Дом тут не помощник. Придётся прогуляться на почту. Учитывая сильно возросшую преступность, я поступил весьма мудро, обзаведясь двумя телохранителями.
Встреча с родным городом после четырехлетней разлуки — серьёзное испытание. Я был бы абсолютно бесчувственной толстокожей скотиной, если бы не распереживался. Улицы, по которым я ходил в школу десять лет — такое воспоминание невозможно стереть из памяти даже пройдя через тысячу новых вариантов и через чистилище мира скелетов. Знакомые дома, среди которых не было двух похожих, громыхание трамвайных колёс на стыках рельсов — аудиовизуальный портрет родного района, который невозможно подделать. Или возможно? Я вспомнил свои короткие выходы в родственные «собачьи» варианты. Чертовщина! Благодаря очередям и убогим идеологическим клише неродные варианты выглядели даже более родными и знакомыми. «Святее папы римского», — так, кажется, можно сказать? Но ведь тогда я каким-то образом почувствовал фальшь! Увы, ту же самую фальшь я почувствовал и здесь. То ли это зависело от настроения, то ли я, по-настоящему, уже не принадлежал ни к какому варианту. Как сказал бы братец Борис, я стал инвариантен.
Поход на почту и обратно занял вместо возможных двадцати минут два часа. Я петлял, как заяц, запутывающий следы. Телохранители, наверное, считали, что я пытаюсь засечь слежку. Объяснение было намного проще. Мне хотелось пройтись по как можно большему количеству улиц, проникнуться атмосферой этого города, этого варианта, восстановить в памяти хотя бы кусочек Невского и Литейного. А почта… Никуда почта не денется, отправка письма займёт минуты.
Прогулка оставила у меня двойственное впечатление. Во-первых, конечно, приятно вернуться домой. Во-вторых, как это не парадоксально звучит, грустно возвращаться на родное пепелище. Может быть, это кощунство, сравнивать бурлящий пятимиллионный город с пепелищем, но что поделаешь, если перемены, произошедшие за четыре года, оказались столь разительны?
Показательным для «нового мира» стал забавный диалог с художником, продававшим свои картины прямо на Невском проспекте. Я никогда не считал себя знатоком и великим ценителем живописи, картины всегда привлекали меня «сюжетом», если можно применить такой термин к картине. Не исключено, такой своеобразный вкус у меня сформировала мама-художница. Картина уличного живописца как нельзя лучше удовлетворяла моим требованиям. Автор ухитрился, не много — не мало, скрестить одну из достопримечательностей города — Исаакиевский собор с… осьминогом. Сделано это было мастерски. Собор-головоногий моллюск простирал свои колонны, превратившиеся в гигантские щупальца, рушил дома, поднимал обломки к тёмному небу, грозя обрушить их на меленьких разбегающихся людишек. Из щёлочки между тучами пробивался солнечный луч, и одно щупальце-колонна обвилось вокруг этого луча, как будто вокруг материального предмета. Такой неожиданный поворот фантазии мне особенно понравился, я решил сделать то, что не делал никогда в жизни: купить картину.
Художник окинул меня мутным взглядом, потом смерил от асфальта до макушки стоящих рядом Юру и Рому. Одно из двух: либо он прикидывал сколько с нас можно содрать, либо, посчитав нас новичками-рэкетирами, искал путь для отступления с минимальными потерями. Привлечённые актом купли-продажи рядом с нами встали несколько амбалов в кожаных куртках, судя по всему — охрана уличной ярмарки искусств. Теперь мы уже не выглядели грозной силой. Художник пришёл к определённому заключению (или просто вынырнул из наркотического транса?).
— Двести, — сказал он.
Я уже знал, что на рубли здесь давно не считают. Двести, надо понимать, тысяч. Перед выходом я заказал Дому две пачки новых денег. Пятидесятитысячные купюры лежали у меня в правом кармане. Я вытащил четыре бумажки и протянул художнику. Тот посмотрел на меня как на ненормального.
— Баксов. Двести баксов.
Что-что, а доллары я захватить не догадался. Чай не в Нью-Йорк вышел. Конечно, я мог заплатить и рублями, сделав перерасчёт по неизвестному мне курсу, но тут до меня дошло, что понравившуюся мне картину достаточно просто запомнить, а потом заказать у Дома. Покупать совсем не обязательно. Я внимательно посмотрел на монструозный гибрид и гибнущий город. Достаточно. Сунул купюры в карман, повернулся и пошёл прочь.
