— Если вы распорядитесь, я сейчас же заберу телегу с конем и отвезу покупателю… он просил не тянуть.
— Мы остановились в «Степном беркуте».
— А-а-а, знаю такой, милорд. Хороший трактир, и хозяин в нем не задает лишних вопросов.
— Я заметил. Вот что, сейчас иди туда и поговори с Филиппом, расскажешь ему все, заберешь телегу.
— Конечно, милорд! Все сделаю в лучшем виде. Меня уже нет.
Джерома и правда уже не было. Володя поглядел ему вслед, не выдержал и рассмеялся. Вот уж не думал, что придется изображать такое. Хорошо еще читал много и сумел разыграть однажды прочитанную аналогичную сцену. Если бы не это, точно бы растерялся и не знал, что делать. А так вроде бы сказал то, что Джером от него и ждал.
Володя еще некоторое время бродил по городу, изучая окрестности. В своё время Александр Петрович и другие наставники крепко вбили ему в голову основы действий в незнакомой обстановке первое и главное, что он должен сделать — изучить территорию насколько возможно подробно, даже если не собираешься задерживаться надолго. Кто его знает, что может в будущем пригодиться. А потому, если позволяет время, надо продолжить исследование, наблюдая за людьми, изучая цены на рынке. Рынок — кладезь уникальной и необходимой информации для тех, кто умеет её извлекать, а Володю обучали профи своего дела. Пускай пока нет опыта, но ходи, слушай, запоминай, разговаривай ни о чем, изредка задавая необходимые вопросы, чтобы невзначай перевести разговор в нужное русло. Поддерживай разговор — люди любят говорить о себе и, встретившись с благодарным слушателем, часто рассказывают то, что говорить совсем не собирались.
Вот Володя и бродил, и разговаривал. Узнавал цены на хлеб в провинциях королевства, качал головой, соглашаясь с жалобами купца на дороговизну. Спрашивал про цены в Родезии и слушал про то, что оттуда стало практически невозможно вывезти продукты морем, поскольку Эрих фрахтует все корабли, более-менее способные плыть, а потому свободных кораблей для грузов не найти. Порассуждал с доморощенным философом на тему, как сделать всех людей счастливыми и согласился, что да, если бы золото валялось под ногами, тогда бедняков бы в мире не осталось и все стали бы счастливы. Благодарный философ тут же рассказал историю своей жизни, которую Володя дослушал уже с трудом — все-таки у такого метода добычи информации есть и отрицательные стороны. После этого побеседовал еще с несколькими купцами, прослушав истории о том, как раньше всё было хорошо, и о том, как сейчас всё плохо.
Вернувшись в трактир, Володя поинтересовался где Джером и узнав, что тот отправился продавать телегу с лошадью, кивнул и засел за анализ полученной информации.
Заинтересованная Аливия долго бродила вокруг мальчика, заглядывая ему в тетрадь, хмурилась, пытаясь что-то понять. Филипп терпел дольше, но, в конце концов, не выдержал и он, тоже заглянув в записи, увидел какие-то рисунки и нахмурился.
— Похоже колдуны рисовали, на которых мы однажды охотились, — буркнул он и тут же испуганно глянул на сюзерена. Но тот, вопреки опасениям, не рассердился, а рассмеялся.
— Колдуны? Или вы просто не поняли, что их рисунки значат? Люди не меняются. И если что-то находится выше их понимания, тут же объясняют это колдовством чтобы мозги не напрягать. Так ведь проще, чем признать, что кто-то знает больше тебя.
Филипп, кажется, обиделся, хотя показывать обиду на сюзерена не самое умное занятие, но тут не сдержался.
— А можно…
— Можно, — согласился Володя. — Это обычные графики изменения цен на некоторые товары в Родезии и Локхере за последний год.
— Что?!
