— Я не считал себя вправе интересоваться у князя его жизнью.
— Ну кое-что он вам все-таки рассказывал, иначе откуда вы знаете о гибели его родителей и сестры. Мда, ваше не любопытство похвально… весьма похвально. — По интонации было ясно, что это отнюдь не похвала. — Я бы хотел поговорить с этой девочкой… и ее отцом.
— Сейчас, ваша светлость?
— Нет. Зачем же шокировать семью неожиданным визитом? Сообщите им, что я буду у них в гостях завтра к обеду, а сейчас мне бы хотелось поговорить со всеми командирами, которые участвовали в обороне. И этого Филлипа не забудьте пригласить.
— Я уже позаботился, милорд, все дожидаются в соседней комнате.
— Очень хорошо. Очень. Вот сейчас и пойдем туда.
— Милорд, может вы хотите сначала отдохнуть?
— Отдохнуть? Нет-нет, я уже отдыхал. Когда от вас прибыл гонец с известием, что родезцы отступают — мы не очень спешили. Так что на совет.
Совет прошел довольно бурно — герцог умел задавать неудобные вопросы, поэтому очень многие из магистрата, отправившие собственные сообщения, проклинали тот день, когда им в голову пришла такая идея. Герцог не стал ничего утаивать и просто разложил перед собой письма, спрашивая писавшего прямо по ним о деталях, уточнял некоторые моменты, которые человек должен был знать, если все, что написал правда. Такой человек, стоя под пронзительным взглядом герцога краснел, бледнел, начинал запинаться, в конце окончательно путался в рассказе. Такой форменный допрос сильно нервировал остальных и забавлял офицеров, которым такая выходка магистрата сильно не понравилась, а то, что это инициатива отдельных людей, а не общее решение никто не поверил.
Устроив этот показательный разнос любителей выезжать за чужой спиной герцог перешел к конкретным вопросам. Его интересовало буквально все: первый совет, который прошел когда стало известно о приближении врага, какие решения были приняты, что изменилось, когда в совет вошел князь, что предприняли, какие действия предприняли родезцы, выспрашивал о первом бое с авангардом барона Розентерна.
Совет закончился глубокой ночью, после чего принесли угощение и выпивку, но почему-то желающих задержаться на совете подольше не нашлось.
На следующее утро герцог отправился исследовать форт и наблюдательный пункт на холме.
— Отличная задумка. Весьма отличная, — пробормотал он, оглядывая Радужную бухту. — Это вон там был первый лагерь родезцев, а тут требуше?
— Да, милорд. — Конрон показал места, где стояли метательные машины.
— А если бы родезцы не там разбили лагерь?
Конрон вздохнул.
— Если честно, я сам не совсем понимаю как у князя получалось управлять событиями, но на моей памяти все его предсказания сбылись… хотя… да нет, даже его ошибки каким-то образом помогали нам же. Он всегда умудрялся знать о происходящем больше, чем даже я, хотя именно мне первому все докладывали.
— Вот как? Весьма любопытно. Или он лучше вас умеет делать выводы из доступных сведений, или он обладал другими источниками информации, что странно для чужака. Или…
— Или, милорд?
— Или и то и другое. Меня все больше и больше интересует этот князь. Весьма хочу с ним познакомиться. Господин Конрон, покажите, как вы штурмовали этот лагерь?
— Отсюда плохо видно, милорд, надо спустится и немного пройти по дороге.
— Поехали, хочу все посмотреть.
— Но штурм был с двух сторон: с моря и с берега.
— Вот все и покажете. Поехали, до обеда мне надо успеть вернуться, надо будет еще в гости заехать.
— Уважаемый Осторн передавал, что для него большая честь принять вас.
— Конечно честь. Поехали, Конрон.
Оставшееся время до обеда герцог в компании своих офицеров и командиров Тортона объехал все места сражений, слушая их рассказы.
— Так значит, он не хотел в последний раз нападать? Да, это похоже на князя. Королю он толковый план рассказал… жаль поздно.
— Князь знаком с королем? — искренне удивился кто-то.
— О да. Они довольно хорошие знакомые, — сообщил герцог Алазорский не моргнув глазом.
После осмотра мест боев, герцог в магистрате еще раз просмотрел расписки и к облегчению купцов утвердил их все и вызвал удивленное перешептывание свиты.
— Ну вот, — герцог отложил перо и потянулся, — с делами закончили, а теперь можно и немного отдохнуть. Конрон, собирайся, ты тоже поедешь со мной к этому купцу.
