Он взял со стола серебряные нагарные щипцы и потушил свечу, затем на цыпочках вышел из комнаты. Он намеревался прикрыть дверь бесшумно, но порыв сквозняка, которыми так славился замок, вырвал ее у него из рук, и она с грохотом захлопнулась. За дверью раздался громкий крик: Уэбстер проснулся. Джон открыл дверь, чтобы посмотреть, что случилось, и в лицо ему хлынул водяной поток. Захлебнувшись, он резко отступил назад и крикнул:
— Уэбстер, вы что, с ума сошли? Это я, Джон Блэйн.
— Да хранит вас бог! — пробормотал Уэбстер. Чиркнула спичка, и вскоре пламя свечи осветило Уэбстера, сидящего на кровати с вытаращенными глазами.
— Что вы тут делаете... ночью? — спросил он.
— Ночь уже кончилась. Вы бы это заметили, если бы не прикрывались занавесками, да еще кругом с крестами, Библией и пистолетом, не говоря уже о святой водице, которой вы меня окатили с головы до ног.
— Святая вода никому еще не приносила вреда, — запротестовал Уэбстер. — Если вам надоело смеяться, то объясните мне, пожалуйста, почему вы разгуливаете ночью по замку? Я почти уверен, что вы, как и я, не имеете привычки вставать на рассвете.
— Мне приснился кошмарный сон, если вас устроит подобное объяснение, — признался Джон Блэйн, вытираясь платком.
— Неужели и вправду кошмарный сон?
— Да, представьте себе: голова без туловища проплыла мимо моего окна. Это не галлюцинации, поверьте. Мое окно выходит на террасу, и, скорее всего, кто-то совершал там ночную прогулку. Я предполагаю, что это был Уэллс: он достаточно иссушен, чтобы походить на привидение.
— Если вы не против, я хотел бы лечь в постель, в моем возрасте легко простудиться, здесь постоянные сквозняки.
Джон Блэйн развеселился.
— В самом деле? А я хотел пригласить вас проводить меня до моей комнаты и заодно провести расследование относительно этой головы. Я очень верю в реальные вещи и всегда стремлюсь докапываться до истины. Если вы боитесь, поскольку истратили на меня всю святую воду, то можете взять в одну руку Библию, а в другую — пистолет.
— Я никого не боюсь, — завопил Уэбстер, — а если у меня и стучат зубы, то это от холода, и ни от чего другого.
— Ну, тогда пошли. Только это далеко, предупреждаю вас: вот уже несколько часов, как я потерялся.
— Полный абсурд! — с кислой миной отрезал Уэбстер. — Ваша комната находится в двух шагах от моей.
Джон Блэйн ухватил Уэбстера за руку, и тот проводил его до комнаты Герцога.
— Какое счастье, что я вас нашел. — С радостным видом он потряс Уэбстеру руку. — Уверяю вас, что я искал ее не менее полутора часов! А вы говорите, что она в двух шагах от вашей. Да! Действительно, это моя комната: я узнаю герб на двери. Кстати, прекрасная дубовая дверь! Только тяжелая, как...
Он толкнул дверь, и оба они чуть не упали, так как кто-то тоже ее открывал изнутри. За дверью стоял Уэллс, как всегда высокий, собранный и корректный, несмотря на ночную пижаму.
— Мистер Блэйн! — воскликнул он. — Сэр изволил куда-то выходить? Я повсюду искал его, потому что мне показалось, что сэр звал меня.
Джон Блэйн пристально посмотрел на Уэллса.
— Вы проходили по террасе перед моим окном?
— Какой террасе, сэр?
— Мне не до шуток, Уэллс! Я люблю пошутить,'но не могу терпеть, когда перед моими окнами летают головы без туловища!
Он говорил шутливым тоном и потому был крайне удивлен, увидев, как сильно изменилось выражение лица старика. Уэллс сжал челюсти, прищурил глаза, и взгляд его под сдвинувшимися мохнатыми бровями, нависающими над длинным носом, стал пронзительным.
— Какое вы имеете право шутить относительно головы герцога Старборо?
