Джейк Бартон услышал, как он пролетел с пронзительным визгом у него над головой и шлепнулся в море примерно в восьмистах метрах от носа «Ласточки».
В последних лучах солнца взвился вверх фонтан брызг, розовый, словно каррарский мрамор; еще мгновение — и фонтан разметало ветром.
Матросы застыли на снастях, окаменев от воя снаряда, но тут же задвигались с бешеной скоростью. Яркие белые паруса исчезли так же быстро, как дикий гусь складывает крылья, едва коснувшись водной глади.
Джейк оглянулся на миноносец, но увидел его только через несколько секунд. Он спрашивал себя, что предпримут военные после того, как паруса убрали. Не предполагая, что у шхуны есть двигатель, они вполне могут решить, будто «Ласточка» подчинилась приказу. Во всяком случае, они наверняка сейчас потеряли шхуну из виду — над ее низким темным корпусом уже не сияла белая пирамида парусов. Джейк беспокойно подождал еще несколько минут, и только тогда, когда с его наблюдательного пункта уже не видно было эсминца, стал отдавать греку приказы, в результате чего «Ласточка» ушла от ветра и легла на прежний свой курс, уклоняясь от возможного огня неугомонного эсминца.
Джейк придерживался этого курса, пока тропическая ночь укрывала залив теплым толстым одеялом, простеганным холодным белым светом звезд. Он вперил глаза в непроницаемую черноту, леденея при мысли, что капитан эсминца мог разгадать его маневр и опередить «Ласточку». Джейк был готов к тому, что в любой момент увидит, как из непроницаемой тьмы рядом со шхуной появляется стальной корпус с орудийными башнями, заливает ее ослепительным светом прожекторов, а из рупора раздается команда остановиться.
Немного позже с чувством огромного облегчения он вдруг заметил длинные белые пальцы прожекторов далеко позади, по крайней мере километрах в девяти с половиной, как раз там, где на шхуне убрали паруса, что и видели с эсминца. Капитан эсминца дал себя провести, он поверил, что «Ласточка» убрала паруса и ждет его.
Откинув голову, Джейк с облегчением расхохотался. Успокоившись, он стал отдавать новые команды, еще раз разворачивая шхуну против ветра. Он начал хитроумную игру, идя зигзагами, но при этом придерживаясь прежнего курса. Эсминец же бороздил ночной залив во всех направлениях, напрасно пытаясь нащупать прожекторами, лучи которых пронзали тьму более чем на полтора километра, вонявшую работорговлей шхуну. Иногда на эсминце выключали прожектора и гасили все огни и шли на полной скорости, надеясь захватить «Ласточку» врасплох.
Один раз капитану эсминца это чуть было не удалось, но Джейк заметил светящийся след военного корабля на расстоянии более полутора километров. В отчаянии он распорядился заглушить двигатели, и шхуна, притихшая и незаметная, замерла, пока узкий, как у гончей, корпус эсминца на большой скорости пересекал ее след. Пока ночь его снова не поглотила, слышен был стук двигателей, словно билось огромное сердце. Все это время Джейк обливался холодным потом, его рубашка промокла насквозь. Правда, ледяной ночной ветер быстро высушил ее, но Джейк буквально окоченел, осторожно выводя шхуну на прежний курс.
Два часа спустя он снова увидел огни эсминца далеко позади, дуговые лампы, вращаясь взад-вперед, сверкали как молнии в летнюю пору. А потом светили только звезды, и лишь много часов спустя начал пробиваться серый рассвет, разгоняя тьму вокруг шхуны.
Джейк, промерзший до костей от ночного ветра и долгих часов неподвижности, тщательно осмотрел горизонт и, только убедившись, что нигде нет и следа эсминца, сложил подзорную трубу, вылез из «вороньего гнезда» и начал долгий спуск по снастям.
Пападопулос приветствовал его как родного брата, принял в свои объятия и дохнул чесноком в лицо. Вики открыла коробку с провизией, примус уже шипел. Она поднесла Джейку эмалированную кружку с дымящимся черным кофе, в ее глазах светилось уважение, смешанное с восхищением. Гарет откинул люк бронеавтомобиля, откуда он всю ночь командовал матросами, и, не выпуская из рук заряженный пулемет, подошел к Вики за своей порцией кофе. Вместе с Джейком они направились к борту, и Гарет протянул Джейку сигару.
— А ведь я тебя недооценивал, — улыбнулся он и поднес Джейку горящую спичку, прикрыв ее ладонями. — Думал, что ты глуповат, раз вон какой здоровенный.