— Графики. Вот этот — цены на хлеб. Смотри, в прошлом году осенью хлеб в Родезии стоил два гроша, хотя летом еще только полтора. Почему? Осень — время урожая и цена на продукты всегда падает, а тут выросла.
— Я не купец!
— Если чего-то не знаешь, не хвастайся незнанием, поверь, это не делает тебе чести. Чтобы сообразить, что к чему, купцом тут быть не обязательно. А значит это то, что как раз в это время кто-то скупал продовольствие. Причем скупал в таких количествах, что даже после уборки урожая цены все равно поднялись. Зная, что произошло зимой, можно сказать, что покупателем был Эрих, который как раз в это время усиленно готовился к войне. Теперь можно посмотреть другие товары, например зимняя одежда. И снова большой рост на шубы и теплую обувь. Гораздо больше обычного. Если бы кто-то взял на себя труд обратить внимание на все эти факты, то Локхер смог бы лучше подготовиться к войне.
Выводы Филиппа впечатлили, но развеять скептицизм не смогли.
— Все это хорошо говорить уже после произошедших событий, но зачем это сейчас знать?
— Зачем? Пытаюсь понять, что собрался делать дальше Эрих.
— По ценам на товары?!
— Ну не только, хотя ты зря недооцениваешь этот фактор. Можно многое понять, узнав, что закупает враг. И кое-какие выводы я уже сделал.
— А какие? Какие? — запрыгала вокруг Аливия.
— Такие. Нам стоит поспешить — раз! И два, ты сегодня тренировалась?
— Ой…
— Потому переодевайся и во двор, думаю, хозяин согласится выделить нам немного места, где нам никто не помешает. А ты, Филипп, дождись Джерома. Как только он появится, можешь до вечера быть свободным.
— Слушаюсь, милорд.
— И давай выйдем ненадолго, пусть девочка переоденется.
После тренировки, которую Володя провел совершенно не жалея девочку, та только и смогла, что добраться до кровати и повалиться на нее, даже не переодевшись. Мальчик вздохнул, но все же проявил твердость и разбудил, заставив сменить потную после тренировки одежду.
— Милорд, зачем вы так с ней, словно в солдаты готовите?
— В солдаты я её, безусловно, не готовлю, — задумчиво отозвался Володя, разглядывая спящую девочку. — Но я ей показываю не трюки для выступления на базаре. Это приемы для боя и однажды они могут спасти ей жизнь. Но для этого она их должна знать и уметь применять, а не думать, что знает и умеет применять. Пусть либо учит, либо прекращает занятия вообще. Третьего варианта у нее нет… Я, кажется, уже говорил об этом.
— Говорили, но все равно вот так…
— А по-другому научиться нельзя.
Утро… Володя не учел, что в мире без телевизоров и электрического освещения утро наступает в тот момент, когда встает солнце. Умом понимал, но еще не проникся настолько, чтобы сразу улавливать такие тонкости. Так что когда около половины шестого его осторожно растолкал Джером, он малость рассердился, правда тут же взял себя в руки и поинтересовался, какого собственного черта… Джером объяснил и пока Володя собирался, поинтересовался кто такие черти…
— Послушай, ты не мог вчера сказать, когда именно утром отплывает корабль в Тортон? — вместо ответа хмуро поинтересовался он.
— Я думал, вы поняли.
— Будем считать это недоразумением, но в будущем будь точен, пожалуйста. А пока разбуди Аливию, мне ещё надо сходить к трактирщику, хочу свежего хлеба купить.
— Хлеба, милорд?