Оторопев, Джон Блэйн отступил назад, но Уэллс наступал на него, приговаривая:
— Если бы вы знали, с кем говорите, вы никогда не осмелились бы...
Джон Блэйн, не сводя с него глаз, думал про себя, что знает его слишком хорошо: это был дед Кэт, незаменимый дворецкий замка. Но он не видел никакой связи с головой герцога и не понимал странной реакции Уэллса на его слова.
— Право, Уэллс, я сожалею, но...
Старик прошел мимо, не удостоив его взглядом, и молча удалился по коридору.
— Он что, сумасшедший? — спросил' Джон Блэйн и очень удивился, не увидев на лице Уэбстера ничего кроме неловкости.
— Не то чтобы сумасшедший, но, во всяком случае, странный, — ответил Уэбстер. — Он иногда разыгрывает комедию, кстати, с моим старым другом. Вероятно, это отражается на его голове.
— Сэр Ричард разыгрывает комедию? — удивился Джон Блэйн.
— Да, я, к сожалению, должен это признать, — вздохнул Уэбстер. — Здесь происходят странные вещи. Вы не знаете всего.
— Кто такой Уэллс? — внезапно спросил Джон Блэйн. — Или хотя бы кем он себя считает?
— Это... дворецкий, — неуверенным тоном ответил Уэбстер.
Внимательно глядя на него, Джон Блэйн сказал:
— Я не верю этому. Уэбстер кашлянул.
— Почему бы и нет?
— Тогда я задам вам другой вопрос: кто такая Кэт?
— Кэт? — Уэбстер сделал шаг назад. — Насколько я знаю, это молодая, красивая девушка, которая старается всем быть полезной. Кроме того, она горничная...
Джон Блэйн перебил его:
— Красивая? Да она просто очаровательна! Вы говорите, горничная? Да ни с одной служанкой не обращаются так хорошо, как с Кэт! Скорее можно подумать, что она дочь хозяев и...
Уэбстер перебил его в свою очередь:
— Ну, это вовсе смешно! Она стоит, когда они сидят. Она никогда не обедает вместе с ними в большом зале. Правда... Но ведь в Англии часто детей учат говорить отцу «сэр».
— Отцу? — повторил Джон Блэйн. — Вы имеете в виду сэра Ричарда?
— Именно его! Уэбстер взял себя в руки.
— Послушайте, Блэйн, я не понимаю, о чем вы говорите. Да и почему я здесь, тоже не понимаю. Какая-то смехотворная история! И вообще, я не понимаю шуток посреди ночи! Впрочем, и днем тоже... Соблаговолите извинить меня...
Внезапная злость охватила Джона Блэйна. — Нет уж, это вы меня извините! — закричал он. — Я уезжаю и бросаю все это дело к чертям! Меня оно больше не интересует! Будьте так любезны передать сэру Ричарду, что я уехал.
Он почувствовал руку Уэбстера у себя на плече.
— Вы не имеете права уезжать теперь... когда мы уже о многом договорились. Вы делаете рискованный шаг... И если вы не хотите, чтобы мы передали дело в суд...
— Делайте как считаете нужным. Я предупрежу своих доверенных лиц. А теперь будьте так любезны покинуть мою комнату.
Блэйн ждал, но Уэбстер не уходил. Затянув потуже пояс на своем халате из коричневой фланели, он зашагал по комнате. Затем, очутившись рядом с глубоким креслом темно-красного бархата, он сел в него, деланно засмеявшись.
— Блэйн, выходит, вы тоже испугались привидений и по этой причине отказываетесь от замка.
У Джона Блэйна вовсе не было желания смеяться.
— Вы прекрасно знаете, что я ничего не боюсь. Но здесь нет ни одного человека, кому можно было бы доверять. Сегодня вечером за столом вы расценивали рассказы леди Мэри как глупости. А что я обнаруживаю в вашей комнате ночью? Дикое суеверие! Вы — лгун, Уэбстер!
— Ах, я лгун? — Он вскочил на ноги. — А кто видел летающую голову? Вы или я? Ну, скажите честно!
— Да, я ее видел!
