она свободна, Харри, – крикнул Анджело, и я включил ход «Балерины» на полную мощность. Она сердито заворчала, от лопастей вверх полетела белая пена, и «Балерина» рванулась вперед.
Хотя мы двигались вниз по течению, навстречу нам со скоростью в пять узлов шел прилив, «Балерина» прыгала и не слушалась.
Даже сквозь шум наших собственных моторов до меня доносилось ворчание «Алисон», и вскоре из поросшего камышами устья Сальсы показался длинный угрожающий силуэт. В свете звезд я узнал судно – изящный корпус, красивый изгиб линий, резко очерченная корма – одна из спасательных лодок Королевского флота, что провела лучшие свои годы в Проливе и теперь доживала последние дни в прибрежных малярийных водах.
Темнота скрывала ее дряхлость – ржавые пятна и неровную, всю в заплатах покраску – она была совсем старушенция. С нее сняли замечательные роллс-ройсовские моторы, заменив их на менее экономичные «Алисон». В равных условиях «Балерина» обставила бы ее в одно мгновение, но условия были далеко не равные. У другого судна были и сила и скорость, и оно вышло в проток, чтобы перерезать нам путь. Когда же на нем зажглись боевые огни, они ударили нас, как молот. Два ярких слепящих луча, таких сильных, что мне пришлось прикрыть глаза ладонью.
Судно встало впереди нас, перегородив проток, и я смог различить на его передней палубе неясные фигуры, копошившиеся возле трехфунтовой пушки, что стояла на широкой подставке. Ствол, казалось, был направлен прямо в мою ноздрю, и я почувствовал дикое, безысходное отчаяние.
Это была тщательно спланированная и мастерски выполненная засада. Я было решил идти на таран. Скорее всего у судна был деревянный корпус, порядком уже прогнивший, и фибергласовый нос «Балерины» выдержал бы удар. Но течение было против нас, и «Балерина» просто не смогла бы набрать необходимую скорость.
Внезапно тишину нарушил электрический звук громкоговорителя, донесшийся из-за слепящих боевых огней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
– Это будет вроде прогулки за покупками, сплошное удовольствие, Чабби, ты сам не заметишь.
Он скрестил пальцы, чтобы не сглазить, и продолжал наводить блеск на и без того сияющие медные части «Балерины», а я сошел на берег.
Парадный офис бюро путешествий Фреда Кокера был пуст, и я нажал на кнопку звонка на столе. Голова Фреда показалась из-за дверей, ведущих в заднее помещение.
– Добрый день, мистер Харри, – он снял пиджак и галстук, закатал рукава рубашки, а также подвязал красный прорезиненный фартук. – Заприте переднюю дверь и проходите пожалуйста сюда.
Задняя комната резко отличалась от переднего офиса с его безвкусными обоями и пестрыми рекламными плакатами. В сущности, это был длинный мрачный сарай. Вдоль одной стены были сложены дешевые сосновые гробы, а в дальнем углу у двойных дверей стоял катафалк. За невзрачной холщовой ширмой в другом углу находился мраморный стол с канавками по краям и носиком, чтобы жидкость сбегала из канавок в стоящее на полу ведро.
– Заходите, присаживайтесь, вот стул. Извините, но пока мы разговариваем, я продолжу свое занятие. Я должен все приготовить к четырем часам пополудни.
Я бросил взгляд на худенький обнаженный трупик, лежащий на столе. Это была девочка лет шести с темными длинными волосами. С меня хватило одного взгляда. Я отодвинул стул за ширму, чтобы мне была видна лишь лысая голова Фреда Кокера, зажег сигару. В комнате стоял тяжелый запах бальзамирующей жидкости, от него щекотало в горле.
– Вы привыкните, мистер Харри, – заметил мое отвращение Фред.
– Ты все устроил? – мне не хотелось обсуждать специфику его занятий.
– Все в порядке, – заверил он.