— Да. Я вчера заметил, что у них ставили тесто вечером, значит, как раз сейчас его должны запечь. Ну что ты на меня так смотришь? Должна же быть у господина какая-то слабость? А я очень люблю горячий хлеб, только что из печи. Да еще если с парным молоком…
Когда все спустились вниз, застали Володю, одиноко сидящего в зале с крынкой молока на столе и большущим караваем хлеба, еще даже не остывшим от печи. Он осторожно отламывал кусочек, клал в рот и тут же запивал молоком, блаженно при этом прищуриваясь и напоминая довольного кота. Филипп позади как-то странно хрюкнул, но очень-очень тихо, а вот Джером оказался более сдержанным и сумел сохранить полнейшую невозмутимость на лице. Аливия же с детской непосредственностью расхохоталась и бросилась к столу, требуя свою долю этого удивительного лакомства. Володя смутился и взмахом руки попросил хозяина принести еще одну кружку. Девочка забралась на стул рядом, обхватила двумя руками заботливо наполненную Володей кружку и тут же отпила из нее, потянулась к хлебу.
— Корабль скоро отплывает, — сообщил Джером.
— Уже идем. — Мальчик поспешно поднялся и взял лежащий рядом посох, на который Филипп уже давно косился с откровенным недоумением, но задать вопрос так и не решался. — Кнопка, забирай крынку и хлеб — на корабле доешь.
Девочка честно попыталась выполнить просьбу, но нести могла либо хлеб, либо молоко. Володя понаблюдал за её мучениями, вытащил из рюкзака, который нес Филипп, сумку и сложил в нее хлеб, вручил её девочке, а сам забрал крынку.
— Джером, веди.
— Да, милорд.
Быстро стало понятно, почему Джером не торопился, хотя и говорил, что корабль отплывает с утра. Оказалось, он нашел его совсем недалеко от трактира и идти туда ровно пять минут. Володя оглядел скорлупку, на которой им предстояло плыть, и вздохнул. По размеру этот «океанский» корабль напоминал речной трамвай, но с учетом, того, сколько места занимали разные снасти, мачты, бухты канатов на палубе, свободного пространства оставалось не так уж и много. Если уж говорить откровенно, совсем мало. Они взошли по сходням и огляделись. К ним подошел хмурый капитан.
— Опаздываете, — бросил он Джерому.
Тот промолчал, а капитан подозвал одного из матросов и приказал показать пассажирам их места.
Володя примерно представлял уровень комфорта на таком корабле, но действительность оказалась еще хуже: тесный трюм с подвешенными гамаками — места для пассажиров, теснота. Кроме них тут находился еще один купец с двумя слугами, двое мужчин, по виду похожих на солдат, с длинными кинжалами на поясах, и в кожаных доспехах. Еще одна семья из трех человек: мать, отец и сын — парень лет семнадцати, мальчик так и не смог понять их статус. То ли купцы, то ли горожане, которые по какой-то причине решили отправиться в другой город по делам. Володя огляделся, проследил как Филипп и Джером пристраивают их вещи, и поспешно поднялся наверх, к свежему воздуху. Там пристроился у борта, выбрав место, где не будет мешать матросам, и стал наблюдать за причалом и людьми на берегу. Рядом, протиснувшись ему под руку, встала Аливия.
В этот момент перед трапом остановилась карета, соскочивший с козел кучер открыл дверь, оттуда сначала вышла степенная дама лет сорока, а за ней девочка ровесница, а может чуть старше Аливии. Явно заинтересованная, Аливия придвинулась к борту поближе, наблюдая за происходящим.
Капитан корабля, постоянно отвешивая поклоны, выскочил им навстречу.
— Госпожа, для вас подготовлена моя личная каюта. Ваши вещи уже на месте.
Тут с другой стороны кареты выбрался мужчина в кожаном доспехе, с мечом и кинжалом на поясе. Он вышел, чуть придерживая рукоять меча, огляделся, сверкнув своими пронзительно-синими глазами. Вот он заметил заинтересованно наблюдавшего за ним Володю, равнодушно скользнул по нему взглядом и отвернулся. Охранник, решил мальчик.
