- Почему бы и нет? - одобрительно сказал Уолтерс и провел ее через
воздушный занавес в прохладное темное помещение магазина. Если и не
погребальная контора, то по крайней мере работали здесь те же декораторы.
Звучала мягкая неопределенная музыка, пахло полевыми цветами, хотя в
помещении стоял только букет роз в хрустальной вазе. Навстречу встал
высокий представительный пожилой человек; Уолтерс не мог сказать, просто
ли он встал со стула или материализовался, как голограмма. Он тепло
улыбнулся им и попытался определить их национальность. И ошибся. Уолтерсу
он сказал: "Guten tag", а Джи-ксинг - "Gor ho oy-ney".
- Мы оба говорим по-английски, - сказал Уолтерс. - А вы?
Вежливо приподнятые брови.
- Конечно. Добро пожаловать в "Здесь и После". У вас есть близкий
человек, который скоро умрет?
- Я об этом не знаю, - ответил Уолтерс.
- Понятно. Конечно, мы многого можем добиться, даже если наступила
метаболическая смерть, но чем раньше начнем переход, тем лучше... Или вы
мудро строите собственные планы на будущее?
- Ни то, ни другое, - сказала Джи-ксинг, - мы просто хотим узнать,
что вы предлагаете.
- Конечно. - Человек улыбнулся и жестом указал на удобный диван. Он,
казалось, ничего не сделал, но в помещении стало светлее, а музыка немного
стихла. - Моя карточка, - сказал он, протягивая ее Уолтерсу и тем самым
отвечая на его невысказанный вопрос: карточка осязаемая, пальцы руки тоже.
- Позвольте мне бегло остановиться на основных фактах: это в конечном
счете сбережет нам время. Начнем с того, что "Здесь и После" не
религиозная организация и не утверждает, что дает спасение. Мы предлагаем
форму выживания. Будете ли "вы", те "вы", которые в данный момент "здесь",
в этом помещении, находятся, осознавать это выживание, - он улыбнулся, -
вопрос, о котором до сих пор спорят метафизики. Но ваша сохраненная
личность, если вы решитесь на запись, гарантировано выдержит тест
Тьюринга, конечно, если мы начнем операцию, пока мозг еще в хорошем
состоянии. И наш клиент будет находиться в той обстановке, которую сам
выберет из предлагаемого перечня. У нас больше двухсот вариантов
обстановки, начиная с...
Джи-ксинг щелкнула пальцами.
- Мертвецы, - сказала она, вдруг сообразив.
Продавец кивнул, хотя лицо его слегка напряглось.
- Да, так были названы первоначальные записи. Я вижу, вы знакомы с
артефактом, который назывался "Небо Хичи", а сейчас используется для
перевозки колонистов...
- Я третий офицер этого корабля, - сказала Джи-ксинг, сказала правду,
если не считать неточности во времени, - а мой друг - седьмой офицер.
- Я вам завидую, - сказал продавец, и выражение его лица
подтверждало, что он говорит искренне. Но зависть не помешала ему продлить
торговый разговор, и Уолтерс внимательно слушал, держа Джи-ксинг за руку.
Он был благодарен этой руке: она не давала ему думать о Мертвецах и их
протеже Вэне - или во всяком случае о том, что в данный момент делает Вэн.
Первоначальные Мертвецы, объяснил продавец, были записаны очень
плохо: переход их воспоминаний и личностей из влажного серого хранилища в
черепе в кристаллические базы данных, сохранившие их после смерти, был
проведен неопытными работниками и с помощью аппаратуры, которая
предназначалась не для людей. Поэтому запись оказалась несовершенной.
Можно провести такую аналогию: Мертвецы при переходе из-за неопытности
работников испытали такой стресс, что их можно считать спятившими. Но
теперь такое больше не происходит. Процедура перехода так
усовершенствована, что покойник может разговаривать с живыми, и никто не
заподозрит, что говорит не с реальной личностью. Больше того! "Пациент"
ведет в базе данных активную жизнь. Он может испытать все, что обещает
мусульманство, христианство, сайентология, плюс, если пожелает, прекрасные
мальчики, рассыпанные, как росинки на траве, хоры ангелов или присутствие
самого Л.Рона Хаббарда. Если он не религиозен, может испытать приключения
(самый распространенный выбор - альпинизм, глубоководное погружение,
горные лыжи, свободное падение Тай Чи), слушать музыку любого типа в любом
обществе, какое захочет... и, конечно (продавец, не установив точно
взаимоотношения Уолтерса и Джи-ксинг, на эту тему не стал
распространяться), секс. Все варианты сексуальных отношений. Сначала до
конца.