— А по какому праву вы зашли ко мне в комнату? Они наскакивали друг на друга, сдовно петухи в драке. Джон Блэйн посмотрел в серые навыкате глаза Уэбстера. В
предрассветных сумерках он увидел, насколько его лицо было смешным: маленький расплющенный нос, узкий рот со сжатыми губами, торчащая клинышком борода.
Неожиданно Блэйн рассмеялся и протянул руку:
— Ну, хорошо! Садитесь в свое кресло. Я не выпущу вас, пока вы мне всего не расскажете. Меня разъедает любопытство. Скажите мне...
Опершись ему на плечи, он силой усадил его в то же кресло, а себе пододвинул обтянутый потертым шелком табурет.
— Скажите мне откровенно, конфиденциально, подробно — короче, как вам заблагорассудится: кто такие Уэллс и Кэт? У меня такое впечатление, что здесь кроется какая-то тайна... покрытая пылью и плесенью, как все в этом замке... Ну же, Уэбстер! Не стоит ломать передо мной комедию. Мы уже не дети.
Уэбстер слегка дрожал.
— Здесь сыро. Это опасно для здоровья. У меня ноги закоченели и пальцы сводит судорогой. — Он поднял воротник халата и засунул руки глубоко в карманы.
— Итак, Уэбстер, говорите же! — жестко приказал Джон Блэйн.
Уэбстер шумно чихнул, высморкался, бросил на него быстрый взгляд и, прежде чем заговорить, сильно откашлялся.
— Видите ли, что касается Уэллса, то я думаю, что он не более чем дворецкий. В молодости, когда сэр Ричард только родился, он был выездным лакеем, а позже был назначен дворецким. Ему уже было много лет, когда он женился на дочери фермера. Ее звали Элси. Я помню, что она была очень
красива и гораздо моложе его. К сожалению, она умерла во время родов, оставив Уэллсу их единственного сына, Колэна. Этот взбалмошный, неугомонный молодой человек и был отцом Кэт.
— Объясните, в каком смысле неугомонный?
- Я рискую подхватить здесь смертельную простуду, — проворчал Уэбстер. — Под словом «неугомонный» я имею в виду «подвижный». Он получил воспитание, которое гораздо выше его социального уровня. Колэн был умным мальчиком, и сэр Ричард баловал его. Кроме того, он был очень красив, унаследовав черты лица от своей матери-ирландки. Жаль, что у сэра Ричарда не было своих детей.
— Кто в этом виноват: он или леди Мэри?
— Виноват? — удивленно поднял брови Уэбстер. — Это слово здесь неуместно. Никто в действительности. Бесплодие супружеской пары объясняется иногда психологической несовместимостью. Вполне возможно, что один из супругов обретает способность быть отцом или матерью при смене партнера. Но, в конце концов, все это не имеет никакого отношения... Сэр Ричард всегда был верен своей жене. Нет, Нет! Тот факт, что он проявлял большой интерес к мальчику, был полне естественным. Ребенок не выказывал в его присутствии ни страха, ни стеснения. Он не отходил от сэра Ричарда ни на шаг, хорошо держался на лошади и проявил большие способности к живописи. Сэр Ричард финансировал его учебу, несмотря на то что Уэллс был против, считая, что его сына слишком балуют. Помню, как он однажды выразил мне свое опасение, что такое воспитание вырвет его сына из среды, в
которой родился, и что ни к чему хорошему это не приведет.
— Но сэр Ричард никогда не обращал внимания на протесты Уэллса?
— Да, и я считаю, что правильно сделал, ведь мальчик был поразительно одарен. Друзья сэра Ричарда не могли поверить, что Колэн всего-навсего сын дворецкого.
— Каким образом гости сэра Ричарда встречались с мальчиком?
— Ну... — Уэбстер колебался.
— Ну, и... — нетерпеливо настаивал Джон Блэйн. — Можно подумать, что я вас пытаю...
— Сэр Ричард приказывал привести мальчика во время вечернего чая или после ужина: ему явно хотелось похвастаться способностями Колэна. Он заставлял его читать стихи и так далее.
— Несмотря на неодобрение Уэллса?
— Думаю, что да. Больно уж мальчик выделялся из своего окружения. К тому же он обожал сэра Ричарда, поскольку тот его очень баловал.