Новые пассажиры поднялись на палубу, дама брезгливо огляделась, чуть приподняла подол платья, чтобы перешагнуть через валяющийся канат… за спиной дамы капитан показал кулак одному из матросов. Девочка, точно копируя движения… мамы?.. сделала то же самое, но в отличие от дамы это у нее получилось немного забавно. Рядом хихикнула Аливия. Девочка резко обернулась и одарила её таким взглядом, что Аливия поспешно спряталась за Володей… на всякий случай. Новая пассажирка оглядела её свысока, фыркнула и отвернулась. Аливия покраснела и, готовая ринуться в бой, выскочила вперед, но Володя вовремя успел остановить её, положив руку на плечо. Аливия обернулась.
— Полагаешь, она стоит внимания? — поинтересовался он.
Аливия смутилась, потом задумалась. Кивнула и послушно вернулась назад, демонстративно смотря только на берег. Пассажирка покраснела, шагнула к ним…
— Генриетта! Ты куда пропала?
— Иду, мама. — Девочка отвернулась, задрав носик, и гордо зашагала за матерью.
— Отчаливаем! — гаркнул капитан, когда вновь прибывшие скрылись в каюте.
Тотчас забегали матросы, хотя в кажущейся суете соблюдался свой, непонятный непосвященному взгляду порядок. Вот отдали концы, взвились паруса, корабль начало медленно разворачивать в сторону выхода из гавани. Володя с интересом наблюдал за слаженной работой экипажа. Вообще матросов оказалось на удивление мало, всего шесть человек, но управляли парусами они настолько ловко, что казалось, будто их много больше. Впрочем, особым богатством парусное вооружение не отличалось: две мачты с латинским парусом и штормовые, они же поворотные, паруса на бушприте. Штурвал тоже отсутствовал, вместо него румпель, за который держался матрос на корме — рулевой, ловко орудуя им, направляя корабль к выходу. Не очень надежная и удобная система — надо обладать недюжинной силой, чтобы удерживать руль в нужном положении в случае любого волнения.
Отворилась дверь каюты, и на палубу вышли мама с дочкой. Мальчик заметил, что они обе переоделись в новые платья, причем наряд дамы такой, словно она собралась на бал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
— Мы остановились в «Степном беркуте».
— А-а-а, знаю такой, милорд. Хороший трактир, и хозяин в нем не задает лишних вопросов.
— Я заметил. Вот что, сейчас иди туда и поговори с Филиппом, расскажешь ему все, заберешь телегу.
— Конечно, милорд! Все сделаю в лучшем виде. Меня уже нет.
Джерома и правда уже не было. Володя поглядел ему вслед, не выдержал и рассмеялся. Вот уж не думал, что придется изображать такое. Хорошо еще читал много и сумел разыграть однажды прочитанную аналогичную сцену. Если бы не это, точно бы растерялся и не знал, что делать. А так вроде бы сказал то, что Джером от него и ждал.
Володя еще некоторое время бродил по городу, изучая окрестности. В своё время Александр Петрович и другие наставники крепко вбили ему в голову основы действий в незнакомой обстановке первое и главное, что он должен сделать — изучить территорию насколько возможно подробно, даже если не собираешься задерживаться надолго. Кто его знает, что может в будущем пригодиться. А потому, если позволяет время, надо продолжить исследование, наблюдая за людьми, изучая цены на рынке. Рынок — кладезь уникальной и необходимой информации для тех, кто умеет её извлекать, а Володю обучали профи своего дела. Пускай пока нет опыта, но ходи, слушай, запоминай, разговаривай ни о чем, изредка задавая необходимые вопросы, чтобы невзначай перевести разговор в нужное русло. Поддерживай разговор — люди любят говорить о себе и, встретившись с благодарным слушателем, часто рассказывают то, что говорить совсем не собирались.