— Эй, мужик! — неслось сзади, — триста тысяч и бери. Мужик!
Я остановился. Искусство надо поощрять. Особенно учитывая, как легко мне достаются деньги.
«Отрастить» гвоздь в стене для Дома было легче лёгкого. Я улёгся на диван, разглядывая свою пополнившуюся коллекцию. Что теперь? Лежать на диване и ждать, пока загадочная «Фантазия» не среагирует на мою приманку? А если не среагирует? Вдруг они уже нашли необходимых им людей? Что тогда, я останусь ни с чем? Да, надеяться только на «Фантазию» нельзя. Сосредоточить все надежды только на одном направлении это, что называется, «держать все яйца в одной корзине». Но есть ли у меня какой-либо другой выход? Что-то не видно. А если хорошенько подумать?
Я подумал, но придумал немного. Вернее — ничего. Как я раньше боролся с Кардиналом? Громко сказано: "я" — боролся мой отец. Хорошо. Как боролся мой отец? У него была какая-то начальная информация о Кардинале и его людях. После этого в странах Европы отец задействовал несколько детективных агентств, а в СССР пустил по следу Седого, выведя его на известные отцу тайные исламские организации. Чем моё положение похоже на положение отца? Да ничем! Кроме агентства «Фантазия» — никакой информации. И пусть даже я имею вместо одного Седого двух бойцов, Рому и Юру, но на какой кроме «Фантазии» след их выводить? Жалко, конечно, что мне запретили сотрудничать с Седым. Уж он-то за четыре года разобрался в этом варианте и теперь знает мой мир куда лучше меня. А что если не подчиниться Моше? Запросто! Только как найти Седого?
Я поиграл с телевизионным пультом. Смотреть телевизор не хотелось. Неужели я не могу как следует сосредоточиться и найти решение? Неужели я ни на что не способен без чужой опеки? Получается, моё единственное призвание — работать проводником? Туда провести, сюда провести… Наверное, это отец виноват со своими принципами. Воспитывал меня как самого серого обывателя, называется — берег мою силу, власть над Домом. В результате, кроме этой власти у меня ничего нет. Для роскошной жизни хватает, а вот на роль спасителя человечества претендовать сложновато. Действительно, может и не стоит ввязываться? А кто вместо меня будет спасать человечество от «ненормальных» бомб? Э-э… какое из человечеств?
Диван развращал моё мышление самым бессовестным образом. Я понял, что если не оторвусь от него, то не начну нормально мыслить. Встал, прошёлся по комнате. Придумал за стеной уютный тир с любимым «Смит энд Вессоном» и наушниками. Начал стрелять и размышлять на фоне выстрелов.
Итак, отец действовал на двух направлениях. На него работали сыскные агентства и Седой. Седого нет, а вот агентства… Господа, у нас же в России сейчас натуральный дикий капитализм, если я правильно понимаю газеты. Значит, должны быть и свои сыскные агентства, не надо соваться в незнакомую мне Европу. Но как сотрудничать с сыскными агентствами? Потребовать, чтобы мне собрали сведения о владельцах «Фантазии»? Об исламских группировках? Учитывая, насколько я разучился общаться с людьми и каким идиотом буду выглядеть в процессе общения, наёмные сыщики вряд ли будут выполнять мои задания с особым рвением. В лучшем случае, они допустят утечку информации. А в худшем — просто дадут себя перекупить. То есть, не меня выведут на моих врагов, а моих врагов — на меня. Что, очередной тупик?
Я расстрелял все патроны и вышел из тира, вертя на пальце свою карманную пушку. Что-то мне подсказывало, что я не в тупике. Есть выход! Какой? Если я боюсь, что сыщики выведут на меня моих врагов, то надо… надо искать друзей. Какие у меня друзья? «Друзья» в переносном смысле, конечно. Мне надо найти Седого. Отлично! Седого и, что легче всего, Бориса.
Наконец я до чего-то додумался. Сам, что важнее всего. Оставалось найти подходящее агентство.
8. Когда за дело берётся профессионал.