– А ты подмазал нашего друга, Форте?
– Все в порядке.
– Когда ты его видел? – настаивал я. Меня очень интересовало состояние Дейли, так и подмывало спросить, как тот себя чувствует.
– Я видел его утром, мистер Харри.
– И как он?
– Выглядел нормально, – Кокер на минуту прервал свое мрачное занятие и вопросительно взглянул на меня.
– Он стоял, расхаживал по комнате, отплясывал джигу, пел, отвязывал пса? – допытывался я.
– Нет, он сидел и был не в очень хорошем настроении.
– Похоже на то, – я рассмеялся, и мои собственные раны стали меньше болеть. – Но он принял взятку?
– Принял.
– Прекрасно. Значит, наш договор в силе.
– Как я и говорил, все устроено.
– Остальное предоставьте мне, мистер Кокер.
– Груз находится в устье реки Сальса – там, где она впадает в Южный проток главного русла Дузы. – Я кивнул, это меня устраивало. Там был хороший проток, и можно было неплохо встать на якорь.
– Условный сигнал – два фонаря, один над другим, стоящие на берегу возле устья. Вы мигнете дважды с интервалом в полминуты, и когда погасят нижний фонарь, можете бросать якорь. Запомнили?
– Запомнил, – все это было приемлемо.
– У них будут люди, чтобы помочь с погрузкой.
Я кивнул, а затем спросил:
– Они знают, что отлив начнется в три? Я должен выйти из протока раньше этого часа.
– Да, мистер Харри. Я сказал им, что они должны закончить погрузку к двум часам.
– Замечательно, а где пункт назначения груза?
– Сбросите его в двадцати милях к востоку от мыса Растафа.
– Прекрасно! – это давало мне возможность ориентироваться по маяку, стоящему на мысе. Удобно и просто.
– Вы сбросите груз на шхуну, которая будет вас поджидать там. Условный сигнал прежний – два фонаря на мачте, посветите дважды через тридцать секунд и погасите нижний. Потом можете сгружать. У них будут люди для разгрузки. Вот, пожалуй, и все.
– Кроме денег.
– Кроме денег, конечно, – он вынул из кармана фартука конверт. Я осторожно взял его кончиками указательного и большого пальцев и посмотрел на расчеты, нацарапанные на нем шариковой ручкой.
– Половина авансом, остальное, как всегда, потом, – пояснил Фред.
В конверте было тридцать пять сотен, из которых уже были удержаны комиссионные Кокера и взятка Дейли. Значит, четырнадцать сотен. Но из них мне еще предстояло выкроить премию для Чабби и Анджело – еще тысяча долларов – и оставалась сущая ерунда. Я поморщился.
– Я буду ждать вас завтра утром в девять часов возле вашего офиса, мистер Кокер.
– Я приготовлю вам чашечку кофе, мистер Харри.
– Полагаю, что это будет не все, – сказал я, а он засмеялся и еще ниже склонился над мраморным столом.
Мы покинули Грэнд-Харбор во второй половине дня и сделали обманный рейс вдоль пролива в сторону Бараньего Мыса, на тот случай, если за нами вели слежку из бинокля с Пика Кули. Когда наступила темнота, я лег на нужный нам курс и мы пошли сквозь лабиринт проливов и прибрежных островков к широкому устью реки Дуза. Луны не было видно, но звезды светили ярко, и прибрежные волны поблескивали их отражениями – это был призрачный зеленоватый свет, какой обычно бывает после захода солнца.
Я вел «Балерину» очень быстро, удачно используя природные ориентиры – свечение атолла в свете звезд, обломок рифа. Даже сам звук воды помогал мне двигаться через пролив и избегать мелководья. Анджело и Чабби сидели нахохлившись возле меня у перил мостика. Время от времени один из них спускался вниз, чтобы сварить крепкий черный кофе, и мы потягивали из кружек дымящийся напиток, вглядываясь в темноту ночи – в отблесках волн можно легко не заметить огни патрульного судна.