Вот Володя и бродил, и разговаривал. Узнавал цены на хлеб в провинциях королевства, качал головой, соглашаясь с жалобами купца на дороговизну. Спрашивал про цены в Родезии и слушал про то, что оттуда стало практически невозможно вывезти продукты морем, поскольку Эрих фрахтует все корабли, более-менее способные плыть, а потому свободных кораблей для грузов не найти. Порассуждал с доморощенным философом на тему, как сделать всех людей счастливыми и согласился, что да, если бы золото валялось под ногами, тогда бедняков бы в мире не осталось и все стали бы счастливы. Благодарный философ тут же рассказал историю своей жизни, которую Володя дослушал уже с трудом — все-таки у такого метода добычи информации есть и отрицательные стороны. После этого побеседовал еще с несколькими купцами, прослушав истории о том, как раньше всё было хорошо, и о том, как сейчас всё плохо.
Вернувшись в трактир, Володя поинтересовался где Джером и узнав, что тот отправился продавать телегу с лошадью, кивнул и засел за анализ полученной информации.
Заинтересованная Аливия долго бродила вокруг мальчика, заглядывая ему в тетрадь, хмурилась, пытаясь что-то понять. Филипп терпел дольше, но, в конце концов, не выдержал и он, тоже заглянув в записи, увидел какие-то рисунки и нахмурился.
— Похоже колдуны рисовали, на которых мы однажды охотились, — буркнул он и тут же испуганно глянул на сюзерена. Но тот, вопреки опасениям, не рассердился, а рассмеялся.
— Колдуны? Или вы просто не поняли, что их рисунки значат? Люди не меняются. И если что-то находится выше их понимания, тут же объясняют это колдовством чтобы мозги не напрягать. Так ведь проще, чем признать, что кто-то знает больше тебя.
Филипп, кажется, обиделся, хотя показывать обиду на сюзерена не самое умное занятие, но тут не сдержался.
— А можно…
— Можно, — согласился Володя. — Это обычные графики изменения цен на некоторые товары в Родезии и Локхере за последний год.
— Что?!
— Графики. Вот этот — цены на хлеб. Смотри, в прошлом году осенью хлеб в Родезии стоил два гроша, хотя летом еще только полтора. Почему? Осень — время урожая и цена на продукты всегда падает, а тут выросла.
— Я не купец!
— Если чего-то не знаешь, не хвастайся незнанием, поверь, это не делает тебе чести. Чтобы сообразить, что к чему, купцом тут быть не обязательно. А значит это то, что как раз в это время кто-то скупал продовольствие. Причем скупал в таких количествах, что даже после уборки урожая цены все равно поднялись. Зная, что произошло зимой, можно сказать, что покупателем был Эрих, который как раз в это время усиленно готовился к войне. Теперь можно посмотреть другие товары, например зимняя одежда. И снова большой рост на шубы и теплую обувь. Гораздо больше обычного. Если бы кто-то взял на себя труд обратить внимание на все эти факты, то Локхер смог бы лучше подготовиться к войне.
Выводы Филиппа впечатлили, но развеять скептицизм не смогли.
— Все это хорошо говорить уже после произошедших событий, но зачем это сейчас знать?
— Зачем? Пытаюсь понять, что собрался делать дальше Эрих.
— По ценам на товары?!
— Ну не только, хотя ты зря недооцениваешь этот фактор. Можно многое понять, узнав, что закупает враг. И кое-какие выводы я уже сделал.
— А какие? Какие? — запрыгала вокруг Аливия.
— Такие. Нам стоит поспешить — раз! И два, ты сегодня тренировалась?
— Ой…
— Потому переодевайся и во двор, думаю, хозяин согласится выделить нам немного места, где нам никто не помешает. А ты, Филипп, дождись Джерома. Как только он появится, можешь до вечера быть свободным.
— Слушаюсь, милорд.
— И давай выйдем ненадолго, пусть девочка переоденется.
После тренировки, которую Володя провел совершенно не жалея девочку, та только и смогла, что добраться до кровати и повалиться на нее, даже не переодевшись. Мальчик вздохнул, но все же проявил твердость и разбудил, заставив сменить потную после тренировки одежду.