- Как скучно, - сказал Уолтерс.
- Для вас и для меня, - согласился продавец, - но не для них.
Понимаете, они сами не очень хорошо помнят запрограммированные процедуры.
Эта часть записи прогрессирующе слабеет. Но все остальные - нет. Если вы
поговорите с близким человеком, а потом через год продолжите разговор, он
будет помнить разговор годичной давности во всех подробностях. Однако все
его запрограммированные удовольствия быстро забываются - как всякие
воспоминания об удовольствиях, понимаете? И он хочет испытывать их снова и
снова.
- Ужасно! - сказала Джи-ксинг. - Оди, мне кажется, нам пора
возвращаться в отель.
- Еще нет, Джейни. А нельзя ли поговорить с ними?
Глаза продавца блеснули.
- Конечно. Некоторые из них любят поговорить, даже с незнакомыми
людьми. У вас есть немного времени? В сущности это очень просто. - Говоря
это, он подвел их к экрану ПВ, справился в переплетенном в шелк указателе
и набрал код. - Я подружился с одним из них, - застенчиво объяснил он. -
Когда нет посетителей, у меня бывает много времени, я их вызываю, и мы
отлично болтаем... А, Рекс! Как дела?
- Прекрасно, - ответил красивый загорелый пожилой человек,
появившийся на ПВ. - Рад вас видеть! Мне кажется, я незнаком с вашими
друзьями? - добавил он, дружески поглядывая на Уолтерса и Джи-ксинг. Если
есть идеальное состояние у человека, достигшего определенного возраста, то
он находился именно в таком состоянии; на голове сохранились все волосы,
похоже, и зубы собственные; в углах глаз морщинки от смеха, в остальном же
лицо гладкое, а глаза яркие и теплые. Он вежливо выслушал представления.
Когда его спросили, что он делает, он скромно пожал плечами: - Собираюсь
исполнять партию Кармины Катулла в Венской опере. - Он подмигнул. -
Ведущая сопрано очень красива, и мне кажется, любовная лирика находит у
нее отклик.
- Поразительно, - прошептал Уолтерс, глядя на него. Но Джи-ксинг была
гораздо меньше очарована.
- Мы не хотим мешать вашим музыкальным занятиям, - вежливо сказала
она, - и боюсь, нам пора уходить.
- Занятия подождут, - добродушно объяснил Рекс. - Они всегда ждут.
Уолтерс был очарован.
- Скажите, - спросил он, - когда вы говорите... гм... о дружбе в
этом... гм... состоянии, можете ли вы сами выбирать себе собеседника? Даже
если он еще жив?
Вопрос был адресован продавцу, но первым заговорил Рекс. Он
проницательно взглянул на Уолтерса и сочувственно ответил:
- Кого угодно, - и кивнул, будто они в тайне о чем-то договорились. -
Живого, мертвого или воображаемого. И, мистер Уолтерс, ваши собеседники
сделают все, что вы захотите. - Он усмехнулся. - Я всегда говорю, что ваша
"жизнь" - только вступление к подлинной жизни, которая здесь. Просто не
понимаю, почему люди это так надолго откладывают!

Между прочим, "Здесь и После" - одно из тех побочных предприятий,
которые мне больше всего дороги, и не потому, что приносят много денег.
Когда мы обнаружили, что хичи умеют записывать и хранить в своих машинах
личности умерших, блеснул свет. Ну, сказал я моей доброй жене, если они
умеют это делать, то почему бы не делать и нам? Ну, ответила моя добрая
жена, можно, Робин, дай мне только немного времени для работы над
кодированием. Я не принимал никаких решений относительно себя: хочу ли,
чтобы со мной это проделали, где и когда. Но я был совершенно уверен, что
не хочу, чтобы это проделали с Эсси, по крайней мере не тогда, и потому
был очень рад, что пуля всего лишь оцарапала ей нос.
Больше того. Нам пришлось познакомиться с роттердамской полицией.
