— Какой шустрый! — демонстративно обратился Семёнов к одному из моих конвоиров, — даже не понять, кто здесь кого спрашивает. Коля, задвинь его на место.
Конвоир почти без замаха нанёс мне сильнейший удар в живот. Второй, третий… Было больно и обидно, я почти утратил способность дышать. Наручники на скованных за спиной руках немилосердно врезались в кожу. Второй конвоир толкнул меня по направлению к стулу. Я уселся.
«На этот раз просто бегством всё не закончится, — подумалось мне. — Прощай „Аякс“, больше такой фирмы уже не будет. А Семёнов — первый кандидат в покойники.» Мысли были весьма неожиданными для моего положения. Они могли свидетельствовать или об огромных запасах оптимизма, или об идиотизме. А ещё скорее — о том и о другом одновременно.
— Ну, как? — Семёнов по-отечески улыбнулся. — Вернулся на грешную землю? Дошло, кто здесь хозяин? А то выступает — словно за ним вот-вот американская морская пехота приплывёт. Ещё выступишь… Так, значит, говоришь, что рассчитался со мной?
Я кивнул.
— Рассчитался… Но вот чем? Проверил я твои доллары. Настоящие доллары, хорошие, любой банк в мире их с радостью возьмёт. Но что-то меня насторожило. Уж больно ты запросто их отдал. Ненатурально. Вроде и на слабоумного почти не похож. Связался я кое с кем из специалистов. Тоже говорят: «Деньги настоящие». Но, есть одна загвоздка. Купюры из твоего чемоданчика все принадлежат к сериям, которые никогда раньше не встречались. У нас нет своих людей там, где печатают доллары, но, скорее всего, твои доллары сделаны не в Америке.
— Чушь какая-то, — влез я, хотя сам прекрасно знал, насколько прав Семёнов. — Все согласились, что доллары настоящие? Да. Те серии, не те серии… Что я, псих, что ли, печатать деньги, не похожие на настоящие? Это проблема не моя, а американского министерства финансов. Или ихнего главного банка. Они что, наняли вас разбираться?
— Никто меня не нанимал. Я работаю сам на себя. Сам заказываю, сам расследую. Очень удобно. Не буду же я сам с себя три шкуры драть за работу? А с долларами… Ты знаешь, если бы дело только в них было, то я бы даже мог тебе поверить. Но дело ведь и в тебе самом. Вот, например, твой паспорт. Евгений Волк — это ты?
— Да.
— А жаль. Нет такого. Есть несколько Евгением Волков, но никто из них на тебя не похож. Не то, одним словом. Откуда, ты сказал, у тебя доллары? Из Америки, где ты четыре года был. Так вот, тоже мы не нашли ни одного Волка, который бы туда-сюда в Америку летал. Ну-ка, скажи, какого числа ты прилетел, в какой город?
— Эх, ещё называется детективное агентство, — я разыграл возмущение. — Все проще и сложнее. Число не помню, а прилетел я в Париж, из Парижа вылетел в Варшаву, а из Варшавы поездом — до Питера. До такого вам додуматься слабо?
— Тебе что, ещё вмазать или сам заткнёшься? — полюбопытствовал Семёнов.
— Поехали ко мне домой, — сказал я как можно миролюбивее, — там у меня заграничный паспорт лежит со всеми делами, с визами. Посмотрите, убедитесь.
Если бы Семёнов согласился! Увы. Он отмахнулся от моего предложения, как от назойливой мухи.
— В гробу я видел твой паспорт, — сказал он, — с визами вместе. Тот, кто был когда-то с Кирюхой Седовым знаком, тот любую визу нарисует. Понимаешь, если бы я по тебе следствие для суда вёл, то копал бы шире и все проверял и выяснял: кто ты, откуда и зачем? Но тут я сам — судья. И мне особых доказательств не надо. Меня твои странные доллары интересуют.
Об этом я и без объяснений догадался. Но, оказывается, Семёнов имел в виду что-то другое.
— Похожие купюры нам уже попадались, — сказал он. — Приблизительно четыре года назад люди услышали на пустыре рядом со стройками в Колпино какие-то вопли. Пенсионер один слышал, сообразительный мужик, героя из себя не разыгрывал, милицию вызвал. Так вот, милиция нашла там чемоданчик, в котором полмиллиона рублей и полмиллиона таких странных настоящих долларов.
Разумеется, я знал, откуда что взялось. Старина Юмор не обратил внимание на такую мелкую сумму. Интересно, как он покончил с оставшимися в живых бандитами?
Думаю, Семёнов разделял мой интерес.