— Милорд, зачем вы так с ней, словно в солдаты готовите?
— В солдаты я её, безусловно, не готовлю, — задумчиво отозвался Володя, разглядывая спящую девочку. — Но я ей показываю не трюки для выступления на базаре. Это приемы для боя и однажды они могут спасти ей жизнь. Но для этого она их должна знать и уметь применять, а не думать, что знает и умеет применять. Пусть либо учит, либо прекращает занятия вообще. Третьего варианта у нее нет… Я, кажется, уже говорил об этом.
— Говорили, но все равно вот так…
— А по-другому научиться нельзя.
Утро… Володя не учел, что в мире без телевизоров и электрического освещения утро наступает в тот момент, когда встает солнце. Умом понимал, но еще не проникся настолько, чтобы сразу улавливать такие тонкости. Так что когда около половины шестого его осторожно растолкал Джером, он малость рассердился, правда тут же взял себя в руки и поинтересовался, какого собственного черта… Джером объяснил и пока Володя собирался, поинтересовался кто такие черти…
— Послушай, ты не мог вчера сказать, когда именно утром отплывает корабль в Тортон? — вместо ответа хмуро поинтересовался он.
— Я думал, вы поняли.
— Будем считать это недоразумением, но в будущем будь точен, пожалуйста. А пока разбуди Аливию, мне ещё надо сходить к трактирщику, хочу свежего хлеба купить.
— Хлеба, милорд?
— Да. Я вчера заметил, что у них ставили тесто вечером, значит, как раз сейчас его должны запечь. Ну что ты на меня так смотришь? Должна же быть у господина какая-то слабость? А я очень люблю горячий хлеб, только что из печи. Да еще если с парным молоком…
Когда все спустились вниз, застали Володю, одиноко сидящего в зале с крынкой молока на столе и большущим караваем хлеба, еще даже не остывшим от печи. Он осторожно отламывал кусочек, клал в рот и тут же запивал молоком, блаженно при этом прищуриваясь и напоминая довольного кота. Филипп позади как-то странно хрюкнул, но очень-очень тихо, а вот Джером оказался более сдержанным и сумел сохранить полнейшую невозмутимость на лице. Аливия же с детской непосредственностью расхохоталась и бросилась к столу, требуя свою долю этого удивительного лакомства. Володя смутился и взмахом руки попросил хозяина принести еще одну кружку. Девочка забралась на стул рядом, обхватила двумя руками заботливо наполненную Володей кружку и тут же отпила из нее, потянулась к хлебу.
— Корабль скоро отплывает, — сообщил Джером.
— Уже идем. — Мальчик поспешно поднялся и взял лежащий рядом посох, на который Филипп уже давно косился с откровенным недоумением, но задать вопрос так и не решался. — Кнопка, забирай крынку и хлеб — на корабле доешь.
Девочка честно попыталась выполнить просьбу, но нести могла либо хлеб, либо молоко. Володя понаблюдал за её мучениями, вытащил из рюкзака, который нес Филипп, сумку и сложил в нее хлеб, вручил её девочке, а сам забрал крынку.
— Джером, веди.
— Да, милорд.
Быстро стало понятно, почему Джером не торопился, хотя и говорил, что корабль отплывает с утра. Оказалось, он нашел его совсем недалеко от трактира и идти туда ровно пять минут. Володя оглядел скорлупку, на которой им предстояло плыть, и вздохнул. По размеру этот «океанский» корабль напоминал речной трамвай, но с учетом, того, сколько места занимали разные снасти, мачты, бухты канатов на палубе, свободного пространства оставалось не так уж и много. Если уж говорить откровенно, совсем мало. Они взошли по сходням и огляделись. К ним подошел хмурый капитан.
— Опаздываете, — бросил он Джерому.
Тот промолчал, а капитан подозвал одного из матросов и приказал показать пассажирам их места.