Лишь раз Чабби нарушил молчание:
– Слышал от Уолли, что ты попал в хорошенькую переделку прошлой ночью в форте.
– Похоже на то, – согласился я.
– Уолли пришлось отвести его потом в госпиталь.
– Его не выгнали с работы?
– Пока нет. Этот хотел замкнуть его, но Уолли слишком велик ростом.
В разговор вступил Анджело.
– Джудит днем была в аэропорту, получала ящик с книгами для школы и видела, как он садился в самолет, чтобы лететь на материк.
– Кто? – спросил я.
– Инспектор Дейли. Он улетел дневным рейсом.
– Почему вы не сказали мне раньше?
– Мы не думали, что это так важно, Харри.
– Что ж, – согласился я, – может и не важно.
Могло быть около дюжины причин, ни одна из которых не имела отдаленного отношения к моему бизнесу. И все-таки мне было не по себе – не нравилось, что этот зверь бродит где-то поблизости в зарослях именно тогда, когда я вышел на рисковое дело.
– Да, сейчас твой карабин был бы для нас кстати, – с грустью произнес Чабби. Я промолчал, в душе соглашаясь с ним.
Приближающийся прилив сглаживал обычные водовороты при входе в южный проток Дузы, и я шел в темноте наугад. Глинистые берега по обеим сторонам реки были утыканы прутьями рыбных ловушек – их обычно ставили местные племена, промышляющие рыбной ловлей – и это служило отличным ориентиром в устье реки. Когда я убедился, что мы вошли в нужный нам проток, я заглушил оба мотора, и мы в тишине дрейфовали вместе с приливом, с напряжением вслушиваясь, не раздается ли в темноте звук мотора патрульного судна. Но в ночи лишь изредка раздавался крик цапли или плеск вынырнувшей на мелководье рыбы. Молчаливые, как призраки, мы плыли вверх по протоку.
С обеих сторон к нам подступали темные мангровые заросли, наполняя влажный воздух удушливым запахом гниения и болота. На неровной поверхности протока плясал отраженный свет звезд, и однажды длинное узкое выдолбленное каноэ проскользнуло мимо нас, подобно плывущему крокодилу, поблескивая в воде веслами – видимо, рыбаки возвращались домой. Они на минуту остановились, чтобы рассмотреть нас, а затем, даже не поприветствовав, быстро скрылись во мгле.
– Что-то мне это не нравится.
– Мы будем пить пиво у «Лорда Нельсона» прежде, чем они успеют доложить кому следует, – я знал что большинство рыбаков на побережье хранили свои секреты и не любили бросаться словами. Поэтому появление каноэ не беспокоило меня.
Посмотрев вперед, я заметил первую излучину, и течение стало подталкивать «Балерину» к дальнему берегу. Я нажал на стартер, и мотор вновь негромко заурчал. Мы пробирались вверх по извилистому протоку, пока, наконец, не достигли широкой, спокойной реки, где кончились мангровые заросли, а с обеих сторон поднимались невысокие крепкие берега. Примерно в миле впереди я разглядел устье впадающей Сальсы как темный пролом в береговой линии, опущенной стройными высокими камышами. Наверху горел двумя неяркими желтыми огнями – один над другим – условный сигнал.
– Что я тебе говорил, Чабби, это просто прогулка за молоком!
– Мы еще не дома, – возразил Чабби, вечный оптимист.
– О’кей, Анджело, иди к якорям. Я скажу тебе, где их надо бросить.
Мы медленно ползли по потоку, и у меня в голове вертелись строчки из детских стишков. Я не мог от них отделаться, даже когда оставил управление и достал из отсека ручной фонарь.
Три, четыре – взяли гири!
Пять, шесть – бревна есть!