— Сэр Ричард не мог себе представить, что в будущем Колэн станет слугой? — прямо спросил Джон Блэйн.
Уэбстер задумался.
— Не только сэр Ричард. Сам Колэн не мог себе этого представить.
— Значит, поэтому он и уехал в Лондон, где стал работать в художественной мастерской, а затем, когда началась война, смог проявить свой героизм? Женился он, как вы подчеркиваете, на девушке «выше его рангом» в социальном положении и...
Джон Блэйн поднялся и зашагал по комнате.
— Я начинаю понимать.
— Кто рассказал вам эту часть истории?
— Неважно. Просто я узнал конец истории раньше, чем ее начало. Ведь это правда, не так ли?
Уэбстер пожал плечами.
— Правда... Если вообще что-либо может быть правдивым в этой жизни...
— Но ведь не может существовать двух правд? Вы как адвокат должны бы это знать.
Уэбстер опять пожал плечами и, стараясь согреться, глубже уселся в кресло.
— Почему леди Мэри позволяла это делать?
— А почему бы и нет? — ощетинился Уэбстер, как если бы защищал на процессе своего клиента. — Сэр Ричард и леди Мэри — замечательные и добрые люди! Я уверен, что они глубоко переживали то, что у них нет собственных детей. Сэр Ричард особенно, поскольку у него нет прямого наследника.
— Интересно, что испытывает мужчина, узнав, что не может быть отцом?.
Теперь встал и Уэбстер и тоже начал ходить по комнате.
— Право, мистер Блэйн, я не пойму, почему вы завели этот разговор? Я... позволю себе утверждать, что... сэр Ричард не виновен в отсутствии наследника.
— А вопрос о разводе никогда не вставал?
— Конечно, нет! Сэр Ричард никогда не согласился бы причинить леди Мэри такую боль! Он ведь не персидский шах, чтобы так беспокоиться о своем престолонаследии.
Но Джон Блэйн не сдавался.
— Вы хотите сказать, что ребенок у него все-таки был? Уэбстер закричал:
— Нет, нет и нет! Не приписывайте мне того, чего я не говорил!.. Впрочем... он слишком стар...
— Уэбстер, — перебил его Джон Блэйн, — вы прекрасно знаете — это ваше ремесло, — что если бы был ребенок, у нас появились бы трудности, так как он являлся бы наследником замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Уэбстер, вы что, с ума сошли? Это я, Джон Блэйн.
— Да хранит вас бог! — пробормотал Уэбстер. Чиркнула спичка, и вскоре пламя свечи осветило Уэбстера, сидящего на кровати с вытаращенными глазами.
— Что вы тут делаете... ночью? — спросил он.
— Ночь уже кончилась. Вы бы это заметили, если бы не прикрывались занавесками, да еще кругом с крестами, Библией и пистолетом, не говоря уже о святой водице, которой вы меня окатили с головы до ног.
— Святая вода никому еще не приносила вреда, — запротестовал Уэбстер. — Если вам надоело смеяться, то объясните мне, пожалуйста, почему вы разгуливаете ночью по замку? Я почти уверен, что вы, как и я, не имеете привычки вставать на рассвете.
— Мне приснился кошмарный сон, если вас устроит подобное объяснение, — признался Джон Блэйн, вытираясь платком.
— Неужели и вправду кошмарный сон?
— Да, представьте себе: голова без туловища проплыла мимо моего окна. Это не галлюцинации, поверьте. Мое окно выходит на террасу, и, скорее всего, кто-то совершал там ночную прогулку. Я предполагаю, что это был Уэллс: он достаточно иссушен, чтобы походить на привидение.
— Если вы не против, я хотел бы лечь в постель, в моем возрасте легко простудиться, здесь постоянные сквозняки.
Джон Блэйн развеселился.
— В самом деле? А я хотел пригласить вас проводить меня до моей комнаты и заодно провести расследование относительно этой головы. Я очень верю в реальные вещи и всегда стремлюсь докапываться до истины. Если вы боитесь, поскольку истратили на меня всю святую воду, то можете взять в одну руку Библию, а в другую — пистолет.