— Кроме чемоданчика там нашли… — сыщик глянул на лежащий перед ним листок бумаги, — пятна человеческой крови, как минимум трех разных групп, гильзы стреляные от пистолетов ТТ и «Макаров», автомат «Узи» с полной неизрасходованной обоймой и … э-э-э… задний мост автомобиля ЗИЛ-130, вырванный прямо «с мясом»: так никто и не понял, как это можно исхитриться. Теперь смотри. Плюнем на визы. Четыре года назад появляются при странных обстоятельствах странные доллары. Ещё через несколько месяцев, ну, почти через год появляется Седов. Очень странный тип, совсем без прошлого, как из пробирки, но с деньгами и с выучкой. Я бы эти два события никак не связал, я бы о них просто не знал. Но тут появляешься ты. Расплачиваешься такими же деньгами, говоришь, что тебя не было четыре года и ищещь Седова. А по документам тебя вроде как и нет. Почти как Кирюхи. Круг замыкается. Если не круг — то квадрат. В углах: во-первых, странные доллары, во-вторых, Седов, в-третих, ты, в-четвёртых, срок в четыре года. А теперь рассказывай. Кто вы такие, откуда и зачем?
Семёнов, конечно, был профессионалом. Моментально увязал факты, которые, на первый взгляд, абсолютно не были связаны друг с другом. Что хуже всего — такому не наплетёшь с три короба, не навешаешь на уши лапши.
— Может быть, вы развяжете мне руки? — я не просто выгрывал время, наручники терзали меня немилосердно.
— Открой ему, — Семёнов махнул рукой, — надеюсь, ты отблагодаришь меня интересным рассказом.
— Слушайте, гражданин начальник, — сказал я, — потирая запястья и пытаясь вернуть на место плечевые и локтевые суставы, — рассказать-то я вам кое-что могу. Но почему вы так наплевательски относитесь к собственной жизни? Нет-нет, не заводитесь. Вот жили вы себе неплохо, не знали обо мне ничего. А теперь вдруг припёрло узнать. Ведь бывает так: люди узнают что-то, что им знать не положено. Ну, их… того… сами понимаете. Убирают.
— Слышь, Коля, — на лице Семёнова появилась недобрая ухмылка, — он, кажется, опять пугать начинает.
Я струхнул, что сейчас Коле опять прикажут меня бить, и пошёл напролом.
— А Коли это тоже очень касается. И второго вашего, не знаю, как звать. Они ведь тоже свидетели, тоже с ушами. Им-то за что помирать? За зарплату? Вы же про Седова достаточно знаете. Вы хоть представляете, что будет, если на вашу банду спустят несколько таких, как он? Сами же упоминали задний мост от ЗИЛа, что непонятно, как его оторвали. Очень много в этой жизни непонятных вещей. Не дай вам Бог…
— Цыц! Заткнись, щенок. Седовым нас пугаешь, хотя сам его искал с нашей помощью. Да ты хоть знаешь, сколько Коля таких седовых в Афгане голыми руками подушил? А что Алик может делать? Он в спецназе на китайской границе четыре года кувыркался. Плевали мы на твои угрозы! По тебе видно, что ты — никто, пустое место, даром, что накачанный, по блату тебя кто-то на денежное дело поставил. Из-за папаши или из-за мамаши. Хорош пиликать, давай, колись!
Ей Богу, Семёнова можно было смело принимать на работу. Все он видел насквозь, даже меня. Ведь именно из-за рождения от папы — обитателя Дома я оказался на «денежном месте». Без Дома я — никто, ноль.
— Все, сдаюсь, — я картинно поднял руки, — разрешите только последнюю сказку. В отличие от моих страшилок её вы сможете сейчас проверить по телефону.
— Интересно, — Семёнов повертел карандаш, пытаясь сделать какой-то простой трюк, — трави.
— Вчера или позавчера — с днями я путаюсь из-за вашего мешка и частых перелётов — тут была заварушка в большом доме на Бухарестской улице. Угол с улицей Бела Куна. В квартире жил некто Салаев Дмитрий. Там взорвали дверь, напустили газу, захватили людей и скрылись.
— Ну, и что? У нас каждый день так делают в пяти-десяти местах. Каждый считает себя великим гангстером, оружие всякое дешевле выпивки. Любого продавца из кооператива берут с таким шумом, словно он — Рокфеллер. Что ты хотел доказать своей травлей? Ведь, небось, ещё по радио обо всём услышал, даже номер дома не помнишь.
— Не помню. Но этой атакой я руководил. Свяжитесь с милицией, узнайте подробности. Рэкетиры с таким размахом не работают. А меня одна старушка из соседней квартиры видела. Я ей жизнь спас, затолкал назад. Если надо, думаю — узнает. Ещё проверьте: в Москве двое учились, Халед Шараф из Израиля и Фарук Джаббар из Ливана. Вот их-то мы и взяли на Бухарестской.
Семёнов позвонил по телефону, позвал какого-то Петровича, упомянул в разговоре недавние события на Бухарестской. Долго слушал.