Я на минуту задумался о сотнях серых исполинов, которым было суждено погибнуть из-за бивней, и почувствовал, как щемящее чувство вины щекоткой пробежало у меня по позвоночнику: я был причастен к этой бойне. Но мне удалось отогнать эти мысли и поднять фонарь, направив луч ответного сигнала на горящие на берегу огни. Я сделал три вспышки, как было условленно и поравнялся с береговыми огнями раньше, чем резко погас нижний из них.
– О’кей, Анджело, пусть судно подойдет ближе, – сказал я и выключил моторы. Якорь упал в воду, и тишину нарушило резкое громыхание цепи. «Балерина» сделала рывок вперед, затем назад, цепь натянулась, а судно развернулось вдоль протока.
Чабби пошел принести сети для подъема груза, а я остался у перил, с тревогой вглядываясь в свет сигнального фонаря. Ничто не нарушало тишину, кроме трескучего пения лягушек в болотистых камышовых зарослях вдоль берегов Сальсы. В этой тишине я скорее почувствовал, чем расслышал биение сердце гиганта. Пожалуй, оно проникло в меня сквозь ступни ног, а не через барабанные перепонки. Не было сомнения, что это было биение морского дизельного мотора «Алисон». Я знал, что старые, со времен второй мировой войны моторы «Роллс-Ройс» были сняты со спасательных судов и заменены на «Алисон». И теперь звук, который я уловил, несомненно был ленивой нотой «Алисон».
– Анджело, – я старался говорить как можно тише, но с тревогой в голосе. – Отстегни якорную цепь. Ради бога, поскорей.
На случай аварии якорная цепь крепилась болтом, и я, благодаря Всевышнему, поспешил на мостик.
Заводя мотор, я услышал, как Анджело тяжелым молотом вышиб болт. Он сделал удара три, и конец цепи с шумом полетел за борт.
– Она свободна, Харри, – крикнул Анджело, и я включил ход «Балерины» на полную мощность. Она сердито заворчала, от лопастей вверх полетела белая пена, и «Балерина» рванулась вперед.
Хотя мы двигались вниз по течению, навстречу нам со скоростью в пять узлов шел прилив, «Балерина» прыгала и не слушалась.
Даже сквозь шум наших собственных моторов до меня доносилось ворчание «Алисон», и вскоре из поросшего камышами устья Сальсы показался длинный угрожающий силуэт. В свете звезд я узнал судно – изящный корпус, красивый изгиб линий, резко очерченная корма – одна из спасательных лодок Королевского флота, что провела лучшие свои годы в Проливе и теперь доживала последние дни в прибрежных малярийных водах.
Темнота скрывала ее дряхлость – ржавые пятна и неровную, всю в заплатах покраску – она была совсем старушенция. С нее сняли замечательные роллс-ройсовские моторы, заменив их на менее экономичные «Алисон». В равных условиях «Балерина» обставила бы ее в одно мгновение, но условия были далеко не равные. У другого судна были и сила и скорость, и оно вышло в проток, чтобы перерезать нам путь. Когда же на нем зажглись боевые огни, они ударили нас, как молот. Два ярких слепящих луча, таких сильных, что мне пришлось прикрыть глаза ладонью.
Судно встало впереди нас, перегородив проток, и я смог различить на его передней палубе неясные фигуры, копошившиеся возле трехфунтовой пушки, что стояла на широкой подставке. Ствол, казалось, был направлен прямо в мою ноздрю, и я почувствовал дикое, безысходное отчаяние.
Это была тщательно спланированная и мастерски выполненная засада. Я было решил идти на таран. Скорее всего у судна был деревянный корпус, порядком уже прогнивший, и фибергласовый нос «Балерины» выдержал бы удар. Но течение было против нас, и «Балерина» просто не смогла бы набрать необходимую скорость.
Внезапно тишину нарушил электрический звук громкоговорителя, донесшийся из-за слепящих боевых огней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52