Сержант в форме представил нас бригадиру, который посадил нас в свою
большую скоростную машину с горящими огоньками, отвез в полицию и
предложил кофе. Бригадир Зюйц провел нас в кабинет инспектора Ван Дер
Вааль, рослой крупной женщины со старомодными контактными линзами, от
которых ее глаза казались выпуклыми и сочувственными. Как неприятно,
минхер! Надеюсь, вы не пострадали, мадам! Она отвела нас по лестнице - по
лестнице! - в кабинет комиссара Лютцека, который был рыбой совсем иной
породы. Низкорослый. Тощий. Красивый, с мальчишеским лицом; хотя ему еще
нет пятидесяти, он уже главный комиссар. Можно представить себе, как он
затыкает пальцем дыру в плотине и держит так, пока не захлебнется [Намек
на известный детский рассказ о мальчике-голландце, который спас родной
город от наводнения, заткнув пальцем плотину]. Но невозможно представить
себе, чтобы он сдался.
- Спасибо, что зашли, - сказал он, усадив нас.
- Несчастный случай, - заметил я.
- Нет. К сожалению, не несчастный случай. Если бы несчастный случай,
им бы занялась муниципальная полиция, а не я. Мы проводим расследование и
просим вас об участии.
Я сказал, чтобы поставить его на место:
- Наше время слишком ценно, чтобы заниматься такими делами.
Но его невозможно было сбить.
- Ваша жизнь еще ценнее.
- Послушайте. Солдаты на параде выполняли упражнения, у одного
случайно автомат оказался заряжен и выстрелил.
- Минхер Броадхед, - сказал он, - во-первых, ни в одном автомате не
было патронов; вообще эти автоматы были без затворов. Во-вторых, эти
солдаты совсем не солдаты; это студенты колледжей, которых наняли для
участия в параде и переодели; это декорация, как стража Букингемского
дворца. В-третьих, стреляли не со стороны участников парада.
- Откуда вы знаете?
- Мы нашли оружие. - Теперь он выглядел очень сердитым. - В шкафчике
полицейского. Весьма неприятно для меня, можете себе представить. К
участию в параде привлекли много дополнительных полицейских, и они
переодевались в передвижной гардеробной-фургоне. "Полицейский", тот, что
выстрелил, остальным незнаком, но ведь их собрали из разных отделений.
После парада он быстро переоделся и ушел, оставив свой шкафчик открытым. В
шкафчике только форма - я думаю, украденная, - пистолет и ваша фотография.
Не мадам. Ваша.
Он ждал. Мальчишеское лицо казалось мирным.
Но я не испытывал мира. Потребовалось несколько минут, чтобы я все
осознал. Мысль о том, что кто-то сознательно пытался меня убить, пугала.
Не просто смерть; это страшно уже по определению, и я помню, как страшно
мне было, когда смерть оказывалась рядом. Но убийство хуже обычной смерти.
Я сказал:
- Знаете, как я себя чувствую? Виновным. Я хочу сказать, что сделал
что-то такое, отчего меня ненавидят.
- Совершенно верно, минхер Броадхед. И что же такого вы сделали?
- Понятия не имею. Если найдете человека, вероятно, узнаете и
причину. Наверно, это нетрудно: он ведь оставил отпечатки пальцев и все
такое. Я видел много камер, может, он даже попал кому-нибудь в объектив...
Комиссар вздохнул.
- Минхер, пожалуйста, не надо учить меня, как вести полицейское
расследование. Все это проводится плюс допросы всех, кто мог видеть этого
человека, плюс анализ пота на одежде, плюс другие способы идентификации. Я
полагаю, что этот человек профессионал, и поэтому все наши меры окажутся
безуспешными. Нужно подойти с другого направления. Кто ваши враги и что вы
делаете в Роттердаме?
- Вероятно, враги у меня есть. Возможно, соперники по бизнесу, но они
ведь не убийцы.
Он терпеливо ждал, и поэтому я добавил:
- А что касается того, что я делаю в Роттердаме, то это, по-моему,
хорошо известно. Мои деловые интересы включают использования некоторых
артефактов хичи.
- Это известно, - сказал он, уже не так терпеливо.
Я пожал плечами.
- Я одна из заинтересованных сторон в процессе, который происходит в
Международном Дворце Правосудия.
Комиссар открыл один из ящиков стола, заглянул в него и снова закрыл.
- Минхер Броадхед, - сказал он, - у вас в Роттердаме было много
встреч, не связанных с процессом, но имеющих отношение к вопросу о
терроризме. Вы хотите прекратить терроризм.
- Мы все этого хотим, - ответил я, но внутри ощутил не только боль.
Я-то считал, что действую тайно.
- Мы все этого хотим, но вы ради этого что-то делаете, минхер.
Поэтому я считаю, что у вас действительно есть враги. Наши общие враги.
Террористы. - Он встал и проводил нас к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43