— Я никого не боюсь, — завопил Уэбстер, — а если у меня и стучат зубы, то это от холода, и ни от чего другого.
— Ну, тогда пошли. Только это далеко, предупреждаю вас: вот уже несколько часов, как я потерялся.
— Полный абсурд! — с кислой миной отрезал Уэбстер. — Ваша комната находится в двух шагах от моей.
Джон Блэйн ухватил Уэбстера за руку, и тот проводил его до комнаты Герцога.
— Какое счастье, что я вас нашел. — С радостным видом он потряс Уэбстеру руку. — Уверяю вас, что я искал ее не менее полутора часов! А вы говорите, что она в двух шагах от вашей. Да! Действительно, это моя комната: я узнаю герб на двери. Кстати, прекрасная дубовая дверь! Только тяжелая, как...
Он толкнул дверь, и оба они чуть не упали, так как кто-то тоже ее открывал изнутри. За дверью стоял Уэллс, как всегда высокий, собранный и корректный, несмотря на ночную пижаму.
— Мистер Блэйн! — воскликнул он. — Сэр изволил куда-то выходить? Я повсюду искал его, потому что мне показалось, что сэр звал меня.
Джон Блэйн пристально посмотрел на Уэллса.
— Вы проходили по террасе перед моим окном?
— Какой террасе, сэр?
— Мне не до шуток, Уэллс! Я люблю пошутить,'но не могу терпеть, когда перед моими окнами летают головы без туловища!
Он говорил шутливым тоном и потому был крайне удивлен, увидев, как сильно изменилось выражение лица старика. Уэллс сжал челюсти, прищурил глаза, и взгляд его под сдвинувшимися мохнатыми бровями, нависающими над длинным носом, стал пронзительным.
— Какое вы имеете право шутить относительно головы герцога Старборо?
Оторопев, Джон Блэйн отступил назад, но Уэллс наступал на него, приговаривая:
— Если бы вы знали, с кем говорите, вы никогда не осмелились бы...
Джон Блэйн, не сводя с него глаз, думал про себя, что знает его слишком хорошо: это был дед Кэт, незаменимый дворецкий замка. Но он не видел никакой связи с головой герцога и не понимал странной реакции Уэллса на его слова.
— Право, Уэллс, я сожалею, но...
Старик прошел мимо, не удостоив его взглядом, и молча удалился по коридору.
— Он что, сумасшедший? — спросил' Джон Блэйн и очень удивился, не увидев на лице Уэбстера ничего кроме неловкости.
— Не то чтобы сумасшедший, но, во всяком случае, странный, — ответил Уэбстер. — Он иногда разыгрывает комедию, кстати, с моим старым другом. Вероятно, это отражается на его голове.
— Сэр Ричард разыгрывает комедию? — удивился Джон Блэйн.
— Да, я, к сожалению, должен это признать, — вздохнул Уэбстер. — Здесь происходят странные вещи. Вы не знаете всего.
— Кто такой Уэллс? — внезапно спросил Джон Блэйн. — Или хотя бы кем он себя считает?
— Это... дворецкий, — неуверенным тоном ответил Уэбстер.
Внимательно глядя на него, Джон Блэйн сказал:
— Я не верю этому. Уэбстер кашлянул.
— Почему бы и нет?
— Тогда я задам вам другой вопрос: кто такая Кэт?
— Кэт? — Уэбстер сделал шаг назад. — Насколько я знаю, это молодая, красивая девушка, которая старается всем быть полезной. Кроме того, она горничная...
Джон Блэйн перебил его:
— Красивая? Да она просто очаровательна! Вы говорите, горничная? Да ни с одной служанкой не обращаются так хорошо, как с Кэт! Скорее можно подумать, что она дочь хозяев и...
Уэбстер перебил его в свою очередь:
— Ну, это вовсе смешно! Она стоит, когда они сидят. Она никогда не обедает вместе с ними в большом зале. Правда... Но ведь в Англии часто детей учат говорить отцу «сэр».
— Отцу? — повторил Джон Блэйн. — Вы имеете в виду сэра Ричарда?
— Именно его! Уэбстер взял себя в руки.