— Кто это там по балконам прыгал? — спросил он, положив трубку.
— Ага! — я изобразил радость. — Кажется, дошло! Муджахед один, старый Колин приятель. Не знаем, кто он, узбек или татарин. Учился в Иране. Может абсолютно все. Именно против него я искал Кирюху Седова. Если ваши спецназовцы захотят рискнуть, то мы можем договориться. За этого зверя я берусь выбить из своего начальства, ну… тысяч сто пятьдесят.
— Интересно-интересно. Какое начальство готово платить такие деньги за дикого чурку? Даже если он хороший акробат? И слушай, почему ты мне рассказываешь все про свой налёт? А если я тебя в милицию сдам как подарок? Или в органы? Там же из тебя всю душу вынут, не будут, как я, церемониться.
— Тебе органы «спасибо» скажут, а я ведь и заплатить могу.
— Наше русское «спасибо» может подороже стоить, чем твои фальшивые заморские деньги, — в голосе Семёнова не чувствовалось особенной уверенности. — Свои ведь ребята, если надо — они потом мне помогут…
Я уже размечтался, как Семёнов сдаёт меня в Большой Дом на Литейном. Здание там высокое, как минимум пару лестничных пролётов придётся пройти. Или на лифте прокатиться. Тут я им и покажу кузькину мать!
— Полторы сотни тысяч. Николаич, — неожиданно вмешался Коля, — и всего-то навсего за чурку дрессированного. Давай подпишемся.
— Разговорчики в строю! — Семеновв резко осадил бывшего «афганца». — Кто здесь решает? Что, мы его из Риги в Питер тащили в лучшем виде, чтобы наняться на работу?
— А почему нет? — я почувствовал слабинку в стане противника. — Будем считать, что вас наняли схватить меня, а я вас перекупил. Вы же работаете за деньги, а не за красивые идеи. Кстати, здесь ведь даже идея есть симпатичная. Из-за чего мы чурку этого ловим? Он вместе со своими арабами на атомную бомбу вышел, мать его…
— А-а-а! — Семёнов откинулся на стуле и вновь безуспешно попытался сделать трюк с карандашом. — Кажется, я что-то понимаю. Слышал я, что у нас контору одну собрали для подобных дел. А деньги на работу чуть ли не американцы дают. Люди из ГРУ…
— Все! Хватит! — я жутко обрадовался. Умница-Семёнов сам за меня все придумал. Чем черт не шутит? А что если его подключить к поискам? — Вы здесь прекрасно все понимаете. Учтите, я ведь вам ничего не сказал! Правда? Ни слова!
— Тоже мне, тайны мадридского двора, — хмыкнул Семёнов, — чего огород городить? Какой это, к чёрту, секрет, если о нём почти во всех газетах писали?
— Написать можно все, — я не сдавался, — но ведь в газетах не названо ни одного конкретного человека… Ничего! Все. Молчу-молчу-молчу. Давайте, мужики, как, договорились? Вообще, на кой черт вы меня в Риге захватили?
— Это наше дело, — отрезал Семёнов. — Я перед тобой отчитываться не собираюсь. В любом случае — не зря. Считай — получили выгодный заказ. Давай, колись, втёмную работать не будем.
— Нечего колоться мне! И так вы уже все поняли. А за конкретные имена и детали можно в ящик сыграть. И мне, и вам всем. Болтливость — это такой порок, что меня даже мой папаша спасти не сможет. — Я решил стойко держаться версии «сынка», по протекции устроенного на денежное место. — И вы лучше о своих догадках забудьте. У нас конкретное дело. Рискнёте остаться со мной один на один?
Лёгкий жест ладонью и семеновские спецы оставили комнату. Я получил ещё несколько секунд на обдумывание. Как бы напустить туману, да поубедительней? И желательно, ещё раз в деликатной форме пугануть зарвавшегося сыщика — Не знаю, пишете вы наш разговор или нет, — сказал я шёпотом, — но хорошо бы включить радио…
Семёнов хмыкнул, процедил сквозь зубы: " Меньше видео смотреть надо, " — но послушался и включил стоящий на столе японский магнитофон.
— Я жить хочу, гражданин начальник. А тут за болтовню по нашему следу таких косильщиков пустить могут — о-го-го! Вы вот сказали, что никого не боитесь. Рад за вас. А я побаиваюсь. И только намекну вам кое на что. Насчёт правильных-неправильных долларов. Вы ведь газеты читаете, знаете какой в Штатах шум поднимают если находят какое-нибудь неправильное финансирование? А если источник не совсем обычный… Фу, черт, разболтался, я что-то сегодня… Давайте уж о делах лучше. Тогда и музыку можно выключить. Надоела проклятая.
Мы долго и нудно обсуждали условия сделки. Семёнову нужны были гарантии, что я действительно заплачу, не исчезну сразу же после расставания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43