— Ничего, ты с этим справишься, — пообещал ему Джейк.
Оба непроизвольно взглянули на Вики, которая в ту минуту разбивала яйца на сковородку, и оба прекрасно поняли друг друга.
Незадолго до полудня Вики их разбудила. Гарет и Джейк растянулись на своих одеялах в тени под автомобилями, пытаясь возместить бессонную ночь. Оба без малейших возражений последовали за Вики, и все трое, стоя на носу, увидели берег цвета львиной шкуры, на который мягко набегал прибой, а над ним нависало голубое небо, такое ослепительное, что было больно глазам.
Линия, разделявшая небо и землю, казалась размытой, ее скрывала завеса пыли и струившегося от жары воздуха, которая колыхалась, как растрепанная львиная грива. Вики спрашивала себя, приходилось ли ей когда-нибудь видеть такое неприветливое место, и решила, что нет, не приходилось. Она стала подбирать слова, какими опишет все это для десятков тысяч своих читателей.
К ним подошел Грегориус. Он снял европейский костюм и надел традиционное шамма и узкие шаровары. Он снова стал человеком Африки, и его темно-шоколадное лицо, окруженное ореолом черных вьющихся волос, зажглось нетерпением изгнанника, увидевшего родину.
— Гор не видно, дымка слишком плотная, — пояснил он. — Но иногда на рассвете, когда воздух прохладнее… — И он замер, глядя на запад.
По его влажным сиявшим глазам, по складке полных, четко очерченных губ видно было, как сильно истосковался он по родной земле.
Шхуна подошла к берегу, скользя по мелководью, где вода была как из горного потока — такая прозрачная, что они могли четко различить каждый выступ рифа на глубине почти в десять метров и наблюдать за стайками снующих внизу коралловых рыб, похожих на усыпанные драгоценностями облака.
Пападопулос вел «Ласточку» под углом к берегу, и побережье открывалось им постепенно, они разглядывали пляжи цвета червонного золота, испещренные острыми скалами; дальше берег постепенно поднимался, бесплодный и страшный, лишь кое-где поросший терновником и верблюжьей колючкой.
Около часу шхуна шла вдоль берега, примерно в девяти метрах от него. Все это время пассажиры «Ласточки» простояли у борта, они нервничали и не отрывали глаз от земли. Среди них не было только Джейка. Он занялся приготовлениями к выгрузке, но вернулся к остальным, когда перед ними внезапно открылась глубокая бухта.
— Бухта Цепей, — сказал Грегориус, и сразу стало ясно, почему она получила такое название. С одной стороны ее обступали отвесные скалы, с другой ее защищал от господствовавших ветров и высокой приливной волны широкий мыс, на котором виднелись развалины древнего центра работорговли — города Монди.
Показал им его Грегориус, потому что на город это уже никак не походило — одни разбитые камни и каменные блоки, доходившие до самой воды. Теперь «Ласточка» подошла достаточно близко, чтобы они могли различить в этом нагромождении камней грубый геометрический рисунок тесных улиц, вдоль которых стояли остовы домов.
«Ласточка» бросила якорь и мягко застопорила ход. Закончив приготовления к выгрузке, Джейк подошел к стоявшему у борта Гарету.
— Одному из нас придется вплавь доставить канат на берег.
— Бросим монету, — предложил Гарет, и, прежде чем Джейк успел возразить, монета уже была у него в руке.
— Орел!
Джейку ничего не оставалось, как покориться судьбе.
— Не везет, старина, что поделаешь. Пламенный привет акулам! — Гарет улыбнулся и подергал себя за ус.
Джейк балансировал на неуклюжем самодельном понтоне, который на толстых канатах при помощи вспомогательного двигателя подняли с палубы и, раскачивая, опустили за борт.
Оказавшись на поверхности воды, понтон нескладно, как беременная бегемотиха, закачался на волнах. Джейк улыбнулся Вики; она, стоя у борта, с интересом наблюдала за происходящим.
— Если не хотите ослепнуть от блеска, закройте глаза.
Она поняла не сразу, но когда Джейк стал стягивать рубашку и расстегивать штаны, скромно отвернулась.