— Послушайте, Блэйн, я не понимаю, о чем вы говорите. Да и почему я здесь, тоже не понимаю. Какая-то смехотворная история! И вообще, я не понимаю шуток посреди ночи! Впрочем, и днем тоже... Соблаговолите извинить меня...
Внезапная злость охватила Джона Блэйна. — Нет уж, это вы меня извините! — закричал он. — Я уезжаю и бросаю все это дело к чертям! Меня оно больше не интересует! Будьте так любезны передать сэру Ричарду, что я уехал.
Он почувствовал руку Уэбстера у себя на плече.
— Вы не имеете права уезжать теперь... когда мы уже о многом договорились. Вы делаете рискованный шаг... И если вы не хотите, чтобы мы передали дело в суд...
— Делайте как считаете нужным. Я предупрежу своих доверенных лиц. А теперь будьте так любезны покинуть мою комнату.
Блэйн ждал, но Уэбстер не уходил. Затянув потуже пояс на своем халате из коричневой фланели, он зашагал по комнате. Затем, очутившись рядом с глубоким креслом темно-красного бархата, он сел в него, деланно засмеявшись.
— Блэйн, выходит, вы тоже испугались привидений и по этой причине отказываетесь от замка.
У Джона Блэйна вовсе не было желания смеяться.
— Вы прекрасно знаете, что я ничего не боюсь. Но здесь нет ни одного человека, кому можно было бы доверять. Сегодня вечером за столом вы расценивали рассказы леди Мэри как глупости. А что я обнаруживаю в вашей комнате ночью? Дикое суеверие! Вы — лгун, Уэбстер!
— Ах, я лгун? — Он вскочил на ноги. — А кто видел летающую голову? Вы или я? Ну, скажите честно!
— Да, я ее видел!
— А по какому праву вы зашли ко мне в комнату? Они наскакивали друг на друга, сдовно петухи в драке. Джон Блэйн посмотрел в серые навыкате глаза Уэбстера. В
предрассветных сумерках он увидел, насколько его лицо было смешным: маленький расплющенный нос, узкий рот со сжатыми губами, торчащая клинышком борода.
Неожиданно Блэйн рассмеялся и протянул руку:
— Ну, хорошо! Садитесь в свое кресло. Я не выпущу вас, пока вы мне всего не расскажете. Меня разъедает любопытство. Скажите мне...
Опершись ему на плечи, он силой усадил его в то же кресло, а себе пододвинул обтянутый потертым шелком табурет.
— Скажите мне откровенно, конфиденциально, подробно — короче, как вам заблагорассудится: кто такие Уэллс и Кэт? У меня такое впечатление, что здесь кроется какая-то тайна... покрытая пылью и плесенью, как все в этом замке... Ну же, Уэбстер! Не стоит ломать передо мной комедию. Мы уже не дети.
Уэбстер слегка дрожал.
— Здесь сыро. Это опасно для здоровья. У меня ноги закоченели и пальцы сводит судорогой. — Он поднял воротник халата и засунул руки глубоко в карманы.
— Итак, Уэбстер, говорите же! — жестко приказал Джон Блэйн.
Уэбстер шумно чихнул, высморкался, бросил на него быстрый взгляд и, прежде чем заговорить, сильно откашлялся.
— Видите ли, что касается Уэллса, то я думаю, что он не более чем дворецкий. В молодости, когда сэр Ричард только родился, он был выездным лакеем, а позже был назначен дворецким. Ему уже было много лет, когда он женился на дочери фермера. Ее звали Элси. Я помню, что она была очень
красива и гораздо моложе его. К сожалению, она умерла во время родов, оставив Уэллсу их единственного сына, Колэна. Этот взбалмошный, неугомонный молодой человек и был отцом Кэт.
— Объясните, в каком смысле неугомонный?
- Я рискую подхватить здесь смертельную простуду, — проворчал Уэбстер. — Под словом «неугомонный» я имею в виду «подвижный». Он получил воспитание, которое гораздо выше его социального уровня. Колэн был умным мальчиком, и сэр Ричард баловал его. Кроме того, он был очень красив, унаследовав черты лица от своей матери-ирландки. Жаль, что у сэра Ричарда не было своих детей.
— Кто в этом виноват: он или леди Мэри?