Володя примерно представлял уровень комфорта на таком корабле, но действительность оказалась еще хуже: тесный трюм с подвешенными гамаками — места для пассажиров, теснота. Кроме них тут находился еще один купец с двумя слугами, двое мужчин, по виду похожих на солдат, с длинными кинжалами на поясах, и в кожаных доспехах. Еще одна семья из трех человек: мать, отец и сын — парень лет семнадцати, мальчик так и не смог понять их статус. То ли купцы, то ли горожане, которые по какой-то причине решили отправиться в другой город по делам. Володя огляделся, проследил как Филипп и Джером пристраивают их вещи, и поспешно поднялся наверх, к свежему воздуху. Там пристроился у борта, выбрав место, где не будет мешать матросам, и стал наблюдать за причалом и людьми на берегу. Рядом, протиснувшись ему под руку, встала Аливия.
В этот момент перед трапом остановилась карета, соскочивший с козел кучер открыл дверь, оттуда сначала вышла степенная дама лет сорока, а за ней девочка ровесница, а может чуть старше Аливии. Явно заинтересованная, Аливия придвинулась к борту поближе, наблюдая за происходящим.
Капитан корабля, постоянно отвешивая поклоны, выскочил им навстречу.
— Госпожа, для вас подготовлена моя личная каюта. Ваши вещи уже на месте.
Тут с другой стороны кареты выбрался мужчина в кожаном доспехе, с мечом и кинжалом на поясе. Он вышел, чуть придерживая рукоять меча, огляделся, сверкнув своими пронзительно-синими глазами. Вот он заметил заинтересованно наблюдавшего за ним Володю, равнодушно скользнул по нему взглядом и отвернулся. Охранник, решил мальчик.
Новые пассажиры поднялись на палубу, дама брезгливо огляделась, чуть приподняла подол платья, чтобы перешагнуть через валяющийся канат… за спиной дамы капитан показал кулак одному из матросов. Девочка, точно копируя движения… мамы?.. сделала то же самое, но в отличие от дамы это у нее получилось немного забавно. Рядом хихикнула Аливия. Девочка резко обернулась и одарила её таким взглядом, что Аливия поспешно спряталась за Володей… на всякий случай. Новая пассажирка оглядела её свысока, фыркнула и отвернулась. Аливия покраснела и, готовая ринуться в бой, выскочила вперед, но Володя вовремя успел остановить её, положив руку на плечо. Аливия обернулась.
— Полагаешь, она стоит внимания? — поинтересовался он.
Аливия смутилась, потом задумалась. Кивнула и послушно вернулась назад, демонстративно смотря только на берег. Пассажирка покраснела, шагнула к ним…
— Генриетта! Ты куда пропала?
— Иду, мама. — Девочка отвернулась, задрав носик, и гордо зашагала за матерью.
— Отчаливаем! — гаркнул капитан, когда вновь прибывшие скрылись в каюте.
Тотчас забегали матросы, хотя в кажущейся суете соблюдался свой, непонятный непосвященному взгляду порядок. Вот отдали концы, взвились паруса, корабль начало медленно разворачивать в сторону выхода из гавани. Володя с интересом наблюдал за слаженной работой экипажа. Вообще матросов оказалось на удивление мало, всего шесть человек, но управляли парусами они настолько ловко, что казалось, будто их много больше. Впрочем, особым богатством парусное вооружение не отличалось: две мачты с латинским парусом и штормовые, они же поворотные, паруса на бушприте. Штурвал тоже отсутствовал, вместо него румпель, за который держался матрос на корме — рулевой, ловко орудуя им, направляя корабль к выходу. Не очень надежная и удобная система — надо обладать недюжинной силой, чтобы удерживать руль в нужном положении в случае любого волнения.
Отворилась дверь каюты, и на палубу вышли мама с дочкой. Мальчик заметил, что они обе переоделись в новые платья, причем наряд дамы такой, словно она собралась на бал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181