Дорога много времени не заняла и уже через двадцать минут кавалькада всадников въезжала во двор купеческого дома. Осторн был не из бедных, потому мог позволить себе встретить столько гостей, хотя ясно было, что особой радости от этого он не испытывает. Тем не менее, как положено, он лично встречал высокородных гостей на въезде, кланяясь каждому въезжающему, его сын стоял позади, тоже раскланиваясь перед гостями. Осторн выглядел немного бледновато и испуганно — наверное, впервые в жизни встречал сразу столько высокородных гостей.
Аливия в подаренном Володей платье стояла у крыльца, вежливо приседая перед каждым гостем. Те недоуменно косились на девочку, не зная, как реагировать на такое странное приветствие — явно вежливое и почтительное, но никогда ранее не виданное. Герцог, при виде такого нарядного чуда хмыкнул и чуть склонил голову, за что получил недоумевающие взгляды свиты и теперь решающие как поступить им. С одной стороны герцог явно выделил эту пигалицу — даже ее отцу он всего лишь чуть кивнул, скорее изобразив приветствие, а тут… И как им поступить? На всякий случай все проходившие мимо последовали примеру синьора.
Дом купца хоть и просторный, но не мог вместить всех гостей, потому младшим офицерам из свиты накрыли прямо во дворе на громадном столе, а в дом вошли только герцог и его ближайшие помощники. Как велел обычай они сначала пригубили поданное вино с хлебом, немного поели, показывая уважение к хозяин дома и только потом уже приступили к разговору. Правда говорил, точнее расспрашивал, только герцог, но вопреки ожиданию Конрон касались они не чужеземного князя, а дел, о князе он говорил в основном с Аливией, которая охотно отвечала, при этом прониклась таким доверием к гостю, что даже сбегала принесла похвастаться подарками: ножом, книжкой, ручкой со стальным пером. Герцог долго разглядывал нож, пробовал его остроту, смотрел качество металла, нахмурился, но тут же улыбнулся и вернул подарок, стал рассматривать книги.
— Какой необычный алфавит. Никогда такой не видел.
— Это родной язык Володи, я даже читать на нем немного умею… правда пока не очень хорошо, — честно призналась девочка.
— А что здесь написано можешь прочитать?
— Это сказки. Я их… — Аливия вдруг покраснела. — На самом дел Володя не давал мне ее, я сама прихватила… он уже потом подарил… когда нашел на привале.
Герцог рассмеялся.
— Там такие интересные сказки и необычные, — снова попыталась оправдаться девочка.
— А можешь одну рассказать?
— Вам? — удивилась Аливия. — Но вы же взрослый!
— Ну и что? Я в детстве тоже любил разные истории. Так расскажешь?
— Хорошо. — Девочка встала со своего места и подошла к герцогу. Тот подхватил ее за талию и усадил к себе на колени. — Я вам расскажу последнюю, которую мне Володя рассказал. Про Золушку…
Большинство гостей разъехалось довольно быстро — герцог никого не удерживал и даже наоборот, хотел поскорее разделаться с официальной частью, а такая толпа народу никак не способствовало доверительной обстановке. Наконец остались только действительно близкие ему люди — человек пять. Тут уже возникла более непринужденная беседа, хотя Осторн с Рупертом и сидели как на иголках, тем не менее, герцог сумел разговорить и их. Наконец к облегчению хозяев и последние гости отправились домой. Уже за воротами герцог натянул поводья, заставив коня немного покрутиться на месте и оглянулся на дом.
— Ну и как вам, Конрон?
— Не знаю, ваша светлость. Я не совсем понял к чему все это было.
— Вы весьма не наблюдательны, Конрон. Весьма. Вам в поведении хозяев ничего не показалось странным?
Конрон нахмурился.
— Да нет вроде бы. Все как обычно.
— Вот именно. Обычное поведение низкорожденных перед высокородными. Но девочка… Девочка совсем другое. Она меня не боялась и ничуть не стеснялась перед таким количеством людей. Более того, она вела себя со мной как с равным.
— Хм… Я даже не думал смотреть на это с такой точки зрения.
— Этот князь Вольдемар сумел сильно на нее повлиять. Скажу больше, он для нее сейчас как авторитет ничем не уступает отцовскому… если не превосходит. Весьма интересно… весьма. — Герцог на миг задумался, потом хлестнул коня и погнал его по улице в сторону магистрата мало заботясь о пешеходах. Его свита от синьора не отступала.