— Виноват? — удивленно поднял брови Уэбстер. — Это слово здесь неуместно. Никто в действительности. Бесплодие супружеской пары объясняется иногда психологической несовместимостью. Вполне возможно, что один из супругов обретает способность быть отцом или матерью при смене партнера. Но, в конце концов, все это не имеет никакого отношения... Сэр Ричард всегда был верен своей жене. Нет, Нет! Тот факт, что он проявлял большой интерес к мальчику, был полне естественным. Ребенок не выказывал в его присутствии ни страха, ни стеснения. Он не отходил от сэра Ричарда ни на шаг, хорошо держался на лошади и проявил большие способности к живописи. Сэр Ричард финансировал его учебу, несмотря на то что Уэллс был против, считая, что его сына слишком балуют. Помню, как он однажды выразил мне свое опасение, что такое воспитание вырвет его сына из среды, в
которой родился, и что ни к чему хорошему это не приведет.
— Но сэр Ричард никогда не обращал внимания на протесты Уэллса?
— Да, и я считаю, что правильно сделал, ведь мальчик был поразительно одарен. Друзья сэра Ричарда не могли поверить, что Колэн всего-навсего сын дворецкого.
— Каким образом гости сэра Ричарда встречались с мальчиком?
— Ну... — Уэбстер колебался.
— Ну, и... — нетерпеливо настаивал Джон Блэйн. — Можно подумать, что я вас пытаю...
— Сэр Ричард приказывал привести мальчика во время вечернего чая или после ужина: ему явно хотелось похвастаться способностями Колэна. Он заставлял его читать стихи и так далее.
— Несмотря на неодобрение Уэллса?
— Думаю, что да. Больно уж мальчик выделялся из своего окружения. К тому же он обожал сэра Ричарда, поскольку тот его очень баловал.
— Сэр Ричард не мог себе представить, что в будущем Колэн станет слугой? — прямо спросил Джон Блэйн.
Уэбстер задумался.
— Не только сэр Ричард. Сам Колэн не мог себе этого представить.
— Значит, поэтому он и уехал в Лондон, где стал работать в художественной мастерской, а затем, когда началась война, смог проявить свой героизм? Женился он, как вы подчеркиваете, на девушке «выше его рангом» в социальном положении и...
Джон Блэйн поднялся и зашагал по комнате.
— Я начинаю понимать.
— Кто рассказал вам эту часть истории?
— Неважно. Просто я узнал конец истории раньше, чем ее начало. Ведь это правда, не так ли?
Уэбстер пожал плечами.
— Правда... Если вообще что-либо может быть правдивым в этой жизни...
— Но ведь не может существовать двух правд? Вы как адвокат должны бы это знать.
Уэбстер опять пожал плечами и, стараясь согреться, глубже уселся в кресло.
— Почему леди Мэри позволяла это делать?
— А почему бы и нет? — ощетинился Уэбстер, как если бы защищал на процессе своего клиента. — Сэр Ричард и леди Мэри — замечательные и добрые люди! Я уверен, что они глубоко переживали то, что у них нет собственных детей. Сэр Ричард особенно, поскольку у него нет прямого наследника.
— Интересно, что испытывает мужчина, узнав, что не может быть отцом?.
Теперь встал и Уэбстер и тоже начал ходить по комнате.
— Право, мистер Блэйн, я не пойму, почему вы завели этот разговор? Я... позволю себе утверждать, что... сэр Ричард не виновен в отсутствии наследника.
— А вопрос о разводе никогда не вставал?
— Конечно, нет! Сэр Ричард никогда не согласился бы причинить леди Мэри такую боль! Он ведь не персидский шах, чтобы так беспокоиться о своем престолонаследии.
Но Джон Блэйн не сдавался.
— Вы хотите сказать, что ребенок у него все-таки был? Уэбстер закричал:
— Нет, нет и нет! Не приписывайте мне того, чего я не говорил!.. Впрочем... он слишком стар...
— Уэбстер, — перебил его Джон Блэйн, — вы прекрасно знаете — это ваше ремесло, — что если бы был ребенок, у нас появились бы трудности, так как он являлся бы наследником замка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27