Частное детективное агентство «Аякс» выглядело достаточно солидно. Мощная дверь, достойная рыцарского замка. Не менее мощный квадратно-двухметровый охранник на входе. Просторный, хорошо меблированный холл, секретарша, довольно милая и довольно неглупая на вид. Я надеялся, что и сам «соответствую». На мне был серый костюм-тройка, сооружённый Домом в соответствии с каким-то модным журналом. Оба «хазарина» выглядели как двоюродные братья Шварценеггера в своих джинсах, кожаных куртках и тёмных очках. Юра держал в руке скромный чемоданчик набитый долларами. Меня не оставляло ощущение, что несмотря на всю мою кажущуюся респектабельность от нашего «гангстерского» трио за версту разило кинопародией. Но разве вся окружающая обстановка — не автопародия? Все эти торговые дома, акционерные общества… Словно кто-то написал памфлет о неудавшейся реставрации капитализма в России, настолько это несерьёзно (на мой взгляд). Поневоле придёт в голову мысль о шутнике с седьмого этажа и о том, что меня занесло в один из его бредово-фантастических опусов.
Я поздоровался с секретаршей и сказал, что пришёл по объявлению в газете.
— Вы вместе? — спросила секретарша.
— Да, — я подумал, что ошибся насчёт умного вида.
— Заполните анкеты, — девушка метнула на стол три листка бумаги. — Не пытайтесь написать неправду, всё будет проверяться и если обнаружится враньё — ни на что не надейтесь.
Я подумал, что это какая-то чушь. Какое враньё? Что значит «не надейтесь»?
Повертев в руках бумажки, но даже не глянув на них, я сказал, что хотел бы встретиться с начальником.
— Зачем? — удивилась девушка. — Если вы подойдёте, вас вызовут.
— У вас что, такой строгий отбор клиентов? — удивился я.
— Клиентов? — секретарша удивилась ещё больше. — Вы же сказали, что вы по объявлению. А по объявлению к нам на работу приходят устраиваться. Вот, я думала, и вы…
М-да. Не поймёшь, кто из нас глупее. Я или она. Ведь действительно, я взял объявление из раздела «требуются». Просто мне на глаза не попадалась другая реклама детективных агентств. А выглядели мы все трое соответствующим образом, даром что я на себя костюм-тройку нацепил. Сидит ведь, как на корове седло.
— Вот что, девушка, — я толкнул по столу листочки анкеты, — мы не на работу устраиваемся, у нас дело, притом важное и срочное. Я очень хотел бы встретиться с кем-нибудь из руководства и все обсудить.
Контора не страдала от избытка бюрократизма. Уже через минуту я сидел в кабинете какого-то Вадима Николаевича Семёнова, чей внешний вид требовал обращения не иначе как «товарищ полковник», или, на худой конец — «гражданин начальник».
Я представился Евгением Волком. Сказал, что четыре года меня не было в России и мне надо, очень надо, найти двух старых знакомых. Берётся ли «Аякс» за такую работу?
Семёнов оценивающе посмотрел на меня, потом на сидящих в отдалении Юру с Ромой и туманно пообещал:
— Можем помочь. Скорее всего. Это связано с тем, какой информацией вы располагаете и какую сумму вы готовы заплатить. Расходы, сами понимаете. Сыскная работа…
Пока мне заливали о безумной дороговизне и о дневных расходах сыщика высокой квалификации, я прикидывал, как мне добиться, чтобы оплата не была привязана ко времени поисков. Иначе, на мой счёт будут записываться всякие там человеко-дни и прочие бухгалтерские гибриды, а поиск будет затягиваться до бесконечности…
— Я вас перебью, извините, — мне надоела болтовня, — у меня серьёзное дело, я спешу. Я заинтересован, чтобы вы нашли моих знакомых как можно быстрей. Мне неважно, сколько времени и сил затратят ваши агенты. Я плачу за результат. И за скорость. Даже если нужный человек сидит с соседней комнате, и вы приведёте его через минуту — я заплачу. Особенно щедро.
— Конечно, конечно. — Семёнов стал сама сердечность. — А вы, извините, что хотите, чтобы этих людей доставили прямо к вам?
Я проследил взгляд, брошенный на Рому с Юрой, и засмеялся.
— Нет, что вы. Один из них, я точно знаю, за границей.
— У нас очень большие возможности.
— Нет-нет, никакой необходимости. Насчёт этого, первого, достаточно телефона и адреса. А что касается второго, то даже при сильнейшем моем уважении к вашим возможностям, вы вряд ли сможете его доставить. Во всяком случае — живым. А он мне нужен живым и, очень надеюсь, здоровым. Я ведь сказал вам, что оба — мои друзья. Друзья, а не враги.
— Понимаю. — Семёнов изобразил понимание.
Я выложил на стол бумажку с данными Бориса. Как звать, где жил, куда уехал. Примерно когда. Сказал, что за координаты заплачу: сегодня две тысячи долларов, завтра — тысячу, во все остальные дни — только пятьсот.