Обвязав конец тонкого каната, свернутого в бухту, вокруг пояса, Джейк бросился в воду и поплыл к берегу. К этому моменту Вики уже не могла сдерживать любопытство и искоса взглянула через борт. В мужчине без штанов есть что-то детское, беззащитное, подумала она, глядя на белые двигающиеся ягодицы Джейка. Эту мысль можно было бы развить в какой-нибудь статье, мелькнуло у нее в голове, но тут она почувствовала, что Гарет Суэйлз смотрит на нее, насмешливо вскинув бровь; при этом он продолжал травить канат, который вился вслед за Джейком. Загорелое лицо ее вспыхнуло, и она торопливо пошла к «Мисс Попрыгунье», чтобы проверить, положила ли в нее свою пишущую машинку и спортивную сумку.
Джейк нащупал ногами дно и пошел к берегу, чтобы закрепить канат за каменный уступ. В это время первая машина уже находилась на деревянных блоках и под лязг лебедки была поднята на борт.
Каждый член команды споро делал свое дело, и один из четырех бронеавтомобилей через некоторое время стоял на покачивавшемся понтоне. Там колеса тщательно закрепили и осторожно канатом стали подтягивать понтон к берегу.
Как только плот коснулся желтого песчаного склона, Джейк завел мотор, а Грегориус перебросил сходни. Двигатель взревел, понтон опасно покачнулся, автомобиль съехал по сходням и остановился на отлогом берегу выше уровня прилива. Потом понтон подтянули к шхуне и сразу же начали погрузку второго броневика.
Хотя работали быстро, настолько, насколько это позволяла техника безопасности, время так же стремительно уходило, и последние бочки с горючим, деревянные ящики и Вики Камберуэлл, восседавшая на куче этого рискованного груза, достигли берега, когда день уже клонился к вечеру.
Как только понтон в последний раз отошел от борта шхуны, буквально в ту же секунду ее мотор ожил, якорную цепь начали выбирать на бак, и Пападопулос приказал отдать конец каната, по которому двигался понтон.
Когда Вики спрыгнула на хрустящий песок, «Ласточка» уже была у выхода из бухты и расправляла белые крылья парусов навстречу вечернему бризу. В сгущавшихся сумерках все четверо стояли на берегу и провожали шхуну глазами. Никто из них не помахал ей на прощание, но все ощущали потерю. Вонючее судно работорговца с пиратской командой было все же их единственной связью со всем остальным миром. «Ласточка» обогнула скалы, паруса ее наполнились ветром, нос приподнялся, и длинный мазутный след виднелся на поверхности воды еще долго после того, как шхуна исчезла в море.
Их охватило чувство одиночества. Молчание нарушил Джейк:
— Ну что же, дети мои, давайте устраиваться.
Они высадились на открытом берегу между древним городом и оконечностью мыса, и теперь вечерний бриз гнал на них пыль и песок.
Джейк нашел ложбину, защищенную от ветра развалинами дома, они перегнали туда автомобили и разбили лагерь.
Старинные дома были завалены грудами песка, узкие улицы заросли верблюжьей колючкой. Пока Джейк с Грегориусом проверяли топливную систему передачи и систему смазки автомобилей, а Гарет разводил костер под прикрытием каменной стены, Вики пошла обследовать развалины в сгущавшихся сумерках.
Далеко идти она не решилась. От булыжников, из которых были сложены дома, сгоревшие более ста лет назад, исходило отчетливое ощущение опасности и человеческой муки. У Вики мурашки побежали по спине, но она продолжала осторожно продвигаться по узкому проходу, пока не оказалась на открытой площади.
Она догадалась, что здесь была рыночная площадь города работорговцев, и вообразила длинные ряды людей в цепях. Атмосфера страдания ощущалась здесь до сих пор. Вики спрашивала себя, удастся ли ей передать это ощущение на бумаге так, чтобы читатели поняли, что и поныне ничего не изменилось. Опять злобная жадность стремится поработить целый народ, опять сотни тысяч человеческих существ вынуждены будут испытывать те же муки, которыми насквозь пропитан этот город. Она должна написать об этом, так она решила, должна уловить этот дух безысходности и бесправия, который сейчас столь явственно ощущала, и донести его до цивилизованных народов всего мира.
От этих мыслей ее отвлек тихий шорох; она посмотрела вниз и с ужасом отпрянула назад, увидев пурпурного скорпиона в палец длиной на длинных, похожих на клешни омара лапах и его высоко задранный изогнутый хвост с ядовитым крючком на конце, нацеленный на носок ее ботинка. Она повернулась и быстро пошла к лагерю.
Леденящий ужас не отпускал ее, и она с необыкновенной радостью вступила в светлый круг костра, сложенного из верблюжьей колючки под полуразрушенной стеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61