— Девочка оскорбила вас, милорд? — поинтересовался Конрон когда они уже входили в магистрат.
Герцог недоуменно обернулся.
— Меня? Девятилетняя девочка? Вот что, Конрон, позаботьтесь, чтобы завтра у меня был Лигур и командир этих… как там его назвали? Отдельного батальона лучников. Ну и названия для воинских соединений у этих… Откуда вы говорите Вольдемар?
— Российская империя, милорд.
— Вот-вот. В этой самой империи. И пусть принесут все те руководства по подготовке, который надиктовал князь. Вы говорили он несколько материалов подготовил?
— Да, он при случае диктовал руководства по подготовке полка Лигура. Они потом с ним еще их обсуждали.
— Потому и прошу эти материалы вместе с Лигуром. У меня к нему еще есть кое-какое разговор. Говорите, он бывший раб, отпущенный на волю за то, что согласился участвовать в обороне?
— Да, милорд. Вы вчера утвердили это решение.
— Конрон, не надо напоминать мне о том, о чем я прекрасно помню.
— Конечно. Прошу прощения, милорд. Я вам еще нужен?
— Нет. До завтрашнего утра можете быть свободны, у меня сейчас разговор с членами магистрата города, который вам будет совершенно не интересен.
Утром разговор пришлось ненадолго отложить, поскольку прибыл гонец от короля. Герцог торопливо вскрыл его и быстро пробежал текст, смял лист и швырнул его на стол.
— Проклятье!!! Ведь говорил ему не лезь поспешно!
— Что-то случилось? — встревожился Конрон.
— Случилось. Еще как случилось. Его Величество счел отход короля Эриха от границы захваченной провинции хорошим шансом и решил захватить Орут — приграничный городок. Мы могли обороняться с теми силами, что у нас были, опираясь на крепости, но наступать… Оказалось, что отступление Эриха ловушка и один из его отрядов ударил во фланг наступающей армии, а сам Эрих вернулся по другой дороге.
Конрон нахмурился.
— Большое поражение.
— Не знаю, тут написано, что подробности можно узнать у гонца, как у участника того сражения. — Герцог отложил письмо и повернулся к гонцу.
Расспросы, впрочем, показали, что все не так страшно, как думалось. Сражение хоть и было проиграно, но вовсе не с разгромом и войскам удалось отступить сохраняя порядок, а отсутствие у родезцев кавалерии не дало им возможности закрепить успех.
— Слава всем богам, что Эриху до сих пор не удалось восстановить свою кавалерию после зимы, а самые боеспособные части отправились с бароном Розернтерном под Тортон. Еще один плюс вашему князю. Я вот чем больше размышляю над его письмом, тем больше склоняюсь, что он полностью прав в своих предположениях. Если бы родезцы захватили Тортон и сохранили бы свой транспортный флот… большая часть которого сейчас, опять-таки, благодаря князю, либо лежит на дне, либо уведена пиратами, либо сгорела, либо разбежались во все стороны и их капитанов вряд ли в ближайшее время удастся подрядить на новый контракт с Эрихом.
— Но разве вы здесь не потому, что поверили?
— Я поверил, но я все же думал, что он преувеличивает, а сейчас полагаю, что он даже преуменьшил угрозу. И скорее всего в письме преуменьшил сознательно — знал, что не поверит ему никто и не отнесутся к его предположениям серьезно. Этот князь знает, как добиться от людей того, что ему хочется. Сумел подобрать в письме именно те слова, которые и заставили меня сорваться с места спешно собирая солдат где только можно. Мне все больше и больше хочется с ним поговорить. Весьма-весьма хочется.
Герцог задумался и подошел к окну. Потом вдруг повернулся и громко хлопнул в ладоши. Вошедший мужчина лет двадцати пяти-тридцати вежливо поклонился.
— Сур, после этой встречи у меня будет для тебя важная задача — тебе придется уехать ненадолго. Собирайся, когда закончишь сборы приходи, я расскажу, что надо сделать.
Мужчина снова поклонился и вышел. Герцог снова повернулся к Конрону.
— Ясно, что Эрих не рассчитал сил в своей кампании против нас, но нам от этого не легче. Тем более что собственно наших заслуг в его тяжелом положении нет никаких. Первое, что спутало планы Эриха — необычайно снежная зима, а второе… появление некоего князя в Тортоне. Или вы тоже будете говорить, что его роль была не очень велика, поскольку все, что он делал — болтал на советах всякую чушь и требовал от командиров быть трусами на поле боя?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181