Кажется, Семёнов понял, что имеет дело с не совсем нормальным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Встреча с родным городом после четырехлетней разлуки — серьёзное испытание. Я был бы абсолютно бесчувственной толстокожей скотиной, если бы не распереживался. Улицы, по которым я ходил в школу десять лет — такое воспоминание невозможно стереть из памяти даже пройдя через тысячу новых вариантов и через чистилище мира скелетов. Знакомые дома, среди которых не было двух похожих, громыхание трамвайных колёс на стыках рельсов — аудиовизуальный портрет родного района, который невозможно подделать. Или возможно? Я вспомнил свои короткие выходы в родственные «собачьи» варианты. Чертовщина! Благодаря очередям и убогим идеологическим клише неродные варианты выглядели даже более родными и знакомыми. «Святее папы римского», — так, кажется, можно сказать? Но ведь тогда я каким-то образом почувствовал фальшь! Увы, ту же самую фальшь я почувствовал и здесь. То ли это зависело от настроения, то ли я, по-настоящему, уже не принадлежал ни к какому варианту. Как сказал бы братец Борис, я стал инвариантен.
Поход на почту и обратно занял вместо возможных двадцати минут два часа. Я петлял, как заяц, запутывающий следы. Телохранители, наверное, считали, что я пытаюсь засечь слежку. Объяснение было намного проще. Мне хотелось пройтись по как можно большему количеству улиц, проникнуться атмосферой этого города, этого варианта, восстановить в памяти хотя бы кусочек Невского и Литейного. А почта… Никуда почта не денется, отправка письма займёт минуты.
Прогулка оставила у меня двойственное впечатление. Во-первых, конечно, приятно вернуться домой. Во-вторых, как это не парадоксально звучит, грустно возвращаться на родное пепелище. Может быть, это кощунство, сравнивать бурлящий пятимиллионный город с пепелищем, но что поделаешь, если перемены, произошедшие за четыре года, оказались столь разительны?
Показательным для «нового мира» стал забавный диалог с художником, продававшим свои картины прямо на Невском проспекте. Я никогда не считал себя знатоком и великим ценителем живописи, картины всегда привлекали меня «сюжетом», если можно применить такой термин к картине. Не исключено, такой своеобразный вкус у меня сформировала мама-художница. Картина уличного живописца как нельзя лучше удовлетворяла моим требованиям. Автор ухитрился, не много — не мало, скрестить одну из достопримечательностей города — Исаакиевский собор с… осьминогом. Сделано это было мастерски. Собор-головоногий моллюск простирал свои колонны, превратившиеся в гигантские щупальца, рушил дома, поднимал обломки к тёмному небу, грозя обрушить их на меленьких разбегающихся людишек. Из щёлочки между тучами пробивался солнечный луч, и одно щупальце-колонна обвилось вокруг этого луча, как будто вокруг материального предмета. Такой неожиданный поворот фантазии мне особенно понравился, я решил сделать то, что не делал никогда в жизни: купить картину.
Художник окинул меня мутным взглядом, потом смерил от асфальта до макушки стоящих рядом Юру и Рому. Одно из двух: либо он прикидывал сколько с нас можно содрать, либо, посчитав нас новичками-рэкетирами, искал путь для отступления с минимальными потерями. Привлечённые актом купли-продажи рядом с нами встали несколько амбалов в кожаных куртках, судя по всему — охрана уличной ярмарки искусств. Теперь мы уже не выглядели грозной силой. Художник пришёл к определённому заключению (или просто вынырнул из наркотического транса?).
— Двести, — сказал он.
Я уже знал, что на рубли здесь давно не считают. Двести, надо понимать, тысяч. Перед выходом я заказал Дому две пачки новых денег. Пятидесятитысячные купюры лежали у меня в правом кармане. Я вытащил четыре бумажки и протянул художнику. Тот посмотрел на меня как на ненормального.
— Баксов. Двести баксов.
Что-что, а доллары я захватить не догадался. Чай не в Нью-Йорк вышел. Конечно, я мог заплатить и рублями, сделав перерасчёт по неизвестному мне курсу, но тут до меня дошло, что понравившуюся мне картину достаточно просто запомнить, а потом заказать у Дома. Покупать совсем не обязательно. Я внимательно посмотрел на монструозный гибрид и гибнущий город. Достаточно. Сунул купюры в карман, повернулся и пошёл прочь.
— Эй, мужик! — неслось сзади, — триста тысяч и бери. Мужик!
Я остановился. Искусство надо поощрять. Особенно учитывая, как легко мне достаются деньги.
«Отрастить» гвоздь в стене для Дома было легче лёгкого. Я улёгся на диван, разглядывая свою пополнившуюся коллекцию. Что теперь? Лежать на диване и ждать, пока загадочная «Фантазия» не среагирует на мою приманку? А если не среагирует? Вдруг они уже нашли необходимых им людей? Что тогда, я останусь ни с чем? Да, надеяться только на «Фантазию» нельзя. Сосредоточить все надежды только на одном направлении это, что называется, «держать все яйца в одной корзине». Но есть ли у меня какой-либо другой выход? Что-то не видно. А если хорошенько подумать?
Я подумал, но придумал немного. Вернее — ничего. Как я раньше боролся с Кардиналом? Громко сказано: "я" — боролся мой отец. Хорошо. Как боролся мой отец? У него была какая-то начальная информация о Кардинале и его людях. После этого в странах Европы отец задействовал несколько детективных агентств, а в СССР пустил по следу Седого, выведя его на известные отцу тайные исламские организации. Чем моё положение похоже на положение отца? Да ничем! Кроме агентства «Фантазия» — никакой информации. И пусть даже я имею вместо одного Седого двух бойцов, Рому и Юру, но на какой кроме «Фантазии» след их выводить? Жалко, конечно, что мне запретили сотрудничать с Седым. Уж он-то за четыре года разобрался в этом варианте и теперь знает мой мир куда лучше меня. А что если не подчиниться Моше? Запросто! Только как найти Седого?
Я поиграл с телевизионным пультом. Смотреть телевизор не хотелось. Неужели я не могу как следует сосредоточиться и найти решение? Неужели я ни на что не способен без чужой опеки? Получается, моё единственное призвание — работать проводником? Туда провести, сюда провести… Наверное, это отец виноват со своими принципами. Воспитывал меня как самого серого обывателя, называется — берег мою силу, власть над Домом. В результате, кроме этой власти у меня ничего нет. Для роскошной жизни хватает, а вот на роль спасителя человечества претендовать сложновато. Действительно, может и не стоит ввязываться? А кто вместо меня будет спасать человечество от «ненормальных» бомб? Э-э… какое из человечеств?
Диван развращал моё мышление самым бессовестным образом. Я понял, что если не оторвусь от него, то не начну нормально мыслить. Встал, прошёлся по комнате. Придумал за стеной уютный тир с любимым «Смит энд Вессоном» и наушниками. Начал стрелять и размышлять на фоне выстрелов.
Итак, отец действовал на двух направлениях. На него работали сыскные агентства и Седой. Седого нет, а вот агентства… Господа, у нас же в России сейчас натуральный дикий капитализм, если я правильно понимаю газеты. Значит, должны быть и свои сыскные агентства, не надо соваться в незнакомую мне Европу. Но как сотрудничать с сыскными агентствами? Потребовать, чтобы мне собрали сведения о владельцах «Фантазии»? Об исламских группировках? Учитывая, насколько я разучился общаться с людьми и каким идиотом буду выглядеть в процессе общения, наёмные сыщики вряд ли будут выполнять мои задания с особым рвением. В лучшем случае, они допустят утечку информации. А в худшем — просто дадут себя перекупить. То есть, не меня выведут на моих врагов, а моих врагов — на меня. Что, очередной тупик?
Я расстрелял все патроны и вышел из тира, вертя на пальце свою карманную пушку. Что-то мне подсказывало, что я не в тупике. Есть выход! Какой? Если я боюсь, что сыщики выведут на меня моих врагов, то надо… надо искать друзей. Какие у меня друзья? «Друзья» в переносном смысле, конечно. Мне надо найти Седого. Отлично! Седого и, что легче всего, Бориса.
Наконец я до чего-то додумался. Сам, что важнее всего. Оставалось найти подходящее агентство.
8. Когда за дело берётся профессионал.
Частное детективное агентство «Аякс» выглядело достаточно солидно. Мощная дверь, достойная рыцарского замка. Не менее мощный квадратно-двухметровый охранник на входе. Просторный, хорошо меблированный холл, секретарша, довольно милая и довольно неглупая на вид. Я надеялся, что и сам «соответствую». На мне был серый костюм-тройка, сооружённый Домом в соответствии с каким-то модным журналом. Оба «хазарина» выглядели как двоюродные братья Шварценеггера в своих джинсах, кожаных куртках и тёмных очках. Юра держал в руке скромный чемоданчик набитый долларами. Меня не оставляло ощущение, что несмотря на всю мою кажущуюся респектабельность от нашего «гангстерского» трио за версту разило кинопародией. Но разве вся окружающая обстановка — не автопародия? Все эти торговые дома, акционерные общества… Словно кто-то написал памфлет о неудавшейся реставрации капитализма в России, настолько это несерьёзно (на мой взгляд). Поневоле придёт в голову мысль о шутнике с седьмого этажа и о том, что меня занесло в один из его бредово-фантастических опусов.
Я поздоровался с секретаршей и сказал, что пришёл по объявлению в газете.
— Вы вместе? — спросила секретарша.
— Да, — я подумал, что ошибся насчёт умного вида.
— Заполните анкеты, — девушка метнула на стол три листка бумаги. — Не пытайтесь написать неправду, всё будет проверяться и если обнаружится враньё — ни на что не надейтесь.
Я подумал, что это какая-то чушь. Какое враньё? Что значит «не надейтесь»?
Повертев в руках бумажки, но даже не глянув на них, я сказал, что хотел бы встретиться с начальником.
— Зачем? — удивилась девушка. — Если вы подойдёте, вас вызовут.
— У вас что, такой строгий отбор клиентов? — удивился я.
— Клиентов? — секретарша удивилась ещё больше. — Вы же сказали, что вы по объявлению. А по объявлению к нам на работу приходят устраиваться. Вот, я думала, и вы…
М-да. Не поймёшь, кто из нас глупее. Я или она. Ведь действительно, я взял объявление из раздела «требуются». Просто мне на глаза не попадалась другая реклама детективных агентств. А выглядели мы все трое соответствующим образом, даром что я на себя костюм-тройку нацепил. Сидит ведь, как на корове седло.
— Вот что, девушка, — я толкнул по столу листочки анкеты, — мы не на работу устраиваемся, у нас дело, притом важное и срочное. Я очень хотел бы встретиться с кем-нибудь из руководства и все обсудить.
Контора не страдала от избытка бюрократизма. Уже через минуту я сидел в кабинете какого-то Вадима Николаевича Семёнова, чей внешний вид требовал обращения не иначе как «товарищ полковник», или, на худой конец — «гражданин начальник».
Я представился Евгением Волком. Сказал, что четыре года меня не было в России и мне надо, очень надо, найти двух старых знакомых. Берётся ли «Аякс» за такую работу?
Семёнов оценивающе посмотрел на меня, потом на сидящих в отдалении Юру с Ромой и туманно пообещал:
— Можем помочь. Скорее всего. Это связано с тем, какой информацией вы располагаете и какую сумму вы готовы заплатить. Расходы, сами понимаете. Сыскная работа…
Пока мне заливали о безумной дороговизне и о дневных расходах сыщика высокой квалификации, я прикидывал, как мне добиться, чтобы оплата не была привязана ко времени поисков. Иначе, на мой счёт будут записываться всякие там человеко-дни и прочие бухгалтерские гибриды, а поиск будет затягиваться до бесконечности…
— Я вас перебью, извините, — мне надоела болтовня, — у меня серьёзное дело, я спешу. Я заинтересован, чтобы вы нашли моих знакомых как можно быстрей. Мне неважно, сколько времени и сил затратят ваши агенты. Я плачу за результат. И за скорость. Даже если нужный человек сидит с соседней комнате, и вы приведёте его через минуту — я заплачу. Особенно щедро.
— Конечно, конечно. — Семёнов стал сама сердечность. — А вы, извините, что хотите, чтобы этих людей доставили прямо к вам?
Я проследил взгляд, брошенный на Рому с Юрой, и засмеялся.
— Нет, что вы. Один из них, я точно знаю, за границей.
— У нас очень большие возможности.
— Нет-нет, никакой необходимости. Насчёт этого, первого, достаточно телефона и адреса. А что касается второго, то даже при сильнейшем моем уважении к вашим возможностям, вы вряд ли сможете его доставить. Во всяком случае — живым. А он мне нужен живым и, очень надеюсь, здоровым. Я ведь сказал вам, что оба — мои друзья. Друзья, а не враги.
— Понимаю. — Семёнов изобразил понимание.
Я выложил на стол бумажку с данными Бориса. Как звать, где жил, куда уехал. Примерно когда. Сказал, что за координаты заплачу: сегодня две тысячи долларов, завтра — тысячу, во все остальные дни — только пятьсот.
Кажется, Семёнов понял, что имеет дело с не совсем нормальным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43